Глава 18. Я пустилась в свой нелегкий путь в Японию в смятенных чувствах

 

Я пустилась в свой нелегкий путь в Японию в смятенных чувствах. Мне очень хотелось сразу направиться к Эрику и рассказать ему все, и извиниться перед ним, но я не могла пренебречь моими обязанностями и обещаниями. Я должна была посетить могилу моего учителя, мне нужно было многое ему рассказать...

О путешествии я могла сказать только одно.

Как. Же. Я. Ненавижу. ВОДУ!!!

Ехать на поезде или в дилижансе по суше – это замечательно. Но когда я прибыла во Владивосток, мне нужно было переплывать море на... пароходе. Даже вспоминать об этом не хочу.

Острова! Вокруг одни острова! Это как тюрьма для меня. Как сильно я люблю Японию – как сильно ненавижу ее за то, что это островное государство!

До Киото я добралась без трудностей. Из Иокогамы для европейцев уже проложили маршрут до всех центральных городов, так что я просто следовала обычному туристическому маршруту. Я бы и без спешки могла добраться на лошади, но в этот раз я припозднилась с приездом.

Достигнув Киото, я вспомнила, как чудесно жить в Японии. Все активно готовились к Обону. К счастью, я приехала на три дня раньше.

Раскинувшийся на главных улицах праздничный базар как всегда был исполнен того особого японского гостеприимства и доброжелательности, как нигде в мире. Проходя мимо палатки с масками, взгляд зацепился на двух моделях: черной маской кицуне и известной только в определенных районах Киото маске "черного дракона", которая, к слову, совсем не была похода на "настоящую". Уж я-то знаю, как она выглядит.

Как приятно снова говорить по–японски. Я редко разговаривала с Джунко на нашем родном языке, потому что она твердо намерена выучить французский, а для этого ей необходима практика.

– Сколько стоят эти маски?

– Пятьсот иен за каждую, – весело ответила молодая торговка, мило улыбаясь.

– У вас очень хорошие маски. Такие красивые, – честно сказала я, рассматривая поближе черную кицуне. Эрику ведь понравилась кицуне – привезу ее как сувенир из далекой страны.

– Мой отец сам вытачивает и раскрашивает эти маски. Наш магазинчик пользуется популярностью, таких оригинальных масок вы нигде не найдете.

– А это что за маска? – я указала на "черного дракона". Интересно, что говорят "о нем".

– Это маска "Черного Дракона". По легенде, носящий ее приобретает силу и смелость этого неизвестного война. Вы же знаете легенду о "Черном Драконе"? – девушка доверительно наклоняется ко мне, чуть перегибаясь через прилавок.

– Нет, не знаю. Расскажите мне, пожалуйста, – ну–ка, ну–ка...

– Хорошо. "Черным Драконом" в Киото называют таинственного война, в одиночку сразившего клан "Shiro inoshishi"[27]. Однажды группа служительниц храма Инари поздно вечером направлялась в святилище. Подлецы их подкараулили и хотели убить, перед этим обесчестив. Девушки стали молить богиню Инари о помощи, чтобы она послала им защитника в трудный час. И тут на крыше одного из стоящих рядом зданий они увидели черную фигуру с крыльями и хвостом, развивающимся за спиной. И в свете фонаря было видно лишь белую маску с острыми, как бритва, клыками. Фигура спрыгнула на землю прямо перед девушками и сказала: "Мольбы ваши услышаны. Я – Черный Дракон, карающий и пресекающий всякое зло!" Дракон взмахнул крылом и в его руке появился меч, выкованный из черного металла. Со скоростью ветра Дракон одолел противников. Но один из тех мерзавцев все же успел улизнуть и побежал за подмогой...

– И потом прибежал весь клан, и Дракон сражался со всем кланом, а потом с главой клана, и всех победил. Я вспомнила, что уже слышала эту историю. Чушь какая, – оборвала я патетическое повествование девушки.

– Почему это? – воскликнула девушка.

– Да потому что. Обычный самурай, который решил защитить девушек, но не захотел раскрывать своего лица, – махнув рукой, ответила я.

– Но ведь он победил Иширо Такогами, "великого вепря". Как тут не верить в его божественное происхождение... – пожав плечами, промолвила девушка, – А когда Иширо его ранил, кровь, полившаяся из раны, была черная, – уже почти шепотом добавила она.

– Девушкам, которые рассказывали эту историю, должно быть, померещилось. Ведь была ночь, как они разглядели?

– Иширо ранил Дракона под фонарным столбом. Им было хорошо видно! – возмущенно воскликнула девушка.

– Говорите так, будто вы там были, – усмехнулась я. И ответ поверг меня в шок.

– Да, я – одна из этих девушек. Если бы не Черный Дракон, я бы умерла и, вдобавок, опозорила бы свою семью! Поэтому, если я еще когда–нибудь его встречу, я отплачу ему за благородный поступок. Он – настоящий воин, не то, что эти "белые свиньи".

– А многие считают его обыкновенным убийцей, – задумчиво протянула я.

– Еще бы – сынок Такогами постарался, чтобы о Драконе так думали. Но он ведь спас не только нас! Он помог еще многим людям!

– Спасибо за маски и рассказ, – я замялась на секунду и девушка, поняв меня без слов, представилась.

– Мегуми. Шидзуо Мегуми.

– Спасибо, Мегуми–сан, – я протянула ей мешочек с деньгами, в котором лежало по меньшей мере три цены этих масок, и ушла.

Я долго шла по слабоосвещенным кварталам Киото, углубляясь в недра этого удивительного "храмового" города, пока не дошла до его пределов. Здесь, уже недалеко, стоит одинокий красивый дом, с одной стороны которого – чудесный сад с огромной старой сакурой, а с другой – пустошь.

В доме горел свет. Привычно меня выбежала встречать Хаку – сторожевая собака его дома. Хаку всегда мне очень радовалась, я часто играла с ней в детстве. Собака встала на задние лапы, радостно виляя хвостом.

– Здравствуй, Хаку. Как ты тут, девочка? Я тебе кое–что привезла. Тебе должно понравиться, – вытащив из сумки кусок ветчины, я развернула его и кинула ей.

– Твои хозяева дома, Хаку? Я пришла их навестить...

Пройдя к калитке, незапертой, как всегда, я остановилась у двери. Вырезанный на ней дракон... надо бы его подправить, пока я здесь, кое–где сбился рельеф...

Из глубины послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась.

– Сан... – изумленно выдохнула стоящая в дверях женщина, его жена. Поразительно, она почти не изменилась с последней нашей встречи. Три года – это не так уж много. Даже мало...

– Добрый вечер, Рёко–сама. Простите, что пришла без приглашения... – я всегда ощущала идущие от нее тепло. Тепло чего-то родного, близкого.

– Тебя так давно не было... Заходи скорее! – она замахала руками, приглашая в дом и, подождав, пока я поставлю сумки и занесу чемодан, осторожно обняла меня. Затем она убежала в сторону кухни, говоря на ходу:

– Я сейчас поставлю чай. Ты, наверное, голодна? Я готовила рамен по его рецепту. Он скоро будет готов, проходи в чайную!..

– Да, спасибо... – вот и все. Я вернулась домой. Мой настоящий дом, здесь я жила и обучалась искусству меча в течение двенадцати лет.

– Может, тебе налить вина? – спросила Рёко–сан, выглянув из кухни.

– Да, спасибо. Я сейчас вернусь, – взяв с порога обувь, я вышла в сад. Помыла руки, умылась, прошла через мост... вернулась в дом...

– Садись скорей, все уже готово!

– А Юки...

– Юкими уехала по делам в Токио. Завтра вечером она вернется. Она будет тебе очень рада, Сан.

Здесь всегда было так спокойно и хорошо, как нигде. Только сейчас появился налет... невыразимой печали.

– Ты приехала на Обон? Ну конечно, что это я... – Рёко–сан мотнула головой, словно отгоняя какие–то мысли.

– Как ты? Как твоя жизнь? Что-то меняется? – мягким голосом спросила женщина. Я кивнула... Да, меняется, наверное.

– Рёко–сама, я... Все хорошо. Мы с Джунко все еще живем в Париже, я... работаю психотерапевтом – это люди, которые... врачуют людские души, если можно так выразиться. И... я еще не избавилась от своего темного прошлого, но, думаю, и это не за горами.

– Мне страшно за тебя, Сан. Что-то надвигается, что-то опасное для тебя. Мне снился сон о тебе, совсем недавно... но это потом. Может, ты встретила кого–нибудь?

– А? Ну... нет, я встретила одного мужчину, но... Я не знаю, как к нему относиться. Я попрошу Вашего совета немного позже, если Вы позволите. Пока не могу об этом говорить, – мне вообще сейчас трудно говорить.

– Ты можешь идти, если хочешь... Я же вижу, ты сюда за этим приехала, – грустно улыбнувшись, сказала женщина.

– Нет, не только! Я соскучилась по вас с Юки!

– Иди. После поговорим.

Я всегда ее слушалась. Поэтому я встала и пошла.

Алтарь располагался далеко от дома, в самой затененной части сада, под старым деревом. Я лично решила, где он будет похоронен, жалко, надгробный камень не моей руки. Остальные тогда были слишком... потрясены. Я тоже, но ведь я – наследник его искусства, я должна была сохранять хладнокровность. Уже после, когда я вернулась в Париж, я металась от стены к стене, разрываясь от боли. Если бы не Васса... Но это прошло. Боль осталась, частично замененная апатией, и сейчас уже легче.

– Здравствуйте, учитель. Я так давно не была у вас, сможете ли вы простить меня? Конечно, сможете. Вы всегда меня прощали, даже за то коллекционное сакэ, которое я выпила. Мне многое надо вам рассказать... – сев возле надгробия, я тяжело выдохнула.

– Я все еще убиваю. Мои навыки ассасина ценятся куда больше, чем умение что-то мастерить. Я стала психотерапевтом, и скоро буду проходить комиссию на получение лицензии. Я все еще курю очень крепкий табак и хожу в черном. У меня ухудшилось зрение, хоть и не сильно, но это иногда мешает. Я ни капли не изменилась с нашей последней встречи – все такой же "мальчик", какой была. Я все еще боюсь воды, – глаза неприятно защипало, стало трудно говорить.

– Помните, как вы пытались искоренить этот страх, учитель? Я помню – заставили меня целый день стоять на одной ноге на камне посреди реки. Ну и что, что она была неглубокой – это же вода! Я каждый раз прохожу такую пытку, добираясь сюда, здесь же кругом вода...

– Знаете, а Джунко не зря сюда не поехала. У нее появился поклонник, правда, из простого сословия, но он воспитанный и довольно симпатичный. Почтальон. Я рада за нее, пора бы уже, ей ведь уже двадцать.

– А еще... Я познакомилась с одним человеком. Его зовут Эрик. Он очень необычный человек, вы бы сказали "человек–загадка". И я недавно услышала его историю – мне рассказала его возлюбленная. Она отвергла его, и он хотел заставить ее принять его предложение шантажом, в обмен на жизни людей... Он живет под той оперой, в которую Вы меня привели тогда, помните? Он хотел взорвать ее, если Кристина откажет ему. И когда она согласилась, он отпустил и ее, и ее жениха, пришедшего спасти девушку, и даже этого противного перса... Перс – это его друг. Вернее, знакомый. И, учитель – мне так стыдно за свое поведение перед ним.

– Понимаете, Эрик – гений. Гений музыки. Я правда не слышала, но я знаю, как он импровизирует и видела партитуру его оперы... Ох, я не знаю, как это объяснить. Нет, не подумайте, я не влюбилась или что-то такое, временами он ведет себя ужасно, а в последний раз он меня обидел, когда посмеялся надо мной, но... Но ему больно. Ему очень больно. Я плакала, когда Кристина рассказывала мне его историю. Вы же знаете, я не плачу, никогда не плачу. Даже тогда, тот инцидент с Дроздом, помните? Я почти забыла. Хорошо, что вы продали те фигурки. Но, представляете, когда Кристина рассказывала мне историю Эрика, она говорила о двух рычагах – скорпионе и кузнечике. И мне стало так страшно... Не знаю, что со мной произойдет, если я увижу эти фигурки снова...

– Учитель, я хочу его спасти. Он такой одинокий и несчастный, мне так хочется стать его другом! Самое главное – не пропустить момент, когда...

– Я по вас скучаю, учитель. Так много всего непонятного, вы бы многое смогли мне объяснить. Простите меня, – резко поднявшись, я согнулась в низком поклоне и побежала к дому.

– Сан, чай уже почти остыл. Все хорошо? – Рёко–сан указала жестом на место рядом с собой, и я послушно села.

– Рёко–сама, я пробуду здесь недолго. Я вдруг поняла, что меня ждут там, откуда я уехала. Ждут, хоть и не хотят в этом признаваться.

– Конечно, Сан, я не в праве тебя задерживать. Но, может, ты приедешь еще? Тут так пусто в последнее время. Юки все время в разъездах – пытается удержать школу Сейшина на плаву. Но она ведь не так хорошо в этом искусстве... Без тебя и Минако вряд ли что-то удастся. Ах, если бы ты возглавила эту школу…

– Я еще думаю над этим, Рёко–сама. Я пока не готова стать главой... его школы. Он был непревзойденным мастером, и останется идеалом для меня.

– Конечно, я понимаю, – женщина огорченно вздохнула, и мы молча приступили к чаю.

После мы перешли в гостиную, и я решила кое–что для себя прояснить.

– Рёко–сама, скажите.. Как далеко любовь находится от дружбы?

Женщина удивленно посмотрела на меня, явно не ожидая таких вопросов от меня.

– Сан... Это трудно объяснить, у каждого человека по–разному. Но... Дружба между мужчиной и женщиной заканчивается тогда, когда они открывают друг другу свою душу.

– Вот как... А как вы думаете, человек, которого предал возлюбленный, способен ли полюбить снова?

– Сан, конечно. Ты сможешь, я уверена. Тебе страшно, я понимаю, но ведь дорога возникает под шагами идущего, – тепло улыбнувшись, сказала она. Кажется, мои щеки залились румянцем.

– Тебе кто–то нравится?

– Нет, то есть, наверное, да, но он мой друг, и он очень несчастен, и... Я вряд ли могу на что-то рассчитывать, он много страдал из–за любви, и... Я не знаю. Мне приятно общаться с ним. Он необычный, уникальный, талантливый и очень умный. Но он лишен физических преимуществ, и потому не считает, что его можно полюбить. Мне просто кажется, что мы очень многим похожи.

Что я несу?! Что со мной?!

– Сан, я вижу, тебе очень нравится этот человек.

– С... с чего вы взяли? – удивленно спросила я.

– Ты так улыбаешься, говоря о нем.

Я даже рот открыла от удивления. Я разве улыбалась? Мне казалось, нет...

Через некоторое время Рёко–сама пошла спать, а я направилась в свою бывшую комнату. Надо все–таки дописать ту историю про скорпиона и кузнечика... и человека.

 

Конец второй части.