Дочь снегов. 17 страница

 

При виде этого индеец обезумел и кинулся на Борга с ножом, выбив у него из рук револьвер. Тогда была опрокинута полка с коптилкой. Они продолжали бороться в темноте. Раздались еще выстрелы, но я не знаю, кто стрелял. Я сполз с койки. В пылу борьбы кто-то ударил меня, и я упал на Бэллу. Вот тогда-то мои руки были выпачканы кровью. Когда я выбежал из хижины, раздалось еще несколько выстрелов. Тут я встретил Ла-Флитча и Джона... И остальное вам известно. Клянусь, я сказал вам всю правду.

 

Сент-Винсент посмотрел на Фрону. Она поддерживала ящик, лицо ее было спокойно. Он бросил взгляд на толпу и прочитал на лицах недоверие. Многие смеялись.

- Почему вы сразу не рассказали это? - спросил Билл Браун.

– Потому что... потому что...

- Ну?

- Потому что я мог помочь.

Смех усилился, и Билл Браун отвернулся от него. - Джентльмены, вы слышали его бред. Это еще более фантастическая сказка, чем первая. В начале процесса мы обещали доказать, что подсудимый далек от правды. Ваш приговор исчерпывающе подтвердил, что мы этого достигли. Но мы не ожидали, что он так блестяще оправдает наши предположения. Надеюсь, в этом не приходится сомневаться. Что вы думаете о нем? Он громоздит одну ложь на другую. Доказано, что он бессовестный лжец. Неужели вы поверите этому последнему чудовищному вымыслу? Джентльмены, я прошу вас только об одном – подтвердите ваш приговор. А те, которые усомнятся в его обмане, наверное, будут в меньшинстве. Я позволю себе заметить следующее. Если допустить, что его история правдива и он, пользовавшийся гостеприимством Джона Борга, лежал под одеялом, когда совершалось убийство, и равнодушно слушал, как несчастный взывает к нему о помощи, и если, глядя на эту кровавую баню, в нем не проснулось достоинство мужчины, тогда позвольте вам сказать, он все равно достоин виселицы. Ошибки не будет. Как вы решаете?

- Смерть! Вздернуть его! Повесить!-раздались крики.

Внезапно взоры всех присутствующих обратились к реке; даже Блэк на мгновение отвлекся от исполнения своих официальных обязанностей. Широкий плот с длинными веслами на концах скользил мимо косы Острова Распутья, держась у самого берега. Подойдя совсем близко, он зарылся носом в песок, и в тот же миг веревка, брошенная с него, обвилась вокруг дерева, под которым стоял Сент-Винсент. Разрубленные лосиные туши выглядывали из-под еловы хветок. Два человека, стоявшие на плоту, гордо посмотрели на толпу, усеявшую берег. Причиной их гордости был, по-видимому, этот груз.

 

- Хотим добраться с ним до Доусона,- объяснил один из них,-только вот солнце чертовски печет.

- Нет,- сказал его товарищ, отвечая на вопрос,- здесь не стоит останавливаться и торговать. Там, внизу, фунт стоит полтора доллара, и мы спешим туда. Но с нами человек, которого мы охотно вам оставим.—Он обернулся и указал на груду одеял, под которыми смутно угадывались очертания человеческого тела. - Мы подобрали его сегодня утром милях в тридцати вверх по реке Стюарт.

 

- Его нужно лечить,- сказал второй,- а у нас мясо портится, и мы не можем терять время.- Нищим сказать нечего, кроме того, что они вьючные животные. - Этот парень как будто боролся с медведем, он весь избит и изранен. По-видимому, у него внутренние повреждения. Куда его положить?

 

Стоя рядом с Сент-Винсентом, Фрона видела, как раненого понесли по холмистому берегу мимо толпы. Из-под одеяла свесилась бронзовая рука и выглянуло бронзовое лицо. Носильщики остановились, ожидая, пока решится вопрос, куда им направиться. Внезапно Фрона почувствовала, что Сент-Винсент яростно вцепился в ее руку.

- Смотрите! Смотрите! - Сент-Винсент нагнулся вперед и нетерпеливо указывал на раненого.- Смотрите! Этот шрам!

 

Индеец открыл глаза и, узнав Сент-Винсента, злобно усмехнулся.

- Это он! Это он! -Дрожа от возбуждения, Сент-Винсент повернулся к толпе.- Я призываю всех вас в свидетели! Это человек, убивший Джона Борга!

Его заявление не было встречено смехом, так как во всех жестах Сент-Винсента сквозила жуткая искренность. Билл Браун и председатель пытались вызвать индейца на разговор, но это им не удалось. Старатель из Британской Колумбии был привлечен к делу, но его чинукский язык не произвел никакого впечатления на индейца. Тогда вызвали Ла-Флитча. Красавец метис склонился к индейцу и заговорил с ним на каком-то гортанном языке, которому он, по-видимому, научился у своей матери. Одинаково безуспешно он попробовал еще несколько наречий. Не добившись ответа, он замолчал, обескураженный. Вдруг, словно что-то вспомнив, он сделал еще одну попытку. В глазах индейца сразу промелькнула искра сознания, и из его горла вырвались такие же звуки.

- Это наречие стиков с верховья реки Белой,- пояснил Ла-Флитч.

Затем, наморщив лоб, временами запинаясь и подыскивая полузабытые слова, он засыпал индейца вопросами. Остальным их разговор казался пантомимой - бессмысленное мычание, жестикуляция и выражение недоумения, удивления и непонимания на лицах обоих. Моментами индейцем овладевало сильное душевное волнение, и тогда Ла-Флитч сочувственно кивал головой. Их взгляды и жесты вновь обратили внимание толпы на Сент-Винсента, а один раз уста обоих даже искривил зловещий, невеселый смех.

- Так? Ладно,-сказал Ла-Флитч, когда голова индейца откинулась назад.- Этот человек говорит правду. Он прибыл с реки Белой. Он вас не понимает. Он очень удивлен, что здесь так много белых людей. Он не подозревал, что на свете так много белых людей. Он скоро умрет. Его зовут Гоу.

- Давно, три года тому назад, тот человек, Джон Борг, явился в страну этого Гоу. Он охотился, приносил в лагерь много мяса, и его любили на реке Белой. У Гоу была жена Писк-Ку. Джон Борг готовился к отъезду. Он пошел к Гоу и сказал ему: "Отдай мне твою жену. Мы сторгуемся. Я дам тебе за нее много вещей". Но Гоу сказал "нет". Писк-Ку хорошая жена. Ни одна женщина так хорошо не шьет мокасины. Она лучше всех выделывает лосиную шкуру, превращая ее в мягкую кожу. Он любит Писк-Ку. Тогда Джон Борг сказал, что ему до этого нет дела, что ему нужна Писк-Ку. Тут у них была страшная драка, и Писк-Ку ушла с Джоном Боргом. Она не хотела уходить, но все же ушла. Борг назвал ее Бэллой и дарил ей много хороших вещей, но она все время любила Гоу.-Ла-Флитч указал на шрам, перерезавший лоб и глаз индейца.-Это сделал Джон Борг.

 

Гоу долго болел, он чуть не умер. Потом поправился, но с головой у него было плохо. Он никого не узнавал, даже отца и мать, точно новорожденный младенец. Потом как-то раз что-то щелк, щелк! И в голове его сразу прояснилось. Он узнал отца и мать, вспомнил Писк-Ку, вспомнил все. Его отец сказал, что Джон Борг спустился вниз по реке. Гоу тоже поплыл вниз. Весной очень трудно: идет лед. Ему было страшно, и столько белых людей, и когда он прибыл сюда, то передвигался ночью. Его никто не видел, а он видел всех. Он видит в темноте, как кошка. Каким-то образом он пришел прямо к хижине Джона Борга. Он не знал, как это случилось, знал только, что ему предстоит великое дело.

Сент-Винсент стиснул руку Фроны, но она отдернула ее и отступила на шаг.

 

- Гоу видел, как Писк-Ку кормила собак, и они поговорили. Ночью он пришел, и она открыла ему дверь. Что было дальше, вы знаете. Сент-Винсент не помог ничем. Борг убил Бэллу. Гоу убил Борга. Борг убил Гоу, потому Гоу скоро умрет. У Борга тяжелая рука. У Гоу болит внутри. Все перебито. Теперь Гоу все равно: Писк-Ку умерла.

 

После этого он перешел по льду на берег. Я ему сказал, что все наши говорят, будто это невозможно. Никто в это время не может перейти по льду. Он смеется и говорит, что он перешел, а что сделано, то возможно. Ему было очень трудно, но он все-таки перешел. У него все болит внутри. Он уже не может ходить, а только ползает. Он долго добирался до реки Стюарт. Он больше не мог идти и лег, чтобы умереть. Двое белых людей нашли его и принесли сюда. Ему все равно. Он умрет.

 

Ла-Флитч внезапно замолчал, но никто не сказал ни слова. Потом он добавил: - Мне кажется, что Гоу - чертовски хороший парень.

 

Фрона подошла к Джекобу Узлзу. - Уведи меня отсюда, папа,- сказала она.- Я очень устала.

 

ГЛАВА XXX

 

На следующее утро Джекоб Уэлз, обладатель многих миллионов, самолично наколол дневную порцию дров и, закурив сигару, отправился в глубь острова искать барона Курбертена. Фрона после завтрака развесила проветриваться одежду и накормила собак. Затем, достав из чемодана растрепанный томик Уордсворта, она устроилась поближе к берегу на двух вырванных с корнем соснах. Но она только открыла книгу, а не читала ее. Глаза Фроны вновь и вновь обращались к Юкону, задерживаясь при виде водоворота под утесами, пристально вглядываясь в излучину реки и песчаную отмель на ее середине. Дикая гонка на лодке и чудесное опасение все еще были свежи в ее памяти. Но не все оставило столь яркий след. Борьба у расщелины казалась ей бесконечной, она не могла бы определить, как долго все это продолжалось, а гонка от Острова Распутья до Острова Рубо окончательно стерлась из ее памяти, хотя разум не переставал твердить о ней.

Фроне пришла фантазия вспомнить все, что делал Корлисс в эти три знаменательных дня. Образ же другого человека, которого ей даже не хотелось называть по имени, она умышленно отстранила от себя. С ним было связано нечто страшное, что ей рано или поздно предстояло пережить. Она всячески отдаляла эту минуту. Она была надломлена духовно, все тело ее ныло, и любое напряжение воли казалось ей сейчас чем-то ужасным. Приятнее было думать даже о Томми, о Томми с языком змеи и сердцем зайца. И она дала себе слово, что вдова и дети в Торонто не останутся забытыми, когда Север будет выплачивать дивиденды Уэлзам.

 

Сухая ветка ивы треснула под чьей-то ногой. Глаза Фроны встретились с глазами Сент-Винсента.

- Вы не поздравили меня с чудесным спасением,- начал он весело.—Но вчера вечером вы, вероятно, чувствовали себя смертельно усталой. Я знаю это по себе. А вы еще, кроме того, перенесли это ужасное путешествие в лодке.

Он украдкой наблюдал за ней, стараясь угадать ее настроение и отношениек нему.

 

- Вы героиня, Фрона! - пылко сказал он.- Вы спасли не только почтальона, но и меня, добившись перерыва в заседании суда. Если бы в первый день был допрошен еще один свидетель, я был бы повешен задолго до появления Гоу. Славный малый, этот Гоу! Жаль, что он умрет.

 

- Я очень рада, что могла вам помочь,- ответила она, раздумывая над тем, что бы еще сказать.

- И меня, конечно, следует поздравить...

- С этой историей вас вряд ли стоит поздравлять,- быстро сказала она, глядя ему прямо в глаза.--Я рада, что это так кончилось. Но неужели же вы ждете от меня поздравлений?

 

- А-а!-протяжно сказал он.-Я вижу, куда вы клоните.- Он добродушно улыбнулся и приготовился сесть рядом с ней, но она не подвинулась, чтобы уступить ему место, и он остался стоять.- Я все могу объяснить. Если вы насчет женщин...

Фрона, нервно сжимавшая свои руки, при этих словах расхохоталась.

- Женщин?-спросила она.-Женщин? Не будьте смешным, Грегори!

- По тому, как вы защищали меня на суде,- начал он с упреком,- я думал...

 

- Ax, вы ничего не понимаете! - сказала она безнадежным тоном.—Вы ничего не понимаете. Посмотрите на меня, Грегори. Может быть, вы поймете. Ваше присутствие тяготит меня. Ваши поцелуи меня оскорбляют. Память о них заставляет меня краснеть, и мои губы кажутся мне нечистыми. Почему? Выдумаете, из-за женщин, о которых говорилось на суде? Как вы меня плохо знаете! Сказать вам, почему?

 

С берега донеслись мужские голоса и плеск воды. Она быстро взглянула туда и увидела, что Дэл Бишоп ведет плот против течения, а Корлисс на берегу трудится над буксирным канатом.

 

- Сказать вам, почему, Грегори Сент-Винсент? - повторила она.-Сказать вам, почему ваши поцелуи унизили меня? Потому что вы нарушили веру в пищу и кров. Потому что вы пользовались гостеприимством человека, а потом смотрели, как он погибает в неравной борьбе, и не шевельнули пальцем. Я предпочла бы, чтобы вы умерли, защищая его; тогда о вас осталась бы добрая память. Я даже предпочла бы, чтобы вы сами убили его. Это было бы доказательством того, что в ваших жилах течет кровь.

- И это вы называете любовью? - воскликнул он насмешливо; в нем начал пробуждаться его бес.- Хороша любовь! Нечего сказать! Боже, чему только нам, мужчинам, не приходится учиться!

- А я думала, что вы уже научились всему,- ответила она,- что вас научили другие женщины.

- Что вы собираетесь делать? - спросил он, не обращая внимания на ее слова.- Вам придется считаться со мной. Я не позволю вам безнаказанно бросить меня. Я этого не допущу, предупреждаю вас. Вы совершили несколько очень смелых поступков, которые погубят вашу репутацию, если они станут известны. У меня есть уши. Я не спал. Вам нелегко будет объяснить факты, которые вы считаете невинными.

Она посмотрела на него с холодной улыбкой, в которой были жалость и насмешка. Это окончательно взбесило его.

- Я лежу на обеих лопатках, надо мной можно глумиться, меня можно жалеть! Но я обещаю вам, что потяну вас за собой. Мои поцелуи вас унизили, да? А что же вы тогда испытали в Счастливом Лагере, по дороге от реки Дайи?

 

Как бы в ответ на его слова к ним подошел Корлисс, размахивая буксирным канатом.

 

Фрона приветственно протянула ему руку. - Вэнс,-сказала она,-почтальон доставил отцу важные известия, настолько важные, что он должен уехать обратно. Он отплывает после обеда с бароном Курбертеном на "Бижу". Не отвезете ли вы и меня в Доусон? Я хочу уехать туда немедленно, сегодня же.

 

- Он... он... навел меня на мысль о вас...- робко добавила она, указывая на Сент-Винсента.