НАРОДНЫЕ СКАЗКИ КАК СТРОИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ

Народные сказки вошли в качестве основы, строительного материала в целый ряд фантастических операций, начиная от литературной игры (Страпарола) [8]и кончая играми «при Дворе» (Перро); народными сказками пользовались все, от романтиков до позитивистов; наконец, в нашем веке великое дело сделала «фантастическая филология», позволившая писателю Итало Кальвино дать итальянскому языку то, что ему недодал девятнадцатый век, поскольку в Италии не было своих братьев Гримм. О всякого рода подражаниях, жертвами которых стали народные сказки, о злоупотреблении ими в педагогике, о коммерческой эксплуатации (Дисней), которой они, без вины виноватые, подверглись, я умалчиваю.

К миру сказок по‑разному, но оба удачно, приобщились Андерсен и Коллоди.

Андерсен, подобно братьям Гримм, шел от сказок своей страны. При этом Гриммы, будучи истинными немцами, стремились, записывая тексты народных сказителей, создать в Германии, стонавшей под игом Наполеона, живой памятник немецкому языку (сам прусский министр просвещения воздал им должное за их подвиг на благо отечества). Андерсен же обратился к народным сказкам не для того, чтобы зазвучал во всеуслышание голос его народа, а для того, чтобы восстановить в памяти и оживить собственное детство. «Я и сказки» — таков был «фантастический бином», служивший Андерсену путеводной звездой во всем его творчестве. Потом он отошел от сказки традиционного типа, чтобы создать новую, населенную романтическими образами и одновременно бытовыми реалиями, используемую им иной раз и для того, чтобы выместить на ком‑нибудь досаду. Опыт народных сказок, согретый солнцем романтизма, понадобился Андерсену для полного высвобождения фантазии; кроме того, он стремился выработать такой язык, которым можно было бы разговаривать с детьми, не сюсюкая.

В «Пиноккио» Коллоди тоже живут ландшафты, оттенки, колорит народной тосканской сказки, составляющие, однако, по отношению к сюжету лишь глубокий субстрат, а с точки зрения языковой фактуры — один из компонентов изначального сырья, материала по природе своей весьма сложного. Потомкам это стало ясно из множества толкований, которым «Пиноккио» многократно подвергался и подвергается.

Братья Гримм, Андерсен, Коллоди как сказочники сыграли роль великих освободителей детской литературы от назидательности, приданной ей с момента ее возникновения, то есть с тех самых пор, как появилось народное образование. Бесценными союзниками детей стали и герои приключенческих книг — индейцы, пионеры Америки, следопыты, а также авангард колониализма — пираты, корсары и тому подобные персонажи.

Андерсена можно считать основоположником современной сказки, той сказки, где темы и образы прошлого из вневременных эмпирей спускаются на грешную землю. Коллоди пошел еще дальше, в роли героя вывел мальчишку — таким, каков он есть, а не каким его хотели видеть учитель или священник, и придал новый облик персонажам классической сказки. Его Девочка (впоследствии Фея) с Голубыми Волосами — это лишь дальняя родственница традиционных волшебниц; в образах Пожирателя Огня Манджафуоко или Зеленого Рыбака прежний Леший почти неузнаваем, Человечек из Сливочного Масла — это лишь забавная карикатура на Волшебника.

Андерсен неподражаем, когда, оживляя зауряднейшие предметы, он добивается эффекта остранения; эти его образы уже стали хрестоматийными. Коллоди — большой мастер диалога: набил руку на сочинении комедий, которые кропал много лет.

Но ни Андерсен, ни Коллоди — и это доказывает, что они были гениальными поэтами, — не знали сказочного материала так, как его знаем сегодня мы, после того, как он был каталогизирован, рассортирован и изучен под микроскопами психологии, психоанализа, формального, антропологического, структуралистского и других методов. Это значит, что мы превосходно оснащены всем необходимым для того, чтобы «обрабатывать» классические сказки, популяризируя их в форме игр, развивающих фантазию. Об этих‑то играх, без всякой системы, в том порядке, в каком они будут приходить мне на ум, я и расскажу в следующих главках.