Глава 17. Прошло почти две недели с тех пор, как произошла ссора с Эриком

 

Прошло почти две недели с тех пор, как произошла ссора с Эриком. Все эти "почти две недели" Сандра прокручивала в голове моменты их общения... самые неприятные из них. И просто из чувства гордости она не позволяла себе извиниться перед ним.

– В очередной раз! Я же только и делала, что: Ах, простите, Эрик! Не хотела вас обидеть, Эрик! Я пытаюсь вам помочь, Эрик! Вы можете мне довериться, Эрик! Бесит! – кричала она, старательно вырезая бюст какого–то человека, пока непонятно, кого, из вишневого дерева.

Но время шло, и она вынуждена была уезжать. До "Обона" осталось всего два месяца, нужно было поторопиться.

Сандра еще раз осмотрела вещи, которые намерена была взять с собой: небольшой чемодан с одеждой, где, помимо всего, имели место два кимоно – обычное домашнее цвета индиго и праздничное, украшенное вышивкой серебряными нитями и огромным рисунком черного дракона, парящего в облаках. Так же багаж составляла небольшая сумка со всякими "необходимыми" вещами и еще один чемодан – с оружием.

«Хоть на него я документы оформить догадалась» – с укором думала женщина, качая головой.

– Ты точно не хочешь поехать со мной? – не в первый раз спросила Сандра у стоявшей в углу японки. Та лишь покачала головой:

– Поезжайте. Вам нужно отдохнуть, госпожа, – мягко произнесла японка, опасливо поглаживая по голове Люцифера.

– Ох, ладно. В конце концов, кто–то должен присматривать за моим любимым мужчиной. Верно, Люцифер? – Сандра любя поцеловала змею в холку.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – с проскользнувшей в голосе грустью пообещала женщина, вешая на плечо венец своего багажа и оружейной коллекции – сверток с великолепной катаной, выкованной ею самолично. Хотя, без учителя она бы не справилась. Кем бы она вообще была без него?..

– Будьте осторожны в пути! – крикнула вслед уходящей Джунко.

 

***

 

– Сандра, стой! – послышался со стороны дверей вокзала взволнованный мужской возглас. Женщина повернула голову и увидела бегущего к ней знакомого. Высокий, статный молодой человек в черном брючном костюме с неизменным изумрудным галстуком, повязанным узлом "Аскот", с тростью и в шикарном цилиндре, сейчас слегка съехавшем от бега. Хоть Грегуар Морель и был еще относительно молод, на лице его уже отразились "тяжелые жизненные трудности", что можно было легко прочитать по его постоянно нахмуренному выражению.

– Грег, я уже почти купила билет на поезд, – устало вздохнув, сказала она подбежавшему, пожимая его протянутую руку.

– Еще не купила, значит? Отлично, – с едва прослеживающимся английским акцентом проговорил доктор, хватая Сандру за предплечье и вытаскивая их очереди к билетным кассам.

– Ты нужна мне, срочно, – переходя на английский, тихо проговорил мужчина, увлекая Сандру за собой к выходу.

– В чем дело?

– Тебе нужно проконсультировать одного клиента, – продолжил он, выведя женщину на улицу и свободной рукой подзывая фиакр.

– Я, вообще–то, уезжать собиралась! – возмущенно воскликнула Сандра, пытаясь вырваться, – Тебе надо – ты и консультируй, ты же у нас дипломированный специалист.

– Нет, Сандра, здесь – особый случай, – пустился в объяснения мужчина, – Один меценат, вернувшись из какой–то экспедиции, от скуки решил вложиться в какое–нибудь предприятие, но не знает, в какое, потому как раньше делами семьи заправлял его старший брат, и после его трагической кончины...

– Короче! – рявкнула Сандра, вне себя от ярости.

– У него есть жена – он в ней просто души не чает! Я подумал, что если ты поможешь разобраться с ее внутренним конфликтом, как только ты это можешь сделать, и вскользь упомянешь о том, что ничего бы не было, если бы не господин Морель и его клиника, то Шаньи долго думать не станет! Он осыплет нас дождем из франков за помощь своей обожаемой женушке!

– А почему бы господам не обратиться к дипломированному специалисту, а не ко мне, которая действует на уровне подсознания и ничего не смыслит в медицине? – недовольно осведомилась женщина, сложив руки на груди. Прямо как… Ах, черт бы побрал этого!..

– Потому что граф де Шаньи уже обращался к дипломированным специалистам, и они друг от друга ничем не отличаются – не шокотерапией же голоса в голове лечить. Сейчас ведь только радикальные…

– Стой... Как ты сказал, зовут жену мецената? – Сандра остановилась перед дверью фиакра, наконец, высвободив руку из железной хватки доктора.

– Я разве говорил? Кристина. Кристина де Шаньи. Она, вроде бы, не француженка – то ли из Швеции, то ли откуда еще... В общем, проблема в том, – мужчина втащил онемевшую Сандру в фиакр, назвал возничему адрес и продолжил, – что мадам де Шаньи мучают "призраки прошлого". Точнее, один "призрак". Граф рассказывал, что ночью она просыпается в холодном поту от кошмаров, часто ведет себя отстраненно, будто не здесь – одним словом, типичный невроз с развивающимся аутизмом. Во сне же она все время повторяет имя... как же там...ох, эти французские имена... ах, точно – Эрик! – наконец, вспомнил мужчина и победно улыбнулся.

– Да ладно, – процедила Сандра в полголоса, подперев щеку рукой, – Он что, даже без своего присутствия продолжит действовать мне на нервы?..

– Что, прости? Не бурчи под нос, говори громче, – бросил мужчина, – Ты понимаешь, граф – в смысле, новоявленный граф – очень богатый человек из очень влиятельной семьи. Одного его слова достаточно, чтоб нам дали кредит на открытие полноценной клиники, а не этого вшивого подвальчика, в котором мы ютимся! Мы даже можем открыть дом для оказания помощи бездомным, как хочет моя жена!..

– Кстати, как там мадам Морель? – попыталась включиться в разговор женщина. Хотя ее голова сейчас представляла собой такое скопище негативных мыслей и эмоций, что было рукой подать до "взрыва".

– Жозефина чувствует себя прекрасно, как, впрочем, и наш малыш, – лицо доктора, до этого сосредоточенное и полное энтузиазма, мгновенно просветлело, – Жерар вырастет отличным, здоровым, крепким мальчиком. Знаешь, Сан, я никогда в жизни не был так счастлив – у меня есть, кажется, все, чего только можно желать: красивая, милая жена, очаровательная дочь, свое собственное дело, а теперь еще и сын. Он, кстати говоря, очень похож на меня, – мужчина гордо вскинул голову и самодовольно улыбнулся.

– Я рада за тебя, Грегори, – тихо сказала Сандра, улыбнувшись.

– Не называй меня "Грегори"! Грегуар, помнишь? Незачем афишировать, что я – англичанин. Но знаешь, каким будет предел моего счастья, Сан? – мужчина подался чуть вперед и радостно провозгласил, – Если ты сможешь подцепить этого графа на мой крючок! – за высказыванием незамедлительно последовал смех.

– Какой же ты, все–таки, неисправимый делец, – прицокнув языком, констатировала Сандра.

– Что есть, то есть, – согласился мужчина, – О, смотри, мы приехали.

 

***

 

Мадемуазель Эйбон и месье Морель подъехали к высоким кованным воротам, за которыми располагался внушительный трехэтажный особняк. Фасад был оформлен в стиле "барокко" – отовсюду веяло излишней помпезностью, какой–то торжественностью... Сандра с удивлением отметила, что барельефы из цельного каррарского мрамора (где только достали, он же безумно дорогой!) в самом верху здания, смотрелис просто изумительно.

«Если их оттуда выпилить и поставить отдельно. Хотя, что я понимаю в эстетике аристократов...»

Дворецкий, встретивший их, всем своим видом говорил, что никого высокопоставленнее его хозяев в мире не существует, а если и существует – то это лишь иллюзия. Под этим пренебрежительным взглядом Сандре стало несколько неуютно. Сразу захотелось... почесать кулак об его нос.

– Добрый день, милейший. Мы приглашены на прием к графу, – радостно проговорил Морель, заглядывая за спину дворецкому.

– Месье Морель, я полагаю? – ох и противный же голос! – А что за молодой человек с вами?

– Я не молодой человек. В сторонку, мое время весьма ограничено, – оттеснив с прохода "милейшего", Сандра прошла в прилегающий к дому сад. Морель, что-то неясно пробормотав, поспешил за ней.

– Веди себя воспитанно. Это – высшее общество. Будь обходительна, вежлива, никакого сарказма и всего того, что ты любишь использовать при общении с людьми, – нравоучительно зашептал Морель. Ну, знаете...

– Грегори! А почему бы тебе не пойти и не почитать нотации кому–нибудь другому? Я имею ввиду, пока тебе есть, чем их читать? – со спокойной улыбкой поинтересовалась женщина и, не дожидаясь ответа, вошла в большие резные двери.

Внутри все кричало о богатстве и знатности живущих в доме. Дорогие ковры на полу, картины великих художников на стенах, роскошные предметы интерьера...

– О, Великий Будда, куда меня занесло – в императорский дворец? Вот черт, а я не при параде! – громко усмехнулась Сандра. Морель что-то тихо говорил у нее за спиной, но она старалась не обращать внимания.

И тут наверху парадной лестницы, ведущей на второй этаж, вновь пришедшие увидели молодого и весьма привлекательного мужчину. Светлые кучерявые волосы, небольшие усики, больше смахивающие на пушок, стройная фигура, небольшой рост – от его облиика веяло тем странным юношеским очарованием, которое обычно так привлекает юных красавиц. Одет он был тоже весьма "привлекательно" – изумрудный жилет, расшитый серебряными нитями, белая рубашка с пышным жабо, черные брюки и такой же пиджак.

«Ладно, я вижу "маменькиного сыночка", который не умеет принимать решения, может быть, только под давлением обстоятельств. Характер явно беззлобный и открытый, но что-то в нем мне не понравилось. В общем, меня не впечатлило. Эрик, даже в своем "не самом лучшем состоянии" – и тот выглядит куда представительнее. Но, к сожалению, меньшим мерзавцем он от этого не становится», – подумала про себя Сандра, приглядываясь к молодому человеку.

– Приветствую вас, граф! – радостно воскликнул Морель, учтиво поклонившись.

– Ах, месье Морель, здравствуйте. Я рад, что вы нашли время нас посетить. А вы, должно быть, мадемуазель Эйбон? – граф спустился по лестнице и подойдя к Сандре, поклонился, – Рад знакомству.

Сандра лишь кивнула. Она не особенно любила раскланиваться. Это даже не поклон – то, что в Европе называют поклоном. Немного согнулся, чуть опустил голову – никакого уважения к собеседнику, сплошная напускная эстетика.

– Я тоже рада. Правда, мой визит к вам явился для меня неожиданностью, – подбавив язвительности в голос, бросила она, обернувшись на Мореля.

– Я понимаю. Тем не менее, мне рекомендовали вас, как профессионала, и я надеюсь, вы сможете нам помочь. Только я хочу, чтобы вы знали – ваш визит и то, о чем вы будете говорить с моей супругой – дело строжайшей секретности и не подлежит огласке, – в конце фразы голос графа вмиг стал резким и немного грубым из милого и учтивого.

– Я понимаю, месье Морель ввел меня в курс дела. Поверьте, вам не о чем беспокоиться. Могу я увидеть виновницу торжества? – спокойно спросила Сандра. Морель кинул на женщину полный ненависти взгляд.

«Ха, получил? – злорадно ухмыльнувшись, подумала Сандра, невинно взглянув на молодого доктора, – Давай объясни графу мой юмор».

– Да, разумеется, – с налетом удивления ответил граф, – Моя жена ждет вас в моей приемной наверху.

Поднявшись следом за ним, визитеры зашли в просторный кабинет с двумя диванами, стоящим между них маленьким кофейным столиком и большим письменным столом. Стены, как и во всем доме, были украшены картинами. На одном из диванов сидела милая, миниатюрная светловолосая девушка в роскошном платье персикового цвета, расшитом жемчугом. Надо сказать, оно ей очень шло, подчеркивая юность и нежность девушки.

– Кристина, дорогая, познакомьтесь – мадемуазель Сандра Эйбон.

– Весьма рада с вами познакомиться, – мелодичным и очень красивым голосом проговорила графиня, встав и сделав небольшой реверанс. На ее лице читался испуг – и, видимо, это выражение лица было у нее коронным, о чем говорили еле заметные вертикальные морщинки между бровями.

– Да–да, я тоже рада, – "Просто до безумия", – Сейчас мы познакомимся получше, – тихо ответила женщина. Она пребывала в предвкушении. Что она будет говорить о Нем? О чем поведает? Может, она сможет что-то выяснить? Хоть бы зацепку к его отвратительному поведению и ненависти…

– Ну что ж, дамы, я вас оставлю, – вновь учтиво кивнув, граф вышел и затворил за собой двери.

– Ну что ж, графиня, – расплывшись в улыбке и немного спародировав молодого графа, произнесла Сандра, присев на противоположный диван, – Я готова вас выслушать и помочь всем, чем только смогу.

– В последнее время меня стали мучить странные сны. Во всех этих снах ко мне является человек... из моего прошлого. Мой учитель, мой Ангел Музыки, – голос Кристины дрожал, она заметно нервничала и, поискав что-то глазами, уставилась на блокнот, который Сандра достала из небольшой наплечной сумки. Сандра же в этот момент уже наметила контуры будущего чертика. Парадоксально, но она любила рисовать чертиков во время «сеансов». Это позволяло не проникаться личностью человека и его проблемами. Лезть к каждому в душу – нет уж, увольте.

– Ангел Музыки? – задумчиво переспросила женщина.

– Да. Мой дорогой отец, который в детстве учил меня музыке – он был поистине великим скрипачом, хоть и не был оценен по достоинству – обещал мне, что, когда его не будет рядом со мной, он пошлет ко мне Ангела Музыки. И это действительно случилось! По крайней мере, я думала так... – девушка остановилась, теребя руками подол платья.

– Кем же был этот... Ангел Музыки?

– О, мадемуазель Эйбон!..

– Сандра, – перебила ее женщина, – Называйте меня просто Сандра.

– Сандра! Я попала под действие чар удивительного и одновременно страшного человека! – воскликнула графиня де Шаньи, – Я была хористкой, иногда мне давали исполнять незначительные партии... Но однажды ночью я услышала голос! Да–да, голос, и голос такой невероятной красоты, что так, должно быть, поют только ангелы на небесах! Я была в своей гримерной, и голос обратился ко мне по имени! – ее глаза сияли от восхищения, будто она вновь переживает тот момент.

– "Не бойся, Кристина! Я – твой Ангел Музыки!" – говорил он мне. И с тех пор, каждый вечер Ангел учил меня пению в этой гримерной. Мой учитель был строг и требователен, но благодаря его гению, осенившему меня своим сиянием, мой голос расцвел, будто прекрасная роза под теплыми лучами солнца! После этого моя карьера певицы пошла вверх. В связи с внезапной болезнью мадам Карлотты – что-то случилось с ее голосом на премьере – мне дали партию Маргариты в "Фаусте" Шарля Гуно. Но впереди меня ждало большое разочарование. После представления я вернулась в свою гримерную, и Ангел сказал мне, что... что ангелы в небесах плакали, слыша мой голос. А потом... – Кристина замялась, а руки ее с таким рвением теребили несчастные кружева на подоле, что Сандре стало искренне жаль... эти несчастные кружева.

– Вам не обязательно рассказывать всю историю. Только то, что вас беспокоит, – как можно более благожелательным тоном произнесла женщина, взглянув в ее глаза, такие огромные и голубые, будто... озера. Великий Будда, почему именно голубые?..

– Да, я расскажу только... суть, если бы можно было так выразиться. Понимаете, я думала, что мой Ангел Музыки – действительно бестелесное создание, посланное мне отцом с небес, но... Но я ошибалась. После спектакля Ангел поманил меня сквозь зеркало – я была настолько зачарованна его волшебным голосом, что пошла бы за ним в самую темную бездну ада, если бы он велел... И, когда я прошла сквозь зеркало, я столкнулась с жестокой реальностью. Понимаете, мой Ангел Музыки оказался человеком!

– Вот оно что... – задумчиво проговорила Сандра, постукивая блокнотом по ноге, – Вы были огорчены?

– Да! Но самое ужасное открылось мне позже, – Кристина наклонилась вперед, доверительно глядя на женщину, – Человека, что явился моим похитителем, звали Эрик. И, поверьте мне, он – гений, каких еще не видел свет! И теперь, к сожалению, не увидит...

– Почему? С ним что-то случилось – с Эриком?

– Да. Я убила его.

Между женщинами повисло молчание. Сандра видела, что девушка недалека от истерики, и была ошарашена тем, что она вот так просто скажет подобное. Что признается свою вину с такой покорностью.

– Продолжайте.

– Это я виновата. Во всем. Я принесла ему так много боли, так много страданий! Моему дорогому Ангелу Музыки, моему Маэстро! Господь видит мои муки и то, как я корю себя за совершенное мной, но уже ничего не изменить!.. – на последней фразе голос Кристины сорвался, и она заплакала, спрятав лицо в ладонях. Сандра быстро подсела к ней и приобняла за плечи.

– Он, очевидно, полюбил вас, а вы ответили ему отказом? – тихо спросила она.

– Да! Он любил меня, и любовь эта пылала, и была сильна, словно пожар! – воскликнула девушка, вскинув голову, и глаза ее имели в тот момент странное, фанатичное выражение, – Он готов был положить весь мир к моим ногам, а я... Господи, как же я была глупа и наивна! Почему среди тысяч женщин он выбрал меня, не способную по достоинству оценить его гений, его величие? Ах, если бы я не сорвала маску!..

– Кристина, простите меня, но я вынуждена просить вас рассказать мне эту историю полностью. Я понимаю, вам тяжело, но...

И она рассказала. За окнами уже стемнело, все поезда уже давно ушли, а они все сидели. И Сандра была благодарна небу, что на ней были эти треклятые очки. Ибо никогда в жизни она не плакала так, как плакала над историей Эрика. Она не показала своего состояния Кристине, хотя организм наверняка ее выдал, но молодая графиня, очевидно, из приличия не стала спрашивать ее об этом.

Сандра сказала ей то, что она сама думала, но не решалась высказать:

– Это – предательство, Кристина. Самое настоящее предательство. И то, что вас мучают дурные сны – не свидетельство психического отклонения. Это не более чем совесть. Но я скажу вам кое–что, если вы действительно жалеете, что оставили Эрика... – да, она жалеет. Жалеет всем сердцем. Помимо всего, она обмолвилась о своих отношениях с мужем, которые были... не тем, что она ожидала, если это применимо к подобной ситуации. Поэтому Сандра решилась сказать то, что, возможно, поможет Эрику быть счастливым...

– Эрик жив. И он все еще любит вас.