ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

 

– Экий остряк, такое поставить себе на мобильник! – протянул техасец.

– Если не нравится, разрежь ленту, и я заменю, – огрызнулся Рук.

Джесс Риптон прервал обыск книжного шкафа и обернулся.

– Нельзя ли его заткнуть?

– Могу заклеить ему пасть, Джесс.

– Как он тогда скажет, где она?

– Да, сэр, слушаюсь, – проговорил техасец. – Но если передумаете, только скажите.

Джесс Риптон и Рэнс Юджин Вольф перерывали мансарду Рука в поисках последней главы. Брандмауэр стоял на коленях у дальней стены, заглядывая во встроенный шкафчик, где стоял DVD-плеер и даже допотопные кассеты – хотя видеомагнитофона у Рука уже не было. Риптон выгреб все из шкафчика на пол и обернулся к Вольфу.

– Ты точно видел?

– Да, сэр. Он вышел из такси с конвертом. С тем самым, что вынес с почты.

– Ты за мной следил? – удивился Рук. – И давно?

Вольф ухмыльнулся.

– Достаточно, как видишь. Простое дело, особенно, когда клиент не знает, что обзавелся хвостом.

Техасец обогнул письменный стол. В его движениях не чувствовалось напряжения. Сильные обезболивающие, решил Рук, или высокий болевой порог, а может, и то и другое. На Вольфе были новые синие джинсы, туго обтянувшие тощее тело, и рубашка, словно из вестерна, с перламутровыми пуговицами. В дополнение образа нож с рукоятью в виде кастета висел у него на ремне, а рука – на перевязи, судя по всему, из магазина медицинского оборудования. Рук засек и пистолет двадцать пятого калибра, когда Вольф повернулся к нему спиной, здоровой рукой свалив со стола все, что там лежало, кроме ноутбука. Все, что так старательно собирали они с Никки: кружку с ручками, фото в рамочках, степлер, клейкую ленту, пульт от вертолетика и даже мобильник.

Техасец развернул к себе ноутбук и принялся читать черновик статьи о Кэссиди Таун.

Риптон поднялся на ноги.

– Где он, Рук? Где конверт?

– Это было письмо из издательства. Оно вас не заинтересует…

Техасец ударил его тыльной стороной руки по губам, чуть не сломав шею. Рук поморгал, разгоняя цветные искры. Во рту стоял вкус крови и лосьона «Old Spice». Немного придя в себя, журналист испугался: не жестокости удара, а того, как быстро Вольф вернулся к чтению статьи, словно ничего и не случилось. Некоторое время Рук сидел молча, Риптон продолжал обыск, а техасец прокручивал страницы на экране, отодвинувшись на расстояние вытянутой руки. Закончив, он обратился к Риптону:

– В статью ничего из той главы не попало.

– Что не попало? – спросил Рук и съежился, когда техасец захлопнул крышку ноутбука.

– Сам знаешь что, – ответил Риптон, оглядел груды хлама на полу и извлек из них неоконченную рукопись, полученную от издателя. – Окончание этой писанины. – Он бросил листы на стол так резко, что скреплявшая их резинка лопнула и страницы рассыпались.

– У меня его и не было. Кэссиди не сдала окончания работы.

– Знаем, – небрежно бросил Вольф. – Она нам говорила на днях.

Руку не хотелось думать, при каких обстоятельствах было сделано то признание. Ему представилась привязанная к креслу женщина, даже под пыткой сказавшая ровно столько, чтобы ее наконец убили. Она до последнего осталась верна себе: играла с людьми, вынудила их поверить, что они получили желаемое, и оставила с носом, унеся тайну с собой в могилу.

Риптон кивнул Вольфу. Техасец вышел из комнаты и тут же вернулся со старомодной докторской сумкой. Черная кожа была потерта, тиснение изображало чашу со змеей и букву «В». Рук вспомнил сводку: отец Вольфа был ветеринаром. А сыну нравилось мучить животных.

– Говорю же, у меня его нет!

Джесс Риптон задумчиво прищурился, словно выбирал рубашку в магазине.

– А я говорю – есть.

Вольф поставил сумку на пол.

– Не поможете? – Одной рукой ему было не справиться с застежкой, и Риптон пришел ему на помощь. – Весьма обязан.

– Вы только что прочли мою статью. Будь у меня сведения, которые вам нужны, они непременно попали бы в черновик. Как вы докажете обратное?

– Я вам скажу как, мистер Рук. – Риптон, выбирая слова, потеребил пальцем губу. – Собственно, я доказываю как раз от обратного. Вы меня слушаете?

Рук не ответил, а только глянул на техасца, раскладывавшего на столе стомотологические инструменты.

– Итак, доказательство от обратного. За все время, что мы с помощником провели здесь, вы так и не задали простого вопроса. – Брандмауэр выдержал эффектную паузу. – Вы не спросили, что я здесь делаю. – В животе у Рука вдруг стало горячо. – Я так и не услышал: «Эй, Джесс Риптон, что ковбой – преступник, я знаю, но ты? Ты же состоишь при Тоби Миллсе? При чем тут Тоби Миллс?» Ну, как доказательство? Я бы назвал отсутствие вопросов доказательством от обратного.

Рук судорожно соображал, как исправить оплошность.

– Ну это просто. Мы с вами пару раз беседовали насчет этого дела – понятно, что я не удивился.

– Не считайте меня дураком, Рук. Когда вы с подружкой из полиции проверяли Тоби, у вас на крючке наживки не было. Просто его имя мелькнуло в списке. И уж точно ничто не связывало его, а следовательно, и меня с нашим стройным другом. – Джесс помолчал, но Рук не стал возражать. – А значит, не спрашиваете вы потому, что отлично знаете, из-за чего я здесь и что случилось в ту ночь с Тоби и Ридом Уэйкфилдом. Ну а я хочу знать, где глава, из которой вы это узнали.

– Говорю же, у меня ее нет.

– Ну-ну, воображаете себя очень умным. Думаете, вы еще живы только потому, что нам нужна информация? Но понимаете, какая штука: через пару минут общения с моим другом вы все равно скажете. А в эти пару минут очень пожалеете, что не умерли. – Риптон обернулся к техасцу. – Займись им, а я пойду посмотрю в спальне. – В дверях он остановился. – Ничего личного, Рук, но я предпочту этого не видеть.

Едва он вышел, Рук попытался порвать ленту, качнув кресло.

– Не выйдет, дружок, – проговорил техасец, выбирая инструмент.

Рук почувствовал, что на одной лодыжке что-то лопнуло. Он потянул сильнее и умудрился освободить одну ногу. Уперся подошвой в пол под столом и двинул кресло назад, целя спинкой в Вольфа. Но техасец оказался проворным и успел обхватить журналиста за шею, запрокинув ему голову левой рукой. В той же руке он держал стоматологический зонд и медленно начал изгибать кисть, приближая острие к голове журналиста. Ощутив, как острый кончик входит в ухо, Рук изменил тактику: вместо того чтобы налегать на мучителя спиной, отчаянно рванулся вперед.

Зонд полетел на пол. Новая тактика принесла мгновенный успех. По инерции Вольфа отбросило на край стола. Ударившись раненым плечом, техасец вскрикнул, зажимая ключицу.

Вольф осел на пол, пыхтя, как пес в жаркий день. Рук попытался выбраться из угла между столом и стеной, но колесики кресла застряли. Рук толкался изо всех сил в тщетной попытке переехать преграду из дырокола и пульта от вертолетика, а техасец тем временем поднялся и принялся разглядывать пятнышко крови, проступившее на рубахе. Переведя взгляд с открывшейся раны на Рука, он шепотом выругался, а потом до белизны на костяшках сжал кулак и отвел руку для удара.

– Замри, Вольф! – Никки Хит стояла в дверях, наведя на техасца «зиг-зауэр».

– Никки, – заговорил Рук, – осторожно, Джесс Риптон…

– Здесь, – закончил тот, приставив к виску Хит ствол своего «глока». – Разожмите пальцы, детектив.

У Хит не было выбора – когда ствол у виска, приходится повиноваться. Между ней и камином стояло кресло, и она бросила пистолет на сиденье – так, чтобы оказался под рукой в случае чего.

Когда Рук во второй раз не взял трубку, Никки стали мучить неотвязные подозрения. Он всегда отвечал на звонки, и Хит просто нутром чуяла: с ним что-то не так. Отбросив все предрассудки насчет прихода в гости без предупреждения, она решилась. Получится неловко – ну и пусть. Лучше так, чем потом мучиться, если ее подозрения оправданы.

Позвонив управляющему и взяв у него ключи, Никки пошла наверх по лестнице – она помнила, с каким шумом лифт останавливается на этаже у Рука. Поднявшись, прижала ухо к двери и расслышала шорохи в глубине квартиры. По правилам следовало вызвать подкрепление, но Никки боялась за Рука и не хотела терять времени. Она открыла дверь и вошла.

И вот, во второй раз за неделю, на том же месте, она попала в беду и искала способ выбраться. Глядя, как техасец заводит руку за спину и достает «беретту» двадцать пятого калибра, Никки принялась твердить свою мантру: «Оценивай, импровизируй, приспосабливайся, побеждай».

– В комнату.

Риптон подтолкнул ее стволом подальше от кресла. Никки отметила, что движение мягкое, любительское. Она пока не знала, что делать с этим наблюдением, только решила, что, если ей придется выбирать, первую пулю получит Вольф.

– Между прочим, я вызвала подкрепление. Вам отсюда не уйти.

– Да ну? – Оставив Вольфа с пистолетом прикрывать его, Риптон шагнул к двери и крикнул на площадку: – Заходите, ребята! – И приложил ладонь к уху. – Хм…

Когда он, вернувшись к креслу, поднял ее «зиг-зауэр», у Никки упало сердце. Засунув пистолет за пояс, Риптон обернулся к Руку:

– Ну как вы тут?

Журналист ерзал в кресле, уставившись в пол.

– Ох, судорога схватила. Вы уж извините, что я не встаю.

– Знаешь, Джесс, – заговорил Вольф, – пора, наверное, воткнуть булавочку.

Не дав Риптону ответить, Никки пошла с козыря.

– Вы знаете, что мы арестовали Тоби Миллса?

– Нет, не знаю. – Джесс оценивающе оглядел ее. – За что же?

– Вы знаете.

– А вы мне скажите.

Настал ее черед оценивать положение. Почему Риптон требует, чтобы она говорила первой? Это походило на покер: проигрывает тот, кто первым откроет свои карты. Перевод: он хочет выведать, что ей известно, – потому что сомневается. И Никки решила говорить как можно меньше: только чтобы поддержать разговор и выиграть время.

– Ваш клиент подписал признание о ночи, когда скончался Рид Уэйкфилд.

Брандмауэр чуть кивнул.

– Любопытно.

– Любопытно? – повторила Хит. – Это все, что вы можете сказать? Любопытно? Рано или поздно выйдет наружу, что Тоби потребовал от вас замять скандал любым способом, вплоть до убийства всех, кто что-то знал.

Крючкотвор в Риптоне взял верх.

– Вы сами не знаете, о чем говорите.

– Это я не знаю? У меня показания Миллса: он и Солей Грей были с Уэйкфилдом, когда тот отравился. Ваш клиент дал ему наркотики. Вы вытащили Тоби. И я готова поспорить, что, когда денег не хватило, чтобы всем закрыть рты, Тоби Миллс поручил вам убить консьержа и шофера, снабжавших информацией Кэссиди Таун. Которую вы также убили. Дело раскрыто.

– Не связывается – по одной простой причине, – возразил Риптон. – Тоби к этим убийствам отношения не имеет. Он даже о моем участии не знает.

– Похоже на признание, – отметила Хит.

Риптон пожал плечами: явно не сомневался, что все, сказанное здесь, здесь и останется.

– Тоби действительно не знает. Он и о книге, которую писала Кэссиди, не знал. Как и о том, что наболтали шофер и консьерж. Тоби известно только, что он побывал на вечеринке, которая плохо закончилась. Маленький грязный секрет.

– Бросьте крутить, Риптон. Поздновато – после того, как вы убили троих, чтобы сохранить драгоценные контракты своего клиента.

Вольфу уже не терпелось.

– Джесс, можно?

– Он не потому убивал, – выпалил Рук, бросив быстрый взгляд на свою ногу и другой – на Никки. – Не затем, чтобы сохранить имидж Миллса. Они пытались скрыть, что смерть Рида Уэйкфилда была не случайностью, а убийством.

Никки поразилась. Она и не знала, что Рук умеет так блефовать. «Э, нет, он кажется, не блефует». Она обернулась, чтобы оценить реакцию Риптона и Вольфа. Те приняли сказанное как факт.

– Значит, все же прочитали последнюю главу, – сказал Риптон и шагнул ближе к столу. – Иначе бы не знали об убийстве.

– Прочитал, – пожал плечами Рук.

– Убийство? Как убийство? – вмешалась Никки. – Тоби сказал, что это была случайная передозировка.

– А Тоби до сих пор в это верит, – объяснил Рук. – Ни он, ни Солей не знали, что, когда они выходили из номера, Уэйкфилд был еще жив. – Журналист, прищурившись, посмотрел на Риптона. – Верно, Джесс? А потом вы с этим техасцем его прикончили.

– Где она? – Риптон заглянул под стол и, не обнаружив никаких бумаг, выпрямился. – Где эта глава?

– Прежде отпустите ее.

– Я не уйду.

– Это уж точно. – Риптон снова принялся оглядывать разгромленную квартиру.

– Никки, я хотел тебе помочь.

– Где она, Рук? В последний раз спрашиваю.

– Ладно, – согласился Рук. – Она у меня в штанах.

В комнате на мгновение стало тихо. Рук подбородком указал на свои колени.

– Проверь, – велел Риптон Вольфу.

Но как только тот повернулся и отвел пистолет от Никки, Рук нажал носком ботинка пульт, валявшийся у него под ногами. На подоконнике за спиной у техасца ожил оранжевый вертолетик. Главный винт закрутился, задевая раму, наполняя комнату скрежетом и жужжанием. Вольф развернулся и выстрелил в игрушку, разбив стекло. Окаменевший было в первый момент Джесс Риптон вскинул руки к лицу. Хит бросилась на него и ударила сбоку всем телом. Зажав ему локоть, она обеими руками потянулась через его запястье к оружию.

Техасец повернулся и прицелился в Никки. Она не успела выдернуть «глок», поэтому просто накрыла своими руками кисть Риптона и его же пальцем нажала на курок. Пуля пробила повязку. Техасец застонал и выстрелил. Уже заваливаясь назад, Никки крепче перехватила руку Риптона и выпустила подряд четыре пули в левый наружный карман ковбойской рубахи Рэнса Юджина Вольфа.