Самое древнее из всех обществ и единственное естественное - это семья(7). Но ведь и в семье дети связаны с отцом лишь до тех пор, пока нуждаютсяв нем. Как только нужда эта пропадает, естественная связь рвется. Дети, избавленные от необходимости повиноваться отцу, и отец, свободный отобязанности заботиться о детях, вновь становятся равно независимыми. Еслиони и остаются вместе, то уже не в силу естественной необходимости, адобровольно; сама же семья держится лишь на соглашении. Эта общая свобода есть следствие природы человека. Первый ее закон -самоохранение, ее - первые заботы те, которыми человек обязан самому себе, икак только он вступает в пору зрелости, он уже только сам должен судить отом, какие средства пригодны для его самосохранения, и так он становится самсебе хозяином. Таким образом, семья - это, если угодно, прообраз политических обществ, правитель - это подобие отца, народ - детей, и все, рожденные равными исвободными, если отчуждают свою свободу, то лишь для своей же пользы. Всяразница в том, что в семье любовь отца к детям вознаграждает его за тезаботы, которыми он их окружает, - в Государстве же наслаждение властьюзаменяет любовь, которой нет у правителя к своим подданным. Гроций отрицает, что у людей всякая власть устанавливается для пользыуправляемых (8): в качестве примера он приводит рабство*. Чаще всего в своихрассуждениях он видит основание права в существовании соответствующегофакта. Можно было бы применить методу более последовательную, но никак неболее благоприятную для тиранов. _____________ * " Ученые розыскания о публичном праве часто представляют собою лишьисторию давних злоупотреблений, и люди совершенно напрасно давали себе трудслишком подробно их изучать". - (Трактат (12) о выгодах Фр [анции] всношениях с ее соседями г-на маркиза д'А[ржансона], напечатанный у Рея вАмстердаме). Именно это и сделал Гроций. По мнению Гроция, стало быть, неясно, принадлежит ли человеческий родкакой-нибудь сотне людей или, наоборот, эта сотня людей принадлежитчеловеческому роду и на протяжении всей своей книги он, как будто, склоняется к первому мнению. Так же полагает и Гоббс (9). Таким образомчеловеческий род оказывается разделенным на стада скота, каждое из которыхимеет своего вожака, берегущего оное с тем, чтобы его пожирать. Подобно тому, как пастух - существо высшей природы по сравнению с егостадом, так и пастыри людские, кои суть вожаки людей, - существа природывысшей по отношению к их народам. Так рассуждал, по сообщению Филона (10), император Калигула, делая из такой аналогии тот довольно естественный вывод, что короли - это боги, или что подданные - это скот. Рассуждение такого Калигулы возвращает нас к рассуждениям Гоббса иГроция. Аристотель прежде, чем все они (11) говорил также, что люди вовсе неравны от природы, но что одни рождаются, чтобы быть рабами, а другие -господами. Аристотель был прав; но он принимал следствие за причину. Всякийчеловек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может бытьвернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от нихосвободиться (13), они начинают любить рабство, подобно тому, как спутникиУлисса (14) полюбили свое скотское состояние*. ___________ * См. небольшой трактат Плутарха, озаглавленный: О разуме бессловесных.Уступать силе - это акт необходимости, а не воли; в крайнем случае, это -акт благоразумия. В каком смысле может это быть обязанностью? Итак, если существуют рабы по природе, так только потому, чтосуществовали рабы вопреки природе. Сила создала первых рабов, их трусостьсделала их навсегда рабами. Я ничего не сказал ни о короле Адаме, ни об императоре Ное (15), отцетрех великих монархов, разделивших между собою весь мир, как это сделалидети Сатурна (16), в которых иногда видели этих же монархов. Я надеюсь, чтомне будут благодарны за такую мою скромность; ибо, поскольку я происхожунепосредственно от одного из этих государей и, быть может, даже от старшейветви, то, как знать, не оказался бы я после проверки грамот вовсе дажезаконным королем человеческого рода? Как бы там ни было, никто не станетотрицать, что Адам был властелином мира, подобно тому, как Робинзон (17) -властелином своего острова, пока он оставался единственным его обитателем, ибыло в этом безраздельном обладании то удобство, что монарху, прочносидевшему на своем троне, не доводилось страшиться ни мятежей, ни войн, низаговорщиков. Глава III
