http://marsexx.narod.ru/lit/vegetarianstvo-zabitaya-zapoved.html

ЗАБЫТАЯ ЗАПОВЕДЬ

Вегетарианство в наших краях? Чудачество, прихоть допотопных интеллигентов, толстовство! И кому пришло в голову вспоминать об этом теперь? Когда государство разваливается, а жить стало невмоготу. Примерно такая реакция на заголовок заметок возможна у читателя, приученного средствами массовой информации к ежедневному приему наркотической смеси новостей, курьезов и пикантностей "перестройки". Меж тем авторам всего менее хочется преуспеть в роли поставщиков опия для народа. Их цель — в стремлении поразмыслить вместе с читателем о замалчиваемом. О событиях, исканиях и неясных влечениях минувшей России, когда к чтению побуждала не болезненная потребность новостей, видимости нового, а надежда получить в слове разъяснение. Когда о прочитанном помнили и сверяли с жизнью. И уж если убеждались в подлинности ощущения правды, обретали решимость разумнее устраивать мир. В ту пору вегетарианство для России не было запыленной диковинкой кунсткамеры. Но грезилось судьбою. Пусть и не состоявшейся, как нынче видно.

Первое же практическое назидание Господа, данное человеку, содержит начало книги Бытия. И касается оно пищи человека. Надо полагать, в этом нет случая. Почему так важно сразу разъяснить человеку: " И сказал БОГ: вот Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу" (Быт. 1, 29)? Не потому ли, что пища предопределяет нечто судьбоносное для человека и народа? Всякая религиозная система непременно включает запреты и рекомендации по питанию. И, должно быть, не случайно, что дело сатаны, зло, вошло по Библии через соблазн нарушить пищевое табу. Читаем: "И заповедал Господь Бог человеку, говоря: "От всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него" (Быт. 2, 16-17). Что же символизирует "дерево запретное"? Есть основания говорить, что в нем заключена аллегория плоти животного, "в котором душа живая" (Быт 1, 30) Ведь первое зло обернулось человеку изгнанием из сада Эдемского, утратой Рая, блаженства, душевного покоя. Вместо того судил Господь: ".. за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором я заповедал тебе, сказав: "не ешь от него", проклята земля за тебя, со скорблю будешь питаться от нее во все дни жизни твоей" (Быт. 3, 17). Вот на это-то "со скорбию" стоит обратить внимание. Вспомним, что жизнерадостность мироощущения, избавление от "скорби жизни" представляются вегетарианцам их самым ценным результатом отказа от употребления в пищу мяса животных. И предположим, что осознание причины "скорби питания" и составляет вторую ветвь древа познания — "добро", открывающее человеку дверь в утраченный рай душевного покоя, блаженства снова ощутить близость Бога. Вспомним также, что по Библии Ева впадает в соблазн съесть заповеданное от Бога по наущению сатаны, принявшего образ змия. Тогда эту пищу, ставшую начальным звеном в цепи зла мира сего, своего рода рычаг включения зла, пристало называть не только "буржуазной", но и сатанинской. Стало быть, всякий приверженец ее вольно или невольно следует сатане.

Богословские, комментарии назидания книги Бытия о пище содержат предположения о том, что до Вселенского потопа человек не ел мяса животных и только потомство Ноя, пошедшее от Сима, Хама и Иафета, получило от Бога новую установку о пище: "Все движущееся, что живет, будет вам в пищу... Только плоти с душою ее, с кровью ее не ешьте" (Быт. 9, 3-4). Нам представляется, что ценность такого допущения заключается, прежде всего, в авторитетном подтверждении Церковью периода в истории человека, когда он прекрасно обходился без мясной пищи, ставшей столь вожделенной в продовольственных программах фальсократических идеологов. А следовательно, и подтверждением надуманности (внушенности сатаной) потребности, для человека есть мясо животных. Что же до момента и обстоятельств, при которых человечество стало есть мясо животных, то стоило бы, по нашему мнению, проявлять известную осторожность, чтобы не исказить истину непреднамеренно.

Если представить дело так, что до потопа человек мясо животных не ел, то мы впадем в логическое противоречие.

Выходит, что человечество не нарушало первую из заповедей Бога, данных в книге Бытия. Но, как мы узнаем из Библии, потоп был наведен на землю за развращенность человека: "И наполнилась земля злодеяниями, и вот она растленна" ибо всякая плоть извратила путь свой на земле" (Быт. 6, 11-12) Следовательно, и заповеданное о пище для человека, основа пути указанного Богом, также не могло не быть нарушенным Поэтому остается считать, что человечество стало употреблять мясо животных в пищу еще до потопа К тому же, не утверждая категорически, что вегетарианский режим питания исключает всякую греховность, нельзя умолчать о благом влиянии его на человеческую нравственность. Пост, отказ от мясной пищи, всегда составлял непременный шаг на пути подвижников духа к святости. Да и рядовой монах не ест мяса в православном монастыре смирения ради. О том же говорят и повседневные наблюдения Мясник, не знающий недостатка в мясной пище, не служит образцом деликатности Эта закономерная связь между характером пищи и поведением человека красноречиво отразилась в английском языке, где понятие о склонном к мечтательности человеке в буквальном переводе значит "питающийся лотосом". Давно замечено также, что вегетарианский режим питания умиротворяюще сказывается на хищных животных, содержимых в неволе.

Мы полагаем, что заблуждения богословов на счет периода, когда семиты стали есть мясо животных, вызываются как недостатком у них личного, опыта безубойного питания, так и следующим свойством человеческой психики. Человеку приятно выглядеть, казаться лучше, чем он есть. Благороднее. Это свойство заметно проявляется в мемуарах даже очень самокритичных людей. Так точно и народы в памятниках письменности и культуры склонны выставить себя и выигрышном свете. Древние евреи, кочевые скотоводы полупустынь Ближнего Востока в этом смысле не составляют исключения. Питались они, естественно, продуктами животноводства по преимуществу. В том числе, понятно, и мясом забиваемых животных.

В то же время на страницах Писания встречаются и несомненные свидетельства понимания древнееврейскими пророками преимуществ растительного режима питания. Остановимся на тех из них, которые еще не упоминались нами.

Так следует, видимо, воспринимать символические сроки продолжительности жизни Адама (930 лет) и его ближайших потомков, закономерно снижающиеся до 175 лет Авраама. Чем больше времени проходит от нарушения в раю пищевого запрета, тем короче становится век человеческий. Стартовый запас жизнестойкости, иммунитета, обусловленный богоугодной пищей, постепенно снижается.

Уже не символически, а вполне определенно это видно из повествования о побеге древних евреев из Египта, где они использовались в качестве рабов в течение нескольких поколений. По наущению Господа Моисей, возглавивший исход из рабства, принуждал свой народ очиститься от рабской психологии, прежде чем приступить к завоеванию земли обетованной. Делалось это посредством безмясного питания в течение нескольких десятилетий Господь возвестил через пророка Моисея избранному народу: "Питал тебя в пустыне манною^*, которой не знали отцы твои, дабы смирить тебя и испытать тебя, чтобы впоследствие сделать тебе добро" (Втор. 8, 16).

Привычка древних евреев к мясному питанию была настолько устойчивой, что заставляла их вспоминать о времени рабства как об утраченном рае. Вот как свидетельствует о переживаниях богоизбранного народа Библия: "О, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта!" (Исх. 16, 3). Древние евреи порой "сидели и плакали, и говорили: кто накормит нас мясом? Мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы, и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок. А нынче душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших" (Числ. 11, 4-6).

Возможно, что именно болезненность процесса диетотерапии народа потребовала включения в Библию стихов, снимающих категорический запрет на употребление в пищу мяса животных, за исключением тех видов, плоть которых считалась нечистой. Разумеется, в таком послаблении нуждались наиболее слабовольные, всегда готовые к ропоту представители племени. Те, о которых сокрушался древнееврейский пророк: "Они не дети Его по своим порокам., род строптивый и развращенный. Сие ли воздаете вы Господу, народ глупый и неосмысленный" (Втор. 32, 5-6). Те, о ком с горечью сетовал пророк Михей: "Если бы какой-то ветреник выдумал ложь и сказал: "Я буду проповедовать тебе о вине и сикере^**, то он и был бы угодным проповедником для этого народа" (Мих. 2, 11).

* Лишайник сем. леканоровых, имеющий вид комочков, легко переносимых ветром. Встречается в засушливых районах Средиземноморья.

Совершенно иначе относились к выбору пищи пророки, озабоченные судьбой народа. Они хорошо усвоили, что неугодная Богу пища снижает нравственность народа, а безнравственный народ не может быть богоугодным. И чтобы обеспечить выживание соплеменников, считали необходимым употреблять против "ветреников" весьма жесткие меры. В соответствии со Второзаконием упорствующего в пороках сына отец и мать обязывались приводить к старейшинам города своего и заявлять: "Сей сын наш буен и непокорен, мот и пьяница". И тогда все жители города должны были побивать каменьями "ветреника" до смерти: "И ТАК (выделено в Библии) истреби зло из среды себя" (Втор. 21, 18-21).

Конечно, пророки понимали, что воспитательную роль публичной казни нельзя преувеличивать. И потому с особым тщанием заботились о вос-ПИТАНИИ тех евреев, кому определялась миссия спасения народа: "Пусть не ест ничего, что производит виноградная лоза; пусть не пьет вина и сикера; и не ест ничего нечистого... " (Суд. 13, 14). Такое указание давалось родителям Самсона, будущего мстителя врагам Израиля и его судье.

И все же, по нашему мнению, всего ярче повествует о значении растительного режима питания ветхозаветная история о пророке Данииле и трех отроках. Вот ее суть. Навуходоносор, царь Вавилона, обратил евреев в рабство. И повелел подданным, предкам нынешнего населения Ирака, отобрать отроков из знатных иудейских семейств. Их разместили при царском дворце, учили разным наукам, а пищу давали с царского стола. Четверо отроков, в их числе будущий пророк Даниил, опасаясь съесть что-либо нечистое, просили воспитателя давать им только овощи и воду. Воспитатель не соглашался, так как боялся, что они похудеют и царь накажет его. Тогда Даниил упросил воспитателя попробовать кормить их овощами только десять дней. И спустя установленный срок оказалось, что Даниил и его друзья, три отрока, стали здоровее и красивее^* своих товарищей по неволе. После этого отроков больше не принуждали к пище и вину с царского стола. В результате "вегетарианцы" отличались от сотоварищей сообразительностью в обучении, глубиной усвоения знаний, а

* Косметический эффект растительного питания проявляется в "благородной" светлости и чистоте лица, заметной у московских кришнаиток, не употребляющих в пищу мясо животных.

Даниил стал к тому же "разуметь и всякие видения и сны" (Дан. 1, 17), то есть, выражаясь новомодно, стал экстрасенсом.

Само собой разумеется, что история Даниила и трех отроков была известна православной России до мельчайших деталей. Происшествие с тремя отроками, вышедшими невредимыми из огненой печи, с давних времен служило сюжетом "пещного действа", ежегодного обряда, устраиваемого православной церковью для народа. По воспоминаниям современников, зрелище привлекало и знать. Сам "тишайший" царь Алексей Михайлович вместе со своей семьей был частым зрителем действа.

Назидательный смысл истории об отроках находил отклик в душе народа. Опальный русский пророк, неистовый проповедник и проницательный мыслитель, протопоп Аввакум взывал в одном из своих посланий: "Григорьевна, перестань-ко ты мясца кушать, Господа ради, но питайся семеньими, яко трие отроцы в Вавилоне... и винца перестань пить, ино пей квасок и воду, так в голове ум не мутится, и очи не кружают с похмелья, и руце и нозе не упадают, чревеча и утроба здрава, паче же греха меньши..."^**

** Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочине ния. — Иркутск. 1979, с. 199

Одним словом, простому русскому человеку еще сравнительно недавно мысль о полезности, богоугодности растительного питания не казалась несообразной. И суровый климат России не выглядел непреодолимым препятствием, оправданием мясной пище. Да и могло ли быть иначе, если повседневной едой крестьянина, дававшей ему здоровье и силы для нелегкого труда землепашца, была преимущественно растительная? Неприхотливую натуру русского человека устраивали ежедневные хлеб, квас, каши и овощи. А уж грибы и ягоды, зимний припас, были скорее баловством. Усомниться в "достоверности" растительного питания не позволяла и живая память о нередких на Руси голодных годах в пору ее раздробленности на враждующие княжества.

Больше того, в сознании православного русского народа воздержание от мясной пищи было связано с представлениями о добродетельности. Ревностное соблюдение постов, составляющих большую часть года по календарю православной церкви, приносило христианину и моральное удовлетворение. Способность, хотя бы и временно, следовать житийному примеру русских святых укрепляла веру народа в собственные силы, готовность противостоять соблазну сатаны.

В православном монастыре миряне находили помимо духовного наставления лекаря и доброго советчика, а порой и материальную помощь. Всякий имел при нужде возможности жить среди братий. Вместе с ними трудиться и вкушать пищу, духовную и для тела. И на личном опыте убедиться в пользе праведной жизни. Вот как выдающийся русский писатель И. С. Шмелев вспоминает монастырскую трапезу в очерке "Старый Валаам": "... В мисочках щи с грибами, с лавром, и перчиком, каша с конопляным маслом, винегрет, посыпанный семечками тмина и укропцем; стопа душистого хлеба валаамского, ломтями, — черный хлеб монастырский в славе, а "валаамский" — в преславности, — пузатый графин темно-малинового квасу.

— Отведайте нашей пищи во славу Преподобных. Наша пища секрет имеет.

— Секрет?

— Даже два секрета. Поначалу она не вкусна для чистого (из интеллигентов. — Авт.) богомольца. Хлебнет, понюхает и положит ложку. А как подберется в чемодане, глядишь и привыкнет, да так привыкнет, что и мыть мисочку незачем. Другой...? А другой секрет вот какой. Поначалу с нашей пищи слабнуть начинает непривычный человек, похудеет, побелеет... и тут будто что переломит в нем! Пойдет и пойдет в силу входить, и такая в нем сила объявляется... в миру не было такой силы, когда ВСЯКУЮ (выделено нами) снедь вкушал... "

Этот отрывок прекрасно иллюстрирует эффект растительного режима питания. И показывает, что в православных монастырях России кроме памятников русской культуры, литературных, художества и архитектуры созидалась национальная культура быта. Незатейливая постная трапеза, самозабвенный физический труд, осмысленный и смиренный, строгий распорядок дня — вот составные элементы быта, дававшие долголетнее здоровье инокам и поправку гостящим мирянам.

Мясопотребление, препятствующее развитию в человеке стыда, жалости и благоговения, всего менее естественно в православии.

По всей видимости, корни этой предрасположенности скрываются в генотипе народа, сложившемся в недрах славянства, его древней прародине Индостане. Как известно, Веды, древнейший памятник индийской литературы, строго запрещают есть мясо животных почетным, высшим сословиям — Варнам. Поедание мяса убитых животных, "некрофилия", допускалась среди низших сословий. Брахманы-священнослужители или кшатрии-воины, запятнавшие себя поеданием мяса животных, с позором изгонялись к шудрам-"неприкасаемым", там они использовались на самых унизительных работах. Славянские племена, переселяясь из Индостана в Европу, долго оставались верными установкам Вед о пище. Византийский историк Прокопий Кесарийский отмечал в VI веке, что славяне славятся высоким ростом, имеют простые нравы и обычаи, а гнева и лжи не знают. И византийский император Лев Мудрый заключал в IX веке, исходя из доступных ему литературных источников, что раньше, в VI веке, славяне питались овсом, просом, гречихой, молоком и плодами. То есть пищей, угодной, согласно Ведам, создателю вселенных Брахме.

Судя по всему, отождествление древних славян с гиперборейцами также можно считать справедливым. О последних римский историк I века нашей эры Плиний Старший повествовал, что земля у них (расположенная на севере. — Авт.) урожайная, воздух чистейший и здоровый, а живут они очень долго. И упоминал, что мясо животных они не едят, довольствуясь пищей полей, рощ и лесов.

В дальнейшем, в ходе контактов, в том числе торговых, со скотоводческими народами древнеславянский свод жизненных правил разрушался. И в том, что касалось режима питания Но еще в летописях древнерусского историка, жившего в XII веке в Киево-Печерской Лавре монаха Нестора, склонность хазар и половцев к мясной пище осуждалась, поскольку те проливали кровь животных бестрепетно Пожалуй, и сейчас далеко не каждый русский человек способен равнодушно смотреть на муки забиваемого скота.

Хотя религиозный запрет, стойко сохранявшийся в глубине народного сознания, был снят со временем, православие вольно или невольно сдерживало мясопотребление на Руси. Мясной рацион народа ограничивался и недостатком пастбищ, а значит, и сравнительно слабым развитием мясного животноводства. Охота на дикого зверя, которым изобиловали леса, не могла, понятное дело, существенно сказываться на питании народа

Вместе с тем отход от строгого соблюдения унаследованного от прапредков растительно-молочного питания не прошел для славянских народов безнаказанно Падение нравственности древних славян сопровождалось и физической деградацией Душевный разлад, периодически возникающий при употреблении в пищу мяса животных, бывал непривычен уравновешенной натуре славян, требовал разрешения. По-детски непосредственные славяне, в жизнь которых вместе с мясной пищей вошло вино, стали "утешаться питием" и безудержным, диким веселием. Что, в свою очередь, ускоряло разрушение физической крепости и нравственных устоев.

Обмирщение клира православной церкви, последовавшее за церковными новшествами патриарха Никона и государственными — Петра I, поставило русский народ в особо тяжелые условия. Новые поколения служителей церкви не сумели сдержать народ от соблазнов курения табака и водки. Хотя, как известно, немалых трудов стоило царским целовальникам приучить русского мужика к вину и табачищу Не обходилось без насильного накачивания беззащитного народа/ Сопротивление староверов было жестоко подавлено.

Ослабление духовной крепости последовавшего за Никоном клира приводило к утрате служителями церкви авторитета и содействовало упадку религиозности русского народа. При этом вера сводилась порой к внешней, обрядовой стороне, а следование заповедям Господа, направляющим народ к Промыслу Божию дорогой нравственного прогресса, оставалось втуне, что давало известные права западноевропейцам задаваться риторическим вопросом, есть ли Бог у этого народа.

Однако сердце народа жаждало спасительной веры. И эта жажда толкала его на поиски Правды Божией. Не только старообрядцы не смирились с реформаторством Никона. Духоборцы и молокане также не приняли алкоголь и табак. Благодаря их самозабвенности, сложился своего рода эксперимент по воздержанию русского народа от мяса, табака и водки.

Наблюдая социальную гармонию монастыря на Валааме, любовность отношений иноков, питающихся "капусткой, водицей, хлебцем", к природе, диким и домашним животным, И. Шмелев прозревает. Вот там, на суровых скалах затерявшегося в холодных водах Нево-Ладожи острова, воплощен прообраз русского идеала справедливости. Русский мужик, в миру неграмотный, не знакомый с грудами светских философов и экономистов, сумел разрешить на деле "проклятые" социальные вопросы, над которыми столетиями бьются "Прудоны, Фурье и Бебели". Нравственное усовершенствование монахов, обеспечиваемое всем укладом, но прежде всего и вегетарианским режимом питания, сотворило чудо. Они устранили в своей обители грязь человеческих отношений, заедающую монархии и республики, и "даже воздействуют на природу, на нравы зверей" острова, освещают своим присутствием. Увиденное вселяет в авторов очерка "Старый Валаам" радостную мысль-надежду: "Если бы так все было везде, везде... никаких бы "вопросов" не было... а святое братство". Труд созидания нравственной души человеческой, оплодотворенный Божием Промыслом, предуготовил появление на скалах Валаама плодовых садов и сада гармонического общежительства.

Социальные перевороты, если их устроители и взаправду даже хотят изменить жизнь народа к лучшему, а не используют демагогию в партийных и личных небескорыстных целях, можно было бы отнести к жанру комедийному, если бы они не причиняли народам страдания. Уверенность заговорщиков, революционеров и контрреволюционеров, в том, что форма организации общества открывает путь к народному благу, в чем-то сродни ожиданиям горе-музыкантов из басни: нужно лишь правильно рассесться, а результат, гармония, наступит сам по себе. В действительности же невысокий уровень нравственности человека становится неизбежным препятствием к достижению социальной справедливости.