Глава 4. У этого Фрэнка много скелетов в шкафу

У этого Фрэнка много скелетов в шкафу. От этого интерес к его мыслям только увеличивается, вы понимаете, как влечет неизвестность? С первого взгляда кажется, что это подросток с обычными проблемами, но в душе он настолько взрослый…

А ведь кажется наивным, да? Он просто сломлен.

«Они меня сломали, и я стал не похож на себя. Чего они этим добились? Выросли в чьих-то глазах? Простые шавки», - он каждый день думает о чем-то подобном, как, например, сейчас.

Я сталкиваюсь с его мыслями, когда иду на работу, ведь он уже с самого утра сидит там. Они поражают меня настолько, что я сомневаюсь, действительно ли я телепат?

«Четыре человека держали, а другой колол. Четыре человека, а другой колол!» - вместе с этой фразой Фрэнка в моей голове появилась картинка. Совсем молодой, одетый в школьную форму местной школы «Follow», Фрэнк лежит на полу в мрачном подвале. Его держат четыре человека, прижав конечности к полу, а рукав на левой руке закатан. Ему что-то вкололи, он моментально перестал дергаться.

Я отогнал картинку, помотав головой, потому что застрял на проходе в магазин.

- Джи, с тобой все нормально? – видимо Фрэнк увидел меня, когда я малость оторопел.

- Да, все отлично, - отрезал я, снимая верхнюю одежду. Уже конец зимы, в Нью-Джерси более-менее тепло, но я по природе мерзляк, поэтому ветровка мне не помешает. - Привет, кстати. Ты как, не замерз? Я вижу, ты в одной толстовке пришел, - я посмотрел на его предмет одежды и сжался, потому что от самого вида тонкой толстовки мне машинально стало холодно.

- Кофе будешь, эскимос? – улыбнулся Фрэнк, видя, что меня уже колотит из стороны в сторону.

- Угу, - ответил я и уселся на стол, закинув ногу на ногу. Возможно это та причина, по которой меня путают с бабой в автобусе, ну да плевать.

«Его ноги невъебически красивы» - хоть Фрэнк и смотрел в чашку с кофе, я точно знаю, что косился он на мой зад. Ах, Джерард, ах, развратник. И как этот парень умудряется минуту назад думать о нападении, а сейчас уже размышлять о красоте моих ног? Я, конечно, понимаю, красотка я от бога, но все же.

Фрэнк вручил мне в руки чашку с кофе, а я поерзал на столе, покачивая ногами. Глотнув горячего напитка, я почувствовал, как тепло разлилось по телу.

- Джи, ты реально замерз, потому что я целое утро грел магазин вашим кондиционером. Ты, кстати, знал, что у него есть теплый режим? – я удивился и посмотрел на махину в углу комнаты.

- Буду знать. А тебе что, жарко? – он кивнул.

- Ты не заболел? – я отрицательно покачал головой, прислонив свою ладонь тыльной стороной ко лбу. Фрэнк начал снимать толстовку. О, боже, мой мозг, что ты творишь?

Как только он уже почти ее снял, снова всплыла картинка. Разница между реальностью и картинкой небольшая, Фрэнк в том же положении, только толстовку снимают с него, а по животу проводят лезвием ножа.

Господи, милый Фрэнк, что у тебя за мысли? Что за воспоминания? Что с тобой делали?

Я тут же сорвался с места и, дабы отвлечь его от его же мыслей, полностью помог снять ему толстовку. Он непонимающе на меня посмотрел, оставшись в одной футболке.

- Я подумал, что ты застрял, - я сам удивился, с какой правдивостью и наивностью в голосе я это сказал. Будто я действительно подумал, что он застрял.

«Господи, иногда он так похож на ребенка…»

По-моему, Фрэнк посчитал это милым, ха. Кстати, а что это за рисунки…

- Блин, почему ты раньше не показывал мне татуировки, они просто очешуенные, - восхитился я, без зазрения совести или смущения, стал обводить кончиками пальцев контуры нательных рисунков. Он засмеялся, разворачивая руку и показывая, что у него их еще много.

- Ну, ты же вроде иголок боишься. Я боялся, что ты осудишь, - ответил он, а я возмущенно цокнул.

«Или что тебе не понравится...» - вот, этот ответ уже по душе моему себялюбию.

- Если я панически боюсь иголок, то это не значит, что я не люблю все, что с ними связано.

Я и иголок то боюсь только потому, что знаю, что будет больно, что бы не говорил врач. Он ведь думает об этом.

«Почему я так стараюсь ему понравиться?»

Это он сам у себя спросил? Я же тоже хотел спросить.

Вспомнив, что тот стоит без толстовки, я поежился, пытаясь опять просунуть его голову в кофту.

- Ну, Джи. Ну мне не холодно, - ответил он, уворачиваясь.

- А мне холодно, поэтому заткнись и надевай, - он послушно поднял руки, и я натянул на него толстовку.

Он обиженно надул щеки, а я щелкнул его по носу. Он не может скрыть, что ему это нравится, поэтому я это и делаю. От меня вообще ничего нельзя скрыть.

Я знаю, что ему нравится, знаю, чего он боится, знаю, когда он встает, потому что в это время в моем мозгу происходит взрыв информации.

- Спасибо, - ответил Фрэнк. Я ошарашенно посмотрел на него, направляясь в кладовую.

- Не за что, грейся на здоровье, Франкенштейн.

Но он не за это благодарил.

- Нет. Реально, Джи. Спасибо за все, я не знаю, как буду расплачиваться с тобой за твою доброту, а главное чем, я ведь ничтожество.

Я уже почти спускался по лестнице в подвал, поэтому крикнул:

- Натурой заплатишь. Шучу, конечно, но Фрэнк, ты можешь подарить мне добро в ответ, это и есть та самая натура.

«Нет, этот человек – мой сон».