Глава 16. Трое друзей доходят до границы Сверкающей Равнины.

 

Весело прошел вечер; и Халльблита уложили в уголке шатра на роскошном ложе, и уставший юноша тут же уснул, словно дитя. Разбудили его спозаранку; за завтраком хозяева заговорили с ним об уходе и спросили, представляет ли он себе хотя бы смутно, какую дорогу изберет, и юноша ответил:

– Если уж бежать, то, надо полагать, через горы, что стеной ограждают королевство, доходя до самого моря. Ибо на море нет ни корабля, ни гавани; и отлично мне ведомо, что ни один обитатель здешнего края не посмеет и не сможет перевезти меня в земли родни моей или куда бы то ни было за пределы Сверкающей Равнины. Так расскажите (и большего я от вас не потребую), не сохранилось ли слухов либо преданий касательно пути, что рассекал бы эту несокрушимую каменную стену и выводил бы в иные земли?

Отвечала дева:

– Есть нечто лучшее, чем предания и слухи; а именно – дорога через горы, известная всем. Ибо порою земные странники-пилигримы приходят по ней в пределы Сверкающей Равнины; и однако же это случается крайне редко, ибо великие опасности и невзгоды подстерегают странников на той дороге. Потому лучше бы тебе вовремя одуматься, да остаться здесь, да наслаждаться счастьем вместе с нами и с другими, что от души желают тебя осчастливить.

– Нет, – ответствовал Халльблит, – нечего тут поделать, кроме как объяснить мне дорогу, и тотчас же уйду я, благословляя вас.

Молвил Морской Орел:

– Нет уж, мы сделаем больше. Да утрачу я обретенное блаженство, ежели не дойду с тобой до границы Сверкающей Равнины. Разве не так, ненаглядная?

– Да, это, по меньшей мере, мы для тебя сделаем, – отвечала дева, и понурилась, словно устыдившись, и закончила, – Но это – все, чем сможем мы услужить тебе.

Отвечал Халльблит:

– Оно и довольно; столь многого я не просил.

Тогда дева принялась за дело, и уложила снедь и питье в два дорожных мешка, один из которых взяла сама, а второй вручила Морскому Орлу и молвила:

– Мы послужим тебе носильщиками, о Копьеносец, и вручим тебе полную суму в последнем доме у Пустыни Ужаса, ибо как только ты там окажешься, ты, верно, обнаружишь, что еды там раздобыть куда как непросто; а теперь не станем более медлить, раз в дорогу тебе не терпится.

И отправились они в путь пешком, ибо в той земле усталость одолевала странников весьма нескоро; и, обогнув холм у опушки леса, прошли по изрезанной местности и к вечеру добрались до дома у входа в протяженную лощину с высокими и отвесными склонами, что словно бы рассекла долинный край, по которому шли они все это время. В том доме они и заночевали, встретив прием весьма радушный, и на следующее утро двинулись по долине вниз, а обитатели дома высыпали к дверям поглядеть гостям вслед; ибо накануне поведали они путникам, что сами в ту сторону предпочитали не удаляться, и никого не знают, кто бы ходил той дорогой.

Трое друзей весь день шли по долине в южном направлении, а дорога поднималась все выше. Идти было легко и приятно, ибо тропа вела через красивые, ровные, поросшие травою луга в распадке между холмами, вдоль прозрачного бурлящего ручья, что убегал на север; то и дело попадались кущи высоких деревьев, дубов по большей части, а порою – заросли боярышника и шиповника, и другого кустарника; так что при желании можно было отдохнуть в тени.

На всем пути и вплоть до самого вечера не встретилось им людского жилья, так что странники расположились на ночлег в зарослях боярышника и шиповника, и хорошо отдохнули, и на следующий день поднялись спозаранку и пошли своим путем.

На второй день склоны холма по обе стороны сделались ниже и, наконец, исчезли совсем, сравнявшись с широкой равниной, за пределами которой, у южного горизонта, воздвиглись гигантские голые скалы. Эта равнина тоже поросла травой, и тут и там поднимались деревья и заросли кустарника. И паслось там в изобилии дичи, как, скажем, олени и косули, и лани, и дикие свиньи; порой из ближних кустов выходил лев и провожал путников взглядом, так что Халльблит поудобнее перехватил копье, а Морской Орел подобрал с земли увесистый камень, будучи безоружным; дева же только заливалась смехом и весело поспешала вперед, подобрав юбки, а зверь и внимания не обратил на чужаков.

Легок и гладок оказался путь через отрадную глушь; взгляд отчетливо различал дорогу, хотя, судя по всему, пользовались ею нечасто, и до наступления ночи, преодолев значительное расстояние, странники пришли к дому. Дом оказался невысок и невелик размером, однако недурен видом и выстроен на совесть из доброго тесаного камня: дверь была закрыта, а на дверном косяке висел боевой рог. Дева, явно зная, что делает, поднесла рог к губам и затрубила; спустя какое-то время дверь открылась и на пороге возник дюжий здоровяк в алом, безоружный и вида довольно угрюмого: он не произнес ни слова, но выжидательно застыл на месте; так что красавица взяла дело в свои руки и заговорила:

– Не ты ли – Смотритель Окраинного Дома?

– Я, – отвечал он.

– Можно ли нам заночевать тут? – молвила дева.

Отвечал страж:

– Дом в вашем распоряжении, равно как и все, что есть в нем из еды и прочего добра; берите, что хотите, пользуйтесь, чем хотите.

Путники его поблагодарили; он же не стал слушать слов благодарности, но ушел прочь. А гости вошли в дом, и оказались в роскошном зале резного камня, расписанном весьма приглядно, и увидели накрытый стол; и утолили они голод и жажду, и Халльблит воспрял духом, а Морской Орел и его подруга веселились вовсю, хотя то и дело поглядывали на юношу сокрушенно и несмело, в преддверии близкой разлуки; а, кроме них, в доме не оказалось ни души, помимо человека в алом, что ходил туда-сюда, занимаясь своим делом и на чужаков внимания не обращая. Так что, когда настала глубокая ночь, устроились они на откидных постелях за пределами зала и уснули, и ничего нового не произошло до тех пор, пока не пробудились они поутру.

На рассвете поднялись они и позавтракали, и потом дева обратилась к стражу в алом и спросила:

– Дозволено ли нам наполнить сумы снедью на дорогу?

Отвечал Смотритель:

– Еда вон там.

Под взглядом стража гости наполнили дорожные мешки и, собравшись, пошли к выходу, и страж отпер для них двери, не говоря ни слова. Но когда путники обратили лица свои к горам, страж, наконец, заговорил и остановил их, не дав сделать и шагу. И сказал так: – Куда собрались? Вы ошиблись дорогой!

Отвечал Халльблит:

– Нет же, мы идем к горам и к границе Сверкающей Равнины.

– Не должно вам туда ходить, – возразил Смотритель, – я велю вам воздержаться от этой дороги.

– О Смотритель Окраинного Дома, с какой стати нам воздерживаться от этой дороги? – вопросил Морской Орел.

Отвечал муж в алом:

– Потому что долг мой – помогать тем, кто идет в глубь страны, к Королю, и останавливать тех, кто идет прочь, от Короля.

– Что, коли пойдем мы прочь, невзирая на твой запрет? – молвил Морской Орел. – Задержишь ли ты нас силой?

– Каким образом, коли твой спутник оружен? – отозвался Смотритель.

– Так вперед, – воскликнул Морской Орел.

– О да, мы пойдем вперед, – подхватила дева. – И узнай, о Смотритель, что один только вооруженный юноша вознамерился перейти границу Сверкающей Равнины; мы же вдвоем снова возвратимся сюда и двинемся в глубь страны.

Ответствовал Смотритель:

– Мне нет дела до того, что с вами станется после того, как минуете вы этот дом. Впрочем, никто из тех, что уходят со двора к горам, не возвращается назад, разве что в сопровождении вновь пришедших на Сверкающую Равнину.

– Кто же помешает в том? – спросил Морской Орел.

– КОРОЛЬ, – отозвался Страж.

Надолго воцарилось молчание, и страж обронил:

– А теперь поступайте как знаете.

С этими словами он вернулся в дом и захлопнул дверь.

А Морской Орел и дева застыли на месте, глядя друг на друга и на Халльблита; и дева казалась удрученной и бледной, но Морской Орел воскликнул:

– Вперед же, о Халльблит, раз такова твоя воля; а мы пойдем с тобой и разделим твою участь, какова бы она не была; да, до самых границ Сверкающей Равнины. А ты, о ненаглядная, чего медлишь? Что стоишь, словно милые твои ножки приросли к земле?

Но дева жалостно вскрикнула и бросилась на траву, и пала на колени перед Морским Орлом, и обхватила его колени и, между всхлипываниями и рыданиями, с трудом выговорила:

– О повелитель мой и возлюбленный, заклинаю тебя, не ходи; ведь Копьеносец, наш друг, простит нас! Ибо если уйдешь ты, никогда я больше тебя не увижу, ибо не достанет у меня духу последовать за тобой. О не ходи, умоляю!

Дева распростерлась у его ног, а Морской Орел вспыхнул и заговорил было, но Халльблит оборвал попутчика на полуслове и сказал так:

– Друзья, успокойтесь! Ибо настал миг разлуки. Возвращайтесь тотчас же в глубь Сверкающей Равнины и живите там, и будьте счастливы; и примите благословение мое и благодарность за вашу любовь и помощь. Ибо если последуете вы за мной, то погибнете сами, а мне пользы не принесете. Все равно как если бы радушный хозяин вышел проводить гостей со двора и через поле, в то время как гости идут на край света; а коли в поле поджидает лев, с какой стати хозяину гибнуть во имя учтивости?

С этими словами Халльблит наклонился к деве, и поднял ее с земли, и расцеловал; затем обнял Морского Орла и сказал:

– Прощай, сотоварищ по плаванию!

А дева вручила юноше дорожный мешок со снедью и пожелала ему доброго пути, горько рыдая; мгновение Халльблит ласково глядел на обоих, а затем отвернулся и зашагал к горам – широким шагом, высоко вскинув голову. А влюбленные не стали смотреть ему вслед, не желая усугублять свое горе, но тотчас же, нимало не мешкая, двинулись в обратный путь.