Конфуцианство и письменность

 

Конфуцианство, как известно, является идеологическим учением, которое появилось в Древнем Китае. Основатель учения Конфуций жил в 552-479 гг. до н. э. При жизни он собрал школу учеников, ко­торые записывали высказывания учителя. В результате были состав­лены труды, авторство которых приписывается или лично Конфу­цию, или его последователям. Судьба учения в Древнем Китае была непроста. Нередко его сторонники подвергались гонениям. Однако в конечном итоге конфуцианство покорило не только сам Китай, но и сопредельные с ним государства, в том числе и Корею, став основой идеологии государственного управления.

В принципе, невозможно адекватно изложить суть учения Кон­фуция в сжатой форме[58]. Однако попытаемся отдельными штрихами обозначить главное, что поможет понять влияние конфуцианства на историю Кореи. И в этом нам помогут некоторые реалии Южной Ко­реи 1990-х — начала 2000-х годов.

В любом книжном магазине Южной Кореи, как в столичном, так и в самом маленьком провинциальном, всегда продаются конфуци­анские классические сочинения. Это прежде всего так называемые «Четверокнижие»[59] и «Пятиканоние». К «Четверокнижию» относят­ся: «Суждения и беседы» Конфуция (по-китайски — «Луньюй», по-ко­рейски — «Ноно»), «Великое учение» («Дасюэ» — «Тэхак»), «Учение о середине» («Чжунъюн» — «Чунъён») и «Мэн-цзы» (по-корейски — «Мэнчжа»). Мэн-цзы — имя конфуцианского мыслителя IV-III вв. до н.э., являющегося автором одноименного сочинения.

«Пятиканоние» составляют «Книга песен» (по-китайски — «Ши цзин», по-корейски — «Сигён»), «Книга книг» («Шу цзин» — «Согён»), «Записи о ритуалах» («Ли цзи» — «Еги»), «Весны и Осени» («Чуньцю» — «Чхунчху»), «Книга перемен» («Ицзин» — кён»; еще книгу называют по-корейски «Чуёк», т.е. «Чжоуская [кни­га] перемен»).

Указанные издания содержат как текст на языке оригина­ла—древнекитайском, так и перевод на корейский язык. На по­следней странице таких книг нередко печатают так называе­мые «Три заповеди» (по-китайски — «Саньган», по-корейски — «Сам-ган») и «Пять норм морали» (по-китайски — «Улунь», по-корейски — «Оркж»). Можно сказать, что в этих заповедях и нормах заключе­на квинтэссенция конфуцианства. В современных южнокорейских де­ревнях в «Павильонах (для собраний] престарелых» (Ноипчжон) ко­торые есть практически в каждой деревне, в большинстве случаев можно увидеть каллиграфически записанные тексты Трех заповедей и Пяти норм морали. Автором Трех заповедей является китайский конфуцианский ученый эпохи Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) Дун Чжуншу (190 (179?)-120 (104?) гг. до н.э.). Они звучат так:

— сын служит отцу;

— подданный служит государю;

— жена служит мужу.

При этом следует отметить одну важную деталь. Перевод глагола «вэй» (по-корейски — «ви») на русский язык в значении «служить» довольно условен. Глагол заключает в себе и выражение некоей «об­ратной связи», т. е. взаимной заботы отца о сыне, государя о поддан­ном, мужа о жене.

Пять норм морали заимствованы из текста пятой главы «Мэн-цзы» — одного из канонов «Четверокнижия»:

— государь и подданный имеют чувство долга [в отношениях];

— отец и сын имеют родственную близость [в отношениях];

— муж и жена имеют различия [в отношениях, по своей роли в семье и обществе];

— старший и младший имеют порядок [в последовательности при­оритетов];

— друзья имеют веру [в отношениях].

Таким образом, важнейшим в конфуцианстве, по мнению боль­шинства южных корейцев, отраженном в частом воспроизведении Трех заповедей и Пяти норм морали, является идея служения млад­шего старшему и забота старшего о младшем. При этом такие строго регламентированные отношения строятся не на слепом подчинении одних другим, а на искреннем понимании полезности поддержания рекомендуемого порядка. А если учитывать особое внимание конфу­цианства к ритуалу, то становится понятна его положительная роль как в процессе формирования Трех государств, так и в дальнейшем управлении ими.

Конфуцианство начало распространяться в Когурё, Пэкче и Силла раньше буддизма или практически одновременно с ним, но ско­рее всего — одновременно с проникновением на Корейский полуост­ров китайской письменности. Письменность невозможно усвоить без изучения текстов, написанных с использованием этой письменности. Старейшими каноническими произведениями в Китае были конфуци­анские тексты. Поэтому вместе с иероглифической письменностью в Корею проникало конфуцианство. Такого же мнения придерживают­ся и отдельные южнокорейские ученые[60]. В китайском историческом сочинении «Старая история династии Тан» («Цзю Тан шу», состав­лена между 936-942 гг.) сказано, что в Когурё и Пэкче изучали «Пя-тиканоние», труды Конфуция и китайские классические историописания. Надпись на силлаской стеле, обнаруженной в районе буддийского храма Сокчанса, также гласит, что в Силла изучали «Книгу песен», «Записи о ритуалах», «Весны и осени».

Высшие учебные заведения для наследников престола и высшей аристократии, основывавшиеся в Трех государствах, также строили процесс обучения на конфуцианской классике. В Когурё такое учеб­ное заведение, именовавшееся Тхэхак, было основано в 372 г. В Пэкче в IV в. была придворная должность пакса, что соответствует поня­тию «доктор наук», указывающая на существование конфуцианской системы высшего образования,

Развитие историописания является еще одним свидетельством осо­бой роли конфуцианства в Трех государствах. Традиция историописа­ния была воспринята Кореей из Китая. В Китае основоположниками классического историописания были сам Конфуций, которому припи­сывается историческое сочинение «Весны и осени» (или по меньшей мере его редакция), а также Сыма Цянь (145-85? гг. до н. э.), составив­ший знаменитые «Исторические записки» («Ши цзи»). В этих сочине­ниях подборка фактов и их трактовка осуществлялись в соответствии с конфуцианскими представлениями о человеке, обществе и т. д.

Тексты исторических сочинений, писавшихся в Трех государствах, не сохранились до наших дней. Однако известно, что в Когурё со­ставлялось историописание «Записи об оставшемся [от прошлого]» («Юги») в 100 томах, которое позднее, в 600 г., доктор высшей школы Тхэхак по имени Ли Мунчжин свел в пятитомное сочинение «Новое собрание [сочинений]» («Синчжип»). В Пэкче доктор Ко Хын в прав­ление государя Кынчхого- вана (346-375) написал исторический труд «Летописные записи» («Соги»). В знаменитой японской хронике «Ан­налы Японии» («Нихон секи») говорится, что в Пэкче составлялись «Анналы Пэкче» («Пэкче ги») и «Основные анналы Пэкче» («Пэкче понги»).

Несмотря на значительное влияние китайской культуры на го­сударства Корейского полуострова, жители Когурё, Пэкче и Силла старались развивать свою собственную национальную культуру. Так, процесс, который выше был обозначен как заимствование китайской письменности, на самом деле означал заимствование китайского пись­менного языка вэньянъ, который в Корее стали называть ханмун, что значит «ханьские письмена» (т.е. письмена Китая). Иными словами, в разговорной речи когурёсцы. пэкчесцы, силласцы говорили на сво­ем родном языке, а писали иероглифами по-китайски. Поэтому уже в III в. в Силла попытались приспособить китайские иероглифы для записи силлаского разговорного языка. Учитывая, что китайский и корейский (силлаский) языки принадлежат к разным языковым се­мьям, можно понять, насколько сложную задачу поставили перед со­бой силлаские ученые. В результате появился письменный язык иду, что значит «чиновничье письмо» (поскольку писали в те времена в основном государственные служащие). Однако письменный язык иду оказался настолько сложным и неудобным, что со временем вышел из употребления, и корейцы вернулись исключительно к ханмуну. И все же, забегая вперед, хотелось бы отметить, что желание корейцев пи­сать на своем родном языке было настолько велико, что они в XV в. первые и единственные на Дальнем Востоке изобрели собственный буквенный алфавит.