Пейзаж после У. Чавеса

Существенно возросший экономический потенциал стал той материальной основой, на которой в XXI в. формировалась новая геополитическая конструкция внешних связей и выстраивалась региональная иерархия стран Латинской Америки. Регион переживает период повышенной международно-политической динамики, которому свойственны две главные черты: интенсификация внутрирегиональных взаимодействий и поиск новых перспективных внерегиональных партнеров.

Всплеск центростремительных усилий – важная примета текущего момента, глубоко осознанный и, можно сказать, выстраданный латиноамериканскими лидерами экономический и политический императив. За последнее десятилетие здесь возникли новые интеграционные объединения, охватившие все без исключения государства Латинской Америки и ставшие составным элементом не только региональной, но и общемировой картины [7]. Назовем и кратко охарактеризуем наиболее влиятельные из них.

8 декабря 2004 г. в перуанском городе Куско руководители 12 государств Южной Америки подписали декларацию о создании региональной экономической и политической организации – Южноамериканского сообщества наций (ЮСН). В этой декларации (так называемой Декларации Куско) указывалось, что учреждение ЮСН отражает стремление латиноамериканских народов к интеграции, единству и строительству общего будущего. В 2007 г. ЮСН был переименован в Союз южноамериканских наций (УНАСУР) со штаб-квартирой в Кито (Эквадор), а 23 мая 2008 г. на саммите в Бразилии был подписан Конституционный договор (вступил в силу в марте 2011 г.), определивший основные направления деятельности организации. В том числе:

· взаимодействие в финансово-экономической области, энергетике, развитии промышленной и хозяйственной инфраструктуры. В частности, одним из мегапроектов, разрабатываемых членами УНАСУР, является строительство скоростной автомобильной магистрали, соединяющей атлантическое и тихоокеанское побережья Южной Америки;

· сотрудничество в социальной сфере, включая совместные меры на межгосударственном уровне по совершенствованию национальных систем здравоохранения;

· мониторинг электоральных процессов в плане обеспечения их соответствия демократическим требованиям, что предполагает участие представителей УНАСУР в качестве наблюдателей на национальных выборах;

· налаживание контактов в вопросах обороны, обеспечения региональной безопасности и борьбы с трансграничной наркоторговлей. Символичным было открытие в Буэнос-Айресе в конце мая 2011 г. Центра стратегических оборонных исследований, призванного обеспечить страны-члены УНАСУР аналитическими разработками в области международной безопасности и военного строительства.

В рамках УНАСУР, получившего в ООН статус наблюдателя, создан Генеральный секретариат, занимающийся текущей работой, а принципиальные вопросы рассматриваются на регулярно проводимых встречах в верхах [8].

Буквально через несколько дней после подписания Декларации Куско по инициативе лидера Венесуэлы Уго Чавеса была учреждена еще одна интеграционная организация субрегионального уровня – Боливарианская альтернатива для Америки, в 2009 г. переименованная в Боливарианский альянс для народов нашей Америки – Торговый договор народов (АЛБА). В нее вошли восемь стран, правительства которых придерживаются социалистических или социал-демократических взглядов: Антигуа и Барбуда, Боливия, Венесуэла, Доминика, Куба, Никарагуа, Сент-Винсент и Гренадины, Эквадор [9]. По существу, АЛБА стала одним из главных результатов нефтяной дипломатии Каракаса, который, стремясь к политическому лидерству в регионе, сплотил вокруг себя идеологически близкие и экономически слабые государства. Главным рычагом влияния Венесуэлы стали поставки членам АЛБА нефти по льготным ценам, что в условиях резкого повышения стоимости углеводородов на мировых рынках имело стратегическое значение. Например, поставки нефти на Кубу составляют порядка 100 тыс. баррелей в день [10]. Кроме того, Каракас финансировал работу кубинских специалистов (в том числе медиков) в других странах АЛБА.

Будучи президентом, У. Чавес стремился максимально распространить идеологию и практику «социализма XXI века», сплотить участников Боливарианского альянса на антиамериканской платформе, привлекая их возможностями смягчения негативных последствий глобального кризиса и благоприятными хозяйственными перспективами более тесного сотрудничества с «богатой» Венесуэлой. Несущими конструкциями АЛБА, по мысли венесуэльского лидера, должны были стать единая субрегиональная валюта «сукре» (ее виртуальная версия была введена в оборот 1 января 2010 г.), межнациональные хозяйственные проекты и межгосударственные корпорации. Однако о результатах реализации этих планов говорить преждевременно. Безусловно, кончина У. Чавеса 5 марта 2013 г. добавила элемент неопределенности в будущее АЛБА. В Венесуэле наблюдается идейно-политический раскол общества (практически пополам) на сторонников и противников нынешнего режима, что (с учетом серьезных внутриэкономических трудностей, переживаемых страной) может ощутимо затруднить дальнейшее развитие Боливарианского проекта.

Шагом в направлении строительства единой Латино-Карибской Америки (ЛКА) на основе в чем-то разных политических ценностей, но общих торгово-экономических интересов и целей явилось образование в Мексике в феврале 2010 г. Сообщества латиноамериканских и карибских государств (СЕЛАК), в которое вошли 33 страны ЛКА. Их общая территория – почти 20,5 млн км2, население – свыше 600 млн человек, а доля в мировом ВВП превышает 8%.

В декабре 2011 г. (Каракас) и январе 2013 г. (Сантьяго-де-Чили) прошли два саммита СЕЛАК, чьи итоги показали стремление большинства участников придать существующим многочисленным региональным образованиям единый конструктивный стержень, укрепить структурный каркас латиноамериканской интеграции. Как отметил президент Чили Себастьян Пиньера, ставший первым временным председателем СЕЛАК, этот блок, несмотря на имеющиеся политические разногласия между его членами, должен служить площадкой для усиления регионального сотрудничества и содействовать максимально полному раскрытию хозяйственного потенциала латиноамериканских и карибских государств. «Решение проблем Латинской Америки лежит в нашем единстве», – подчеркнул чилийский руководитель [11].

Оценивая сам факт возникновения СЕЛАК, многие эксперты усмотрели в нем тенденцию к дистанцированию латиноамериканских стран от США, поскольку новый блок в известной мере противопоставлен созданной в 1948 г. под эгидой Вашингтона Организации американских государств (ОАГ), в работе которой принимают участие все страны ЛКА (за исключением Кубы), а также США и Канада. Характерно, что У. Чавес не скрывал намерения придать деятельности СЕЛАК вполне определенный семантический (политизированный) оттенок [12]. В свое время учреждение ОАГ было бесспорной геополитической победой Вашингтона: это позволило ему в течение десятилетий доминировать на политическом поле Латинской Америки, в значительной степени держать ситуацию под контролем и оперативно реагировать на периодически возникавшие кризисные ситуации, угрожавшие американским интересам. Классический пример – приостановка в 1962 г. членства в ОАГ революционной Кубы. Теперь латиноамериканские националисты взяли геополитический реванш – в СЕЛАК участвует Куба, но не присутствуют США и Канада.

Антиамериканский дискурс Каракаса и его союзников по АЛБА настораживал лидеров других стран-членов СЕЛАК, занимающих более умеренные позиции. В результате возникала угроза, что вместо синтеза различных подходов могла получиться полная политических противоречий хрупкая конструкция. Надо полагать, что уход У. Чавеса снизит накал страстей, но в любом случае эффективное функционирование столь крупной организации, как СЕЛАК, представляется проблематичным.

Сугубо прагматический характер с момента своего официального рождения в июне 2012 г. носит Тихоокеанский альянс – торговый блок, сформированный Колумбией, Мексикой, Перу и Чили, на долю которых приходится 35% регионального ВВП и 55% совокупного внешнеторгового оборота латиноамериканских государств. Эти четыре страны сближает ряд существенных обстоятельств. Их экономические и финансовые интересы все в большей степени связаны с партнерами в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР – Китай, Япония, Южная Корея, Австралия, страны Юго-Восточной Азии). Далее, они представляют собой динамично развивающиеся, сравнительно открытые и либеральные экономики с высокой степенью (особенно у Мексики) торгово-инвестиционного взаимодействия с США. Наконец, все они не удовлетворены уровнем интеграции в Латинской Америке и являются сторонниками формирования в регионе системы более глубоких хозяйственных связей.

Все перечисленное образует весьма благоприятный фон для политического и торгово-экономического сближения «тихоокеанской четверки», в том числе – объявленного создания в обозримом будущем зоны свободной торговли. Реализация таких планов обещает (по утверждениям лидеров названных стран) превратить Тихоокеанский альянс в главную движущую силу латиноамериканских интеграционных процессов. Важной особенностью Альянса является его нацеленность на то, чтобы совместными усилиями «четверки» расширять торгово-экономическое проникновение на рынки АТР и стимулировать приток инвестиций азиатских стран в Латинскую Америку [13]. Не случайно к этой инициативе проявили интерес и получили статус наблюдателя 10 региональных и внерегиональных государств: Гватемала, Коста-Рика, Панама, Парагвай, Уругвай, Австралия, Испания, Канада, Новая Зеландия и Япония [14].

Приведенные примеры созданных в XXI в. интеграционных группировок в Латинской Америке говорят о развитии и усложнении международно-политического ландшафта в регионе, формировании новых ориентиров сотрудничества. Изначально это было во многом связано с личными инициативами отдельных харизматических лидеров (прежде всего У. Чавеса), которые в объединении латиноамериканских стран видели путь к укреплению собственного влияния в регионе и повышению своей роли в мировых делах. Но субъективный фактор наложился на объективные потребности сплочения государств ЛКА в условиях сохраняющейся международной нестабильности и растущей глобальной конкуренции.