Либертарно-юридическая аксиология

Последовательное преодоление недостатков естественноправо­вого подхода (в сфере юридической аксиологии так же, как.и в вопросах юридической онтологии и гносеологии) ведет не к позити­визму и легизму, а к теоретически более развитой форме юридиче­ского правопонимания и соответствующего толкования ценности права и ценностно-правового значения закона (позитивного права) и государства. Речь при этом идет о либертарной аксиологии — о юридической аксиологии, основанной на либертарной концепции правопонимания в рамках общей теории различения и соотноше­ния права и закона (позитивного права).

Здесь внутреннее единство юридической онтологии, аксиоло­гии и гносеологии обусловлено тем, что в их основе лежит один и тот же принцип формального равенства, понимаемый и трактуе­мый нами как исходное начало юридической онтологии (что есть право?), аксиологии (в чем ценность права?) и гносеологии (как по­знается право?).

В онтологическом плане (при ответе на вопрос о том, что есть право?) мы утверждаем, что право есть формальное равенство, при­чем это формальное равенство включает в себя формальность сво­боды и справедливости. Право как форма (правовая форма общест­венных отношений) и есть в онтологическом плане совокупность этих формальных свойств и характеристик права — равенства, свободы, справедливости.

При этом право как форму, правовую форму фактических от-

¹ Там же, выпуск 1. С. 83.

Раздел I. Общие проблемы философии права

ношений (а вместе с тем и формальные компоненты этой правовой формы — равенство, свободу, справедливость) нельзя смешивать с самими фактическими отношениями, с фактическим содержанием общественных отношений, опосредуемых и религулируемых пра­вовой формой. Так что равенство, свобода и справедливость, со­гласно нашей трактовке, — это правовые формальности, а не фак­тичности, это формально-содержательные (а не материально-со­держательные, не эмпирические) компоненты, свойства и характе­ристики права и правовой формы.

Как в онтологическом, так и в аксиологическом и гносеологи­ческом отношениях весьма существенно то обстоятельство, что сво­бода и справедливость только в их формальном (формально-право­вом) выражении и значении, т. е. только в качестве особых форм выражения и проявления общего смысла формально-правового ра­венства, могут вместе с принципом формального равенства (и не противореча ему) войти в единое, внутренне согласованное и не­противоречивое понятие права и быть составными компонентами, свойствами и характеристиками всеобщей правовой формы обще­ственных отношений.

Такая последовательно формальная конструкция права озна­чает, что в праве (и в правовой форме) есть лишь то, что есть в принципе формального равенства и выводимо из него (в форме нор­мативной конкретизации этого принципа права и его развертыва­ния в систему норм равенства, свободы и справедливости).

Данная концепция права позволяет в русле юридического пра-вопонимания учесть рациональные моменты и достижения как ес-тественноправовой, так и юридико-позитивистской мысли и в то же время преодолеть присущие им недостатки.

Так, в отличие от естественноправового подхода (с его смеше­нием формально-правового и фактического, права и морали, пра­вовых и внеправовых ценностей, относительных и абсолютных цен­ностей и в целом смешанной формально-фактической и морально-правовой трактовкой равенства, свободы, справедливости и права вообще) развиваемая нами концепция права носит строго формаль­ный (формально-правовой) характер, адекватный праву как форме общественных отношений. Именно это и дает основание в онтологи­ческом плане говорить о том, что компоненты данной концепции (равенство, свобода, справедливость и конкретизирующие их фор­мы и нормы) являются чисто правовыми категориями, формальны­ми по своей природе составными моментами, свойствами и харак­теристиками всеобщей правовой формы. В аксиологическом же плане такая концепция права позволяет обоснованно утверждать, что речь идет именно (и только) о правовых ценностях, а не о моральных, нравственных, религиозных и иных неправовых ценностях. Причем правовые ценности — в силу абстрактной всеобщности права и правовой формы — носят по определению всеобщий и общезначи-

Глава 5. Правовая аксиология

мый (и в этом смысле — абсолютный, а не относительный) харак­тер. Право тем самым в своем аксиологическом измерении высту­пает не просто как неформализованный (формально-фактический) носитель моральных (или смешанных морально-правовых) ценно­стей, что характерно для естественноправового подхода, а как строго определенная форма именно правовых ценностей, как специфиче­ская форма правового долженствования, отличная от всех других (моральных, религиозных и т. д.) форм долженствования и ценност­ных форм.

Такое понимание ценностного смысла правовой формы дол­женствования принципиально отличается от позитивистского под­хода к данной проблеме. Ввиду отождествления права и закона (позитивного права) и отрицания объективных, независимых от за­конодателя и закона, свойств и характеристик права позитивизм отвергает по существу собственно правовые ценности и признает лишь ценность закона (позитивного права). Причем признаваемая позитивистами " ценность" закона (позитивного права) на самом деле лишена собственно ценностного смысла. Позитивистская " ценность" закона (позитивного права) — это его официальная общеобязатель­ность, властная императивность, а не его общезначимость по како­му-либо объективному (не властно-приказному) основанию.

Характерен в этом отношении радикально-позитивистский подход Кельзена, согласно которому право ценно только как при­казание, как норма. В таком смысле (как приказ, как норма) право характеризуется им как форма долженствования. " Нельзя сказать, как это часто делается, — утверждает Кельзен, — что право не только представляет собой норму (или приказание), но что оно так­же составляет или выражает некую ценность (подобное утвержде­ние имеет смысл только при допущении абсолютной божественной ценности). Ведь право составляет ценность как раз потому, что оно есть норма..." ¹.

Но эта " норма" у Кельзена — чистое долженствование-прика­зание, но не норма равенства, не норма свободы, не норма справед­ливости. Она ничего из формально-правовых характеристик права в себе не содержит. Кельзеновская норма (и вместе с тем форма права) — это " чистая" и пустая форма долженствования, пригод­ная для придания императивно-приказного статуса и характера любому произвольному позитивно-правовому содержанию.

В противоположность такому позитивистскому обесценению права в нашей концепции права правовая форма как форма равен­ства, свободы и справедливости качественно определенна и содер­жательна, но содержательна и определенна в строго формально-правовом смысле, а не в смысле того или иного фактического со­держания, как это характерно для естественноправового подхода.

¹ Там же. С. 93.

Раздел I. Общие проблемы философии права

Поэтому такая качественно определенная в формально-правовом плане форма права представляет собой форму долженствования не только в смысле общеобязательности, властной императивности и т. д., но и в смысле объективной ценностной общезначимости, в смысле ценностно-правового долженствования.

Данная концепция правовой (формально-правовой) трактовки фундаментальных ценностей человеческого бытия (равенства, сво­боды, справедливости) в качестве основных моментов правовой формы долженствования четко очерчивает и фиксирует ценност­ный статус права (круг, состав, потенциал права как ценности, спе­цифику права как ценностно-должного в общей системе ценностей и форм долженствования и т. д.). С этих позиций правовых ценно­стей может и должно определяться ценностное значение всех фе­номенов в корреспондирующей и релевантной праву (праву как должному, как цели, как основанию требований, источнику право­вых смыслов и значений) сфере сущего.

Эту сферу сущего, ценностно определяемого с позиций право­вого долженствования, составляют — в рамках юридической ак-сиологии (с учетом специфики ее предмета, профиля и задач) — закон (позитивное право) и государство во всех их фактических проявлениях и измерениях, во всем их реальном существовании.

В юридической аксиологии речь, следовательно, идет об оцен­ке (ценностном суждении и оценке) с позиций права правового смысла и значения закона (позитивного права) и государства, об их правовом качестве, об их соответствии (или несоответствии) целям, требованиям, императивам права как ценностно-должного. Право при этом выступает как цель для закона (позитивного права) и государства. Это означает, что закон (позитивное право) и государ­ство должны быть ориентированы на воплощение и осуществление требований права, поскольку именно в этом состоят их цель, смысл, значение. Закон (позитивное право) и государство ценны лишь как правовые явления. В этом ценностно-целевом определении и оцен­ке закон (позитивное право) и государство значимы лишь постоль­ку и настолько, поскольку и насколько они причастны праву, вы­ражают и осуществляют цель права, ценны в правовом смысле, являются правовыми.

Таким образом, ценность закона (позитивного права) и госу­дарства, согласно развиваемой нами концепции юридической ак­сиологии, состоит в их правовом значении и смысле. Цель права как должного в отношении закона (позитивного права) и государст­ва можно сформулировать в виде следующего ценностно-правового императива: закон (позитивное право) и государство должны быть правовыми. Правовой закон и правовое государство — это, следо­вательно, правовые цели-ценности реального закона (позитивного права) и государства.

В этой аксиологической плоскости такое соотношение должно­го и сущего выражает идею необходимости постоянного совершенст-

Глава 6. Правовая гносеология

вования практически сложившихся и реально действующих форм позитивного права и государства, которые как явления историче­ски развивающейся действительности разделяют ее достижения и недостатки и всегда далеки от идеального состояния. К тому же в процессе исторического развития обновляется, обогащается и кон­кретизируется сам смысл правового долженствования, весь ком­плекс правовых целей-ценностей-требований, которым должны со­ответствовать законы и государство.

Абсолютный характер цели и требования правового закона и правового государства не означает, конечно, будто сегодня эта цель (и требуемые ею правовой закон и правовое государство) по своему смысловому содержанию и ценностному объему та же, что и сто лет назад или будет сто лет спустя. Яркой иллюстрацией таких изменений является, например, весьма радикальное развитие и существенное обновление за последнее столетие представлений о правах и свободах человека, их месте и значении в иерархии пра­вовых ценностей, их определяющей роли в процессе правовой оценки действующего законодательства, деятельности государства и т. д.

Важно, однако, и то, что при всех подобных изменениях и кон-кретизациях иерархии, объема и смысла правовых ценностей речь идет не об отрицании, отказе или отходе от правовой цели-ценно­сти (от требования правового закона и правового государства), а о ее обновлении, углублении, обогащении, усложнении и конкретиза­ции в контексте новых исторических реалий, новых потребностей, новых проблем и новых возможностей их разрешения.