Глава 16. Такие собрания проходили в течение многих дней

Такие собрания проходили в течение многих дней. Было решено, что Гордон Уэлдон и я останемся с этими людьми, тогда как Руководитель и остальные вернутся в Дарджилинг, где организуют штаб-квартиру на­шей группы, дабы собирать там и сводить воедино все данные, которые мы накопили.

После того как они ушли, мы сделали свой лагерь более обжитым и постоянным, поскольку ему предстояло быть нашими квартирами вплоть до возвращения нашего Руководителя в декабре.

Мы разместились на гребне врезающегося в долину отрога основного горного массива, на высоте около пятисот футов над уровнем долины. Это место имело все преимущества основного лагеря, ибо обеспечивало ско­рый доступ ко множеству различных мест, которые мы хотели посетить. Лагерь размещался в центре большой рощи высоких и величавых деревьев. Земля плавно снижалась от окружающего хребта к нашему лагерю, что вызывало впечатление его расположения в центре серповид­ного амфитеатра, противоположную часть которого завершала долина, подобная огромной мурали, позади которой солнце опускалось в море расплавленного золота. Каждый вечер этот ослепительный свет отражался на наклонной поверхности горного хребта, служившего фоном нашего амфитеатра, и вершина отрога купалась в океане трепетного, пульсирую­щего цвета, подобного гигантскому нимбу.

Стоя в тишине, созерцая последние лучи солнца, скрывающиеся за горизонтом, можно было представить себе огромное Существо с руками, распростертыми на уровне его плеч, в накидке из чистого золота, оберну­той вокруг тела и образующей развевающиеся складки, с аурой чистого белого света, озаряющей пламенем пространство на многие мили вокруг.

Однажды вечером, перед самым закатом, когда все мы сидели у костра в своем лагере, солнце, казалось, излучало особенно волшебное сияние; это необычное явление было настолько очевидным, что восхитило каж­дого из нашей группы. Один из нас обратился к санньяси который пришел к нам несколькими минутами раньше, и сказал ему, что солнце стремится превзойти самое себя, прежде чем пожелать нам доброй ночи. «Это предвещает исключительное событие, — ответил санньяси. — Группа великих душ, сопровождающих Величайшего, вскоре соберется здесь на меллу. Пожалуйста, сохраняйте молчание».

Тишина, словно спустившись из внешнего пространства, немедленно окружила нас. Внезапно она была прервана небесным гласом, исполнен­ным самых мелодичных и возвышенных тонов. Затем трепетным и высо­чайшим сопрано зазвенели тысячи птиц кокила, пение которых слилось с гласом и было настолько гармоничным, что никто не усомнился бы, что эта кантата рождена на Небесах. Я уверен, что, если бы вы, дорогой читатель, присутствовали там и слышали эту песнь, вы простили бы мне эти превосходные степени сравнения.

В этот миг смолкли птицы, но распространилась песнь, еще более величественная. Затем на склоне горного гребня возникли две ангелопо­добные женские фигуры, облаченные в мерцающие серебряные одеяния, скрывающие призрачные очертания мистически прекрасных форм. Столь прекрасными были эти создания, что один из нас сказал впоследствии: «Стоит ли омрачать их облик словами?» Мы, как и санньяси, были совершенно очарованы, и на какое-то время у нас перехватило дыхание. Внезапно тысячи голосов соединились в хоре; затем вокруг двух центральных фигур начали появляться и сгущаться другие формы. Пение прекратилось так же неожиданно, как началось, и все фигуры исчезли. Воцарилась абсолютная, верховная тишина, и воз­никла огромная форма, подобная предыдущим, но излучающая еще боль­шее богатство ослепительных цветов. По мере того как увядало солнечное сияние, форма медленно уменьшалась, пока не превратилась в изящную человеческую фигуру с совершенным и пропорциональным телом и раз­вевающимися волосами бесподобного оттенка. Тело человека было укры­то яркой белой накидкой, художественными складками ниспадавшей с плеч человека; свободный серебристо-белый пояс охватывал его талию; полы его накидки заскользили по траве, когда он уверенным шагом нап­равился в нашу сторону. Даже греческий бог не мог бы сравниться с ним в великолепии.

Приблизившись, он помолчал и затем молвил: «Нет нужды представ­ляться друг другу; нет необходимости и в каких-либо церемониях. Я приветствую вас как подлинных братьев, я протягиваю одну свою руку и пожимаю ее другой. Постесняюсь ли я обнять самого себя? О нет, ибо я люблю вас как себя самого. Пребывая в единстве с Божественным Прин­ципом, мы любим весь мир. Я, как и вы, не имею ни имени, ни возраста, ни срока. С истинной скромностью, все вместе пребываем мы в Божест­венности».

Он вновь замолчал. Вдруг его облачение изменилось, и он оказался одетым точно так же, как мы, а рядом с ним стоял огромный раджпутанский тигр. Шерсть этого прекрасного животного переливалась в отблесках вечерней зари, словно шелковая. Страх пронзил нас на мгновение, но события захватили нас настолько, что мы не осознавали далее присутствия дикого зверя. Внезапно животное припало к земле. Наш гость отдал команду, и тигр поднялся, подошел к нему и положил голову на распрос­тертые руки человека. Вновь пронеслась волна страха, но мы оставались спокойными. Наш гость присел у костра, и мы тесно окружили его. Тигр отошел в сторону и во весь рост растянулся на земле.

Наш гость заговорил: «Я пришел, чтобы насладиться какое-то время вашим гостеприимством и, если не помешаю, пробуду с вами до начала великой меллы». Все немедленно начали пожимать ему руку, настолько велико было наше желание оказать ему радушный прием.

Он поблагодарил нас и начал: «Не следует бояться животных. Если не боитесь их, они ни в коем случае не навредят вам.

Вы видели тело, неподвижно лежащее на земле у входа в деревню и защищающее ее жителей. Для людей это всего лишь физический знак. Тело неподвижно и лежит открыто, оставленное на милость животных; но, несмотря на то что оно неподвижно, ни один зверь не трогает его, и жители обратили на это внимание. Поэтому они потеряли всякий страх перед животными. В тот миг, когда они потеряли свой страх, они перестали распространять вибрации страха, а звери, неспособные уловить ни единой вибрации страха, не видят более в человеке нечто, что можно съесть, и относятся к нему так же, как к деревьям, траве или хижинам, которые никогда не испускают вибраций страха. Животное проходит мимо той деревни, где ранее оно останавливалось, чтобы выбрать себе жертву, и этой жертвой становился тот, кто излучал самый сильный страх. Вы сами наблюдали это. Вы видели даже, как это животное быстро проходит прямо над телом, распростертым на земле, и направляется в деревню в поисках того, кто будет его бояться.

Вы наблюдали, как это животное проходит в каких-то двенадцати футах от двух маленьких детей и нападает на взрослого человека, который боится его. Эти дети были слишком юными и еще не познали страх, поэтому зверь просто не увидел их».

Нас переполнили воспоминания о тех событиях, и мы поняли, что никогда не размышляли на тему страха достаточно глубоко для того, чтобы осознать его глубинное значение.

Он же продолжал: «Любите животное, и оно ответит вам любовью; если оно будет сопротивляться любви, оно уничтожит себя прежде, чем сможет причинить какой-либо вред вам. Но в этом отношении животное намного более сознательно, чем человек».

Взглянув на тигра, он добавил: «Давайте проявим свою любовь по отношению к нашему брату и посмотрим, каков будет его отклик».

Мы постарались сделать это, насколько смогли. Тигр немедленно перевернулся, поднялся и направился к нам; в каждом его движении явно выражалась огромная радость. Риши расстался с нами со словами: «Если будете приближаться к животному как к врагу, обретете врага, с которым придется сражаться; если же подойдете к нему как к брату, обретете друга и защитника».

Муни, который сопровождал нас от Храма Креста Тау в Тибете, встал и объявил, что покидает нас, ибо ему нужно вернуться в Хардвар и помочь паломникам, отправляющимся на меллу. Мы обменялись прощаниями, и он ушел. Хотя он был очень молчалив, мы всегда наслаждались ощуще­нием его дружбы, не требующим словесного выражения. На этой великой земле встречаются многие, подобные ему; им не нужно использовать слова, но каждый чувствует их величие.

После того как муни ушел, мы вновь уселись, но туг же вскочили, поскольку в лагерь вошли Эмиль, Джаст и Чандер Сэн. После обмена приветствиями, все разместились вокруг костра и обсудили маршрут даль­нейшего путешествия по большой части этой страны. Когда этот вопрос был решен, Эмиль поведал нам множество интересных легенд, связанных с местами, которые мы собирались посетить. Я приведу здесь лишь одну из них, потому что она связана с тем районом, в котором мы разбили лагерь, и с меллой Маха Кумбха, проводимой здесь каждые двенадцать лет. На эту меллу и в храмы этого района ежегодно собирается больше палом­ников, чем в каком-либо другом месте; каждая мелла собирает не менее пятисот тысяч человек. События этого года должны стать особо важными, поэтому ожидается, что в этот раз обычное число увеличится еще на несколько сотен тысяч присутствующих. Торжественность предстоящего события, казалось, ощущалась в самом воздухе.

На время меллы всем паломникам обеспечивается бесплатное пита­ние. Хардвар известен как Великое Святое место. В Бриндаване жил Шри Кришна, а в этой долине он вырос для человечества. Весь этот район является настоящим раем. Он является родиной сладкоголосой птицы кокила.

В этой области встречаются украшенные драгоценностями знаки, возникшие там, куда падали капли эликсира вечности, пролившиеся из чаши Амриты, нектара, добытого из моря после схватки девов (богов) и асуров (демонов) или, иными словами, духовности и грубого материализ­ма. Это определило те времена, когда Индия проснулась к росту духовной жизни. Эта чаша нектара была настолько ценной, что произошла вторая битва за обладание ею. Боги так спешили обогнать демонов, что эликсир выплескивался из чаши, и там, где капли упали на землю, возникли укра­шенные драгоценностями вехи.

Эта легенда скрывает глубокое духовное значение, и то, что значения таких легенд являются вечными, неизменными и далеко идущими, будет ясно показано ниже.

Мы исследовали этот район и посетили в сопровождении Великого Риши множество храмов. В декабре с нами встретился наш Руководитель, и мы отправились на юг, к горе Абу. Оттуда мы вернулись в Бриндаван и Хардвар и вновь побывали во многих храмах, что помогло нам обрести

самую тесную и глубокую связь с жизнью местных людей. Нам нельзя рассказывать здесь об этом общении, знакомствах и учениях; единствен­ным ограничением является просьба излагать, если потребуется, эти зна­ния только группам людей. На самом деле, это сводится к указанию на то, что их не следует записывать, но нужно представлять лишь устно и только тем, кто в них нуждается.

Собрание великого множества святых и верующих стало для нас незабываемым событием. В этом огромном скоплении людей не было ни торопливости, ни беспорядка, ни столпотворения; переходя от одного места к другому, все следовали четким маршрутам. Повсюду царила бла­госклонность и доброта, и из уст каждого слышалось произносимое с благоговением имя Величайшего и Всемогущего. Это превратилось в ду­ховное эхо, раздающееся вдоль долгого, бесконечного коридора, который западный мир называет Временем; но в бескрайних просторах Индии это понятие теряет всякий смысл.

Можно лишь предположить, что это невероятное стечение людей включало пятьсот тысяч человек; не было никакой возможности пере­честь всех собравшихся.

Когда мы сидели у костра вечером накануне великой меллы, Риши объяснял нам назначение этого знаменательного события.

Практически, все собрания в Индии имеют гораздо более глубокое значение, чем то, что видимо на поверхности или описывается в устных легендах.