ИВАН СУСАНИН

В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; ее подтверждали и последующие государи.

«Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги!—

Сусанину с сердцем вскричали враги: —

Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;

Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.

Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;

Но тем Михаила тебе не спасти!

 

Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует,

Но смерти от ляхов ваш царь не минует!..

Веди ж нас,— так будет тебе за труды;

Иль бойся: не долго у нас до беды!

Заставил всю ночь нас пробиться с метелью...

Но что там чернеет в долине за елью?»

 

«Деревня!— сарматам в ответ мужичок: —

Вот гумна, заборы, а вот и мосток.

За мною! в ворота!— избушечка эта

Во всякое время для гостя нагрета.

Войдите — не бойтесь!» — «Ну, то-то, москаль!..

Какая же, братцы, чертовская даль!

 

Такой я проклятой не видывал ночи,

Слепились от снегу соколии очи...

Жупан мой — хоть выжми, нет нитки сухой!—

Вошед, проворчал так сармат молодой.—

Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!

Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

 

Вот скатерть простая на стол постлана;

Поставлено пиво и кружка вина,

И русская каша и щи пред гостями,

И хлеб перед каждым большими ломтями.

В окончины ветер, бушуя, стучит;

Уныло и с треском лучина горит.

 

Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,

Лежат беззаботно по лавкам сарматы.

Все в дымной избушке вкушают покой;

Один, настороже, Сусанин седой

Вполголоса молит в углу у иконы

Царю молодому святой обороны!..

 

Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.

Сусанин поднялся и в двери тайком...

«Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!

«Куда ты уходишь ненастной порою?

За полночь... а ветер еще не затих;

Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

 

«Приводит сам бог тебя к этому дому,

Мой сын, поспешай же к царю молодому,

Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,

Что гордые ляхи, по злобе своей,

Его потаенно убить замышляют

И новой бедою Москве угрожают!

 

Скажи, что Сусанин спасает царя,

Любовью к отчизне и вере горя.

Скажи, что спасенье в одном лишь побеге

И что уж убийцы со мной на ночлеге».

— «Но что ты затеял? подумай, родной!

Убьют тебя ляхи... Что будет со мной?

 

И с юной сестрою и с матерью хилой?»

— «Творец защитит вас святой своей силой.

Не даст он погибнуть, родимые, вам:

Покров и помощник он всем сиротам.

Прощай же, о сын мой, нам дорого время;

И помни: я гибну за русское племя!»

 

Рыдая, на лошадь Сусанин младой

Вскочил и помчался свистящей стрелой.

Луна между тем совершила полкруга;

Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.

На небе восточном зарделась заря,

Проснулись сарматы — злодеи царя.

 

«Сусанин!— вскричали,— что молишься богу?

Теперь уж не время — пора нам в дорогу!»

Оставив деревню шумящей толпой,

В лес темный вступают окольной тропой.

Сусанин ведет их... Вот утро настало,

И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

 

То скроется быстро, то ярко блеснет,

То тускло засветит, то вновь пропадет.

Стоят не шелохнясь и дуб и береза,

Лишь снег под ногами скрипит от мороза,

Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,

И дятел дуплистую иву долбит.

 

Друг за другом идут в молчаньи сарматы;

Всё дале и дале седой их вожатый.

Уж солнце высоко сияет с небес —

Всё глуше и диче становится лес!

И вдруг пропадает тропинка пред ними:

И сосны и ели, ветвями густыми

 

Склонившись угрюмо до самой земли,

Дебристую стену из сучьев сплели.

Вотще настороже тревожное ухо:

Всё в том захолустье и мертво и глухо...

«Куда ты завел нас?» — лях старый вскричал.

«Туда, куда нужно!— Сусанин сказал.—

 

Убейте! замучьте!— моя здесь могила!

Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!

Предателя, мнили, во мне вы нашли:

Их нет и не будет на Русской земли!

В ней каждый отчизну с младенчества любит

И душу изменой свою не погубит».

 

«Злодей!— закричали враги, закипев,—

Умрешь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!

Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,

И радостно гибнет за правое дело!

Ни казни, ни смерти и я не боюсь:

Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

 

«Умри же!— сарматы герою вскричали,

И сабли над старцем, свистя, засверкали!—

Погибни, предатель! Конец твой настал!»

И твердый Сусанин весь в язвах упал!

Снег чистый чистейшая кровь обагрила:

Она для России спасла Михаила!

***

Ах, тошно мне

И в родной стороне:

Всё в неволе,

В тяжкой доле,

Видно, век вековать.

 

Долго ль русский народ

Будет рухлядью господ,

И людями,

Как скотами,

Долго ль будут торговать?

 

Кто же нас кабалил,

Кто им барство присудил

И над нами,

Бедняками,

Будто с плетью посадил?

 

По две шкуры с нас дерут,

Мы посеем - они жнут,

И свобода

У народа

Силой бар задушена.

 

А что силой отнято,

Силой выручим мы то.

И в приволье,

На раздолье

Стариною заживем.

 

А теперь господа

Грабят нас без стыда,

И обманом

Их карманом

Стала наша мошна.

 

Баре с земским судом

И с приходским попом

Нас морочат

И волочат

По дорогам да судам.

 

А уж правды нигде

Не ищи, мужик, в суде,

Без синюхи

Судьи глухи {*},

Без вины ты виноват.

 

Чтоб в палату дойти,

Прежде сторожу плати,

За бумагу,

За отвагу -

Ты за всё, про всё давай!

 

Там же каждая душа

Покривится из гроша:

Заседатель,

Председатель,

Заодно с секретарем.

 

Нас поборами царь

Иссушил, как сухарь:

То дороги,

То налоги

Разорили нас вконец.

 

А под царским орлом {*}

Ядом потчуют с вином,

И народу

Лишь за воду

Велят вчетверо платить.

 

Уж так худо на Руси,

Что и боже упаси!

Всех затеев

Аракчеев

И всему тому виной.

 

Он царя подстрекнет,

Царь указ подмахнет.

Ему шутка,

А нам жутко,

Тошно так, что ой, ой, ой!

 

А до бога высоко,

До царя далеко,

Да мы сами

Ведь с усами,

Так мотай себе на ус.

 

<1824>

* * *

 

Уж как шел кузнец

Да из кузницы.

Слава!

 

Нес кузнец

Три ножа.

Слава!

 

Первый нож

На бояр, на вельмож.

Слава!

 

Второй нож

На попов, на святош.

Слава!

 

А молитву сотвори,

Третий нож на царя.

Слава!

 

<1824-1825>

http://az.lib.ru/r/ryleew_k_f/text_0010.shtml Войнаровский

 

http://az.lib.ru/r/ryleew_k_f/text_0020.shtml Исповедь Наливайко