Мадленцы

Заключая наш обзор расовых типов человечества и расовых передвижений плейстоцена, имеет смысл вернуться в Африку, чтобы изучить группу позднепалеолитических культур, обнаруженную в Европе и северной Азии, в совокупности называемую мадленской (или магдаленской)[84].

Из культур верхнего палеолита мадленская культура существовала дольше всех. В Западной Европе она существовала с пика вюрма-II до примерно 11 800 г. до н.э., а в некоторых частях Восточной Европы, где она была обнаружена, она могла сохраняться и позже. Она отмечает кульминацию и упадок второго наступления вюрма и является первым достоверным примером, за исключением ограниченной географически солютрейской культуры, существования сапиентного человека в ледниковом климате в его полной степени. Как в солютрейской, так и в мадленской культурах обилие острых игл и других инструментов для шитья в археологических раскопках подтверждает культурную адаптацию этих людей к условиям охоты при холодном климате. В течение существования мадленской культуры, должно быть, происходила многочисленная смена населения и миграции согласно меняющемуся климату, так как люди следовали за стадами северных оленей, составлявших главное блюдо в их рационе. Мы знаем, что однажды северный олень пересек Пиренеи и двинулся в Испанию, куда за ним последовали и мадленские охотники. Однако в общем Испания, как и Италия, была маргинальной, относительно замкнутой областью, в которой местные культуры ориньякского происхождения продолжали свое существование с добавлением микролитических элементов преимущественно из Африки[85]. Однако эти южные вторжения были только малозначительными эпизодами в истории мадленской культуры. Она была культурой подледниковой тундры и протянулась через всю Сибирь, где недавно были обнаружены многочисленные стоянки.

Несмотря на большую протяженность во времени, мадленская культура представлена меньшим количеством скелетных останков, нежели ориньякская. Видимо, эти находки полностью ограничиваются западом[86] – Францией, Англией, западной Германией и Испанией[87]. Восточнее Германии мы не можем обнаружить человеческих останков вплоть до северного Китая.

Количество достоверно мадленских черепов – около двадцати пяти – могло бы быть достаточно большим, чтобы оправдать отдельное статистическое исследование, если бы они были хорошо описаны. В настоящее время мы можем обсудить только несколько из них. Они в общем так же разнообразны по черепному указателю, как и черепа среднего и позднего ориньяка, хотя в Западной Европе форма головы в этот поздний период, видимо, становится несколько длиннее.

Однако некоторые из этих черепов, типичным примером которых служит знаменитый череп из Шанселяда и мужской череп из Оберкасселя, демонстрируют нечто новое – так называемую эскимоидную модификацию жевательного аппарата. Она состоит в еще большем расширении скуловых дуг, уплощении теменных костей, увеличении области прикрепления височных мышц и переворачивании черепного свода. Эти черты сопровождаются (наиболее отчетливо в образце из Шанселяда) сильным выворотом углов нижней челюсти, выступанием скул и последовательным уплощением части лицевого плана.

Эта новая адаптация, распространенная среди современных эскимосов и сибиряков, была расценена некоторыми авторами[88] как свидетельство того, что мадленцы, представленные шанселядским типом, были предками эскимосов, чьи прародители, когда лед отступил, отправились на северо-восток и в итоге пересекли Берингов пролив. Но против подобной интерпретации было выдвинуто несколько возражений. В первую очередь, носовые кости шанселядского типа, сломавшиеся и потерянные вскоре после открытия черепа, были сильно изогнутыми, выступающими и даже ястребиноподобными[89]. Таким образом, они были более чем европеоидными по форме, а не типично эскимоидными или монголоидными в современном смысле.

На основе культурных свидетельств Биркет-Смит и Маттиассен утверждают, что эскимосы не являются результатом простой миграции из Азии на восток, а их происхождение связано с происхождением американских индейцев[90]. Может быть, сходство между эскимосами и мадленской культурой обусловлено конвергенцией, хотя это утверждение ни в коем случае не является общепринятым. Также приводились и физические свидетельства того, что эскимосы по-настоящему близки к американским индейцам[91].

В любом случае, вопрос о взаимоотношении мадленцев и эскимосов является частью общей проблемы взаимоотношений в верхнепалеолитическом населении всей северной зоны и происхождения американских аборигенов в целом, которая также далека от разрешения.

Возвращаясь к Шанселяду, мы видим, что этот индивид во многом отличался от обычных верхнепалеолитических значений. Его лицо было очень длинным, как у типа Пржедмости; орбиты – очень высокими и, как у типа Комб-Капель, узкими. Ни один из других мадленских черепов, напоминающих его по «эскимоидности», так сильно не отличается от общей группы, и поэтому шанселядский тип многие считают отдельной расой. В отличие от поздних ориньякцев, он был низким человеком, с ростом около 160 см, обычным для многих нынешних обитателей арктического круга. Его конечности с короткими пятками также не были бы чужды последним[92].

За исключением Шанселяда и других индивидов, приближающихся к этому типу в различной степени, настоящий кроманьонец ориньяка сохраняется в мадленской культуре неизменным. Череп из Ложери-Басс хорошо подходит к данной серии. Другие, такие как череп из Ле-Плакар и череп С из Ивлинз-Хоул в Англии[93], представляют нередуцированный сохранившийся брахицефальный элемент кроманьонского комплекса. Тем не менее, другие черепа меньше верхнепалеолитического стандарта. Они демонстрируют редукцию надбровных дуг и скул, предвосхищая общую редукцию по размеру и грубости, которая значительно изменит некоторые ветви верхнепалеолитического типа в Европе и Азии после конца плейстоцена. Важно то, что эта редукция началась уже в мадленский период и что в то время не было географической дифференциации между населением, затронутым этой зарождающейся тенденцией и не затронутым ею.

Таким образом, в мадленское время внутреннее разнообразие верхнепалеолитического населения Европы стало более заметным, чем ранее. Некоторые из оставшихся нам примеров представляют собой продолжение более древних ориньякских форм, а другие демонстрируют изменения, обнаруженные у современных народов Арктики. Третьи предвосхищают мезолитическую редукцию в размерах. Можно при желании приписать эти различия локальной изоляции и модификации, но так как наше знание о расах мадленской Европы покрывает такую малую часть территории, на которой существовала эта культура, то, вероятно, более разумно говорить как о новых движениях, так и о локальных сохранениях и изменениях.