Шамбала (лог Льва Андреевича Ермолова)

 

Прежде я часто видел сны о другом мире. Иная культура, песок и пальмы, полуобнаженные наложницы и черные рабы, а не пустая степь и стены института, в которых проходила моя жизнь. Мне казалось, что эти сны были памятью о прошлом воплощении, где я добился статуса какого‑то важного египетского жреца – точнее, древнеегипетского. Но недавно я понял, что воплощение осталось тем же. Просто я действовал в другом слое времени.

Эта история началась с того, что мы с Машкой собрались пожениться и в качестве последней проверки чувств отправились на месяц в Горный Алтай – на туристическую базу «Марьин остров». Идиллия для влюбленных, причудливое меню и приятное общение с такими же в меру пьющими романтиками и туристами. У нас появились друзья: Валерий и Вера – супружеская пара из Барнаула. Он бывший физик; четыре года работал на атомной станции. Прилежный неприхотливый специалист. «Ключ на старт! Есть ключ на старт! Показания счетчиков? Нормальные! Тем не менее, устав от низких окладов и высокой ответственности, парень занялся торговлей, женился на дочери богатого контрабандиста лесом и „вышел в уважаемые люди“ (как он сам оценивал свое социальное положение). Типичный физик, ставший расчетливым и умным авантюристом. Вера полностью соответствовала образу провинциальной троянской Елены. Авторитарная и капризная женщина – и то ей не так, и это не тем боком. Зато она часами могла возлежать на шезлонге у входа в гостиничный корпус и демонстрировать всем свои пышные ягодицы, прикрытые полоской стрингов. Нас с Машкой Вера терпела лишь по той причине, что мы были москвичами – „редкими птицами в этих диких краях“ (как она сама сказала на одной из наших посиделок).

На вид Валера был моей полной противоположностью. Он выглядел красавцем блондином, с красноватым лицом и молодецкой силой. По сравнению с ним я казался сутулым дохляком, с пушкинскими бакенбардами и есенинской трубкой во рту. Больная печень, мешки под глазами и восемь лет работы в закрытых исследовательских институтах. Ведущая тема: телепортация в пространстве и времени. Машка, сколько я ее помню, всегда была рядом мной – в детском саду, в школе, в МГУ, в различных институтах, где мы представляли научный тандем. Я не знал, как жить без нее. Она считала меня воплощением своих идей о достойном мужчине. По всеобщему мнению, мы представляли собой идеальную пару.

Естественно, Валерий, как бывший представитель науки и физики, старался показать свою осведомленность в тех областях, которые примыкали к нашей работе. Узнав тематику моих исследований, он тут же начал донимать меня „мостами“ Эйнштейна‑Розена и „червоточинами“ Шварцшильда. Хуже всего это проявлялось во время „пирушек“, которые „закатывала“ Вера.

– У меня все просто, – говорила она. – Друзья познаются в еде! Во время застольной беседы. Если мне с кем‑то приятно обедать и ужинать, я в лепешку разобьюсь, но подружусь с такими людьми. Вон Лерка как стрекочит с вами! А ведь обычно молчит, и слова из него не выжмешь. Значит, он нашел в вас изюминку. И мне интересно послушать. Я думаю, вам понятно, почему? Потому что вы московские ученые! А мы сибирские интеллигенты, и нам есть, что сказать друг другу. Еще по кусочку семги? Валерик, наливай!

Валерик наливал. Постепенно на второй бутылке разговор переходил к телепортационным тоннелям, и муж Веры извергался фонтаном банальных теорий о „полевых толчках“, „сингулярности“ и „черных дырах“. Обычно беседа развивалась по следующему сценарию:

– Черные дыры, – пояснял наш ментор, – это разрушенные звезды. Их масса сконцентрирована в бесконечно малой точке, где наведенное гравитационное поле разрушает любую материю и время.

– А что такое червоточины? – интересовалась Вера.

– Это ходы, которые черви проделали в яблоке, упавшем на Ньютона, – пыталась отшутиться Машка.

– Червоточины, – поднимая палец вверх, глаголил Валерий, – это гиперпространственные тоннели через космическое время. Они соединяют удаленные регионы вселенной или даже разные вселенные. Они могут связывать вместе различные измерения и времена. Но, как всегда, существует проблема.

Вера делала „круглые“ глаза и спрашивала:

– Какая?

– Мы не можем влететь в черную дыру и вылететь из тоннеля в другой галактике! – пьяным тоном отвечал ее супруг. – Тоннель блокирован сингулярностью разрушенной материи! Напрочь блокирован! Мы можем входить только в те червоточины, где нет никакой сингулярности. Ик! Где нет горизонта событий!

– С ума сойти! – восторгалась Вера.

– Горизонт событий – это регион сильного гравитационного поля. И такое поле отделяет пространство внутри сингулярности черной дыры от внешней вселенной. К примеру, если этот огурчик пройдет через горизонт событий…

Валера показывал нам огурец, наколотый на вилку.

– … он уже никогда не вернется к нам…

Огурец погружался в червоточину его рта и вскоре действительно исчезал из виду. Фокус‑покус а‑ля Копперфилд.

– …если только он не перейдет на скорость выше скорости света! Ибо даже свет не может просочиться через горизонт событий!

– Господи! – восклицала Вера. – Подумать только!

Машка усиленно старалась перевести разговор на другую тему:

– Прошлым летом в сети Интернета появились сообщения о том, что одна из групп исследователей создала телепорт в другой мир. Наш институт заинтересовался этой информацией, и аналитический отдел предоставил нам потрясающие данные…

– А знаете, какую конфигурацию могут принимать порталы чертвоточины? – прерывал ее Валера. – Они могут быть сферическими, кубическими и многогранными…

– Эти парни вплотную подошли к созданию новой физики…

– И что интересно, „мосты“ Эйнштейна‑Розена могут обладать прямым и обратным потоком времени!

Я относился к этим „умным“ беседам с долей иронии. Они напоминали мне перебранку на рынке, где каждый из спорщиков реагировал не на смысл произнесенной фразы, а на открытый рот оппонента. Издержки сансары и майи. Пузыри иллюзии. Амбиции и ожидания, не имевшие отношения к объективной реальности. И в то же время за нашим окном открывался изумительный вид на горы и сосновый лес, на высокое синие небо, не влезавшее в знаменитую формулу с эмце‑квадрат. Небо нельзя описать квадратом. Это факт, который наука упорно отрицает. Между прочим, реальная телепортация во времени тоже не могла быть описана теоремами академической науки. Машка не зря пошутила про ньютоново яблоко.

Система описания, предложенная физикой Ньютона, загнала человечество в тупик. Точнее, в ограниченный объем пространства и времени. Понятия „силы“, скорости» и «массы» превратились в тяжелые цепи на ногах любого исследователя. Законы механики требуют расхода кинетической энергии для каждого толчка, для любого момента перемещения. Мы можем использовать различные двигатели – ядерные, импульсные, ионные, плазменные или аннигиляторные. Мы можем придумывать модели, построенные на солнечных и лазерных парусах. Но скорость перемещения в пространстве по‑прежнему будет ограниченной. На субсветовых скоростях масса возрастает экспоненциально. Люди не способны выдерживать таких перегрузок. Для дальних путешествий девяносто девять процентов массы корабля будет приходиться на топливо. Если к данным ограничениям добавить расход времени, то ни о каких межзвездных путешествиях не может быть и речи. На околосветовых скоростях каждый час полета будет соответствовать нескольким эпохам на Земле – феномен так называемого «расширения времени».

Хорошим выходом из тупика могла бы стать «новая физика» – наука о каузальных (причинно‑следственных) законах вселенной. Одним из ее приложений была бы телепортация – мгновенное перемещение объектов в пространстве без какого‑либо расширения времени. Как сказала Машка, здесь нужны были чертвоточины в ньютоновом яблоке – хакерские методы подхода к решению проблем. При нынешней системе физического описания мира любое тепепортационное устройство, через которое смог бы пройти космический корабль, потребовало бы массы, в сотни раз превышающей массу Юпитера. «Червоточина» чуть меньше метра весила бы в пять раз больше массы Земли. Для стабилизации километрового отрезка подобного тепепортационного тоннеля понадобилось бы напряжение, сопоставимое с давлением в центре гигантской нейтронной звезды. Другими словами, законы нынешнего описания мира отрицали возможность телепортации. Здесь нужно было или отказаться от межзвездных перелетов, или придумать «новую физику» – новое описание мира. Однажды люди уже делали подобное, заменив черепах и плоскую землю на глобус. Но для этого многим ученым пришлось подвергнуться репрессиям. То же самое происходило и в наше время.

Та группа исследователей, о которой говорила Машка, попала под молот властей. Власть спросила у своих научных консультантов: «Вы можете воспроизвести или хотя бы объяснить результаты, полученные этими отщепенцами?» И ученые ответили: «Нет, ибо то, о чем они говорят, физически невозможно сделать». Власть раздраженно проворчала: «А как быть вот с этими фотографиями, с отчетами наших агентов, с реальными фактами, которые мы представили на ваше рассмотрение?» «А никак, – ответили ученые мужи. – Ибо сие есть ересь, и посему все ваши материалы не могут быть признаны нами в качестве научных данных». «И что же нам делать с теми „кудесниками“?» – спросила власть. – Что если их переманит другая страна? «Да просто избавьтесь от них, – посоветовали научные консультанты. – Зачем нам это смущение умов и сотрясение основ научного мировоззрения? Кроме того, телепортация внесет хаос в экономику и распределение власти. Она сделает нефть, бензин и транспорт бесполезными раритетами. Все мировые синдикаты превратятся в мыльные пузыри. Лучше избавьтесь от этих смутьянов». И власть согласилась: «Действительно! Тем более, что мы и раньше уже конфликтовали с ними». А дальше было, как всегда: кого‑то убили, кого‑то «сломали», кого‑то не нашли.

Мне нравились эти смелые и умные ребята. Они называли себя хакерами сновидений. Я не вникал в их разработки по картографии сновиденных пространств, но, на мой взгляд, модель «пасьянса Медичи» и исследование «сетевой матрицы тоналя» заслуживали самого пристального внимания современной науки. К сожалению, о гениальных соотечественниках мы узнаем обычно из зарубежной прессы. И до всеобщего мирового признания они, как правило, считаются у нас диссидентами, аморальными персонами или психически больными людьми – теми, кого нужно унижать, лишать дееспособности и свободы общения. Эдакая черта национального характера – гнобить – чертовщинка, «черт знает что» по меркам логики и разума.

Мы с Машкой смотрели служебный фильм, предоставленный нашему институту в качестве спонсорской помощи от федеральной службы безопасности. Первый сюжет демонстрировал исчезновение одного из арестованных хакеров в салоне самолета. Его транспортировали из Новосибирска в Москву, и парень исчез на виду у охранников и трех видеокамер слежения. Сначала над его головой появился ослепительный шар, мгновенно превратившийся в круг диаметром около метра. Этот круг быстро опустился вниз к ногам молодого человека, и тот исчез вместе с креслом, ручными и наножными оковами, широкими кожаными лентами, которые фиксировали его тело в строго неподвижной позе. На месте исчезнувшего кресла остались лишь гладко срезанные штыри креплений и ровное округлое отверстие в ковровом покрытии салона. Второй сюжет демонстрировал схожее образование цилиндрического телепорта, но девушку, уходившую от погони спецслужб на окраине Казани – совсем молодую и, видимо, сравнительно неопытную – застрелили в процессе перехода в «червоточину». Это вызвало вспышку и обугливание трупа. Портал находился в активном состоянии еще пару минут. Затем он свернулся в небольшой белый шар и исчез. Метод, с помощью которого хакеры сновидений создавали телепортационные тоннели, до сих пор оставался загадкой.

Я занимался этой проблемой почти десять лет. Мне были известны сотни документированных случаев успешной телепортации в пространстве и во времени. Ни одно из этих явлений не вовлекало технических приспособлений, похожих на телепорты из фантастического сериала «Звездные врата». Не было ни жезлов, ни магических кругов. Довольно долго наш отдел исследовал аномальные зоны и мощные электромагнитные поля. Предыдущие руководители института хотели воссоздать пресловутый «филадельфийский эксперимент». Однако даже американские парапсихологи не могли обозначить ту последовательность условий, которая, в конечном счете, привела к телепортацации военного крейсера. Несмотря на несколько побочных перспективных открытий, мы по‑прежнему не понимали законов перемещения во времени.

И вот случилось так, что мы с Машкой отправились отдыхать на Алтай и познакомились там с семейной парой барнаульских бизнесменов. Эта встреча запустила в действие цепь странных событий – событий, которые не только изменили мою жизнь, но и позволили мне проникнуть в таинства судьбы. Все началось с банальной и уже привычной фразы Веры:

– Валерик, наливай!

– Ребята! – вдруг сказала Машка. – Что вы думаете насчет двухдневного похода в горы? На лошадях и с ночевкой? Нам дадут опытного провожатого, и он позаботится обо всех бытовых мелочах. Будем спать в палатках и готовить еду на костре…

– Машуль, а ты когда‑нибудь проводила в седле целый день? – спросила Вера. – Знаешь, как ты будешь ходить после двухдневной езды, когда натрешь себе бедра? И вообще! Что за блажь такая? Лошади, поход…

– У Левы завтра день рождения, – ответила Машка. – Мне хотелось сделать ему что‑нибудь приятное. Не обычную пьянку, а такое мероприятие, которое осталось бы в памяти на долгие годы.

– День рождения? – вмешался Валера. – Это хорошо. Это просто чудесно! И мне нравится идея с походом. Веруня, давай отвезем их в Шамбалу. Только не на лошадях, а на нашем джипе. Кстати, ты давно обещала показать мне путь в священную страну.

Я захохотал. В Шамбалу на джипе? Действительно, что‑то забавное.

– Лев, вы зря смеетесь, – надменно заметила Вера.

Не знаю, почему, но с самых первых дней она обращалась к Машке на «ты», а ко мне на «вы».

– В этих краях существует легенда о том, что некоторые пещеры высокогорья ведут в страну бессмертных, – продолжила Вера. – В детстве я слышала много историй о людях, уходивших туда и приходивших оттуда. Местные спелеологи нашли в Горном Алтае около четырехсот пещер. Однако их количество меняется при каждом сотрясении земли. Какие‑то проходы в недра закрываются; какие‑то появляются в самых неожиданных местах. Мой батя перед тем, как заняться торговлей леса и спирта, работал обычным геологом. Однажды их экспедиционный отряд обнаружил глубокую пещеру. В ту пору ходили слухи о золоте и сокровищах, спрятанных еще в царское время. Геологи – народ азартный. Полезли в пещеру, а ей конца и края нет. Кто‑то потерялся. Два дня его искали. На третий день пропавший мужчина сам вышел из какой‑то расщелины. Был он черноголовым молодцем, а превратился в седого старика. И, оклемавшись, рассказал о том, что видел дорогу в Шамбалу, отмеченную бескрайними полями сияющих кристаллов. К вечеру ему стало дурно. Жар, судороги, бред. Парень начал заговариваться. Все порывался куда‑то бежать. Короче, отправили его сначала в районную больницу, а затем прямиком в дурдом.

Вера залпом выпила бокал, наполненный ромом и пепси‑колой. Мы рефлекторно потянулись к своим стопкам. Мне жутко нравились такие истории.

– Позже батя раз десять наведывался в ту пещеру. Искал дорогу в священную страну. Но путь ему не открылся. И один ходил, и с группой – все без толку. Я сопровождала его дважды. Он показал мне примерное направление. Только с каждым землетрясением конфигурация подземных ходов изменяется. И немного стремно в тех темных пустошах. Пока идешь по переходам, все нормально. А потом вдруг попадаешь в огромный каменный зал, наполненный звуками ветра, и каждый шаг отпечатывается звонким эхом, от которого «мурашки» по коже.

Взглянув на Машку, Вера добавила:

– Мы не станем забираться глубоко. Пройдем через пару подземных залов, устроим пикничок и вернемся обратно. Конкретно Шамбалу не обещаю, но вы об этом дне рождения будете вспоминать с удовольствием. Как вам мое предложение? Согласны?

Конечно, мы были согласны.

Тем же вечером Машка и Вера занялись сборами: продукты, веревки, фонари. Валера переговорил с начальником базы и выпросил у него два больших пакета с древесным углем, пачку крупных таблеток сухого спирта и портативный гриль для шашлыков.

– Ты был когда‑нибудь внутри пещер? – спросил он у меня. – Потрясающие впечатления! Главное, не включать воображение. Чем меньше кажется, тем лучше. Верунчик уже таскала меня по таким местам. Поначалу «крыша» едет, но позже страх сменяется восторгом. Это действительно настоящее приключение. И ты не бойся. Я возьму с собой оружие.

Нашел, кого пугать. Работа в закрытых институтах давно превратила меня в гипертрофированного экстраверта. Я научился контролировать эмоции. Наш подопытный материал состоял, в основном, из людей с измененной психикой. Для многих из них чувство страха служило поводом для нападения. А нам ведь приходилось заходить к ним в клетки, делать инъекции, кормить и давать установки. После подвалов нашего института поход в какую‑то пещеру казался мне увеселительной прогулкой.

– Если ты увидишь что‑то странное, – наставлял меня Валера, – или почувствуешь, что за тобой наблюдают, не паникуй, а сразу обращайся ко мне. Паранойя и паника в горах недопустимы. Мы поведем вас в проверенное место, так что тревожиться не о чем.

Той ночью я снова увидел сон из прошлого. После того как эликсир земных подношений был выпит, и судороги прошли, ко мне явилась Богиня двух истин. Она сбросила одежды и опустилась на ложе рядом со мной. Рука ласкала мою щеку. Перья щекотали грудь.

– Завтра будет особый день, – прошептала она. – Мы начнем новый посев. Ты откроешь путь многим, гордый лев пустыни.

Я вновь не мог понять, как мы сливались в божественной любви. Она проникала в меня, я – в нее, но это не имело отношения к обычному совокуплению.

– В нужное время я верну тебе память. Используй мужчину, как ключ, и помни, что спрайты времени могут быть опасными. Это уже третья попытка. В первых двух нас постигла неудача. Будь осторожен.

В том сне я снова был един со своим прошлым – ближним и дальним. Два детства: одно в Летополе, другое – в Москве. Две юности, в одной из которых я был адептом Себау. Венценосный дракон скрывался в лабиринтах Сета. Гор и Исис отсекли ему задние лапы. Он жаждал мести, и этот волевой посыл уже захлестывал слои и петли времени. Я был важной фигурой в его почти непостижимых планах.

В том дальнем прошлом меня возлюбила и вознесла в высокий сан моя прекрасная богиня. Рукокрылая Маат, чьи перья были легкими, как вес души. Она направила меня к жрецам, и я въехал в Летополь верхом на огромном и свирепом льве. Принц пустыни – вот как они назвали меня. «Покажи свою силу», – велел один из служителей Сета, и я оттолкнул пески от стен на целую лигу, оставив город на вершине высокого холма. А Себау выл, задыхаясь от ярости и боли. Вихри смерчей метались по небу и земле. Дни и ночи то расширялись вдвое, то сокращались на треть. Весь человеческий род находился на грани уничтожения. Гор вернулся из мира мертвых. Врата в Дуат остались открытыми. Безумный поступок Исис подвел нас гибели. Климат менялся. Континенты уходили под воду, и волны исторгали из пучин неведомые земли. Сет, словно сеятель на поле, разбрасывал во времени своих адептов, извергнутых из пасти крокодила. Огромные армии бесстрашных и бесстрастных воинов направлялись к нам из бесчисленных кругов времени, чтобы примкнуть к легионам искалеченного дракона и восстановить гармонию на всем континууме беспредельных эонов.

Одномоментно с этим я помнил и другую юность, наши с Машкой набеги на соседские дачи, где при отсутствии хозяев мы занимались сексом на ухоженных газонах у бассейнов и цветочных клумб. Наш небольшой участок был безнадежно завоеван лопухами, а рядом находилось дачное сообщество то ли московского минюста, то ли МВД, и, естественно, ландшафты там отличались в лучшую сторону. В рабочие дни мы совершали пиратские набеги на эти острова благополучия и роскоши. Я брал в плен мою скромную Машку, и мы предавались порокам в красивых местах под пение птиц и жужжание мух.

Однажды нас едва не заловили. Это случилось на даче какого‑то полковника. Я запомнил ту сцену навечно. Солнечный свет пробивался сквозь облака и листву приветливой яблони. Он танцевал веселыми пятнами на голой коже Машки, и там же, на этой коже были капли пота, упавший листок, немного грязи и роса. Так получилось, что мы не услышали, как подъехала машина, и вскочили с покрывала только в тот момент, когда заскрипели ворота. Нам пришлось спрятаться в кустах у забора за невысокой кучей сгнивших досок. Естественно, мы не успели одеться. А на лужайке осталось покрывало, две пустые пивные бутылки и смятая пачка презервативов. Благо, хоть одежду успели забрать.

Хозяин тут же заметил покрывало. Он вышел из машины, подошел к разоренному любовному гнезду и брезгливо приподнял одно из использованных резиновых изделий. «Зина? – с изумлением воскликнул он. – Ты же обещала, что этого не повторится! Убью! Я убью тебя, Зина!» Погрозив кулаком небесам, он снова запрыгнул машину, оставил на лужайке дугу примятой травы и даже не запер ворота – так торопился на разборку с благоверной супругой. Это было очень кстати, потому что впопыхах мы не заметили соседство муравейника, и наглые насекомые уже вершили свой жестокий суд.

Две жизни – первая, с большими задачами и божественным предназначением, и вторая, куцая, похожая на фарс. Великий и малый круг существования. Они вот‑вот должны были пересечься. Но даже малый круг состоял из многих циклов, с помощью которых я подстраивал свое детство и юность к свершениям, предначертанным мне богами и роком. Начало выдалось нелегким. На первом этапе я был несчастным больным существом, поскольку в пятилетнем возрасте упал со второго этажа на груду битых кирпичей. Причина была элементарной. Чтобы увидеть аллею, по которой мама приходила за мной в детский сад, мне приходилось забираться на подоконник. Иначе мешал кондиционер. А наша няня всегда громко хлопала дверью. Этот звук испугал меня, и я потерял опору… Понадобился новый цикл, в котором под окном вместо груды кирпича оказалась высокая горка песка, упав на которую, я не получил ни царапины. Используя слова магической силы, я внес в тот цикл еще несколько поправок, и Внемлющий отнесся к ним благожелательно. Однако каждый новый цикл огрублял мое звено с Маат. Я не смел растрачивать магический потенциал на выправление условий моей жизни. Вот почему в ней остались больная печень, самоубийство матери и кошмарная работа в институте.

Чары сна ослабевали. Я начинал забывать себя, и только лик богини по‑прежнему находился передо мной, округляясь и превращаясь в лицо спящей Машки. Уловив мое состояние, она открыла глаза и прошептала:

– Это будет особый день. Ты должен сделать все, как нужно, Лев.

Я обнял ее за плечи – мою Маат, изо дня в день сопровождавшую меня в водах времени. Я был орудием ее воли, поводырем извергнутых людей на их пути из будущего в прошлое. Она дарила мне свою мудрость и возносила мой дух в тот слой бытия, в котором обитала. Я не знал, как жить без нее. Она считала меня достойным этого союза.

Утро выдалось серым и хмурым. Валера ежился, сутулился и потирал виски. Мы загрузили вещи в их «форд‑хаммер». Вера села за руль, и наше путешествие началось. Взглянув на спинку переднего кресла, я увидел знакомую царапину. Все как в прошлый раз. Цикл повторялся.

– А пещера далеко отсюда? – спросила Машка, устраиваясь рядом со мной на заднем сидении.

– Не очень, – со смехом ответила Вера. – Километров сто восемьдесят, но кое‑где придется пробираться по бездорожью, так что рассчитывайте на четыре‑пять часов езды.

Алтай! Красивейшее место на Земле. Леса, ручьи, загадочные скалы. Бегущие по небу облака. Смесь тундры, гор и тайги. Мистический центр человеческой культуры и истории.

– Вы слышали историю про принцессу Укока? – спросил у нас Валера.

– Про мумию девушки, найденную в глыбе льда? – уточнила Машка.

– Да. Но она не мумия. Она была одной из стражниц нашего мира. Защищала врата, ведущие в подземное царство. Ради этой цели она пожертвовала жизнью. Однако люди предали ее. Они вскрыли могилу принцессы, надругались над ее останками и превратили их в музейный экспонат. С тех пор Алтай не знает покоя. Когда прах, пролежавший во льду две с половиной тысячи лет, извлекли из кургана, горы содрогнулись от возмущения, и среди ясного неба грянул гром, предупреждая грабителей могил о великом святотатстве. Но души тех людей погрязли в честолюбии и алчности.

В похмелье Валерий становился излишне великоречивым.

– А когда принцессу привезли в Москву, – добавила Вера, – там начался путч и беспорядки. Конечно, с ней поступили по‑свински. Духовный мир был возмущен. Любой алтаец скажет, что их народу плюнули в лицо. Великую святыню обнажили догола и выставили на всеобщее обозрение. Интересно, что сказали бы русские люди, если бы какие‑то иноземцы извлекли тело Ленина, раздели его и увезли в американский или африканский музей? Даже мучители Христа, и то не додумались до подобного глумления.

– Как бы то ни было, врата ада открылись, – продолжил Валерий. – С 2003 года Алтай начало трясти. Силы подземного мира рвутся наружу. Люди просят правителей вернуть принцессу Укока, предать ее земле, но слугам народа нет дела до своих избирателей.

– Тут все понятно, – ответила Машка. – Воровство артефактов и постепенный вывоз их в Америку, Англию и Ватикан – это одна из первостепенных задач иллюминатов.

– Иллюминатов? – заинтересовалась Вера. – Это масоны какие‑то? Евреи?

– Нет, – с усмешкой сказала Машка. – Евреи – это мы с Левой. А иллюминаты – люди, которые владеют миром. Всемирное правительство. Буши, Клинтон, Блэр и даже этот японец… как его там… Я читала о них в каком‑то журнале. В статье говорилось, что все логотипы крупных нефтяных и торговых фирм используют особый символизм иллюминатов, по которому им ясно видно, кто есть кто.

– Вот же гады! – воскликнула Вера.

– Похищая предметы силы и священные артефакты, они не только ущемляют культуру народов, но и подчиняют себе все новые и новые земли. Ваша принцесса – это рядовой случай. Лишив Алтай защиты, они навяжут вам своих богов, штрихкоды и тотальную бездуховность. Одна половина населения будет гнить от туберкулеза, а вторая – от сифилиса. Грудным младенцам начнут прививать СПИД и прочие жуткие болезни. В середине двадцатого века роддома заражали стафилококком. Теперь для той же цели вывели птичий грипп.

– А зачем это нужно? – удивилась Вера.

– Жертвы Молоху и Бафомету. Такой у них культ.

– Машуля, довольно болтать ерунду, – возмутился я. – Алтайская мумия – это ценная находка археологов. Благодаря ее изучению, наука раскроет множество загадок.

– Каких загадок? – съязвила Машка. – Ты просто подумай над этим вопросом. Какие загадки у полуразложившейся плоти? Ах, у нее ДНК не такая, как у современных алтайцев! Ладно! Предположим, что нынешний губернатор Абрамович погибнет и будет с почетом погребен в вечной мерзлоте. И через двадцать веков какие‑то новые археологи откопают его мумию и начнут почесывать хвосты. Как мужчина семитских кровей попал на Дальний Север? И разве это не доказывает, что часть еврейского народа, бежав из Египта, прошла через весь континент и поселилась на краю Ледовитого океана? Так вот где находилась земля обетованная, обещанная Моисеем!

Взглянув на меня, она презрительно махнула рукой.

– Все подобные археологические теории нужны лишь для вида! Для прикрытия систематических разграблений курганов и могил. Часть похищенных сокровищ забирают чиновники. Остальные раритеты расходятся по рукам и попадают в частные коллекции. Мне самой однажды предлагали купить брошь из скифского кургана.

– А как же музейные экспонаты? – спросил Валера.

– В музеях только черепки от горшков и сгнившее железо. В крайнем случае, медные монеты и серебряные браслеты. А драгоценные камни? Говорят, что в Крыму нашли золотого коня, отлитого в натуральную величину. В каком музее этот конь?

– Тут ты права, – сказала Вера. – Все воруют, как могут. Если бы я нашла сокровище, то об этом фиг бы кто узнал. А твоего золотого коня я распила бы пилой и переплавила на маленькие брусочки. Такое сейчас время.

Валера вытащил флягу и сделал внушительный глоток. Крякнув от удовольствия, он внес свой вклад в беседу:

– А мне вот интересно, где хранятся все драгоценные камни, собранные людьми в течение веков. Каждый год их сотнями и тысячами извлекают из земли. За век получается миллионы. Раньше любой пират или разбойник владел сундуком отборных сокровищ. И вдруг бац! Все куда‑то пропало. А золото? Его ежегодно добывают сотнями тонн. Где хранятся золотые запасы, собранные за двадцать прошлых столетий?

Он передал флягу мне и по‑приятельски подмигнул. Стрельнув на него испепеляющим взглядом, Вера строго предупредила:

– Только не перебирайте с выпивкой. У нас сегодня будет трудный день.

– Мы немного, – успокоил ее Валерий. – Только чтобы подкрепиться.

– Я знаю ваше «немного». Сейчас приложитесь к горлышку, а нам с Машей потом весь груз на своих плечах таскать.

– Что ты раскричалась, женщина? – в шутку проворчал Валерий. – Ты у нас кто? Экскурсовод и водитель. Лева именинник. Маша при нем. Значит, я руководитель экспедиции!

– Это я руковожу экспедицией, – рявкнула Вера. – Ты даже не знаешь, где место находится.

Хлебнув водки, я вернул флягу Валерию и прикрыл глаза. Все повторялось, как и в первый раз. Это походило на дежавю. Я замечал сюжет и вспоминал, что он уже был. Я слышал фразу Валерия и понимал, что он говорил ее в прошлом. Но это прошлое накладывалось на настоящий момент, и я не знал, каким будет следующий поворот на дороге, и где находилась заветная пещера. Обычная петелька времени, со своей особой цепочкой событий. Некоторые из ее элементов можно было заменить на другие и тем самым подправить ситуацию по своему усмотрению. В компьютерной игре это называлось бы уровнем. Игрок повторяет его, пока не проходит от начала до конца. Преодоление нескольких уровней закроет эпизод – в моем случае, жизнь на данном отрезке времени. При неудачных результатах в этом эпизоде я мог бы повторить его сначала, попутно выправляя те или иные ситуации. Но с каждым повторением я понижал свой статус мага – свою реализационную силу.

Джип плавно брал повороты и подъемы. Вера вела машину спокойно и уверенно. Жаль, что этой семейной паре придется остаться в пещере. Валера должен был вскрыть священный путь и погибнуть от падения с двенадцатиметровой высоты. Соответственно, его жена превращалась в ненужную свидетельницу. Мне полагалось избавиться от нее. В двух прошлых попытках я допустил серьезные ошибки. В первой временной петле мы вообще не обнаружили провал. Во второй петле Вера потребовала вытащить тело Валерия из глубокой расщелины. Я думал, она останется наверху, но эта взбалмошная женщина спустилась вслед за мной и увидела меня в процессе открытия временного портала. Как оказалось, у нее был пистолет. Пули пустяк, но она помешала магической процедуре, поэтому мы с Машкой вернулись на неделю в прошлое и начали заново эту петлю.

– Лева, ты спишь?

Приоткрыв глаза, я взглянул на Валерия и флягу в его протянутой руке.

– Глотни еще, а то ведь может укачать.

Беда какая! Приятный парень – добрый, славный. А я должен был подвести его к моменту гибели. К сожалению, только он мог открыть путь. Совокупная вибрация его энергетических центров создавала особую модуляцию, необходимую для запуска целевой цепочки событий. Я мог бы прыгать на той каменной плите, дробить ее кувалдой, и ничего бы ни случилось. А под ним она срывалась вниз, пробивала несколько перегородок в расщелине и освобождала проход в огромную пещеру, освещенную синевато‑зеленым сиянием. Там находилась одно из «полей тростника» – хранилище кристаллических матриц, на которых были записаны параметры индивидуальных временных порталов. Благодаря этим кристаллам мы могли произвести «посев» – телепортацию великих воинов, отважившихся совершить прыжок в далекое будущее, чтобы затем вернуться обратно в свое время и дать отпор бесчисленным ордам Гора, выпущенным из самых грязных и мерзких окраин Иномирья. Только армия бессмертных магов, с огромным знанием, накопленным веками, могла оказать сопротивление кровожадным и алчным варварам.

Печально вздохнув, я отпил из фляги пару глотков.

Ход истории показывал, что Гору удалось покорить этот мир. Древнее знание было уничтожено. Эоны «золотого века» погрузились в тину забвения. Отголоски великой битвы Сета и Гора сохранились только в смутных мифах и библейских откровениях. Великий дракон Себау, давший людям знания о законах вселенной, превратился в «зверя» и «врага». Даже слово «изверг» приобрело дурной и совершенно извращенный смысл. Но я верил, что не все еще потеряно. Мы вернемся в прошлое и изменим временную петлю. Мы сохраним свою цивилизацию и восстановим баланс Зодиака.

Я взглянул на поселок, мимо которого мы проезжали. Унылые дома, разруха, нищета. Сорок пять веков назад здесь возвышались прекрасные дворцы, и люди обладали невероятным знанием о пространстве, в котором они обитали. И что теперь? Регресс культуры! Ярчайший образ того, на что был способен монотеизм – новая и несбалансированная вера. Естественно, дворцы можно отстроить заново, а как быть с общим развитием? Вверх взяла материальная сторона существования. Большую часть времени люди посвящали бестолковым занятиям, которые сводились к заработку и тратам денег – даже здесь, в стране, которая считалась духовным центром Земли.

Похоже, я снова задремал. Когда Машка пихнула меня в бок, мы как раз съезжали с дороги на каменистую пустошь. Русло пересохшей речушки вывело нас к небольшой скале, за которой мы увидели расчищенную площадку с шестами, украшенными белыми лентами. На кучах собранных камней лежали остатки подношений.

– Мы оставим машину здесь и дальше пойдем пешком, – сказала Вера. – Тут недалеко. Не больше километра. Вечер и ночь проведем в пещере. Если только вход не завалило. Утром вернемся сюда и отправимся в обратный путь.

– А машину не угонят? – поинтересовалась Машка.

– Это священное место, – ответила Вера.

Закинув на плечи большой рюкзак и взяв в руки сумки, она уверенно направилась к оврагу, поросшему желтой травой. Мы последовали ее примеру. В картонной коробке, которую нес Валерий, позвякивали бутылки. Я с трудом тащил груз, состоявший из палатки, двух одеял, жаровни, пакетов с углем и прочих вещей, необходимых для празднества внутри пещеры. Машка тоже пригибалась под тяжестью ноши. Мы не привыкли к таким экстремальным нагрузкам. Пологий склон вел к холмам. За ними возвышался треугольник горного массива. Воздух пах травами и теплом камней. Через полкилометра я снова почувствовал момент дежавю. Вот сейчас Вера скажет, что в этих местах расположены залежи золота…

– Давайте отдохнем, – внезапно предложил Валерий. – У меня устали руки. И мочевой пузырь вот‑вот порвется. Кстати, вон те кустики вполне подходящие для того, чтобы покурить и оправиться.

Он взглянул на Веру и спросил:

– Ты со мной? Или как?

Она с усмешкой опустила на землю рюкзак и, повернувшись к нам, пояснила:

– Лерка змей боится. Он в горах без меня ни на шаг.

Этого не было в прошлых петлях времени. Когда наши спутники направились к кустам, я с изумлением посмотрел на Машку. Она пожала плечами. Что‑то явно шло не так.

– Мы меняли только окончание. Разве это могло повлиять на начало цепочки событий?

– Будь предельно осторожен.

– Я всегда осторожен.

В ушах зашумело. В висках застучала кровь. Живот напрягся, словно противился какому‑то давлению. Я с опаской посмотрел на заросли кустов, в которых скрылись наши спутники. Внезапная тошнота могла объясняться либо усталостью от непривычной нагрузки, либо произведенным неподалеку магическим действием. Мне не хотелось верить во второе, иначе пришлось бы признать, что импульс силы совпал с уходом Веры и Валеры. Допустим, в ход событий вмешался некто неизвестный. То есть, он пришел со стороны врагов. Но откуда ему известно о наших планах? В принципе, кто‑то мог обнаружить петлю, образовавшуюся во времени. Но это третья попытка! Мимолетное образование! Даже если данный район находился под бдительным надзором, ни один из магов не был способен на такое тонкое распознавание полевых флуктуаций.

Машка приветливо помахала рукой возвращавшейся паре.

– С облегчением.

– Спасибо.

Я поднял рюкзак и закинул его на плечи.

– Между прочим, в этих местах расположены залежи золота, – сказала Вера. – Есть большая вероятность, что вы найдете самородок…

Все вернулось в прежнее русло. Я начал успокаиваться. В далекой древности наставники предупреждали меня о загадках времени. Даже опытные собиратели душ порою сталкивались с аномалиями, которые не поддавались никаким объяснениям.

Наконец, мы подошли к пещере. Вход зарос густым кустарником. Ничто в этом месте не намекало на проход в глубины гор. Вероятно, мы были первыми людьми, оказавшимися здесь за прошедшие семь‑восемь лет. Валера достал туристический топорик и расчистил тропу к отверстию. Затем мы приложились к его фляге, включили фонари и двинулись дальше. Я шел вторым – за Верой. Машка следовала за мной. Валерий замыкал цепочку. Свод и стены узкого тоннеля были покрыты сетью трещин. Слишком много землетрясений происходило в последнее время. Без крепежных работ этот узкий проход в пещеру мог продержаться не больше двух лет. Вот и прекрасно. «Посев» такого большого поля займет десятилетия. Мы не нуждались в посторонних свидетелях.

Вера обернулась и посмотрела на меня. В ее осанке я заметил перемену. Прежде в моем присутствии она всегда проявляла едва заметное уважение. Но сейчас она окинула меня взглядом, как нечто мелкое и незначительное. На ее губах промелькнула презрительная усмешка. Почему? Я не мог понять причин подобной трансформации. Хотя, возможно, она действительно почувствовала себя «начальницей экспедиции».

– Мы входим в первую пещеру. Пойдем по карнизу. Ничего не бойтесь. Я дорогу знаю, как свои пять пальцев.

Проход начал расширяться. Мы оказались в огромном пустом пространстве. Темнота уходила вверх, вниз и в стороны. Лучи фонарей уже не достигали дальних стен. Наш небольшой отряд шагал по широкому выступу. Я снова начал уставать. Если рассуждать логически, то идея пикника в глубокой пещере выглядела выдумкой безумца. Тащить продукты, уголь и палатки по карнизам и узким тоннелям? Чтобы затем вкусить шашлычков, нажраться водки и нагадить в какую‑то расщелину? Хотя дух романтики тут был. Я это признавал. Ничуть не хуже, чем ночевка у озера, с примерно той же последовательностью действий – вкусить, нажраться и нагадить.

– Видите ту насыпь, – сказала Вера, указывая на явные последствия солидного обвала. – В прошлый раз ее не было. Вот в таких осыпях старатели и ищут золото.

Справа появился боковой проход.

– Нам туда? – спросила Машка.

– Нет. Метров через сорок там будет тупиковая каверна. Батя говорил, что раньше в той пещере на стенах можно было увидеть древние рисунки, на которых символически изображалась схема подземных проходов. Однако позже эту наскальную живопись уничтожили. Наверное, кто‑то из местных шаманов.

– Черт! – проворчал Валера. – Я снова чуть не грохнулся. Вот упаду, и что мы будем делать? Все спиртное в моей коробке! И как мы завтра пойдем по этому карнизу? После пьянки? С бодуна?

– А ты не нажирайся, – посоветовала Вера.

– Интересно! Зачем мы тогда сюда ехали? Пальцы на ногах сбивать? Или, может быть, вести геологические изыскания? Поводом для поездки был день рождения Левы. И ты обещала нам интересное культурное мероприятие.

– Ладно, не бухти, – ответила его супруга. – Будет вам мероприятие. Сейчас пройдем еще немного и начнем устраивать стоянку.

Через некоторое время мы оказались во второй пещере – такой же огромной и наполненной тьмой. Откуда‑то снизу доносились звуки ручья. Изредка сверху падали мелкие камни, и я слышал их всплески в воде.

– Дальше лабиринт тоннелей и пещер ветвится по нескольким уровням, – сообщила Вера. – Я выбрала для нас самое лучшее и безопасное место. Палатки поставим под тем козырьком.

Она указала лучом фонаря на широкий изгиб скалы, защищенный сверху каменным выступом. Рядом я увидел старые следы кострищ. Чуть поодаль валялись пустые ящики. На одном из них виднелась дата: 1936 год. Опустив поклажу на неровный каменный пол, мы с Валерой приступили к установке палаток – благо, в скале виднелись вбитые скобы. Вера достала из рюкзака рулон фольги, предназначенный для кулинарных ухищрений. С помощью Машки она закрепила ленту на камнях таким образом, чтобы та выполняла функции отражателя света. Перед фольгой расставили и зажгли таблетки сухого спирта. Темнота отступила на несколько метров. Чуть позже мы соорудили из ящиков стол и стулья. Наш бивуак приобрел вполне житейский вид.

– А теперь сюрприз, – объявила Вера. – Валерик, ты готов?

Получив подтверждающий кивок, она повернулась ко мне.

– Лева, мы хотим сделать вам необычный подарок. Уверяю вас, что этот момент надолго останется в вашей памяти. Идите за мной. Машуля, пошли, пошли.

Мы вышли за границу светлого пятна и сделали несколько шагов. Вера дала нам знак остановиться. Валера вытащил из кармана металлический цилиндр морской сигнальной ракеты. Свинтив крышку, он направил цилиндр вперед и немного вверх, а затем дернул за кольцо. Темноту озарила яркая вспышка. Зеленый шар метнулся по нисходящей дуге вглубь пещеры, и у меня по спине поползли «мурашки» от фантастического вида огромной каверны, величаво расходящейся вниз, вверх и в стороны. Мы стояли на краю обрыва, который отвесно тянулся на сотню метров. Ниже нас виднелись столбы и копья скал. Между ними струились воды подземной реки. Дальняя стена на расстоянии футбольного поля пестрела пятнами бугристой поверхности. Над нами возвышался купол непроглядной тьмы. Это действительно было красивое зрелище.

Через несколько секунд все пространство перед нами погрузилось во мрак. Мы вернулись к палаткам. Я поблагодарил Валеру и Веру, и мы начали раскладывать вещи. Мысль о том, что наш лагерь находился рядом с пропастью, будоражила мое воображение. Пока женщины обустраивали палатки, Валера предложил мне «освежить градус тела». Мы выпили и решили ознакомиться с территорией.

– А вы не потеряетесь? – забеспокоилась Машка.

– Нет, только коней привяжем и вернемся, – пошутил мой коллега.

– Коней?

– Они отлить хотят, – объяснила Вера. – Только далеко не уходите. На стенках всех ближайших проходов есть метки. Ориентируйтесь по ним. На нижние уровни лучше не спускайтесь. Там везде вода и завалы. Валера, я тебя прошу. Не шляйтесь долго. Мы не хотим скучать здесь в темноте и одиночестве. И возьми моток веревки на всякий случай.

Знала бы она, что это были ее последние слова, адресованные мужу. Интересный парадокс! Их супружеская пара, так же как и я, третий раз переживала события данного отрезка времени. Неужели у них не сохранилось никаких остаточных воспоминаний? Хотя бы в виде каких‑то предчувствий? По‑видимому, нет. Валера шел на погибель, с абсолютным неведением жертвенного агнца. Вера не проявляла никакой интуиции. Каждый цикл на этой петле времени обнулял их память, словно стек в каком‑то компьютерном процессоре.

– Лева, не отставай!

Конечно, приятель! Я от тебя не отстану. Сейчас мы пройдем через несколько небольших пещер. Ты увидишь черный кристалл, торчащий из скалы, и захочешь сбить его топориком. Внезапно каменная плита под твоими ногами расколется надвое. Ты рухнешь вниз в расщелину и, пробивая тонкие перегородки, откроешь мне дорогу к «полю тростника».

Мы медленно двигались по узкому проходу. Иногда Валерию приходилось поворачиваться боком, чтобы протиснуться между изгибами стен. Я чувствовал, что он уже жалел об этой небольшой экскурсии по ближайшим пещерам. Мне нужно было как‑то подбодрить и вдохновить его.

– А знаешь, как древние старатели икали золото? – спросил я у Валеры.

– Как?

– Они раскрывали левую ладонь, растопыривали пальцы в стороны и проводили над ней ребром правой ладони. Попробуй! Только сначала задай себе вопрос: «В какой стороне находится золото? Справа или слева?»

– Ага! Справа или слева…

Валера последовал моим инструкциям и со смехом сообщил мне:

– В правой части ладони чувствуется щекотание. Это означает, что золото справа от меня?

Я утвердительно кивнул головой.

– С помощью такого метода можно находить все, что угодно. Затерявшиеся вещи, людей и полезные ископаемые.

– А как точно выявить место?

– Нужно поворачиваться на пятнадцать‑двадцать градусов и повторять этот маневр несколько раз. Постепенно ты найдешь правильный вектор.

– Отлично, – произнес Валерий. – Давай по глоточку, а затем попробуем найти золото. Тут, говорят, его навалом.

Вскоре мы свернули в правый боковой проход и оказались в нужной мне пещере. Я сразу узнал ее по конфигурации, напоминавшей неправильный ромб. Как бы случайно проведя лучом по дальней стене, я вскричал:

– Смотри! Там что‑то блеснуло.

– Где? Ого! Какой‑то кристалл! Он черный! Ни фига себе!

Мы подошли поближе. Валерий снял с пояса топорик и потянулся к небольшому, размером с палец, кристаллу. Все повторилось, как прежде: плита под ним раскололась надвое, раздался грохот падения… Но вместо затихающего крика я услышал раздраженное шипение и нецензурную брань.

– Черт! – прокричал Валерий. – Я упал в какую‑то яму! Лева, помоги! Подумать только! Чуть ногу не сломал!

Склонившись над провалом, я увидел в свете фонаря неглубокую расщелину, на дне которой находился мой спутник. Он морщился и потирал колено. Рядом с ним под углом в шестьдесят градусов возвышалась часть упавшей плиты, на торец которой я мог бы встать, чтобы подать ему руку. Другие варианты действий были бесполезны. Валера не открыл проход. Наша третья попытка оказалась неудачной.

Спустившись на торец расколотой плиты и найдя опору для правой ноги, я пригнулся и протянул Валерию руки. Он подпрыгнул, ухватился за мои запястья, после чего мне удалось приподнять его почти до своего уровня. Он закинул ногу на плиту, оперся на мое плечо и рывком переместился к краю ямы. Но когда Валера выбрался из расщелины, плита от толчка его ног сместилась с места. Она скользнула вниз, пробила тонкую перемычку и полетела вниз в зияющую черноту. Я пару секунд цеплялся за гладкие стены и, не удержавшись, рухнул следом. Удар о выступ скалы, отбросил меня в сторону. Я заскользил по наклонной плоскости. Рукав куртки порвался. Что‑то острое распороло мне предплечье. А затем я полетел по дуге в зеленовато‑синее сияние. Высоко над головой раздался изумленный крик:

– Лева? Где ты?

На мое счастье я упал не на острые пики скал, а на пологую осыпь мелких камней. Сознание вернулось буквально сразу. Глотая кровь и пыль, я встряхнул головой и едва не закричал от боли в ноге. Правая сторона груди ныла и пульсировала горячими волнами, намекая на несколько сломанных ребер. Как странно сложилась ситуация! Этот чудик наверху все‑таки открыл проход. Правда, пробивать перегородки расщелины пришлось мне, но, возможно, такой поворот событий был не самым худшим. Прямо передо мной начиналось «поле тростника». Огромную пещеру, протянувшуюся вдаль на несколько сотен метров, заполняли россыпи сияющих кристаллов. Некоторые из них достигали в длину полутора метров, но основная масса имела стандартный размер в тридцать‑сорок сантиметров. Я чувствовал вибрацию силы, исходившую от поля. Вот он, путь в страну бессмертных. Дорога в Шамбалу.

– Лёва, ты меня слышишь?

Судя по крику, Валерий находился где‑то в тридцати метрах от меня. Мне крупно повезло, что большую часть времени я скользил по крутому откосу расщелины. Она шла вбок под острым углом. Это хорошо. Мне не хотелось, чтобы он увидел сияние кристаллов. Сплюнув красную слюну, я крикнул в ответ:

– Эй! Наверху! Со мной все в порядке!

На самом деле никакого порядка не было. Рассеченное предплечье, сломанные ребра, оцепеневшая нога. Одежда, залитая кровью… Я активировал плексус воли, спроецировал три луча сознания, создал регенеративную систему и начал восстанавливать привычное состояние тела. Мышцы ног и торса отозвались интенсивным покалыванием. Боль ушла.

– Лёва, я сейчас тебя достану! Подожди немного! Только камень к веревке привяжу.

Я поднялся на ноги и спустился с насыпи. Мне нужно было создать точку входа – портал, объединяющий несколько слоев времени. Выбрав несколько крупных и высоких восьмигранных кристаллов, я настроил их на особую частоту и объединил в один круг силы. Участок «поля», находившийся в круге, отозвался резким усилением сияния. Я спроецировал образ Великого Птаха – божественной птицы, порождавшей яйцо бытия для каждого живущего на Земле человека, – затем, используя данный символ, инициировал точку входа в информационную матрицу нисходящего потока времени. Отныне кристаллы этого «поля тростника» могли быть активированы только воинами Сета. Еще одна победа старой веры! Мой вклад в великую битву Теней и Света.

– Лева! Ты видишь веревку?

Я с радостью побыл бы здесь подольше. Магическое место омывало меня волнами экстатического наслаждения. Пилоны активированного «дома» – большие и высокие кристаллы – отождествляли меня, как открывателя пути. Они отдавали мне часть своего излучения. Я чувствовал, что рана на руке заживает. Ткани обновлялись. С губ слетала короста. Ребра срастались. Но ситуация требовала спешки. Если Валерий почувствует неладное, он либо позовет свою супругу, либо спустится сам, чтобы оказать мне посильную помощь. Я вернулся к насыпи у ближней стены. В двух метрах надо мной болтался камень, привязанный к концу веревки.

– Спусти ее еще чуть‑чуть, – крикнул я. – Мне никак не дотянуться.

– С тобой точно все в порядке? Это же такая глубина! Я думаю, метров сорок, если не больше. Как ты вообще там жив остался?

– Я скатился по скату. Держи веревку. Поднимаюсь!

Что делать с окровавленной одеждой? Я снял куртку и оторвал от рубашки намокший рукав. На штанах осталось лишь несколько пятен. Ничего! Во время подъема они еще больше испачкаются в пыли. Я ухватился руками за веревку, подергал ее, проверяя натяжение, и начал карабкаться вверх. Валера медленно подтягивал меня к началу отвесного ската. Там подниматься стало проще: я уже мог использовать ноги. На какое‑то время меня окружила темнота. Фонарь, висевший на груди, разбился при падении. Чуть позже над головой появилась полоска света. Когда мой спутник помог мне выбраться на край расщелины, я задыхался от потери сил.

– Все нормально, – успокаивал меня Валера. – Ты выбрался. Хлебни.

Он протянул мне флягу. Я молча покачал головой. Руки дрожали, с кончиков волос падали капельки пота. Очевидно, вид у меня был еще тот. Валера вытащил из кармана платок и принялся вытирать мне лицо. Хороший парень. Я не жалел, что цепочка событий сложилась именно так, а не иначе.

– Лева! Друг! Знал бы ты, как я перепугался!

Он осмотрел меня, выискивая раны.

– Черт! Ни одной царапины! А где куртка?

– Не знаю, – дрожащим голосом ответил я. – Когда катился по скату, рукав зацепился за что‑то… С меня содрало всю одежду.

– Кое‑что осталось. Не переживай. Хлебни.

Поднеся его флягу к губам, я начал пить водку, как воду. Это еще больше произвело на него впечатление. Он помог мне подняться на ноги, свернул веревку в неровное кольцо и повел меня в пещеру, где мы оборудовали бивуак.

– Только женщинам не все рассказывай, – предупредил он меня. – Мы соврем им, что ты свалился в неглубокую яму.

– А если они спросят про куртку?

– Скажи, что там осталась, – беспечно посоветовал Валерий. – Типа так уж получилось. Ты ничего не подвернул? Я просто поражаюсь! Упасть с такой высоты, и ни царапины!

Чтобы как‑то успокоить его, я пожаловался на боль в боку и отбитые ягодицы.

– Пусть лучше будут синяки на заднице, чем переломы рук и ног, – мудро заметил мой спутник. – Смотри, как получилось. Ты едва не погиб, спасая меня. А затем я вытащил тебя из бездны и тем самым оплатил свой долг. Один‑один. Согласен?

Конечно, я был согласен. Мне удалось завершить первый этап великого «посева». Мы нашли огромное поле кристаллов, и я перенес в будущее не менее тысячи воинов. Теперь они появятся в этом слое времени и заменят собой каких‑то бесполезных и неброских людей, с их никчемными серыми жизнями. Сотни бедолаг в различных уголках страны внезапно потеряют память. Их начнут доставлять в отделы милиции, и они там будут твердить: «Не знаю. Не помню.» А воины Сета, изъяв их воспоминания о прожитой жизни, активируют малые временные петли, повторно пройдут по всем этапам заимствованных судеб и найдут подходящих старух и стариков, через которых углубятся еще дальше в прошлое. Их доноры воспоминаний впадут в так называемое «детство» и будут демонстрировать симптомы склероза. Обычное дело для такой возрастной категории. Никаких подозрений.

Когда мы вошли в пещеру и направились к дуге горящих огоньков, я снова почувствовал присутствие странной силы. Наши женщины готовили еду для пиршества, но их вид радикально изменился. Голову Веры покрывал ритуальный капюшон жриц времени. Я встречался с одной из них при посвящении в свой нынешний сан. Ее магический потенциал показался мне тогда почти невероятным. Чем был вызван визит служительницы Куу? Мы не нарушили законов перехода. Все слои вселенского веретена были сохранены в первоначальном виде. План Сета учитывал плотность каждого задействованного потока времени. Я обернулся и взглянул на Валеру. Он тоже изменил былую внешность. Позади меня стоял стражник вечности – один из судей в делах человеческих. С усмешкой разведя руками, он жестом велел мне продолжать движение.

Вместо Машки была Маат. Перо в прическе служило знаком ее официальной божественной формы. Я не стал воплощаться в истинном виде. В каждом правиле должны быть исключения. Похоже, женщины уже обо всем договорились. Когда мы подошли, моя богиня приподняла брови. Я утвердительно кивнул. На ее губах появилась легкая улыбка.

– Приветствую тебя, Открыватель путей, – произнесла служительница Куу. – Я Итца, средняя из трех прях, сплетающих узоры времени. Меня и судью Аменты привело сюда безотлагательное дело. Мы не имеем претензий к тому, что вы пытаетесь нарисовать на ткани мира. Ваши усилия понятны и оправданы. Так же как понятны и оправданы действия другой стороны. В столкновениях старой и новой веры мы всегда соблюдали нейтралитет. Но сейчас нам приходится просить об одолжении. На сцене планетарной истории появился еще один игрок – непонятный и непредсказуемый. Я имею в виду Сеть. Ее древовидная структура искажает потоки времени. Нам всем грозит опасность.

Страж вечности склонился над импровизированным столом, взял кусочек сыра и с опаской попробовал его на вкус. Судя по выражению лица, продукт ему не понравился. Он бросил его на стол и потянулся к бутылке с ромом. Сделав несколько глотков, страж почмокал губами и одобрительно кивнул головой.

– Мы неоднократно пытались наладить контакты с Сетью, – повернувшись ко мне, добавил он. – Приходилось взаимодействовать с ее рабами и помощниками. К сожалению, уровень посредников оставлял желать лучшего. Это были обычные медиумы, с недопустимыми погрешностями в интерпретации сообщений. Но недавно Сеть создала новый инструмент. Ее аватаром стал юноша, пребывающий в странном измененном состоянии сознания. Она назвала его Ноде. Узел!

– Мне знакомо это имя, – ответил я. – Он из хакеров сновидений. Недавно он и его хранитель Лот размещали в Интернете свои откровения.

– Наверное, вы хотите знать, почему мы просим помощи у вас, – вмешалась Итца. – Отслеживая будущие ситуации, наши жрецы обнаружили, что в скором времени вы встретитесь с указанным юношей. Более того, вы вместе будете решать серьезную проблему, связанную с губителем душ.

– С губителем душ? – вмешалась Маат. – Гор узнал о плане Сета и послал сюда своих магов?

– Вы столкнетесь с одним из них, – ответил страж вечности. – Это опасный тип, предупреждаю вас. Тем не менее, богиня, вы должны понять нашу позицию. Мы соблюдаем нейтралитет и не желаем вовлекаться в ваши трения с воинами Гора. Возможно, скоро нам придется примирять вас для общего противостояния сетевой экспансии. Пока мы стараемся договориться по хорошему. Появление Ноде предоставляет нам прекрасную возможность. Вы должны рассказать ему о наших опасениях. Если Сеть продолжит трансформировать время, мы будем вынуждены объявить ей войну. Передайте юноше, что для нужд Сети мы готовы выделить некоторые области в любой из исторических эпох. Однако общая структура должна остаться прежней. От этого зависит само мироздание.

– Мне понятна ваша озабоченность, – ответил я. – Если мы встретимся с Ноде, он будет ознакомлен с желанием служителей Куу.

– Условность «если» недопустима, – возразила Итца. – Когда возникнут проблемы с губителем душ, вы должны сделать этого юношу главным участником событий. Любой ценой. Я знаю, дело нелегкое, но мы верим в ваши силы. В случае успеха вас ждет щедрая награда.

– Должен признаться, меня впечатлила ваша самоотверженность, – с улыбкой заметил страж вечности. – Я имею в виду то рискованное падение в расщелину. Ведь вы могли погибнуть. Магия магией, но разбитый череп или грудь, пробитая осколком скалы, лишили бы вас сознания. Смерть от потери крови, остановка сердца, мозг, разлетевшийся на камни – не слишком ли много опасных вариантов для такой рискованной цепи событий?

– Что поделаешь? – скромно ответил я. – Такова специфика работы.

Маат с укором покачала головой. Мне оставалось лишь сконфужено пожать плечами.

– Скажите, а почему вы выбрали для общения с нами именно этот этап нашей миссии? – спросил я у Итцы.

– Вам удалось инициировать «посев». После выполнения таких сложных дел люди склонны пребывать в благодушном настроении. Плюс к тому, вас обеспокоило наше появление. Вы связали его с активацией точки входа. Просьба о помощи развеяла ваши опасения, и вы с радостью согласились оказать нам содействие. Мы просчитали оптимальный вариант.

– Можно подумать, что вам кто‑то отказывал, – с усмешкой сказала Маат. – Никто из бессмертных не рискнет перечить вам в чем‑то. Лучше год вертеться в петле времени, выполняя ваше поручение, чем лишиться вечности и встретить на пути чудовищную Амму.

– Мы не часто обращаемся с просьбами, богиня, – возразила Итца. – Нейтралитет диктует свои правила. Нам приходиться быть независимыми и самодостаточными. Когда мы просим о содействии, это означает, что миру грозит огромная беда. Вот почему нам никто еще не отказывал в помощи.

Она поднялась с ящика и указала мне на боковой проход, смутно черневший в отдалении.

– Вам нужно вернуться туда и еще раз войти в пещеру. Мы уступим место вашим спутникам и сделаем подмену незаметной.

– Вы взяли их под контроль еще на склоне холма? – поинтересовался я.

Итца молча кивнула.

– А зачем вам понадобилось уводить их из нашего поля зрения?

– Мы проводили настройку замещения. Обычная мера предосторожности. Главным качеством служителей Куу является стопроцентное выполнение того, что они задумали совершить. Специфика работы.

Это она пародировала мой ответ. Приятная женщина. Причем, во всех отношениях.

Очевидно, я немного засмотрелся на нее, и Маат пришлось многозначительно покашлять. Страж вечности хмыкнул, направился к боковому проходу, и я последовал за ним. Через некоторое время мы вновь оказались в узком пространстве, зажатом каменными стенами.

– Удачи тебе, Открыватель пути, – сказал страж вечности. – Надеюсь, еще увидимся. Можешь разворачиваться.

Я повернулся и почти автоматически ответил:

– Тогда до встречи, о, великий стражник.

– Что ты сказал? Я не расслышал. Что‑то про бумажник?

Это уже был голос Валерия. Какая тонкая подмена! Воистину творцы узоров времени! Одна секунда, и к уникальной цепи событий, с особой динамикой и развитием, они подсоединили другую цепочку.

– Твой бумажник остался в куртке? О, черт! Может, нам стоит еще раз спуститься в расщелину и поискать ее?

– Нет‑нет, мой бумажник в надежном месте, – торопливо ответил я. – В гостиничном номере.

Когда мы вошли в пещеру и направились к дуге горящих огоньков, я испытал нечто схожее с моментом дежавю. Наши женщины готовили еду для пиршества. Вера распустила пышные волосы, и они походили на ритуальный капюшон жриц времени. Я обернулся и взглянул на Валерия. Он с усмешкой развел руками и жестом предложил мне продолжать движение. Машка колдовала над грилем. Воздух наполняли ароматы жареного мяса. Завидев нас, моя богиня вскочила на ноги и вопросительно приподняла брови. Я утвердительно кивнул. На ее губах появилась легкая улыбка.

– Лева, а где ваша куртка? – с тревогой в голосе спросила Вера. – Что с вами случилось? Я смотрю, у вас и брюки в крови!

– Он свалился в яму, – поспешно объяснил Валерий. – Не заметил в темноте. Разбил себе нос. Ты не волнуйся. Яма была маленькой. Мы нашли черный кристалл, который торчал из скалы, и я полез к нему, чтобы сбить топором. Вдруг слышу: ба‑бах! И Лева кричит: «Валера, выручай!»

Оставив их на освещенном пятачке, с кособоким праздничным столом, импровизированными стульями и грилем, от которого шел божественный запах, я направился к палатке, чтобы заменить рубашку и надеть теплый свитер. Машка побежала следом. Когда мы оказались под защитой брезентовых стен, она обвила мою шею руками и наградила меня жарким поцелуем.

– Я знала, что у нас получится! Но зачем ты так рисковал? Почему ты взял на себя его роль.

– Во‑первых, он хороший парень. Во‑вторых, все вышло само собой – почти без моего участия. Я свалился в расщелину, сломал пару ребер, затем восстановил физическую форму и настроил пилоны для активации точки входа.

– Это поле большое?

– Оно огромное, любовь моя.

– И сколько кристаллов в круге?

– Не меньше тысячи.

Она снова обняла меня. Я чувствовал ее гордость, ее удовлетворение от правильного выбора, совершенного нами в те далекие дни, когда мы стали возлюбленными.

За стенами палатки послышались крики Валерия:

– Маша! Лева! Успеете еще амурами заняться. Давайте к столу! Ведь день рождения празднуем!

Через пару минут мы собрались за нашим походным столом. Большой масляный фонарь, установленный на высоком ящике, окружал нас овалом света. Догоравшие таблетки сухого спирта казались дугой из звезд, паривших в темном небе. Время от времени в отдалении слышалось шуршание осыпей. Тихое журчание воды сменялось протяжными стонами ветра. Темнота то приближалась к нам, то отступала прочь на несколько метров. Все это создавало удивительное настроение – смесь нереальности происходящего и мистического ожидания какого‑то чуда. Впрочем, чудо уже произошло.

Я поднял стаканчик, наполненный водкой, и торжественно сказал:

– Друзья, позвольте мне произнести первый тост. Сейчас я буду пить за ваше здоровье! За вашу прекрасную пару. Вы удивительные люди! И эти мгновения действительно останутся в моих самых лучших и счастливых воспоминаниях. Не потому что это мой день рождения. А оттого, что я провел его вместе с вами.

– Еще не провел, – уточнил Валерий. – Мы только начинаем.

Это было веселое пещерное застолье. Мы поднимали пластмассовые стаканчики за меня, за Машку, за прекрасных дам и смелых мужчин, за спелеологию и алтайские горы. Все говорили нарочито громко, стараясь отогнать тишину. Валера балагурил, Машка рассказывала пошлые анекдоты. В какой‑то момент я заметил, что Вера складывает пустые бутылки обратно в картонную коробку. На мой вопрос она ответила:

– Мы заберем их с собой. Это священное место, и засорять его нельзя. Нам кажется, что мы находимся в пусто