Студопедия — Лекции по методологии социологических исследованийй 2 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Лекции по методологии социологических исследованийй 2 страница






В Соединенных Штатах социальные обследования первоначально проводились без какой-либо связи с университетской научной традицией. Одна из первых такого рода разработок - обследование В. Дюбуа “Филадельфийский негр”. В течение 15 месяцев Дюбуа собирал сведения о жилищных условиях, работе, доходах и образовании негров в Филадельфии. Суммарное количество обследованных составило 9 тыс. человек. Это была первая работа по расовой проблематике, открывшая важное направление социальных обследований.

Широкую известность получило социальное обследование Питтсбурга, проведенное в 1909 - 1914 гг. Полом Келлогом. Им были собраны подробные сведения о занятости рабочих в сталелитейной промышленности Питтсбурга, их доходах, состоянии здоровья, условиях труда и быта, качестве жилища, образовании, уплате налогов, преступности, отдыхе. Если проект Бута был направлен на изучение проблемы бедности, то американские “сервейеры”, скорее, работали в жанре “социального портрета” - они старались узнать как можно больше интересного обо всем.

Масштабы “Спрингфилдского обследования”, которым руководил Шелби Харрисон, превышали все достигнутое ранее. В 1912 г. Фонд Расселл Сейдж создал Отдел социальных обследований и общественного наблюдения. За 3 месяца до опроса в Спрингфилде (штат Иллинойс) развернулась шумная газетная кампания по выявлению “социальных проблем”. В проект включились все жители города, каждый из которых внес в фонд проекта 10 центов. Кроме того, в работе участвовали тысячи добровольцев.

Характерно, что никто из “сервейсров” не ставил вопрос об искажающем влиянии исследовательского энтузиазма на качество данных. Наоборот, целью обследования было вызвать общественный резонанс. “Установить факт - это только начало дела, первый шаг для того, чтобы сделать факт эффективным, - писал К. Тейлор. - Завершающий шаг - это такая презентация факта, при которой вы обретаете уверенность, что он принят сообществом”. К 1928 г. в США было проведено 154 “общих” обследования и 2621 специализированное.

В ранней американской социологии обследование (survey) связывалось преимущественно с инженерной ориентацией и воплощало идеалы “Американской мечты”. Социальное обследование служило своеобразной формой артикуляции социальной утопии. “Вне утопического видения исследовательских задач и воодушевления, возникающего в предвосхищении будущего, основная цель обследования недостижима”, - писала К. Ароновичи. Впоследствии, когда в методологии социальных наук возобладал позитивистский идеал строгого незаинтересованного знания, утопическая эйфория была вытеснена по крайней мере в “подсознание” социологии. В. Томлинсон справедливо замечает, что стремление социолога усовершенствовать организацию общества часто противоречит квалифицированной исследовательской работе, которая заключается в том, чтобы преобразовать страсть доброхота (do-gooder) в компетентность фактофиксирующего анализа.

Академическая социология, сложившаяся в конце XIX - начале XX в., дистанцировалась от массовых обследований и развивалась в русле теоретических доктрин. Новый этап развития социологической методологии связан с Чикагской школой, наиболее продуктивный период деятельности которой приходится на 1920-е гг. Важной чертой чикагского методологического стиля является стремление к точному эмпирическому описанию процесса социальной дезорганизации на индивидуальном и социетальном уровнях. Впервые в истории науки чикагские социологи стали систематически использовать включенное наблюдение, неструктурированное интервью, личные документы и т. п. Комплекс многообразных описаний какого-либо фрагмента городского сообщества получил название case study - исследование случая. При этом “микроскопический” анализ мотивов поведения человека совмещался с теоретической концепцией города как функциональной системы, которую развивал лидер школы РобертПарк. Case study напоминало сенсационное журналистское расследование. Парк придавал исключительное значение информации, полученной из первых рук. Бывший редактор провинциальной газеты, он был убежден, что социолог - это очень аккуратный, ответственный и научно подготовленный репортер.

В основе case study - неструктурированное интервью. Оно часто использовалось работниками социального обеспечения и психологами, но в массовых опросах предпочитались “вопросники”, подлежащие кодированию. В 1920-е гг. “интервью” отчетливо отделялось от вопросника. Неструктурированные методы сбора данных в сочетании с экспериментом использовали в пригороде Чикаго Хоуторне Ф. Ретлисбергер и Дж. Диксон. Р. Ликерт, П. Лазарсфельд, Р. Мертон и П. Кендалл изучали с помощью неструктурированного интервью установки, потребительское поведение и массовую коммуникацию. Интервью ассоциировалось с неструктурированным интенсивным изучением небольшого числа случаев, а “вопросник” предназначался для статистического анализа. В годы войны, когда значительное развитие получил контент-анализ (в связи с изучением враждебной пропаганды), были предприняты попытки квантификации неструктурированных опросных сведений.

Характерны объекты исследовательского интереса чикагских социологов. Это жизнеописание польского эмигранта (У. Томас и Ф. Знанецкий), ставшее классическим образцом “истории жизни”; положение негров в Чикаго (Ч. Джонсон); бродяги-сезонные рабочие, мигрирующие на Запад (Н. Андерсен); дезорганизация семьи (Э. Маурер); молодежные группировки и банды (Ф. Трешер); самоубийства (Р. Кейвен); еврейское гетто (Л. Вирт); социально-территориальная стратификация города - “Золотой берег и трущобы” (X. Зорбау); платные танцзалы (П. Кресси); внутренняя жизнь гостиниц (Н. Хайнер), организованная преступность в Чикаго (Дж. Ландеско), история жизни преступника - “Джек-роллер” (К. Шау); забастовка (Э. Хиллер), община русских молокан (П. Юнг). Таинственный мир “социальных проблем” открывался чикагским исследователям примерно так же, как экзотическая культура антропологу.

Парк и его коллега Эрнест Берджесс трактовали город как гигантскую лабораторию, в которой осуществляется естественное экспериментирование над человеческим поведением. В этом отношении чикагская методология осуществила переход от case studies к научному социологическому анализу с использованием методов экспериментальной проверки гипотез. Эта линия получила развитие уже в Колумбийской социологической школе. Статистические методы в инструментарии социологических исследований окончательно возобладали в 1940-е гг., В 1941 г. вышел первый учебник статистики для социологов, большое значение стало придаваться и оценке репрезентативности данных. Case studies были оттеснены на периферию социологической методологии. Эталоном научного социологического исследования со временем стал планируемый эксперимент, планы которого были разработаны Дональдом Кэмпбеллом. Стремление к естественнонаучным лабораторным реконструкциям социальных процессов сочеталось в Чикагской школе с неокантианской установкой на понимание рационального смысла, который вкладывает индивид в свои действия. В противоположность бихевиористам Парк считал, что связь между стимулом и реакцией в человеческом поведении опосредована смыслополаганием индивидуального действия.

В начале 1940-х гг. Э. Берджесс попытался осуществить репликат (повторение) проекта Р. Энджелла по изучению семьи в условиях кризиса. Его цель заключалась в том, чтобы проверить надежность метода “исследования случая”. Хотя в работе над репликатом принимали участие опытные социологи, в том числе Р. Мертон и сам Р. Энджелл, надежность его результатов была оценена невысоко. При повторении проекта использовались статистические методы, строгие схемы анализа данных, поэтому репликат не вполне соответствовал методологической манере “исследования случая”. Работа не была опубликована и к 1945 г. интерес к подобного рода исследованиям угас.

В конце XX в. “исследования случая” обрели новую жизнь. То, что имеется в виду под “исследованиями случая”, зависит от понимания традиционных количественных методов. Например, А. Лиджфарт полагает, что “исследование случая” существенно отличается от исследования многих “случаев” - последний методологический подход обозначается как компаративный. [ Lijphart A. Comparative politics and the comparative method // The American political science review. 1971. Vol. 65. No. 3. P. 682-693] Дж. Митчелл определяет “исследование случая” как подробное изучение события, которое иллюстрирует общий принцип. В монографии Дж. Фиджина, А. Орума и Г. Сьоберга “исследование случая” трактуется как глубинное, всестороннее изучение единичного социального феномена с использованием качественной методологии. Качественно обогащенная, жизненная социология противопоставляется стандартной современной “журнальной социологии” американского образца. Одна из причин популярности “исследований случая” связана с распространением паранауки и ослаблением внутреннего нормативного контроля в профессиональном сообществе.

Рост популярности массовой периодической печати в конце XIX - начале XX в. обусловил возникновение еще одного вида социальных обследований - опросов аудитории органов массовой информации. Первоначально они получили наименование “соломенные опросы” (straw polls). Впервые сообщение о “соломенном опросе” появилось в 1824 г. в Вилмингтоне (штат Делавэр), а затем в Северной Каролине (газета “Стар” может считаться пионером этого начинания). Систематические опросы были проведены “Бостон Глоб” (1883 г.), “Нью-Йорк Геральд” (1908, 1912 и 1916 гг.). Бланк опроса публиковался на газетной полосе и читатель должен был заполнить его, вырезать и послать в редакцию. Хотя сведения публиковались в виде процентных распределений, какие-либо соображения о качестве данных отсутствовали. Исключение составила попытка газеты “Диспэтч” (Колумбус, штат Огайо) собирать мнения с помощью группы распространителей напечатанного бюллетеня. Это была первая попытка систематической организации полевого интервьюирования, в том числе отбора респондентов по полу, возрасту, профессии и месту проживания. К середине 1940-х гг. получили известность опросы “Миннеаполис Стар Джорнэл энд Трибьюн”, газет “Ивнинг Бюллетин” в Филадельфии, “Вашингтон Пост”. [ Parten М. Surveys, polls and samples: Practical procedures. New York: Harper & Brothers, 1950. P. 23-24.]

В 1920-е гг. опросы аудитории газет и журналов приобрели огромную популярность. Только в ходе президентских выборов 1928 г. было проведено 85 “соломенных опросов”. Хотя во внимании находились выборы, собирались сведения о самых разных сторонах жизни американцев. Еще во время первой мировой войны возникла тема об участии США в боевых действиях. Конгрессмен Э. Лэндин разослал своим избирателям 54 тыс. бюллетеней и, получив 8800 ответов, установил, что 90% - против вступления страны в войну. Впоследствии появились невиданные вопросы: “Живете ли вы лучше или хуже, чем в прошлом году?”, “Простужались ли вы зимой?”, “Каковы причины того, что многие супруги не заводят детей?”.

Особый интерес вызывали опросы избирателей (polls) и попытки предсказать исход голосования. В 1912 г. опрос по поводу предстоящих президентских выборов впервые провел “Фарм Джорнэл”. В 1916 г. начал массовые предвыборные опросы еженедельник “Литерэри Дайджест”. Он стал бесспорным лидером в опросах избирателей. “Дайджест” рассылал по почте миллионы бюллетеней и довольно точно предсказывал результаты президентских выборов. Обычный возврат вопросников составлял 25%. В 1932 г. итог выборов был предсказан с точностью до 1,4%. Триумф продолжался до 1936 г., когда метод почтового опроса был признан ошибочным.

Начался новый этап обследований, связанный с проектированием репрезентативных выборок. Социологи, специализировавшиеся на массовых опросах избирателей, стали называть себя поллстерами (pollsters). В этой области получила широкое развитие техника полевого интервьюирования, включая wording - экспериментирование с формой вопросов. Институт общественного мнения Дж. Гэллапа (организован в 1935 г.) нашел способ многоступенчатого вероятностного выборочного обследования с максимально точным прогнозом.

В журнале “Форчун” опросы проектировали Пол Черингтон и Элмо Роупер. Особенно важен вклад Роупера в изучение влияния формулировок вопросов, типов аргументации и установки на высказывание мнений24. На выборах 1936, 1940 и 1944 гг. Роупер предсказал итог с точностью до 1%. В 1948 г., в сентябре, Роупер ошибочно предположил, что структура предпочтений установилась, хотя 15% избирателей не определили свой выбор, и дал оценку, отклоняющуюся от истинной на 12%. Это поставило проблему динамики избирательных предпочтений, которая была впоследствии изучена П. Лазарсфельдом, Б. Берельсоном и X. Годе.

В 1936 г. была создана опросная фирма Арчибальда Кроссли, который получил широкую известность как мастер композиции интервью и изобретатель контрольных вопросов. Он же установил периоды, когда различные категории избирателей принимают решение о голосовании. В 1941 г. в США создан Национальный центр по исследованию общественного мнения. Здесь опросы проектируются университетскими социологами и осуществляются с помощью разветвленной сети интервьюеров. К 1946 г. общенациональные распределения основывались обычно на трехтысячной стратифицированной случайной выборке. Такая структура в основных чертах сохранилась до нынешних дней.

К середине XX в. в рамках социальных обследований и массовых опросов выделились маркетинговые обследования. Работа была начата Генри Линком, который создал проект “Брэнд Барометр” для изучения потребностей домохозяек. В 1926 г. “Дженерал Фуд Корпорейшн” сформировала панель для того, чтобы узнать, нравится ли людям производимый их фирмой джем. Началось изучение аудитории радиовещания и иных (форм массовой информации. Последнее направление связано с работой Г. Лассуэлла, С. Стауффера, П. Лазарсфельда и Б. Берельсона. Созданные ими техники анализа содержания массовой коммуникации (контент-анализ) и пропаганды стали основой самостоятельного направления в социологии и социальной психологии.

3. Социологические исследования: правила научного метода

Методология социологического исследовании как технологический процесс. Безличность социологического знания. Четыре постулата научного этоса: универсализм, всеобщность, бескорыстие, организованный скептицизм). Правильность как критерий достоверности социологических данных.

Возникновение методологии социологических исследований стало возможным на пересечении академической социологической теории, практики массовых социальных обследований и техники экспериментальной проверки гипотез. Поворот от социальных обследований к социологическим исследованиям почти незаметен: первостепенный интерес стали вызывать не сведения о жизни и не “паблисити” проекта, а универсальная связь между отдельными переменными. Восприняв математико-статистический аппарат, социология восприняла и нормы экспериментальной науки.

Наиболее существенный вклад в формирование “объективного метода” в социальных обследованиях внесли эксперименты по шкалированию установки, которые впервые были осуществлены Э. Богардусом и Ф. Оллпортом в 1920-е гг. Эта традиция со временем привела к противопоставлению “качественных” описаний случаев и количественных методов проверки гипотез.

Социологические исследования отличаются от социальных обследований прежде всего по цели: в первом случае целью работы специалиста является знание как самодостаточная ценность, во втором случае ценность достигаемых результатов определяется их информативностью и полезностью для общества. В первом случае наибольшее значение имеет достоверность, во втором - информативность. Данные массовых опросов получают признание (и финансирование) в обществе лишь в том случае, если они вызывают интерес общественности либо правящих кругов. Даже самая высококачественная информация, полученная в процессе обследований, быстро устаревает и теряет ценность. Поэтому “сервейер” стремится обогнать сегодняшний день и обеспечить “свежие” данные. Критерий, используемый исследователем, несколько иной - знание считается качественным до тех пор, пока оно не опровергнуто новыми данными.

Социологические доктрины, социологические обследования и социологические исследования - три основных методологических стиля в социологии, - как уже говорилось, характеризуют преимущественные ориентации исследователей и в чистом виде существуют редко. Даже самые абстрактные, социологические доктрины содержат ссылки на факты и обстоятельства, иллюстрирующие авторскую мысль. Использование организованных данных требует уже более осторожного обращения с идеями. Преобладание информационного компонента присуще социальным обследованиям. Но идеи не уходят, поскольку без связующего теоретического контекста факты теряют смысл и картина мира рассыпается. Социологическое исследование, ограничивающее свой предмет четко поставленными гипотезами и использующее строгие методы обоснования научного вывода, также содержит метафорический компонент. Он выражается прежде всего в концептуальном лексиконе и риторике исследования, выборе релевантных переменных и интерпретации данных. Таким образом, “качественный” дискурс в социологии создает смысловой фон, на котором приобретают устойчивые очертания проекты измерений.

Самый общий взгляд на социологическую методологию заключается в вопросе “Как проводить исследование?”. Методолог вынужден абстрагироваться от предмета исследования - от “что?” - и обратиться к нормам, регламентирующим процесс получения научного знания, - к “как?”. Поскольку под собирательным термином “социология” имеются в виду не только теории в собственном смысле слова, но и различные “дискурсы”, в том числе “идеологии”, общепринятых норм социологической методологии не существует. Всемирный социологический конгресс 1990 г. в Мадриде прошел под девизом “Много социологии для одного мира”. Даже если это и так, многочисленные “социологии” свидетельствуют о разочаровании в возможности найти один-единственный правильный путь к истине.

В основании новоевропейской научной методологии лежит сформировавшееся в XVII в. убеждение в том, что существуют однозначно интерпретируемые правила, следуя которым можно прийти к результату исследования: из всех возможных путей к истине ведет один, все остальные ведут к заблуждению./В современной науке понятие методологии приобрело черты неопределенности и не соотносится с ясными и отчетливыми истинами. Под методологией понимаются правила, согласно которым происходит принятие либо отбрасывание теорий и исследовательских программ. Во-первых, эти правила функционируют в качестве кодекса научной честности, вовторых, выполняют функцию жесткого ядра нормативной (историографической) исследовательской программы. [ Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Б.С. Грязнова и В.Н. Садовского; Пер. с англ. А.Л. Никифорова. М.: Прогресс, 1978. С. 204 - 205.

В центре внимания методолога находится вопрос: почему именно эти факты, а не другие, были выбраны в качестве предмета исследования? На этот вопрос можно, ответить, исходя либо из “внутренней” (интерналистской) теории рациональности, либо из внешних - социальных - обстоятельств, сопряженных с формированием исторически определенного корпуса знаний. В этом отношении наука Галилея несопоставима с наукой Эйнштейна. В основе научного знания лежит не всегда артикулированное мировоззрение, миф, в соответствии с которым формируются теоретические постулаты и “позитивные эвристики”, определяющие значимые темы исследования, корпус гипотез и подтверждающих примеров. Всё это охватывается понятием “исследовательская программа”, предложенным И. Лакатосом. Исследовательская программа, состоящая из “жесткого ядра” и “защитного пояса”, обеспечивает относительную автономность научной теории как от решающих экспериментов, так и от социальных обстоятельств воспроизводства знания.

Когда Томас Кун предложил использовать понятие “парадигмы”, он имел в виду некую когнитивную модель, взаимодействующую с социальным измерением науки. Эта когнитивная модель последовательно проходит состояния “нормальной науки” и “научной революции”. В дальнейшем контекст использования понятия “парадигма” значительно расширился. Оно стало рассматриваться не как когнитивная, а, наоборот, как социальная характеристика, обозначающая “согласие установок” ученых. Отсюда вытекает предположение о высокой степени консенсуса, присущей “парадигматическим наукам” - например, физике и химии, а социология и политология находятся, в соответствии с этой точкой зрения, на допарадигматической стадии развития.

Сциентистский взгляд на науку исходит из неявного предположения, что знание не зависит - в принципе - от личных качеств людей, занятых в этой области. Ни социально-исторические обстоятельства, ни биографические подробности, ни даже преемственность научных школ не объясняют возникновение идеи. Знание (эпистема) выступает в качестве общезначимой и самодостаточной сферы деятельности, по отношению к которой вненаучные реалии могут в лучшем случае рассматриваться как сопутствующие. Иной подход задан социологией знания. Знание здесь перестает быть “монадой” и выводится из неких “более объективных обстоятельств”, будь это “аппетиты” (у британских моралистов XVII в.), социальное положение личности (у О. Конта и К. Маркса), антропологические характеристики (у А. де Гобино). Во всех этих случаях методология науки включает в себя, помимо идей, жизненную историю ученых и описание современной им “общественности”, причем предполагается высокая корреляция между внутринаучным и вненаучным измерениями.

Что касается социологической методологии, то она в значительной степени является рациональной реконструкцией “духа времени” и зависит как от личной биографии ученого, так и от общественных отношений.

Положение дел проясняется при обращении к социальным ролям социолога. Социолог может играть роль исследователя - и тогда он обязан принять к исполнению нормы науки как рационального дискурса, независимого от интересов и ценностей. Обслуживание определенных интересов - корпорации, партии, институтов политической власти, частных лиц - заставляет социолога мыслить совершенно иными категориями, чем “научный” исследователь: он должен производить не новое знание, а обеспечивать эффективные решения. Не касаясь случаев, когда социолог сам становится лицом, принимающим решения, обозначим эту его роль как роль консультанта. Часто социолог принимает многообразные роли публициста и ставит своей целью влиять на общественность. С этими ролями сопряжена роль идеолога - социолог вырабатывает предписания относительно общественного сознания. Пытаясь произвести впечатление на профессионально неподготовленную публику, социолог волей-неволей превращается в демагога и софиста (эти слова в данном случае не обязательно имеют уничижительный оттенок). Роль пророка является светской имитацией религиозного визионерства. Так или иначе, социология связана с выполнением миссии интеллектуала либо интеллигента, посвятившего свою жизнь служению гражданским и этическим ценностям. Из всех возможных методологий - публицистических, идеологических, пророческих - нас будет интересовать социологическая методология, основанная на универсальной научной процедуре.

Закономерный вопрос: каких социологов больше? К. Кнорр в своем обследовании 1973 - 1974 гг. распределила 624 обществоведа Австрии на три типа в зависимости от предпочитаемой методологии. “Диалектики” - это те, кто сами не проводят наблюдений и экспериментов, не пользуются статистическими процедурами, преимущественно рассуждают и лучшей оценкой для себя считают “проницательность”. “ Эмпирики” используют измерения взаимозависимостей и аналогичные расчеты, чтобы продемонстрировать полученные результаты. “ Аналитики” - те, кто использует чисто математические исчисления, например уравнения и линейную алгебру. В итоге историки и политологи получили низкую оценку методологического консенсуса. Методологию, которой свойственна неясность концептуальных подходов, К. Кнорр назвала “качественной”. Социологи и психологи оказались по преимуществу эмпириками, а экономисты - аналитиками. Гипотеза о возрастании консенсуса в научном сообществе по оси “диалектики” - “эмпирики” - “аналитики” подтвердилась: консенсус признали 80% “аналитиков” и ни один из “диалектиков”. К. Кнорр ранжировала дисциплины по уровню методологического консенсуса: в истории индекс составил 43,5%, в экономике - 33,7%, в менеджменте - 28,8%, в психологии - 24,5%, в социологии - 17,1%, в педагогике - 14,9%, в политологии - 10,5% и в урбанистике - 7,4%28. Вместе с тем такие показатели методологического консенсуса, как ссылки на один и тот же авторитет, по данным К. Коулмена, в социологии даже выше, чем в физике.

Ежегодное собрание Американской социологической ассоциации, состоявшееся в 1962г., перед Всемирным социологическим конгрессом в Вашингтоне, было посвящено “применениям” социологии (“The uses of sociology”). Инициатором обсуждения этой темы был П. Лазарсфельд, который рискнул включить социологов в число “людей, делающих политику”. В дискуссии о профессиональных ролях социолога на конгрессе выступил Эверетт Хьюз. Свой доклад он назвал “Социология и общественность”. Хьюз напомнил дюркгеймовское понятие “вселенная дискурса”, соотносящееся с коллективными представлениями, для того, чтобы кардинальным образом разделить профессиональный язык социологии и профанный язык общественности. Социолог обязан владеть первым - техническим - языком для общения с коллегами, обыденным языком - для изучения “общественности” и, кроме того, ему нужен третий язык - язык общественности, к которой он должен обращаться по поводу применения результатов социологических исследований. “Поскольку мы имеем дело с важными проблемами, люди ждут от нас чего-то важного, - говорил Хьюз, - это большое искушение”.

Научная социологическая методология являет собой некий идеальный образец, и отличить ученого от идеолога довольно трудно Социальные роли часто “переключаются” без особых затруднений. Однако одна важная черта позволяет различить эти интеллектуальные роли. “Методология” публициста, идеолога и пророка представляет собой личное дарование, результат которого невозможно воспроизвести. Чтобы освоить христианскую социологическую методологию отца Сергия Булгакова, нужно быть отцом Сергием Булгаковым. Ясно, что, если социологи будут смотреть на мир с позиций своего личного уникального опыта, они вряд ли придут к единому мнению относительно предмета исследования, основных понятий и измерений, техники сбора данных, процедуры анализа. Результат исследования может быть воспроизведен при соблюдении стандартных правил научного вывода - этот принцип отличает науку от творчества. Можно ли написать второго “Дон Кихота”, как это мечтал сделать борхесовский Пьер Менар? Нет. Для этого нужно быть Сервантесом и повторить его судьбу. А научная методология в числе своих основополагающих “как?” диктует отстранение от личного дарования и принятие технических, обезличенных норм производства знания. “Дон Кихота” написать еще раз невозможно, а “Американского солдата” - знаменитое исследование Самюэля Стауффера - повторить хотя и трудно, но можно.

Методологию социологического исследования сравнивают с технологическим процессом на фабрике. Здесь не имеют значения ни личные переживания, ни национальность, ни вероисповедание, ни пол, ни возраст, ни что-либо подобное, но только умение производить знание по правилам науки.

Если так, то научная идея представляет собой не любую сколь угодно глубокую мысль, а вывод, к которому могли бы прийти ученые, разделяющие исходные концептуализации и нормы исследования. Поэтому научное знание безлично и принадлежит в конечном счете профессиональному сообществу, иными словами, “группе компетентности”. Не случайно в научных работах принято писать: “Мы установили...”, “Нами доказано...”. “Мы” - в данном случае не претензия на величие, а указание на неразличимость своего “Я” в равнодушной всеобщности умозаключений.

Применительно к социологии данное требование кажется слишком жестким. Действительно, социолог томистской ориентации придерживается принципиально иных концептуализации и дискурсивных техник, чем марксист, и их обоих не захочет понимать бихевиорист. Все они представляют исключительный интерес для психоаналитика. Отсюда следует, что для сохранения единства исследовательской программы социологии имеет смысл хотя бы иногда отстраняться не только от пола, но и от теоретических убеждений (в той мере, в какой убеждения переросли в заинтересованность).

Что же остается? Остаются некоторые правила научного дискурса - матрица значений, за пределами которой нельзя говорить о рассуждении и понимании. Иногда эту матрицу называют научной парадигмой. Надо сказать, что она не лучше и не хуже других способов познания мира - чувственности, созерцания либо экзальтации. Просто наука не любит, когда к ней примешивается инородное, и сама ни к чему не примешивается, предпочитая независимость успеху.

Логические принципы научного исследования являются следствием принятия профессионалом определенных этических обязательств - правил получения и воспроизводства знания. Эти правила сводятся в функционалистской школе социологии науки к понятиям универсализма, общности, бескорыстия и организованного скептицизма. Н. Сторер раскрывает содержание четырех мертоновских постулатов научного этоса следующим образом: универсализм - это убеждение в том, что явления природы повсюду одинаковы и истинность угверждений не зависит от утверждающего; всеобщность предполагает, что знание является всеобщим достоянием и доступ к нему открыт для всех; бескорыстие означает, что ученый не должен использовать свои открытия для личной выгоды; организованный скептицизм - это ответственность каждого ученого за доброкачественную работу других и за предание гласности оценок работы коллег.







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 315. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Выработка навыка зеркального письма (динамический стереотип) Цель работы: Проследить особенности образования любого навыка (динамического стереотипа) на примере выработки навыка зеркального письма...

Словарная работа в детском саду Словарная работа в детском саду — это планомерное расширение активного словаря детей за счет незнакомых или трудных слов, которое идет одновременно с ознакомлением с окружающей действительностью, воспитанием правильного отношения к окружающему...

Правила наложения мягкой бинтовой повязки 1. Во время наложения повязки больному (раненому) следует придать удобное положение: он должен удобно сидеть или лежать...

Ваготомия. Дренирующие операции Ваготомия – денервация зон желудка, секретирующих соляную кислоту, путем пересечения блуждающих нервов или их ветвей...

Билиодигестивные анастомозы Показания для наложения билиодигестивных анастомозов: 1. нарушения проходимости терминального отдела холедоха при доброкачественной патологии (стенозы и стриктуры холедоха) 2. опухоли большого дуоденального сосочка...

Сосудистый шов (ручной Карреля, механический шов). Операции при ранениях крупных сосудов 1912 г., Каррель – впервые предложил методику сосудистого шва. Сосудистый шов применяется для восстановления магистрального кровотока при лечении...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия