Расселение славян по Восточно-европейской равнине

 

В ПВЛ содержится версия о заселении славянами Восточно-европейской равнины.

Когда волохи напали на славян дунайских и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли...

Этот отрывок (в самом начале в связи с расселением славян он приведён в полностью) часто интерпретируют как уход предков полян, древлян, дреговичей и ильменских славян с Карпат. В одних случаях (Б.А.Рыбаков) волохов отождествляют с римлянами Трояна. В других (В.О.Ключевский), с аварами. В обоих случаях прародиной восточных славян считают Карпаты, хотя Нестор нигде не упоминает гор как места, где жили славяне, нет гор и славянском эпосе.

Волохи определённо некий романизированный народ, но никак не античные римляне.

В Афетове же части седять русь, чудь и вси языцы: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чудь, пермь, печёра, ямь, угра, литва, земегола, корьс, летьгола, любь. Ляхове же и пруси, чудь преседять к морю Варяжьскому. По сему же морю седять варязи семо к востоку до предела Симова, по тому же морю седят к западу до земле Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдицы, фрягове и прочии, ти же приседять от запада къ полуденью и съседяиться съ племенемъ Хамовым.

В.Я.Петрухин видит под волахами франков, которые по языку относятся к романизированным народам. Они живут на самом западе по Варяжскому морю. Скандинавы называют Францию Валланд. Хотя указание Нестора на то, что земля Волошская лежит на крайнем западе по побережью Варяжского моря достаточно ясно и вполне определённо связывает волохов с франками, тем не менее, франкскую агрессию как причину миграции славян принять трудно.

Влияние франков на славян ограничивалось самыми западными племенами – кроатими, чехами, моравой. Причём франкская агрессия была уже не племенной экспансией, а государственной политикой (это относится и к королевству Мировингов, и к империи Карла Великого), направленной прежде всего на цели фиска, а не на решение несуществующих у франков после VII века демографических проблем.

Только другой народ, находящийся на такой же стадии этнического подъёма мог вытеснить славян с уже занятых ими территорий. Здесь, кажется, вполне применима теория Л.Н.Гумилёва. Таким народом были, вероятно, романизированные потомки гетов и даков и предки румын и молдаван, известные по средневековым русским источникам под именем волохи.

По-видимому, для Нестора волохи существовали в двух ипостасях: как общее наименование всех романизированных народов от валахов до франков (у чехов наименование волохи закрепилось за итальянцами); так и имя конкретного народа относящегося к этой группе. Это мнение уже высказывалось В.Д.Королюком.^80-587

Во всяком случае это более приемлемое объяснение, чем то, что даёт В.Я.Петрухин, сам вволю поязвивший над любителями подправить источники, здесь занявшийся тем же самым. Вместо того, чтобы принять список от варязи до фрягове за то, чем он является для Нестора – именно за список народов, указанный автор пытается выделить в нём некие "обобщающие этиконы: варяги: свеи, урмане и т.д., волхова: римляне, немцы (? Е.К.) и т.д." Тем более, что и в этом отрывке (чудь и вси языцы: меря…) и в других местах, там, где Нестор хочет объединить кого-то в группу, он делает это ясно и недвусмысленно.

В год 6406 (898) Шли угры…через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. А после угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе.

Ситуацию конца IX века В.Я.Петрухин так же привлекает для доказательства тождества волохов и франков. Хотя оснований для этого фактически нет. Франкская империя развалилась ещё в 843 г., а в Паннонию угры прорвались уже после 900 г. Ещё восточнее, в Трансильвании – низменности, охваченной Карпатами с востока и севера, франков никогда и не было, зато эта территория всегда была камнем преткновения между румынами и венграми.

Отношения славян и валахов весьма запутаны, сначала в VI-VII вв. часть гетов и даков была славянизирована, а затем уже в VII-VIII вв. часть славян оказалась романизирована, так что "народная память" славян и румын оказалась весьма причудливо переплетена.

И всё-таки принять версию Нестора не позволяет географический фактор. Регенерация волохов в VII в., безусловно, вызвала и их давление на славян, но это давление было не очень сильное. Территория, отобранная у славян, практически ограничивается Добруджей. На север и восток через Карпатские горы массового переселения волохов не наблюдается. Так что славян, ушедших с Нижнего Дуная, никак не может хватить на заселение всей территории от Днестра до Волхова.

Можно было бы предположить, что какие-то группы славян, покинув Нижний Дунай, двинулась на северо-восток. Пройдя территории уличей и тиверцев, они достигли границы Леса, где и остановились, так как приднепровские леса уже были заселены родственными же славянами, пришедшими с запада. Прозвались ли они полянами на новом месте, или принесли это название с собой с юга неизвестно. Пребывание полян у границ Византии можно усмотреть в отрывке о приходе Кия к Царьграду.

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до тех братьев были уже поляне, и жили они родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И было три брата: один по имени Кий, другой - Щек, и третий - Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъём Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовётся Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоревицей. И построили город во имя старшего брата и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, и были те мужи мудры и смыслены и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: "На перевоз на Киев". Если бы был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий этот княжил в роде своём, и ходил он к царю и великие почести воздал ему, говорят тот царь, при котором он приходил. Когда же возвращался, пришёл он на Дунай, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нём своим родом, да не дали ему близживущие; так и доныне называют придунайское городище то - Киевец. Кий же вернулся в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

Культурный уровень этих вновь пришедших племён, если следовать Нестору, был существенно выше, чем у лесного славянского населения. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сёстрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай; не идёт зять за невестой, но приводят её накануне, а на следующий день приносят за неё - кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по скотски: убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не было, но умыкали девиц у воды. (Обычай знакомства у воды дожил в русской культуре до начала XX века - "Шла девица за водой, за холодной ключевой. За ней парень молодой, кличет: - "Девица, постой"" - русская народная песня.) А радимичи и вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели всё нечистое и срамословили при отцах своих, и браков у них не бывало, но устраивали игрища между сёлами и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жён по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нём тризну [пир на погребении], а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь ещё вятичи. (И до сих пор, в сельской местности встречаются деревянные кресты на перекрёстках дорог.) Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие законы.

Итак, Нестор отделяет полян в прежние времена от остальных окружающих славян на основании некоторого распространения у них христианства. Поляне, в отличие от других днепровских славян, основным оружием имели мечи, что отражено в эпизоде с данью в виде прямых обоюдоострых клинков, предложенной хазарам и отвергнутой последними. Конфликт, отражённый летописцем - " древляне и другие окольные народы стали притеснять полян";, так же может быть отнесён на счёт этой культурной разницы. Здесь, впрочем, Нестор противоречит сам себе, раньше он говорил о мире между всеми славянскими племенами (цитата приведена выше). Поляне же первыми из восточных славян, по мнению Нестора, построили город - Киев, город Кия и его братьев - Хорива и Щека.

Такое изложение истории именно славянского племени полян выглядит достаточно легендарно и, как отмечали многие исследователи, связано с политическими устремлениями и патриотическими пристрастиями автора. Ни археологические данные, ни какие другие источники не подтверждают такого культурно-исторического выделение полян из общего восточнославянского массива.

По археологическим данным отдельные находки на месте Киева не датируются ранее VII века, а возникновение городской инфраструктуры происходит уже в IX веке. Так что известное празднование 1500-летия Киева с выпуском марок, установкой памятных знаков и т.д. можно считать досрочным. (Ну не ждать же, в самом деле, ещё 350 лет!)

Пока легенда о заселении Восточно-европейской равнины выходцами с Дуная остаётся легендой. Между Дунаем и Днепром лежат Карпаты и живут волохи. Движение через Добруджскую горловину идёт с севера на юг, а вовсе не на оборот. Нет никаких письменных свидетельств об оттоке славян с Дуная на север, как, например, есть сведения об уходе утигуров и кутигуров обратно к Азову. Заселение славянами Русской равнины скорее всего происходило в русле общего процесса расселения славян из района первичного славянского этногенеза, т.е. из ареала Пражской культуры.

В первой фазе (VI в.) - движение на юг через Норик, Паннонию, Верхнюю Мёзию.

Во второй фазе (вторая половина VI в. - первая половина VII в.) - движение на юг в обход Карпат к Чёрному морю и далее через Добруджу и Нижнюю Мёзию.

В третей фазе (вторая половина VII в.) начинается расселение славян по всем азимутам. На север – к Балтийскому побережью. На северо-восток в бассейн Западной Двины и Волхова. На восток в Верхнеднепровский и Верхневолжский бассейны. На юго-восток в бассейны Оки и Верхнего Дона. Центральными "перевалочными базами" в общем восточном направлении оказались районы Среднего и Верхнего Днепра.

Расселение древних народов происходило обычно в двух формах. Это было либо вынужденное переселение, когда под угрозой полного физического истребления племена снимались с прежних мест обитания в полном составе, со всеми своими стариками и старухами, всем скарбом, оставляли могилы предков, святые рощи и источники, и уходили с боем или по договору в безопасное место. Так остготы, спасаясь от гуннов, переселились на территорию Римской империи. Но это обычно связано с давлением кочевников, войны которых нередко вели к полному истреблению противника, так как одни и те же пастбища не могли прокормить две орды.

Другой формой расселения было расселение дружинное. Оно обычно связано не с ухудшением, а, наоборот, с улучшением условий обитания. Когда в результате климатических изменений увеличивается продуктивность хозяйства и улучшается питание, то в семьях возраста активности начинает достигать не один - три, а четыре - пять, а то и большее число мальчиков. Но архаические структуры племенного общества не могут без существенной трансформации интегрировать эти подрастающие поколения. Значительному числу юношей, даже из знатных родов, грозит опасность так и оставаться на нижней ступени иерархической племенной структуры, потому что структура слишком жесткая и не может измениться. Даже право наследования почти у всех народов древности ограничивается правами третьего сына.

Западный мир дал один вариант выхода из этого кризиса "перепроизводства мальчиков". Германские юноши стали уходить из племён, но делали это не по одиночке, а организуя дружины. Такие дружины обычно возглавляли сыновья конунгов. Их ближайшими подручными и командирами отдельных отрядов становились выходцы из знатных родов. Таким образом, даже младшие бесправные сыновья могли восстановить своё родовое положение, не вступая в конфликт со старшими в роде. Целью этих дружин был Римский мир. Молодёжь, влекомая блеском Рима, объединялась в дружины и уходила сначала воевать с Римом, потом служить Риму и, наконец, делить наследство Рима. Воины, уходя из племён, порывали с традицией, а приходя в Галлию (Францию), Италию, Испанию, попадали в мощное духовное поле христианской церкви. Энергия молодости, порвавшей с традицией, духовная сила христианства и наследие Рима (в том числе римское право) породили новый мир - энергичную и эгоистичную, рыцарскую и жестокую феодальную Европу (Запад, Западный мир).[35]

Архаические родоплеменные структуры в течение длительного времени являлись "донорами", отдавая на сторону всю энергию и силу молодой крови. От длительной и систематической потери самых энергичных элементов, родоплеменные общества севера Европы умерли почти естественной смертью, не оставив заметных следов в индивидуалистическом Западном мире.

Восток дал другой пример разрешения кризиса "перепроизводства мальчиков". В монгольской степи XII века также произошли климатические улучшения, степи увлажнились, и кормовая база существенно расширилась. Но новые поколения не могли быть организованы в отряды и отправлены в Китай - столь же великую, богатую и привлекательную страну на Востоке, как и Рим на Западе. Завоевать Китай только силами одних молодежных дружин, было очевидно невозможно, а переселятся на территорию Китая незачем, в силу несовместимости кочевого скотоводства и ирригационного земледелия. Рядовым германским войнам при своём переселении с севера Европы в Римские провинции не приходилось менять пашенное земледелие на что-либо другое. В этих условия в Монголии начался процесс, когда родительское общество отторгало свою молодёжь, которой не находилось места в рамках старых структур. Отторгнуть можно было либо убив, либо выгнав в одиночку в степь. Именно это произошло с Темуджином. Изгнанная молодёжь, воспитываясь в степи как одинокие волчата, вне культурной традиции, утратила культурный облик, "озверела", объединилась в банды, нашла себе вождя - изгоя из числа племенной знати Темуджина, будущего Чингиз-хана, и, прежде всего, устроила кровавый погром своему родительскому обществу, подчинив его и превратив его в мощную военно-бандитскую организацию.[36]

Есть основания считать, что был и третий путь. В былине "Илья Муромец и сын" Илья Муромец встречается со своим "озверевшим", утратившим отцовскую традицию сыном. Ни голос крови, ни голос разума не могут перебороть это "озверение" - сын нарушает договор с отцом и, более того, убивает мать. В последовавшей битве Илья Муромец убивает сына. То есть, традиционное общество восточных славян смогло в рамках традиции найти новые силы, а Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович - это именно молодые богатыри, они младшие по отношению к поколению Святогора. Традиционное общество восточных славян смогло подавить бунт молодых, смогло инкорпорировать молодые поколения, тем самым сохраняя себя и, одновременно, обрекая себя на тысячелетнюю, медленную и мучительную трансформацию, не закончившуюся и до настоящего времени.

Жили восточные славяне замкнуто, материальная основа славянской культуры крайне ограничена, но всё же существенно многообразней, чем у финских племён, территорию которых колонизуют славяне. Из зоны контакта с германцами славяне приносят на свой холодный север хлебную печь, но трансформируют её в главный элемент жилища (вместо очага - камина). Из зоны контакта со скифо-сарматским миром приводят в свои леса лошадь. И чуть ли не первые в Европе начинают пахать на ней, а не на волах.

С юго-запада на северо-восток приносят славяне и пашенное земледелие, не приобретая новых навыков, но и не отказываясь от заветов предков ("Земля - кормилица"), несмотря на всю рискованность этого при пятимесячной зиме, дождливой осени и трёхмесячном лете с возможными заморозками в июне.

В результате расселения в общем направлении на северо-восток восточные славяне оказались очень далеко от центров цивилизации того времени - Византии, империи Каролингов, Хорезма, Арабского Халифата. Ни в одной точке ареал восточных славян не контактировал с территориями великих государств, как предыдущей античной эпохи, так и раннего средневековья.

В момент начала славянского продвижения на северо-восток, т.е. в середине VII - начале VIII века, на востоке Европы складываются новые государства - Хазарский каганат (650 г.), контролирующий низовья Волги, Северный Кавказ и Восточный Крым и Великий Булгар (670 г.) в среднем течении Волги. Тогда же Балтийское море начинает превращаться в область активных торговых контактов различных народов, населяющих его берега, составляя некоторый прообраз будущей Ганзы. В этом сообществе активное участие принимают и западные славяне, достаточно быстро вышедшие к южному побережью Балтики по территориям, оставленным в предыдущие века германцами, ушедшими на юг и запад. Возникают торговые пункты: Рольсвик и Аркона на острове Рюген, Хедебю в Ютландии, Хелгё и Бирка в Швеции, Волин на Одре, Стаград в земле ободритов. Среди них и Ладога (современная Старая Ладога), основанная скандинавами в начале 750 годов как торгово-ремонтная пристань.

Примерно сто лет потребовалось славянам на то, чтобы войти в контакт с форпостами цивилизованного мира.

В конце 760 годов славяне появляются в Ладоге, где в последствии становится доминирующим элементом. Древнерусское название Ладога через скандинавское Aldeiga восходит к финскому Alode-jogi - "нижняя река".[37]

К середине VIII века славянская колонизация на севере достигла рубежа озёр Ильмень-Ладога-Онега-Белое. В движении на север основное участие принимали западные славяне из бассейна Вислы. Ещё достаточно долгое время языковая ситуация сохраняла следы первичных движений. Анализ новгородских берестяных грамот показал большее сходство даже в XI-XIII веках их языка с языками западнославянскими, чем с древнейшими слоями языков приднепровских славян.[38]

На северо-востоке славяне вышли в район правобережья верхней Волги.

Оказавшиеся внутри этого нового славянского ареала финские (весь, меря, мещёра, чудь заволочская) и литовские (голядь) племена впоследствии полностью ассимилировались. Причем, если в отношении финских племён этот процесс был вполне мирным: нет ни письменных, ни фольклорных, ни археологических данных об обратном, то в отношении литовских племён это не так. Как раз в месте расселения литовских племён былинный Илья Муромец прокладывает новую прямоезжую дорогу из Мурома в Чернигов, побеждая Соловья Разбойника, который ни конному, ни пешему пути через свой лес не давал. Соловей - один из тотемов литовцев. Таким образом, если в момент раскола общего балтославянского поля на долю будущих славян досталось не более 1/5 общей территории, то спустя четыре века ситуация кардинальным образом меняется, и территория балтов оказывается ограничена Восточной Прибалтикой.

На юго-востоке славяне выходят к верхним течениям Дона и Северского Донца. Славяне, двигаясь на юго-восток, достигли районов, подвергшихся опустошительному разгрому гуннами. Следствием которого было почти полное исчезновение существовавшей в III-IV вв. на территории Украины и смежных областей Черняховской культуры. "Среди создателей черняховской культуры было несколько этнических групп, в том числе, вероятно, и праславяне (на северо-западе). Но главную роль, по-видимому, играло здесь ираноязычное население, потомки скифов и сарматов, в значительной мере перешедших к земледелию".[39]

В черняховцах или их частных группах очень многие пытаются увидеть славян или праславян. А.П.Новосельцев, в приведённом выше фрагменте, указывает на северо-западную группу. С.Ю.Сапрыкин, генетической предшественницей славянства видит ту часть черняховцев, которые занимали лесную и лесостепную зону от Словакии до верховьев Северского Донца.[40] Для Б.А.Рыбакова, вся эта культура – славянская. Но, как уже выше говорилось, кроме территориального совпадения других данных, позволяющих отождествить черняховцев со славянами, нет.

Основное ядро черняховцев – это перешедшие к осёдлому образу жизни ираноязычные скифо-сарматские племена, занимавшие степную и лесостепную зону Северного Причерноморья. С севера и северо-запада в лесной зоне к ним примыкали племена балтославянского массива, на западе – фракийцы, кельты.

Германцы, проходя с севера на юг, отделяют зону будущей пражской культуры от черняховцев, а позже гунны вообще уничтожают в степной зоне эту культуру, а также и большинство античных центров Северного Причерноморья. Таким образом если черняховцы и участвовали в первичном славянском этногенезе, то весьма незначительно и только их северо-западная группа отрезанная германцами от основного культурного массива и оттеснённая на запад.

Когда славяне стали расселятся в юго-восточном направлении, то на Среднем Днепре и в верховьях Северского Донца они встретились с остатками скифо-сарматских землепашцев. "Вероято именно от них у юго-восточных славянских племён (полян, северян) сохранились реликты иранской лексики, а так же иранские по происхождению и названиям божества восточнославянского языческого пантеона (Хорс, Симаргл, Вий и др.)"[41]

Другие построения исходят из того, что славяне долгое время соседствовали с иранцами-степняками, и вели с ними многовековую борьбу. В качестве доказательств привлекается мотив змееборчества русских сказок в сопоставлении со змееобразными тотемами скифов и/или сарматов.^13-30 Но мотив змееборчества не является уникальным для восточных славян. Драконьи сказки распространены чуть ли по всему миру. И этот мотив имеет гораздо более глубокую природу.

"Центральный образ индоевропейской мифологии – громовержец (древнеинд. Parjfnya-, хеттск. Piruna-, славянск. Perunъ, литовск. – Perkūnas и др.), находящийся "наверху" (отсюда связь его имени с названием горы, скалы) и вступающий в единоборство с противником, представляющим "низ", - он обычно находится "под" деревом, горой и т.д. Чаще всего противник громовержца предстаёт в виде змееподобного существа, соотносимого с нижним миром, хаотическим и враждебным человеку".[42]

Заняв территорию по границе леса и степи и ассимилировав прежнее население, славяне перенимают не только иранских богов, но и прежние отношения иранцев с владетелями степи, а таковыми с VII века являются хазары. Славяне юго-востока начинают выплачивать хазарам дань.

Легенда о дани мечами, изложенная Нестором, с одной стороны, не может использоваться в качестве доказательства независимости славян от хазар, так как хазарские старцы, увидев дань обоюдоострыми мечами всего лишь предсказывают, что в будущем сами хазары будут платить дань славянам киевским, а с другой стороны, не имеет материальных подтверждений. Чисто славянский комплекс оружия в это время не выходит за рамки весьма низкотехнологичного дометалического уровня - дротики, луки с отравленными стрелами, большие деревянные щиты.

Отношения славян и хазар весьма сложны. Славяне, соседствуя с государством хазар, знакомятся с самой идеей государственности. Через хазарский каганат к юго-восточным славянам (полянам, саверянам, вятичам) попадают изделия из Халифата и Византии. Всё это, согласно взгляду В.О.Ключевского, способствовало экономическому и политическому развитию славян. Вполне возможно, что сам Киев был первоначально заложен в начале IX века как северный форпост Хазарии. Константин Багрянородный приводит название киевской крепости - Самватас, которое наиболее обоснованно связывается с тюрко-хазарским термином "верхнее укрепление" (sam + bat).[43]^-315(9.17) К этой же категории отсылок к вассалам-союзникам хазар, мадьярам, могут быть отнесены упоминающиеся в ПВЛ Угорьское урочище под Киевом и Ольмин двор в самом городе, название которого Г.В.Вернадский соотносит с мадьярским воеводой Оломом.24-³³⁶ (Впрочем, Г.В.Вернадский очень часто отождествляет имена из одних источников с именами из других, не имея на это никаких иных оснований, кроме собственной концепции и похожести звучания слов. Как будто в прошлом жили только те несколько сот людей, имена которых нам известны и если два имени встречаются в разных источниках, то это обязательно один и тот же персонаж.) Есть подтверждения и археологические. Недавно был раскопан могильник "салтовского типа" - культуры надёжно сопоставляемой с Хазарским каганатом.38

Но с мнением "об очевидном этнокультурном симбиозе славян и кочевников в лесостепной зоне"^14-86 согласится совершенно не возможно. Славяне соседствовали не с осёдлым ядром Хазарии, и даже не с её полукочевыми властителями – тюрками-хазарами, а с их союзниками и вассалами – уграми, совершенными кочевниками, урегулированные отношения с которыми представляются невозможными. Венгры вели себя точно так же как и их приемники: печенеги, половцы и т.п., о чём есть свидетельства восточных авторов, которые будут приведены несколько позже.

С середины VIII в. между двумя новообразованными центрами цивилизации - нижневолжским и циркумбалтийским начинает устанавливаться связь через земли "только что" освоенные славянами. На крайнем северо-востоке славянского ареала в пограничной с финскими племенами мери, муромы, мордвы, черемисов (мари) возникают промежуточные пункты. Ладога и Рюриково городище под Новгородом – северные ворота в славянские земли. Гнездово у Смоленска – центральный транспортный узел, обеспечивающий переправу из бассейна Волхова в бассейны Двины, Днепра и Волги. Темирево и Михайловское близ Ярославля – восточные волжские ворота, предел славянских земель.

Так складывается древнейший на Восточно-европейской равнине торговый путь из Арабского халифата через Хазарию, Волжский Булгар, славянские города северо-востока и запада русской равнины к побережью Балтийского моря. Именно в бассейнах Волги и рек, текущих к Балтийскому морю - Западной Двины, Великой, Волхова, и находят клады арабских монет IX века, которых в это время совсем нет в бассейне Днепра.[44]^-102 Но на этом пути не было купцов, которые проходили бы его из конца в конец. Сведения о славянском участке доходили до арабских географов, византийских и западноевропейских хронистов из вторых - третьих рук.

Временем, с которого восточные славяне входят во всемирную историю, можно считать середину IX века - время, когда появился путь Из варяг в греки.

Нестор в своей ПВЛ приводит описание обоих этих маршрутов и Двинско-Волжского и Из варяг в греки.

Когда же поляне жили отдельно по горам этим [имеются в виду днепровские кручи у Киева], тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловати, а по Ловати можно войти в Ильмень, озеро великое; из того же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское... И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает река Днепр [Этакая "Европейская кругосветка" Е.К.]. Днепр вытекает же из Оковского леса и течёт на юг, а Двина из того же леса течёт и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течёт Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалиссы, и далее на восток пройти в удел Сима, а по Двине в землю Варягов, а от Варяг до Рима, от Рима же до племени Хама. А Днепр впадает устьем в понтийское море; это море слывёт Русским.

Далее Нестор рассказывает о первом "путешественнике", прошедшем эту "Европейскую кругосветку".

Когда Андрей [апостол Андрей Первозванный, брат Петра] учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и прибыл в устье Днепровское. И... пришёл... где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришёл к славянам, где ныне стоит Новгород... И отправился в страну варягов, и пришёл в Рим... прибыв в Рим, пришёл в Синоп.

Боевые отряды (дружины) древних скандинавов (норманнов, викингов, варягов) и их торговцы (купцы) ещё в VIII веке освоили морской путь из Скандинавии в "столицу мира" Константинополь. Правда, воины и купцы часто были одними и теми же людьми - торговали, если не могли взять силой. Слово "купец" имеет скандинавский прототип. Kaupskip (каупскип) - корабль для перевозки грузов[45]^-102, в более поздние времена "каперство" - санкционированный государством разбой морских купцов в отношении военного противника. Вот такими "мирными" могли быть эти купцы.

Путь в Константинополь начинался в Балтийском или Норвежском море, огибал через Северное море, Атлантический океан и Средиземное море всю Европу. В середине IX века скандинавами был освоен другой путь - по рекам восточной Европы. Он начинался в Финском заливе, куда впадает Нева, шёл по Неве в Ладожское озеро, затем по реке Волхов в Ильмень-озеро. Далее, река Ловать почти до истока. Ловать контролировалась в двух пунктах, в районе устья из Старой Руссы и ближе к истоку из Великих Лук. Переход из Онежского бассейна в Западно-Двинский осуществлялся по волоку, длинна которого примерно 12 километров. Ладьи по этому волоку попадали в озеро Усвят, откуда по речке Усвяч в Западную Двину. Сплавившись вниз всего на несколько километров, уходили в левый приток Западной Двины - речку Касплю. Поднявшись вверх по Каспле почти до истока, доходили до озера Каспля, откуда по второму волоку, длинна которого примерно 15 километров, попадали в озеро Купринское и по короткому протоку, называющемуся Катынь, наконец, входили в Днепр. Выход в Днепровский бассейн контролировался Смоленском. Затем уже по Днепру в Чёрное море. В начале пути на Волхове и в конце на Днепре были пороги, требовавшие обноса. Большие суда викингов на 70 пар вёсел, дракары, здесь, на речных мелководьях, не годились и в Ладоге строились меньшие на 10-20 пар вёсел. Вдоль всего этого пути, за исключением области реки Невы и правобережья низовьев Днепра, к этому времени жили восточные славяне.

Таким образом, главным фактором в ранней истории восточных славян был географический фактор - а именно, их удалённость от Pax Romana (Римского мира). Племена, поселившиеся на берегах рек, текущих по равнинам Восточной Европы, оказались вне пределов, которых достигало материальное или духовное влияние Рима.

Первое великое государственное образование Западного мира - империя Карла Великого вовлекла в поле своего влияния западных славян, в то время как южные славяне оказались в поле влияния Византии - сохранявшей традицию как старого античного мира, так и деспотий Востока.

И только восточные славяне были не у дел. До тех пор, пока новые звенья цивилизации, сомкнувшись, не поднялись достаточно далеко на север и арабское серебро и золото, просочившись через лесные дебри, не засверкало на балтийском побережье, затмевая свет янтаря и привлекая охотников до себя, суля сто крат больше. Арабские дирхемы обещались стать проводниками для таких охотников по неведомым землям востока и довести их до источника - сказочного Багдада. И охотники нашлись - ими стали скандинавские викинги. То, что в результате вместо Багдада они оказались в Константинополе, всего лишь небольшое отклонение от курса, если смотреть из Скандинавии. Усилиями викингов, хоть они того и не хотели, оказались разбужены и вовлечены во всемирную историю задремавшие на берегах своих рек после эпохи расселения племена восточных славян. А проснувшиеся восточные славяне направили викингов по той дороге, по которой оказалось сподручнее им самим.