Глава 21. В подвалах Оперы

 

Держите пистолет в готовности aey стрельбы, – опять быстро сказал перс Раулю.

Стена за их спиной закрылась, завершая круговое движение на точке вращения. Двое мужчин стояли несколько секунд затаив дыхание.

Наконец перс решился сделать движение. Рауль слышал, как он опустился на колени, нащупывая что-то. Вдруг темноту перед Раулем тускло осветил свет маленького фонаря. Он инстинктивно отступил назад, во тьму, чтобы скрыться от всевидящего ока невидимого врага, но быстро понял, что фонарь принадлежал персу. Маленький красный круг скользил по стенам, потолку, полу. Стена справа была каменной, слева – деревянной.

Рауль сказал себе, что Кристина шла этим путем, следуя за голосом Ангела музыки. И, должно быть, отсюда обычно появлялся Эрик, когда проходил через стены, чтобы застать Кристину врасплох и заинтриговать ее. Помня о словах перса, Рауль подумал, что этот маршрут был тайно проложен самим Эриком. Позже он узнает, что Эрик нашел уже готовый секретный ход, о существовании которого долгое время никому, кроме него, не было известно. Этот ход был проделан в дни Парижской коммуны для того, чтобы тюремщики могли отводить своих заключенных прямо в камеры, которые были сделаны в подвалах, поскольку повстанцы заняли здание Оперы сразу же после восстания 18 марта 1871 года. Они превратили нижнюю часть здания в государственную тюрьму, а верхнюю – в место запуска воздушных шаров, наполненных горячим воздухом, которые должны были разносить их будоражащие прокламации за пределы города.

Перс встал на колени и поставил фонарь на пол. Некоторое время он, казалось, что-то поспешно делал на полу, затем неожиданно потушил фонарь. Рауль услышал слабый щелчок и увидел квадрат очень тусклого света на полу коридора – как будто только что открыли окно в слабо освещенные подвалы Оперы. Он больше не видел перса, но чувствовал его рядом с собой, слышал его дыхание.

– Следуйте за мной и делайте все, что делаю я.

Рауля повели к квадрату света. Затем перс опять встал на колени, схватился за край отверстия и сполз вниз, в подвал, держа пистолет зубами.

Странно, но Рауль полностью доверял этому человеку. Хотя он ничего не знал о нем и его слова придали еще большую таинственность приключению, виконт верил, что перс был с ним против Эрика в это решающее время. Его чувства казались неподдельными, когда он говорил о «монстре», и интерес, который он проявил к Раулю, не вызывал подозрений. И наконец, если бы у него были какие-нибудь дурные намерения в отношении Рауля, он не дал бы ему пистолет. Кроме того, Рауль должен был разыскать Кристину любой ценой, и у него не оставалось выбора средств. Если бы он колебался или даже сомневался относительно намерений перса, он считал бы себя подлым трусом.

Рауль тоже встал на колени и ухватился обеими руками за край люка.

– Пошли, – услышал он и упал вниз. Перс поймал его, приказал лечь на пол, закрыл над ними люк чем-то, чего Рауль не мог видеть, и лег рядом. Молодой человек хотел попросить объяснений, но рука перса зажала его рот, и он сразу же услышал голос, в котором узнал голос полицейского комиссара Мифруа.

Рауля и перса скрывала перегородка. Рядом узкая лестница вела наверх, в маленькую комнату, в которой Мифруа, видимо, ходил взад и вперед и задавал вопросы, потому что они слышали его шаги и голос.

Освещение было очень слабым, но после кромешной темноты коридора наверху Рауль без особых затруднений мог различать очертания вещей. И он не смог сдержать слабого восклицания, когда увидел три тела.

Одно лежало на узкой площадке маленькой лестницы, ведущей наверх, к двери, за которой был слышен голос Мифруа; два других скатились вниз по лестнице и лежали с раскинутыми руками. Если бы Рауль протянул руку через перегородку, за которой стоял, он мог бы коснуться одного из них.

– Тише, – прошептал перс. Он тоже увидел тела и сказал только одно слово, которое объяснило все: – Он!

Голос Мифруа стал громче. Он требовал информацию о системе освещения, и режиссер что-то говорил ему. Следовательно, комиссар был у трубы органа или в одной из соседних комнат.

Вопреки тому, что думают, особенно в связи с оперным театром, труба органа не играла. В то время электричество использовалось только для определенных, весьма ограниченных сценических эффектов и для электрических звонков. Громадное здание и даже сама сцена все еще освещались газом. Водород использовался для того, чтобы регулировать и менять освещение сцены посредством специального аппарата, который и называли трубой органа – в нем было много труб. Ниша рядом с будкой суфлера предназначалась для старшего группы осветителей Моклера. Оттуда он давал указания своим помощникам и следил, чтобы они выполнялись. Моклер находился в этой нише во время каждого спектакля.

Но теперь в нише не было ни его, ни его помощников. – Моклер! Моклер!

Голос режиссера гремел в подвалах, как в барабане. Но Моклер не отвечал.

Мы говорили, что дверь вела на маленькую лестницу, которая шла сверху, из второго подвала. Мифруа пытался открыть ее, но она не поддавалась.

– В чем дело? – сказал он режиссеру. – Дверь, кажется, заблокирована. Она всегда открывается-с таким трудом?

Энергично надавив на дверь плечом, режиссер наконец открыл ее. Он не смог сдержать восклицания: он увидел человеческое тело.

– Моклер!

Все пришедшие вместе с Мифруа к трубе органа с тревогой бросились вперед.

– Он мертв, бедняга! – простонал режиссер. Мифруа, которого, казалось, ничто уже не удивляло, наклонился над длинным телом.

– Нет, – сказал он, – он мертвецки пьян. Поверьте, это не одно и то же.

– Если это так, то подобное случилось с ним впервые, – заявил режиссер.

– Тогда, может быть, ему дали наркотик. Это вполне возможно. – Мифруа выпрямился, сделал несколько шагов вниз и вдруг закричал:

– Смотрите!

Два тела лежали внизу на ступеньках, освещаемые тусклым светом маленького красного фонаря. Режиссер узнал помощников Моклера. Мифруа спустился и приложил ухо к груди каждого.

– Они крепко спят, – сказал он. – Странное дело! Очевидно, кто-то вмешался в работу осветителей, – и это лицо заодно с похитителем. Но что за странная идея похищать певицу прямо со сцены! Это случай, когда идут самым «трудным путем», если таковой был! Пошлите за доктором. – И он повторил: – Странно! Очень странно! – Комиссар вернулся к маленькой комнате и заговорил с людьми, которых Рауль и перс не могли видеть с места, где они находились. – Что вы скажете на все это, господа? Вы единственные, кто не сказал, что думает на этот счет, но должно же у вас бить какое-то мнение относительно происходящего?

Рауль и перс увидели унылые лица двух директоров, появившихся над площадкой и услышали, как Мушармен произнес голосом, полным волнения:

– Здесь происходят вещи, которые мы не можем объяснить.

– Спасибо за эту информацию, – сказал Мифруа саркастически.

Режиссер, поддерживая подбородок ладонью правой руки, что было явным признаком глубокой задумчивости, сказал:

– Это не первый случай, когда Моклер заснул во время спектакля. Я вспоминаю, что нашел его однажды храпящим в нише, а рядом валялась его табакерка.

– Когда это было? – поинтересовался Мифруа, тщательно протирая стекла своего пенсне, ибо был близорук, что случается и с самыми красивыми глазами в мире.

– Не так давно. Давайте посмотрим… Это было вечером… Ага, это было в тот вечер, когда Карлотта издала свое знаменитое кваканье! Помните?

– В самом деле? – сказал Мифруа. – Вечер, когда Карлотта издала свое знаменитое кваканье? – Надев пенсне, он пристально посмотрел на режиссера, будто пытаясь прочесть, что у того на уме. – Так Моклер нюхает табак? – спросил он небрежно.

– Да. Посмотрите: вон на полке его табакерка. Да, он часто нюхает табак.

– Я тоже, – сказал Мифруа и положил табакерку в свой карман.

 

***

 

Рауль и перс, присутствие которых осталось незамеченным, наблюдали, как рабочие сцены унесли тела. Мифруа стал подниматься, и все остальные последовали за ним по лестнице. Затем несколько минут их шаги были слышны наверху, на сцене.

Когда все ушли, перс сделал Раулю знак, чтобы он встал. Рауль поднялся, свой пистолет он, естественно, опустил. Однако перс приказал ему держать оружие в прежнем положении, что бы ни случилось.

– Но рука устает от этого, – пытался возразить ему Рауль, – и если придется стрелять, я все равно не смогу сделать это точно.

– Тогда держите пистолет в другой руке, – уступил перс.

– Я не могу стрелять с левой руки. Перс сказал странные слова, которые, очевидно, мало прояснили Раулю ситуацию:

– Дело не в том, чтобы стрелять с левой или правой руки: единственное, что вы должны делать, так это продолжать держать одну из рук так, будто намереваетесь стрелять из пистолета. Что же до самого пистолета, то можете положить его в карман, если хотите. Но делайте, как я говорю, или я не отвечаю ни за что! Это дело жизни и смерти! А теперь – тихо! Следуйте за мной.

Они находились во втором подвале. При тусклом свете нескольких ламп (желтое пламя было неподвижно в их стеклянных тюрьмах) Рауль только мельком видел подвалы Оперы, эту фантастическую, грандиозную бездну, забавную, как кукольный спектакль, и пугающую, как бездонная преисподняя.

Эти подвалы ужасны; их насчитывается пять. Они воспроизводят план сцены с люками и пазами для декораций, за исключением того, что разрезы на полу сцены заменены рельсами. Под люками и разрезами есть поперечные рамы. Столбы, крепящиеся на железных или каменных подпорках или балках, образуют серию жестких задников, которые могут использоваться для сценических эффектов; Им придают дополнительную устойчивость, когда это необходимо, соединяя железными крюками. Лебедок и противовесов в подвалах – в изобилии. Они применяются для перемещения больших кусков декораций, постановки сцен трансформации и осуществления неожиданных исчезновений исполнителей для большего эффекта. Это в подвалах, пишут X, Y и Z в своем занимательном исследовании творения Гарнье, больных старых людей превращают в красивых молодых любовников, а страшных ведьм – в блистательных фей. Из подвалов является Сатана, а потом уходит обратно вниз. Пламя ада поднимается оттуда, там собираются хоры демонов. А привидения бродят по подвалам, как будто они здесь хозяева.

Рауль шел за персом, строго следуя его наставлениям, даже не пытаясь понять их, говоря самому себе, что этот человек – его единственная надежда. Что бы он делал один в этом лабиринте? Он останавливался бы на каждом шагу в удивительной путанице балок и канатов. Его бы схватили в этой гигантской паутине, поскольку он не знал, как выпутаться из нее. И даже если бы он смог пройти через эту сеть канатов и противовесов, которые постоянно встречались на их пути, он подвергался бы риску упасть в одну из дыр, время от времени появлявшихся в полу, ведя в бездонную тьму.

Они достигли уже третьего подвала и шли дальше и дальше при свете нескольких отдаленных тусклых ламп.

Чем ниже спускаясь они, тем осторожней, казалось, становился перс. Он все чаще оборачивался к Раулю и напоминал, чтобы тот продолжал держать руку так, как будто в ней был пистолет, хотя на самом деле пистолета не было.

Вдруг громкий голос заставил их остановиться. Кто-то над ними кричал: «Закрывающие двери – срочно на сцену! Полицейский комиссар хочет вас видеть».

Послышались шаги, тени заскользили в темноте. Перс потянул Рауля за декорации. Они видели, как фигуры двигались мимо них и над ними – старые люди, согнутые от бремени лет и оперных декораций. Некоторые из них едва волочили ноги, другие по привычке наклонялись вперед с протянутыми руками, пытаясь найти дверь, чтобы закрыть ее.

Это были люди, закрывающие двери, одряхлевшие бывшие рабочие сцены, которым администрация, скорее, из благотворительности поручила закрывать двери в подвалах и других частях здания. Они постоянно находились над сценой и под ней, и в те дни (я думаю, что они все умерли с того времени) их также называли «борцами со сквозняками». Неважно, откуда появляются сквозняки, – они очень вредны для голоса.

Перс и Рауль даже обрадовались, потому что случай избавил их от свидетелей. Некоторые из закрывающих двери от нечего делать, а также потому, что многие из них были бездомными, оставались в Опере (из лени или по необходимости) и проводили там ночь. Двое мужчин могли случайно споткнуться о них, разбудить, вызвать расспросы. Расследование Мифруа спасло их на время от столь нежелательных встреч.

Но радость перса и Рауля была недолгой. Какие-то люди спускались теперь по тем лестницам, по которым закрывающие двери поднимались наверх. Каждый из них нес маленький фонарь и, очевидно, искал что-то или кого-то.

– Я не знаю, что они ищут, – прошептал перс, – но они вполне могут найти нас, если мы останемся здесь. Пойдемте! Спешите! Держите руку вверх в готовности для стрельбы. Согните ее побольше. Держите руку перед глазами, как будто вы готовитесь драться на дуэли и ждете приказа стрелять. Оставьте ваш пистолет в кармане. Пойдемте вниз, быстро! – Он повлек Рауля в четвертый подвал. – Держите руку перед глазами, это дело жизни и смерти! Здесь, сюда, вниз по этим ступеням. – Они достигли пятого подвала. – Ах, какая дуэль, мсье, какая дуэль!

В пятом подвале перс затаил дыхание. Он, кажется, чувствовал себя в большей безопасности, чем когда они остановились в третьем подвале, но все еще держал руку в прежнем положении.

И хотя Рауль ничего не сказал об этом, понимая, что не время, он опять подивился столь необычайному методу самозащиты – держать пистолет в кармане, а руку в готовности для выстрела, перед глазами, – позиция в которой дуэлянты того времени ждали приказа открыть огонь. Рауль вспомнил слова перса о надежности этих пистолетов. Но что толку в том, что у него надежные пистолеты, если он чувствует, что бесполезно применять их?

Однако перс прервал смутные размышления Рауля. Он жестом показал молодому человеку оставаться на месте, сделал несколько шагов вверх по лестнице, по которой они только что спустились, затем вернулся и сказал вполголоса:

– Как глупо, что мы не догадались раньше! Но мы скоро избавимся от этих людей с фонарями: это пожарные, которые совершают обход.

Двое мужчин стояли, настороженно ожидая, по крайней мере, пять долгих минут. Затем перс повел Рауля назад к лестнице. Но вдруг дал сигнал остановиться и стоять тихо. В темноте перед ними что-то двигалось.

– Ложитесь, – прошептал перс.

Они легли на пол как раз вовремя: смутная фигура с фонарем прошла мимо так близко, что почти коснулась их. Они могли достаточно отчетливо видеть, что фигура одета в плащ, который закутывал ее с головы до ног, и мягкую войлочную шляпу.

Человек удалился, держась ближе к стенам и иногда ударяя по ним, когда подходил к углу.

Перс вздохнул с облегчением:

– Он был на волосок от меня! Этот субъект знает меня и дважды отводил в кабинет директоров. – Это кто-нибудь из полиции? – спросил Рауль.

– Намного хуже! – ответил перс без дальнейших объяснений.

– Но это неон, так ведь?

– Он? Если он появится впереди, мы увидим его золотые глаза! Это наше преимущество в темноте. Но он может молча подкрасться к нам сзади. В этом случае мы будем покойниками, если не станем держать вверх руку, как будто готовы стрелять из пистолета.

Едва перс произнес последнее слово, как перед ними появилось фантастическое лицо. Полное лицо, а не пара золотых глаз. Но это было светящееся лицо, огненное лицо!

Да, горящее лицо, которое приблизилось к ним на высоте человеческого роста, но без тела!

– Ох! – воскликнул перс низким голосом. – Я впервые столкнулся с этим! Тот пожарный не был сумасшедшим! Он в самом деле видел! Что это за пламя? Это не он, но, возможно, он послал его к нам. Осторожно! Не забывайте! Держите руку перед собой! Ради Бога, держите руку!

Горящее лицо, которое казалось посланцем ада, горящим демоном, все еще двигалось к двум напуганным мужчинам.

– – Возможно, он послал это лицо нам навстречу, – продолжал перс, – чтобы застать нас врасплох сзади или со стороны: с ним никогда не знаешь наперед. Мне знакомы многие его трюки, но не этот. Этого я еще не знаю. Бежим отсюда – лучше быть в безопасности, чем потом сожалеть! Бежим, и держите руку перед глазами!

И они кинулись вниз по подземному проходу. Через несколько секунд, которые показались им долгими, долгими минутами, они остановились.

– Он редко ходит этим путем, – сказал перс. – Эта сторона не интересует его. Она не ведет ни к озеру, ни к его дому. Но, может быть, он уже знает, что мы напали на его след, несмотря на то, что я обещал не вмешиваться в его дела.

Перс осмотрелся, Рауль сделал то же самое. Горящее лицо было позади них! Оно следовало за ними. Должно быть, тоже бежало и, возможно, быстрее, чем они, потому что теперь казалось, что демон приближается к ним.

Одновременно они услышали звук, природу которого не могли определить. Ясно было одно – звук приближался вместе с пламенем в форме человеческого лица. Им казалось, будто тысячи ногтей царапали по классной доске или в кусочке мела находится маленький камушек, царапающий эту доску. Мучительный, невыносимый звук!

Рауль и перс пытались оторваться от горящего лица, но оно продолжало двигаться к ним, приближаясь. Они могли теперь ясно видеть его. Глаза были круглые и широко раскрытые, нос – немного искривленный, рот – большой, с отвисшей полукруглой нижней губой. Лицо напоминало кроваво-красную луну.

Как могла эта красная луна скользить в темноте на высоте человеческого роста, без всякой поддержки, без тела – видимого, по крайней мере? И как она передвигалась так быстро со своими неподвижными, широко раскрытыми глазами? И что вызывало царапанье, скрежетанье, визг – все эти звуки, которые приближались вместе с этим ужасным лицом.

Наконец перс и Рауль поняли, что дальше отступать некуда. Они прижались к стене, не зная, что несет им это непостижимое чудовище и особенно этот звук, который становился все громче, сильнее, все более «кишащим», более «ритмичным», поскольку явно состоял из сотен более мелких звуков, идущих в темноту ниже горящего лица.

Огненный диск продолжал приближаться, пока почти не достиг того места, где стояли перс и Рауль. Все еще прижавшись к стене, они чувствовали, что их волосы стали дыбом от ужаса, – они знали теперь, откуда идут эти многократные звуки. Звуки шли от массы, уносимой в темноту бесчисленными волнами, более быстрыми, чем волны, которые набегают на пляж, когда поднимается прибой: это были маленькие ночные волны, пенящиеся при луне, при луне с горящим лицом.

Маленькие волны пробежали между их ног и стали непреодолимо карабкаться наверх. Рауль и перс не могли больше сдерживать криков ужаса и боли. Ни один из них уже был не в состоянии держать руку перед глазами, в положении, которое принимали, как я говорил, дуэлянты того времени, ожидая приказа стрелять. Их руки стряхивали с себя эти светящиеся маленькие волны, волны, полные ног, острых коготков и зубов. Да, Рауль и перс были на грани обморока, как лейтенант Папен, пожарный. Но вот огненное лицо повернулось, услышав их крик, и произнесло:

– Не двигайтесь! Не двигайтесь! И что бы вы ни делали, не идите за мной! Я убиваю крыс, дайте мне пройти с моими крысами.

Огненный диск неожиданно исчез в тени, коридор впереди стал светлее. Прежде, чтобы не пугать крыс впереди себя, крысолов держал фонарь повернутым к своему липу, освещая его, теперь, чтобы идти быстрее, он светил в темноту перед собой. Он спешил, увлекая за собой эти карабкающиеся, пищащие волны крыс, все эти бесчисленные шумы.

Освободившись от ужаса, Рауль и перс стали дышать свободнее, хотя все еще продолжали дрожать.

– Я должен был помнить, что Эрик рассказывал об этом убийце крыс, – сказал перс. – Но он не говорил, что тот выглядит подобным образом, а я никогда не встречал его раньше. – Перс вздохнул. – Я подумал, что это еще один трюк монстра. Но нет, он никогда не приходит в эту часть подвалов. – Мы очень далеко от озера? – нетерпеливо спросил Рауль. – Когда мы попадем туда? Пойдемте к озеру! К озеру! Там мы позовем Кристину, мы потрясем стены, закричим. Она услышит нас. И он тоже. И поскольку вы знакомы, мы поговорим с ним.

– Вы рассуждаете как ребенок! – сказал перс. – Если мы направимся прямо к озеру, мы никогда не попадем к его дому.

– Почему?

– Потому что там он собрал всю свою охрану. Мне самому никогда не удавалось добраться до другого берега, того, где расположен дом. Во-первых, надо пересечь озеро, а оно хорошо охраняется. Боюсь, что некоторые люди, которые исчезли и которых никогда больше не видели – бывшие рабочие сцены, старики, закрывающие двери, – просто пытались пересечь озеро. Это ужасно! Меня самого чуть не убили там. Если бы монстр не узнал меня вовремя… Послушайтесь моего совета: никогда не появляйтесь у озера. И будьте готовы закрыть себе уши, если услышите пение подводного голоса, голоса сирены.

– Тогда что же мы делаем здесь? – спросил Рауль, охваченный лихорадочным нетерпением и гневом. – Если вы не можете ничем помочь Кристине, дайте мне, по крайней мере, умереть за нее.

Перс попытался успокоить его:

– Есть только один путь спасти ее, поверьте мне, это попасть в дом, чтобы монстр не знал об этом.

– И мы можем надеяться на это?

– Если бы не было надежды, я не пришел бы к вам!

– Как же мы сможем попасть в дом у озера, не пересекая озера?

– Из третьего подвала, откуда нам, к сожалению, пришлось уйти. Теперь мы вернемся туда. Я объясню вам, где точно находится это место. – Голос перса задрожал. Это между задником и декорациями из «Короля Лахора», как раз там, где умер Жозеф Бюке.

– Главный рабочий сцены, которого нашли повешенным?

– Да, его повесили, но веревку не смогли найти, – сказал перс странным голосом. – Пойдемте! Мужайтесь! Пойдемте, и опять держите вашу руку перед глазами. Но где мы?

Перс вынужден был вновь открыть свой затемненный фонарь, осветив два огромных коридора, которые пересекались под прямым утлом. Их сводчатые потолки, казалось, тянулись в бесконечность.

– Мы должны быть, – сказать он, – в той части, где расположены водопроводные сооружения. По я не вижу огня из печей.

Перс шел впереди Рауля, прокладывая дорогу и время от времени останавливаясь, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из водопроводчиков.. Они старались избегать света своего рода подземных кузниц, которые затухали. Рядом с кузницами Рауль узнавал «демонов», которых мельком видела Кристина во время их первого путешествия и ее первого пленения.

Таким путем они вернулись в громадные подвалы под сценой. Они, вероятно, были на дне того, что называли «ванной» (и поэтому на большой глубине, учитывая, что строители копали пятнадцать метров ниже уровня воды). Чтобы иметь представление о количестве воды, которую откачали строители, надо представить себе водоем такой же площадью, как двор Лувра, и глубиной в полторы высоты башен Нотр-Дам. И тем не менее строители должны были сохранить озеро.

Перс постучал по стене и сказал:

– Если не ошибаюсь, эта стена является частью дома у озера.

Может быть, читателю небезынтересно узнать, как сооружались дно и стены «ванной».

Чтобы избежать прямого контакта воды со стенами, поддерживающими всю установку «театрального аппарата», чьи написанные холсты, деревянные и металлические сооружения требовали защиты от сырости, архитектор вынужден был спроектировать двойную окружающую раму. Работа по ее строительству заняла целый год.

Это была стена первой внутренней рамы, по которой стучал перс, говоря Раулю о доме у озера. Тем, кто знаком с архитектурой здания, жест перса, казалось, указывал, что загадочный дом Эрика сооружен внутри двойной рамы, которая представляла собой толстую стену, построенную как кессон, затем кирпичную стену, огромный слой цемента и еще одну стену толщиной в несколько метров, Рауль прильнул к стене и замер, прислушиваясь. Но он ничего не услышал, ничего, за исключением отдаленных шагов в верхней части здания.

Перс вновь затемнил фонарь.

– Осторожно! – сказал он. – Не забывайте о руке. А теперь – молчание, потому что мы попытаемся попасть в дом.

Он повел Рауля к маленькой лестнице, по которой они спускались ранее вниз. Теперь они поднялись по ней, останавливаясь на каждой ступеньке, пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь, пока не достигли третьего подвала.

Перс жестом указал Раулю встать на колени, затем, переползая на коленях и опираясь на одну руку (другую руку они все еще держали в требуемом положении), они добрались до задней стены.

Здесь стоял большой заброшенный задник для спектакля «Король Лахора», за этим задником находились другие декорации, между ними было достаточно места. Места для тела, которое однажды нашли повешенным, – тела Жозефа Бюке.

Все еще стоя на коленях, перс остановился и вновь прислушался. Какой-то момент он, казалось, колебался. Потом посмотрел вверх, в сторону второго подвала, откуда через трещину между двумя досками пробивался слабый свет. Этот свет, очевидно, беспокоил перса. Наконец он кивнул Раулю и решился.

Он стал протискиваться между задником и комплектом декораций из «Короля Лахора», Рауль последовал за ним. Перс прощупывал стену. Рауль видел, как он сильно нажал на какое-то место, так же как нажимал на стену в артистической комнате Кристины. И камень провалился. Теперь в стене образовалась дыра.

Перс достал из кармана свой пистолет и дал сигнал Раулю сделать то же самое. Он взвел курок и решительно, по-прежнему на коленях, пополз в дыру. Рауль, который хотел пойти первым, должен был удовлетвориться тем, что последовал за ним. Дыра была очень узкой.

Перс остановился почти сразу, едва пролез. Рауль слышал, как он прощупывает камни вокруг. Затем перс открыл фонарь, наклонился вперед, рассмотрел что-то и затемнил фонарь.

– Нам надо спрыгнуть вниз на несколько метров, не создавая шума, – сказал он. – Снимите ваши башмаки. – Он снял свои собственные и отдал их Раулю. – Поставьте их на другой стороне стены. Мы заберем их, когда будем уходить.

Перс продвинулся немного вперед, затем повернулся, все еще на коленях, лицом к Раулю.

– Я ухвачусь руками за край камня, – проговорил он, – и спрыгну в дом. Затем вы сделаете то же самое. Не бойтесь. Я поймаю вас.

Перс сделал так, как сказал. Рауль услышал внизу глухой звук от его падения и вздрогнул, опасаясь, что звук может выдать их присутствие.

Однако больше, чем этот звук, ужасную тревогу у него вызвало отсутствие других звуков. Если верить персу, они были теперь внутри дома у озера. Но где Кристина! Никакого крика! Никакого зова! Никакого стона! Боже мой! Неужели они пришли слишком поздно?

Рауль, стоя на коленях, ухватился за камень и прыгнул вниз. Через секунду его уже подхватили сильные руки.

– Это я, – сказал перс. – Тише!

Они стояли не дыша, прислушиваясь. Никогда темнота вокруг не казалась им более непроницаемой, а безмолвие – более тяжелым, пугающим. Рауль зажал рот, чтобы удержаться от крика: «Кристина! Я здесь! Ответьте мне, если вы не мертвы, Кристина!» Наконец перс опять поднял свой фонарь, пытаясь рассмотреть дыру, через которую они проникли, и не находя ее.

– Ох, – сказал он. – Камень закрылся сам по себе. Свет от фонаря скользнул вниз по стене на пол. Перс наклонился и взял что-то похожее на веревку. Он рассматривал ее одну секунду и в ужасе отшвырнул прочь.

– Пенджабское лассо! – воскликнул он.

– Что это? – спросил Рауль.

– Возможно, веревка повешенного, которую так долго искали, – ответил его спутник, содрогаясь.

Вдруг, охваченный беспокойством, перс направил маленький красный круг фонаря вверх, на стену, как ни странно, высветив ствол дерева, казалось, еще живого, с листьями. Его ветви поднимались вдоль стены и исчезали на потолке.

Диск света был очень маленьким, поэтому было трудно понять, что это перед ними. Они видели часть веток, затем лист и еще один, и больше ничего, ничего, за исключением пучка света, который, казалось, был отраженным. Рауль протянул руку к этому «ничего», этому отражению.

– Вот сюрприз! – воскликнул он. – Стена – это зеркало!

– Да, зеркало! – повторил перс взволнованно. Он провел рукой, которая держала пистолет, по своему влажному лбу. – Мы попали в камеру пыток!