Говинда-даси рассказывала, что он съел восемь качаури, и она сделала ему еще — с собой.

Джахнава-даси: На следующий день Его Божественная Милость улетал в Монреаль, и меня попросили сделать для него гирлянду. Я долго возилась с гирляндой и к тому же сделала ее на тонкой нитке. Мы и без того уже опаздывали в аэропорт, но из-за меня выехали еще позже. Когда мы приехали на квартиру Его Божественной Милости, что была в получасе езды от храма, из квартиры выбежала Харшарани и сказала нам, что никогда не видела его в такой ярости. Она предупредила, что сейчас «нам точно влетит» за опоздание. Затем вышла Говинда-даси и подтвердила слова Харшарани. Затем выскочил Картикея, на котором лица не было, а за ним вышел сам Его Божественная Милость. Вместо того, чтобы надеть на Прабхупаду гирлянду, Упендра поклонился и трясущимися руками держал гирлянду над своей склоненной головой. Не сказав ни слова, Его Божественная Милость надел гирлянду и сел в машину.

Нара-Нараяна: Билвамангал почти не умел водить; машину мотало из стороны в строну. А когда мы въехали в центр города, Прабхупада спросил:

— Кто знает, как доехать до аэропорта?

Мы переглянулись. Никто из нас раньше не бывал в аэропорту Сиэтла, а на самолет мы уже опаздывали.

— Я думаю, нам сюда, — сказал я.

Прабхупада пронзил меня взглядом, острым как лезвие бритвы, и сказал:

— Думаю? «Думаю» значит, что ты не знаешь.

Наконец, мы выехали на автостраду и остановились. Прабхупада сказал:

— Я хочу поехать на такси. Вы не знаете дороги.

Он сказал еще кое-что потяжелее, но мой ум отказался это запомнить. Я остановился и попросил:

— Шрила Прабхупада, подождите минуту. Мы непременно найдем дорогу.

Тут же из окна я окликнул прохожего, голосовавшего на обочине.

— Где здесь аэропорт?

Прохожий указал нам путь. Прабхупада был рассержен: он привык приезжать в аэропорт не только вовремя, но как минимум за час. Мы выехали на автостраду, но было видно, что шофер у нас неважный. Машину кидало вперед-назад и из стороны в сторону, как лодку в сильный шторм, и это явно беспокоило Прабхупаду. Я сидел сзади. Масла в огонь подливали девушки, которые при каждом таком броске молитвенно складывали руки и повторяли тава-кара-камала-варе. Мы продолжали ехать и по милости Господа Кришны прибыли в аэропорт за полчаса до вылета.

Джахнава-даси: Мы приехали в аэропорт. Но как только Его Божественная Милость вошел в парадный вход, его длинная, до колен, гирлянда на тонкой нитке сразу же разорвалась. Но его это не смутило: он просто перекинул оба конца через руки и зашагал с царским достоинством, высоко подняв голову. Затем преданные дали мне лепестки, чтобы я рассыпа?ла их у его стоп. Я подумала, что служащие авиакомпании не обрадуются, когда увидят разбросанные лепестки. Обеспокоенная этим сомнением, я стала неуклюже бросать лепестки, пока Его Божественная Милость не сказал:

— Хорошо. Довольно.

Когда мы, наконец, уселись у его стоп, ожидая времени вылета, я выглядела очень угрюмой. Он посмотрел на меня и произнес свое знаменитое благословение:

— Все в порядке?

Преданные дали мне для него на редкость изысканную и ароматную розу. Когда он поднимался на борт, то оставил эту розу себе, а свою гирлянду отдал Упендре, чтобы тот раздал ее остальным. Хотя я была преданной всего месяц, лишившись его личного общения, я испытывала нестерпимое чувство разлуки. Его Божественная Милость сел у окна, и медленно махал розой на длинном стебле. Мы танцевали в экстатическом киртане, а Прабхупада вскоре исчез в иллюминаторе. Затем он снова выглянул в окно, помахал нам розой и снова пропал из виду. Так происходило несколько раз, и каждый раз мы отвечали ему еще более восторженным киртаном и танцем. Затем он улетел.

Октября 1968 года

Из Монреаля в Чикаго Прабхупада прилетел один, утренним рейсом. В оживленном здании аэровокзала «О’Харе» пассажиры спешно двигались по коридорам и озабоченно смотрели на теле-табло, разыскивая нужный выход. Прабхупада должен был сразу же пересесть на рейс, следующий до Санта-Фе, Нью-Мексико.

Прабхупада нашел на висящем под потолком табло номер своего выхода и двинулся по переполненному коридору. Толпа была такой большой и двигалась настолько быстро, что даже секундное промедление грозило опасностью. Пассажиры, спешившие по длинному коридору с любопытством разглядывали Прабхупаду. Он подошел к лестничному пролету и стал быстро спускаться в толпе. Вдруг он споткнулся и, потеряв равновесие, выронил сумку и покатился по ступеням. Встать он не мог. Он порезал себе руку, в нескольких местах тело его болело. Какой-то джентльмен подбежал, помог ему подняться и вручил сумку. Людской поток продолжал двигаться, а джентльмен задержался, справляясь у Прабхупады, все ли в порядке. Прабхупада поблагодарил его и сказал, что может идти самостоятельно.