Стаття 1283. Охорона спадкового майна

Дата добавления: 2015-10-15; просмотров: 696

Нет, не могу вспомнить. Есть ли у меня отец? Есть ли у меня дом? Есть ли у меня семья? Как же это тяжело – ничего не помнить. Не знать, кто ты. Не знать, кого ты любишь. Не знать, кто любит тебя. Не знать, какое у тебя прошлое. Не знать, о каком будущем ты мечтала.

Вы только представьте. Нет, я серьёзно. Представьте.

Давайте.

Вы живёте, что-то делаете, что-то думаете, и вдруг... где-то оказываетесь и ничего не помните. Что вы будете делать? Не знаю как вам, а мне страшно. Очень страшно. Я не знаю, от кого чего ожидать. Я не знаю, какое у меня окружение. И почему я пришла к этому доктору: из-за потери памяти или из-за чего-то ещё? А может, я каждый день всё забываю? Или даже каждый час? Или просто непроизвольно, это может случиться когда угодно?

Реалити-шоу: «Забудь о прошлом».

Но ведь этот доктор, он знает своё дело. Даже уже дал пару советов. Надеюсь, они помогут. Точнее, доктор Крылов поможет.

Мой персональный Иисус.

Бывает ведь такое, что какой-то человек, которого вы видите, сразу внушает доверие. Именно так я к этому психотерапевту и отношусь. У меня подсознательно возникает желание положиться на него.

Всем нам нужен кто-то, на кого можно положиться. Кто-то всегда готовый прийти на помощь. Кто-то, кто умнее тебя, сильнее тебя, опытнее тебя. Кто-то, на кого ты можешь возложить ответственность, которую не можешь возложить на себя.

Я говорю:

– Дайте мне блокнот.

Дмитрий Валентинович даёт мне блокнот, и я записываю в него: «Всем нам нужен кто-то, на кого можно положиться». Это были слова из меня.

Я говорю:

– Нет, я не знаю, кто мой отец. Но надеюсь, что с вашей помощью вспомню.

Доктор отвечает:

– Вы должны кое-что понять. Моя задача не помочь вам, а сделать так, чтобы вы сами себе помогли. Этим и отличаются психотерапевты от психиатров: словесными методами, без медикаментов, мы... – он делает паузу, как бы раздумывая над своими словами, – наводим пациента на путь истинный.

Я – пациент.

Доктор – мой наставник. Персональный Иисус.

Я спрашиваю:

– Я больная, да?

Доктор снова смеётся. И говорит:

– На первый взгляд – нет. Но кто может знать, что скрывает наше подсознание?

Моё подсознание что-то скрывает?

Он продолжает:

– Я постараюсь вам помочь. Я сделаю всё, что от меня зависит.

Я на секунду задумываюсь и спрашиваю:

– Вы говорили, что есть несколько вариантов, почему люди теряют память. Какие?

– Я исключаю потери памяти после травм, вы вроде свежо выглядите, как-то... цело. Довольно часто потери памяти или временные выпадения случаются у больных синдромом Альцгеймера, но для этой болезни вы ещё слишком молоды. Также, нередко потеря памяти случается как защитная реакция на какие-либо обстоятельства, стрессы, словом, сильнейшие психологические переживания. Также она встречается у людей с какими-нибудь психическими отклонениями или зависимостями. Например, у хронических алкоголиков. Или наркоманов. Или клептоманов. Или педофилов.

Я алкоголичка? Наркоманка? Клептоманка? Педофилка?

Я спрашиваю:

– А вы уверены?

– Да, абсолютно. Могло случиться так, что вас что-то беспокоило, но вы к этому сильно привыкли. Так сильно привыкли, что это засело где-то на подсознательном уровне. Затем, каким-либо образом вы решили прийти на приём ко мне, с целью освободиться от вашего психологического недуга, или, быть может, от какой-нибудь очень серьёзной психологической травмы, связанной, например, с расставанием с любимым молодым человеком.

Этот доктор, он такой интеллигентный... Словом, импонирует.

Записываю в ежедневник: «Мне нравятся интеллигентные люди».

Доктор продолжает:

– Ваше подсознание очень тесно связано с вашими мыслями, ощущениями, внешними и внутренними реакциями. Вы пришли сюда, чтобы избавиться от чего-то, что, исходя из здравого смысла, вам мешало, а ваше подсознание, привыкшее реагировать определённым образом, могло выработать защитную реакцию: всё забыть.

Мысль ниоткуда: я хочу член. Огромный. Стоящий. Твёрдый, как сталь. С набухшими венами. С лиловой от возбуждения головкой. Член. Я чувствую, как у меня в низу живота всё начинает ныть. Зудеть. Как бы в ожидании чего-то, что успокоит этот зуд.

Записываю в ежедневник: «Я хочу секса».

Доктор говорит:

– У некоторых бывают обмороки во время какой-нибудь опасности. Чаще всего такая подсознательная реакция исходит из детства. Например, на ребёнка напала собака, и он потерял сознание. Затем очнулся, и оказалось, что с ним всё в порядке. И у него вырабатывается устойчивая подсознательная реакция: терять сознание, отрубаться каждый раз, когда возникает опасность.

Мысль ниоткуда: я хочу «Бейлиз». Вспоминается его приятный, слегка крепкий, кремовый вкус. Такой, немного вязкий. Почти как сперма.

Записываю в ежедневник: «Я люблю Бейлиз».

И ещё: «Сперма вязкая. Почти как Бейлиз».

Доктор всё говорит:

– И с тех пор, когда человек вырастает, он всё равно падает в обмороки, когда с ним случается какая-то опасность. Или видимость опасности. С самого детства пожизненным спутником этого человека становится эта подсознательная защитная реакция. И такие «установки» очень сложно изменить. Просто человек не знает, как по-другому выйти из ситуации. И даже если знает, то наиболее приоритетным выходом является то, что закреплено в его подсознании. То, что, как ему кажется, всегда ему помогало. С самого детства.

Мысль ниоткуда: у меня было несчастливое детство. И я её записываю в свой ежедневник.

– Вполне вероятно, что вы постоянно теряли память. Каждый раз, чувствуя какую-либо угрозу. А может, и нет. Случается, что подобные подсознательные реакции возникают сами по себе. Вроде как у человеческого «Я» возникает идея, как спасти себя. Избавиться от чего-то.

Доктор продолжает:

– Следовательно, я не исключаю возможности, что вы страдали от какой-то очень сильной психологической травмы. Вы записались на приём, прождали пару недель, приехали сюда, в «Имплозию», сели в коридоре на диван, ожидая, когда я освобожусь, и вдруг...

Да, он умный.

Доктор и не думал останавливаться:

– И вдруг ваше подсознание, одолеваемое стрессом от психологической травмы, выработало подобного рода защитную реакцию. Ничего не помня, вы не сможете избавиться от своего переживания. Во всяком случае, ваше подсознание могло так решить. И решило «стереть» некоторые участки памяти...

Доктор, этот неуёмный оратор, он всё говорит и говорит:

– И теперь вы сидите передо мной с двумя проблемами: с психологической травмой, о которой ничего не знаете и с практически полной потерей памяти.

Спрашиваю:

– И что мне делать дальше?

– А дальше, – отвечает Дмитрий Валентинович, – будем стараться вспомнить. А потом будем избавляться от причины потери памяти. Рекомендую пройти обследование у нарколога на предмет наличия алкоголя или наркотических веществ у вас в крови. Запишитесь к нему на завтра. Точнее, к ней. Перед выходом есть ресепшен. После этого мы сможем установить либо исключить возможность наличия наркотической или алкогольной зависимости. Тогда нам определённо будет легче работать.

Мысль ниоткуда. Записываю: «Я никогда не работала».

Спрашиваю:

– А это анонимно?

– Естественно. Всё, что происходит в нашей клинике, остаётся в её пределах. Я выпишу вам направление. Вам удобно на завтра?

Я не знаю, так это или нет.

Но хочу всё вспомнить.

Я хочу узнать, кто я – педофилка или наркоманка.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы – правдомазохисты.

Я говорю:

– Не знаю, но можете не беспокоиться.

Доктор достаёт из ящика своего стола какую-то стопку склеенных бумажек, отрывает одну и что-то пишет на ней. Пока он пишет, он говорит:

– А пока я пишу, загляните в свой паспорт. Может, он вам о чём-нибудь скажет.

***

А вообще, было бы очень интересно узнать реакцию моих пациентов, если бы они узнали, что врач, который их лечил, сам больной. Причём не только с физической точки зрения, но и с психологической. Начну, пожалуй, с болезней физических, потому что до психологии дойти я ещё успею. Во всяком случае, я на это надеюсь. Надеюсь, что мне хватит на это времени.

Если считать вместе с годами, проведёнными в институте, то психологии, в общей сложности, я отдал лет двадцать своей жизни. Согласись, срок немалый. Сначала я отучился, потом пошёл работать. Я жил и не скучал (об этом я ещё расскажу), пока пять лет назад у меня не начала болеть голова. Не просто болеть, как ты могла бы подумать, а буквально раскалываться. Врачи прописывали мне множество анальгетиков, которые временно помогали избавиться от симптомов. Они списали всё на мигрень и связали это с моей повышенной умственной деятельностью. А поскольку я действительно постоянно был занят, то такое положение дел меня вполне устроило.

Меня вполне устроила борьба с симптомами вместо борьбы с причинами. Впрочем, как и многих других людей.

Многих других людей с той же болезнью, что и у меня.

Четыре года после появления симптомов я глушил различные колёса. Каффетин, пропанолол, клоферин, мизиноприл, амитриптилин, суматриптан. И многие другие. Даже успел подсесть на антидепрессанты, чтобы боль не так глубоко проникала в недра моего сознания.

Как результат, я сжёг себе желудок, заработав язву, обзавёлся циррозом печени, постоянными расстройствами кишечника, каким-то страшным заболеванием щитовидной железы и ещё много чем другим. В трёх словах – тотальная дисфункция организма. Год назад все эти боли стали невыносимы, тем более, учитывая, что они мешали мне вести привычный активный образ жизни – женщины, спорт, работа, тусовки.

И я решил лечь в больницу, чтобы сделать полный анализ моих болезней. Я захотел вылечиться, по крайней мере, попытаться.

Но когда я сказал врачам, что всё началось с того, что я начал принимать лошадиные дозы обезболивающих препаратов из-за сильных головных болей, то мне в первую очередь назначили томографию головного мозга. Результаты впечатлили. Официальный диагноз прозвучал как приговор.

Рак мозга.

***

Она говорит:

– В компьютерный центр.

– И что мы там будем делать? Сидеть в Интернете?

Очень хочется, чтобы это было так.

– Нет, дурень. Забудь. Мы будем наблюдать.

– За кем наблюдать? Прекрасно, – говорю я. – Теперь я шпион.

– Ты не шпион. Ты дебил.

Она говорит:

– Мы будем смотреть на таких же, как ты.

– На таких же – это каких?

Интересно.

– На таких же торчков, как ты.

Я не торчок.

Она говорит:

– Будет для тебя наглядное пособие. Способ изменить твою жизнь.

– А что, если я не хочу ничего менять?

– Тебе нужно написать эту книгу. Ты обязан.

– Никому я не обязан.

– Ты мне обязан, – говорит она. – И ты прекрасно это знаешь. У тебя нет другого выбора.

Я знаю, что она права.

Из вас когда-нибудь вили верёвки?

Мой случай.

Подкаблучник – слишком громкое слово.

Флешбэк.

Вчера вечером, перед тем как я начал писать эту книгу, она мне сказала: сдохни.

Да-да, я серьёзно. Так и сказала. Прямым текстом. Сдохни.

Она сказала:

– Либо ты меня оставишь, либо я уеду навсегда.

Она никуда от меня не скроется.

Я буду вечно её преследовать. До самой смерти.

Я и она – одно целое. Мы друг без друга – никто. Каждый из нас по отдельности – убогий овощ. Растение.

Мы нуждаемся друг в друге.

Но она решила с этим покончить.

Почему?

Почему она так решила, если всё было хорошо? Зачем ей это нужно? Просто поиграть?

– Но ведь я спас тебе жизнь, – говорю я. – Разве ты это забыла?

– Ну, спас и спас. Что дальше-то? В ноги тебе кланяться? Может, тебе ещё и отсосать за это?

Было бы неплохо.

Она говорит:

– Хорошо, ты меня спас. Нам было хорошо вместе, разве не так?

Киваю в знак согласия.

– Ну а теперь, – продолжает она, – всё кончено. Ты выполнил свою миссию. Ты свободен.

Вторсырьё здесь совершенно не причём.

– Ты жестока, – отвечаю я. – Ты ко мне слишком жестока.

– Жестока? У тебя хватает наглости говорить это мне? Ты мной воспользовался. Опорочил моё имя. Мою совесть.

Я ей не пользовался.

– В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, – продолжает она. – Или хочешь сказать, что этого не было?

Флешбэк.

Прошлое до прошлого.

Декабрь прошлого года.

Моя девушка спит, а я в это время сижу за компьютером.

В блоге.

Уже которую ночь.

Мне пишет в личку какая-то девка. Что-то от меня хочет. Предъявляет претензии. Ей что-то не нравится.

Что-то не нравится – иди лесом. Купили – носите.

Я отвечаю этой тёлке письмом: «Отвали, курва. Ты мне не нравишься».

Представьте себе, что вы – девушка. И вам такое пишет парень. Парень, с которым вы сначала хотели познакомиться, а потом он вас посылает куда подальше. И пишет, что вы ему не нравитесь.

Это вас заденет.

Я знаю это точно.

Даже если вы будете убеждать себя, что это не так, всё равно это вас заденет. Именно по этой причине вы и будете себя убеждать в обратном.

Рефлекс борьбы.

Если мужчина напрямую сообщит девушке, что она ему не нравится, то это её зацепит. Привьёт комплекс неполноценности.

Особенно хорошо это действует на девушек, внешне привлекательных. Уверенных в себе и в своих чарах.

Она отвечает: «Ты хам и дебил, каких только не видели. Перестань мне писать!».

Ах, эти тёлки... Они мыслят по системе. По накатанной. Стоит продумать высказываемую мысль, стоит заложить в неё цель, так они обязательно поступят так, как вы запланировали. Главное - помнить, что они всегда реагируют эмоционально. Логически – крайне редко.

Я знаю это очень хорошо.

Отвечаю: «Ну, может и хам. За дебила попрошу обосновать».

Интересно, что ответит?

Я сижу и постоянно жму кнопку «Сообщения» в меню своей страницы. Раз за разом. Я жду, когда мне кто-нибудь напишет.

Даже когда я знаю, что никто не должен мне написать, я всё равно обновляю страницу в ожидании появления новых сообщений. Ежесекундно.

Снова и снова.

Привычка.

Зависимость.

Вам это знакомо?

Наконец, вижу сообщение. От моей собеседницы. Пишет: «В отличие от тебя, я хотя бы могу извиниться за слово ДЕБИЛ. Да, прости. Погорячилась».

Отвечаю, потирая ручки: «Принято».

Я знаю, что она написала это только для того, чтобы получить слова извинения обратно. Что я, мол, растаю при виде таких слов и вдруг осознаю, какой я хам. И извинюсь. Ага.

Не тут-то было.

Пришёл ответ: «А сам не желаешь извиниться за своё хамство?».

Я же сказал.

Всё по накатанной.

Замкнутый круг.

Система.

Пишу: «Нет. Перед курвами не извиняюсь. Перед курвами, которые мне не нравятся, – тем более. Обе фразы про тебя. Пока».

И заношу её в чёрный список. Чтобы она не смогла мне больше ответить в личную почту.

Я сделал это специально. Потому что знаю, что будет дальше.

Это моя игра, и в ней мои правила.

Перемотаем вперёд.

Вчерашний день.

Моя девушка говорит:

– В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, – продолжает она. – Или хочешь сказать, что этого не было?

Я молчу.

Флешбэк.

Прошлое до прошлого.

Декабрь прошлого года.

Тот самый момент, когда я занёс ту девушку в чёрный список.

Кстати, а она ничего так. Нет, я серьёзно. Красивая девушка. И не глупая, судя по содержанию блога.

Честно.

С ней-то всё в порядке. Это просто я очень вредный.

Я ненавижу людей.

Выжидаю полчаса. Иду в её блог.

Читаю в нём запись:

«Нет, вы только представьте себе. Познакомилась я, значит, с одним парнем. Он написал мне первым. Сказал, какая я красивая, а потом предложил встретиться. Я сказала, что подумаю, а он начал предлагать мне секс без обязательств. Я его мягко отшила, а он начал меня обзывать. Обидно... Все мужики – козлы! Им только одно нужно!».

И ниже ссылка на мою страницу.

И постскриптум: «А ещё «Добром» назвался».

Добро – это про меня. Моё имя в блоге.

А что, привлекательно. Эпатажно. Как вы считаете?

Кажется, я добился того, чего хотел.

Она съела мою провокацию.

Перемотаем вперёд.

Моя девушка, она говорит:

– Насколько я помню, ты всегда втаптывал людей в грязь. Особенно в этом своём блоге.

Я по-прежнему молчу.

Флешбэк.

Через час после публикации записи про меня.

Под её записью уже с десяток сочувствующе-поддерживающих комментариев. Эмансипированные тёлки, отстаивающие права, которые у них никто не отнимал. Права, которые в итоге свелись к носке брюк и вождению машины.

И несколько тёлок уже отписали мне, какой я козёл.

Они даже и не знают, что я сделал это специально.

Из вредности.

Они даже не знают, что, читая это, я сидел и ржал.

До слёз.

Перемотаем вперёд.

Моя девушка говорит:

– В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, – продолжает она. – Или хочешь сказать, что этого не было?

Вспоминается всё, что я только что описывал.

Я говорю:

– Нет, не было.

Она не располагает фактами.

– Брось, – говорит она, – не заливай. Я всё про тебя знаю.

Она говорит:

– Это одна из причин, по которым я тебя ненавижу. Из-за этого я хочу, чтобы ты сдох. Прямо сейчас.

Она говорит:

– Ты меня уже достал. Забудь обо мне. Скройся.

Говно в унитазе здесь совершенно не причём.

Перемотаем вперёд.

Настоящее время.

Она говорит:

– Так что, друг, у тебя нет выбора. Ты идёшь со мной.

Кажется, у меня действительно нет другого выбора.

Я собираюсь, и мы выходим из её квартиры.