Основные тенденции развития искусства

 

В XVIII веке произошло становление нового искусства, которое в значительной степени освободилось от церковного влияния, стало светским и по форме, и по содержанию. Как и в Европе, в искусстве России преобладали два направления: барокко и классицизм.

На Западе барокко отразило противоречия времени и человека, желающего примирить мечты и реальность и не видящего путей этого примирения. Из этой тревоги и безысходности складывался и подвижный, нервный, неупорядоченный стиль, вобравший в себя некоторое “круженье”, “напряжение”, движение, соединение противоположностей и парадоксов, “плетение словес” и идеи переустройства мира. Для России времен Петра барокко было выражением того бурного движения, в котором оказалась Россия первой трети XVIII века. Кроме того, этот художественный стиль был буквально насыщен аллегориями, иносказаниями, употреблявшимися в праздничных представлениях по поводу множества событий государственного масштаба. Аллегории олицетворяли сначала христианские, а затем прославляли гражданские добродетели, образы героев античной мифологии или библейских сюжетов, доблести и деяния знаменитых россиян и государей.

Однако именно классицизм с его стремлением к упорядочению и строгой логике стал на долгие годы наиболее значительным явлением русского искусства. Но если на Западе он особенно ярко проявился в трагическом конфликте личности с обществом и государством, то для России главным содержанием классицизма как стиля искусства стал критерий гражданственности и общественной пользы. Поэтому Правдины и Добролюбовы в комедиях Фонвизина противостоят Скотининым, Простаковым и Вральманам.

Классицизм в России развивался в двух направлениях: “высокой гражданско-патриотической одической поэзии и критического, сатирического обличения пороков русского общества и государства” [121, т. 5, с. 360]. Первое направление было представлено в творчестве Ломоносова, второе, связанное с такими жанрами творчества, как сатира, басня, прозаическая бытовая комедия нравов, — в творчестве его предшественника Кантемира, а затем в произведениях Тредиаковского, Фонвизина, Радищева. Многие идеи классицизма пришли в Россию с Запада, поскольку россияне не только учились на Западе, знали языки, но и переводили многие европейские книги. Кроме того, прекрасные западные художники трудились в России, оставив нам свои выдающиеся образцы классицистического искусства: зодчие Бартоломео Растрелли (1675—1744) и Трезини (ок. 1670—1734), скульптор Фальконе (1716—1791) — создатель “Медного всадника” и другие.

Сатиры князя Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708—1744) главной идеей имели типичную для этого времени мысль о том, что “не “порода”, а собственные заслуги дают человеку право считаться “благородным” [там же, с. 365]. Эта тема повторяется в творчестве Сумарокова, Новикова, Фонвизина, Радищева, Державина и Карамзина:

 

... Но тщетно имя, оно ничего собою

Не значит в том, кто себе своею рукою

Не присвоит почесть ту, добыту

трудами

Предков своих...

 

И далее во II сатире он вопрошает своего современника:

 

...Презрев покой, снес ли ты сам

труды военны?

Разогнал ли пред собой враги

устрашенны?

К безопаству общества расширил ли

власти

Нашей рубеж? Суд судя, забыл ли

ты страсти?

Облегчил ли тяжкие подати народу?

Приложил ли к царскому что ни

есть доходу?..

...Знаешь ли чисты хранить совесть

и руки?

Бедных жалки ли тебе слезы и докуки?

Не завистлив, ласков, прав, не гневлив, беззлобен,

Веришь ли, что всяк тебе человек подобен?

[132, с. 70]

 

Сатиры Кантемира создали многие образы, которые впоследствии станут воспроизводиться в комедиях того времени, в карикатурах, в народных лубочных картинках: это щеголи, бездельники, неучи. В седьмой сатире Кантемира впервые была поднята тема, которой будут посвящены многие произведения русского Просвещения, — тема об ответственности за умственное и нравственное воспитание детей. Сатиры Кантемира были столь остры, характеры героев столь типичны, что его произведения были опубликованы лишь через двадцать лет после его смерти.

Торжественно-приподнятый стиль классицизма, его блеск и изящество, его глубокомыслие пронизывают творчество двух других столпов русской художественной культуры — Василия Тредиаковского и Михаилы Ломоносова. Оба они — выходцы из низов, стремившиеся к западному уровню знаний, к развитию отечественной культуры. Тредиаковский издал трактат “Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих знаний” (1735), изложил систему жанров классицизма, “дал первые в русской поэзии образцы сонета, рондо, мадригала, оды, положил начало реформе русского стихосложения” [121, т. 5, с. 367]. В своих одах Тредиаковский воспевал просвещенного монарха, подобного Петру, которого он принимал за идеал правителя.

Ломоносов же по богатству своей разнообразной деятельности, уму, знаниям походил на титанов Возрождения. Великий ученый, он неустанно заботился об образовании в России, о развитии наук, но вместе с тем был поэтом, художником, одним из создателей русского литературного языка, введя разграничение лексики на три рода “речений”, три “штиля”: высокий, средний и низкий. К первому роду он относил слова, принятые как в церковнославянском, так и в повседневном русском языке. Ко второму — слова, которые мало употреблялись в русском языке, но образованным людям были понятны, к третьему — только те слова, которые употреблялись лишь в русском языке. Это учение о стилях легло в основу разделения литературы на высокие, средние и низкие жанры. Высоким стилем надлежало писать оды, героические поэмы, серьезные по своему содержанию речи; средним — пьесы, которые нуждаются в обыкновенном человеческом слове, стихотворения, элегии, сатиры; низким — комедии, шутки, эпиграммы и “описания обыкновенных дел” [там же, с. 370]. Вот примеры высокого “штиля” в переводе знаменитого “Памятника” Горация и в “Оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны, 1747 года” Ломоносова:

 

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди,

Что бурный аквилон сотреть не может,

Ни множество веков, ни едка древность.

Не вовсе я умру; но смерть оставит

Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой

Пока великий Рим владеет светом...

 

* * *

 

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас.

О, коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час,

Когда от радостной премены

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда ты крест несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт твоих прекрасный лик!

[294. с. 13, 7]

 

Начинания Тредиаковского и Ломоносова достойно завершил Сумароков, продолживший и стиль классицизма в русской поэзии, и идеи Просвещения. Он писал, что в государстве, разумно устроенном, главная честь должна принадлежать тем, кто преданно, служит и несет на себе весь груз ответственности за судьбы отечества.

Особое место в русской культуре XVIII века занимает сатирическая журналистика, сложившаяся в период правления Екатерины II, которая стремилась составить себе славу русской “Минервы”, покровительницы наук и искусств и даже писательницы. Она негласно издает журнал “Всякая всячина”, призывая и других последовать ее примеру. Призыв не замедлил быть принятым, и вскоре появились журналы М. Д. Чулкова “И то, и сио”, потом — В. Г. Рубана “Ни то ни се” и другие. Наиболее значительным в этом хоре был журнал Н. И. Новикова “Трутень”, который принял несколько иное направление, чем предполагалось Екатериной: он стал обличителем помещичьего произвола, взяточничества, невежества дворян, “их “чужебесие” и “французомания” метко и беспощадно высмеивались на страницах журнала” [121, т. 5, с. 380]. В связи с этим журнал был приостановлен государыней. Другим журналом Новикова был “Живописец”. В нем публиковался “Отрывок из путешествия в ***И***Т***”; где нарисована совершенно убийственная картина жизни “деревни Раззоренной”, где показан “помещик, не имеющий ни здравого рассуждения, ни любви к человечеству, ни сожаления к подобным себе... дворянин, власть свою и преимущество дворянское во зло употребляющий” [там же, с. 381]. Все это, в том числе и его масонская деятельность навлекли на Новикова гнев Екатерины, он был арестован и заключен в Шлиссельбургскую крепость. Такова цена просвещения при царствующей просветительнице! Плачевной оказалась и судьба Радищева, дерзнувшего в одной из глав своей знаменитой книги “Путешествие из Петербурга в Москву” устами аллегорической героини — Истины открыть глаза властителю на то, кто “первейший в обществе... убийца, первейший разбойник, первейший предатель, первейший нарушитель общия тишины, враг лютейший, устремляющий злость свою на внутренность слабого”. Совершенно естественно, что Екатерина называла его “бунтовщиком хуже Пугачева”. Литература этого времени расцвела творчеством Фонвизина, Радищева, Державина, Карамзина. Талант Карамзина открыл для русского искусства сентиментализм, показавший глубину чувств, которая может быть свойственна и людям “низкого” происхождения (“Бедная Лиза”).

XVIII век — не только век становления русской литературы, но и развития русского театра, обогатившегося прекрасной отечественной драматургией и столь же прекрасными отечественными актерами, среди которых как столп возвышается фигура Федора Волкова (1729—1763). В это же время Петербург заводит и свою оперу, которая поначалу исполняла итальянскую музыку. Первый текст русской оперы попытался создать Сумароков, но дальше обычных пасторалей дело не шло. Лишь в конце века, в 1772 году появляется, хотя и комическая, опера “Анюта”, положившая начало русскому оперному искусству.

Особый путь за это время проделала живопись. Еще во времена Ивана Грозного появляются попытки светского портрета — “парсуны”, как тогда говорили. Портреты государя и его приближенных писались безымянными авторами, которым было уже тогда свойственно стремление проникнуть во внутренний мир портретируемых. Петр I и в этой области проявлял заботу о талантливых молодых людях, посылал их учиться за границу, давая им пенсию, т. е. содержание на время учебы. Его посланцы, такие, как А.Матвеев (1701— 1739) и И.Никитин (ок. 1690—1742), прославили русскую кисть портретами, в которых возвеличивается новый герой времени — человек, обладающий чувством собственного достоинства, человек государственности. Академия художеств при Екатерине положила начало обучению и воспитанию великих мастеров. Из Академии вышли художники Ф. Рокотов (1735—1808), выразивший некоторые черты предромантизма в своих работах, Д.Левицкий (ок. 1735—1822), создавший портреты воспитанниц Смольного, то шаловливых, то серьезных, но всегда несущих на себе отпечаток своей эпохи, В. Боровиковский (1757—1825), открывший сентиментализм в русской живописи.

Итак, XVIII век оказался блестящим веком русской культуры и в то же время веком, не столько разрешившим прежние противоречия, сколько создавшим новые, еще более сложные проблемы, решения которых не суждено было дождаться его современникам.