В. М. Тушнова, С. С. Смирнов и А. Н. Максимова.
«Лес был темный, северный…»
Лес был темный, северный, с вереском лиловым, свет скользил рассеянный по стволам еловым, а в часы погожие сквозь кусты мелькало озеро, похожее на синее лекало. И в косынке беленькой, в сарафане пестром, шла к тебе я берегом, по камушкам острым. И с тобой сидела я на стволе ольховом, ночь дымилась белая сумраком пуховым. Сети я сушила за избой на кольях, картошку крошила в чугун на угольях. До восхода в сенцах не спала, молчала, слушала, как сердце любимое стучало.
«Там далёко…»
Там далёко, за холмами синими, за угрюмой северной рекой, ты зачем зовешь меня по имени? Ты откуда взялся? Кто такой? Голос твой блуждает темной чащей, очень тихий, слышный мне одной, трогая покорностью щемящей, ужасая близостью родной. И душа, как будто конь стреноженный, замерла, споткнувшись на бегу, вслушиваясь жадно и встревоженно в тишину на дальнем берегу.
«Письма я тебе писала…»
Письма я тебе писала на березовой коре, в реку быструю бросала эти письма на заре. Речка лесом колесила, подмывала берега… Как я реченьку просила, чтобы письма берегла. Я бросала, не считая, в воду весточки свои, чтобы звезды их читали, чтобы рыбы их читали, чтоб над ними причитали сладким плачем соловьи, и слезами обливалась, и росою умывалась, и тропинкой подымалась в тихий домик на горе. – Где бродила‑пропадала? – На реке белье стирала. – Принесла воды? Достала? – Ну а как же – два ведра! – Что печальна? – Так, устала. – Что бледна? – Крута гора.
Голубка
Она хрупка была и горяча и вырывалась, крыльями плеща. А у меня стучало сердце глухо, и я ему внимала не дыша, и мне казалось – это не голубка на волю рвется, а моя душа. Разжав ладонь, я выпустила птицу в осеннем парке, полном тишины, и отперла душе своей темницу: – Лети на все четыре стороны! Еще не веря в то, что совершилось, растерянная, робкая еще, она взлетела к небу, покружилась и опустилась на твое плечо.
«Будет, будет, будет дом…»
Будет, будет, будет дом, не останемся без крова. Будет дом моим трудом возведен, дыханьем, кровью, мужеством и теплотой, преданностью и смиреньем… Будет, будет – мой и твой, в соснах, в зарослях сирени, возле родника, в логу, на прибрежном косогоре, дом в тайге и дом на взморье, дом в барханах, дом в снегу… Не навеки – на два дня будет дом всегда и всюду, если буду я, а я буду, буду, буду, буду!
На выступлении. С чтецами П. Ярославцевым и Н. Эфросом.
«Я люблю выдумывать страшное…»
Я люблю выдумывать страшное, боль вчерашнюю бережу, как дикарка, от счастья нашего силы темные отвожу. Не боюсь недоброго глаза, а боюсь недоброго слова, пуще слова – недоброго дела… Как бояться мне надоело! Хоть однажды бы крикнуть мне, как я счастлива на земле. Хоть однажды бы не таиться, похвалиться, да вот беда – сердце, сердце мое как птица, уводящая от гнезда.
|
