Великий Дух 4 страницаОн спросил Муршида: “Будешь ли ты возлагать на меня ношу, которую я найду почти невыносимой?” Амали ответил: “Я не буду возлагать на тебя такую ношу”. Ибн Халим спросил: “Примешь ли ты тогда меня в ученики?” Муршид ответил: “Не ранее чем ты спросишь: “почему мое учение не будет таким обременительным, как учение Пира Ардишира?” Ибн Халим спросил: “Почему оно не будет таким обременительным?” Муршид сказал: “Потому что я не буду заботиться о тебе и о твоей реальной пользе, как заботился Ардишир. Поэтому ты не должен просить сейчас принять тебя как ученика”.
ЖЕНЩИНА-СУФИЙ И КОРОЛЕВА
Некая женщина из опальной династии Омейидов стала суфием и пришла навестить королеву из династии Эль-Махди, которая сместила Омейидов. Королева сама была известна как женщина утонченная и сочувствующая. Когда она увидела изможденную и оборванную фигуру бывшей принцессы Омейидов, стоящую у дверей, она попросила ее войти и приготовилась встретить ее словами утешения и такими подарками, которые облегчат ее видимую нужду. Но не успела принцесса Омейидов сказать: “Я дочь семейства Омейя...”, как королева забыла всю свою милость и запричитала: “Женщина проклятых Омейидов! Ты, без сомнения, пришла выпрашивать подаяние, позабыв обо всем зле, которое ваш род причинил нашей семье, как вы притесняли нас, как безжалостно с нами обращались, не оставляя никакого другого выхода, кроме обращения к Богу...” “Нет,— сказала принцесса Омейидов.— Я пришла не за сочувствием, не за прощением и не за деньгами. Я пришла посмотреть, научилось ли семейство Эль-Махди тому, как себя вести, у своих предшественников, не умевших этого — безжалостных сынов Омейя. Или же то поведение, которое ты осуждаешь, оказалось заразным и наверняка кончится падением тех, кто им заразился”. Принцесса династии Омейя вышла, и больше никто ее не видел. Однако, до нас дошел этот рассказ только со слов королевы Эль-Махди и поэтому он может быть причиной некоторого улучшения человеческого поведения кое-где.
ПОМОЩНИК ПОВАРА
Некий знаменитый, всеми уважаемый и влиятельный купец пришел к Бахаудину Накшбанду. Он сказал на открытом собрании: “Я пришел, чтобы отдать себя в твое распоряжение и в распоряжение твоего Учения, я прошу принять меня в ученики”. Бахаудин спросил его: “Почему ты считаешь, что ты способен получить пользу от Учения?” Купец ответил: “Все, что я знал и любил в поэзии и учениях древних, как это запечатлено в их книгах, я нахожу в тебе. Все, что другие суфийские учителя проповедуют, рассказывают и передают от мудрых, я фактически нахожу в тебе в полноте и совершенстве, которого не встречаю в них. Я рассматриваю тебя как равного среди равных с Великими, потому что я могу ощущать в тебе и во всем, что тебя окружает, аромат истины”. Бахаудин велел этому человеку уйти, сказав, что он сообщит ему свое решение относительно того, можно ли его принять, в должное время. Через шесть месяцев Бахаудин призвал купца к себе и сказал: “Готов ли ты публично вступить со мной в обмен мнениями?” Тот ответил: “Да, с любовью и охотой”. Во время утренней встречи Бахаудин вызвал этого человека из круга слушателей и велел ему сесть рядом с собой. Слушателям он сказал: “Это такой-то и такой-то всем известный король купцов этого города. Шесть месяцев назад он пришел сюда, считая, что он может уловить аромат истины во всем, что меня окружает”. Купец сказал: “Этот период испытания и отделения, эти шесть месяцев без возможности взглянуть хоть мельком на Учителя, это изгнание заставило меня еще более глубоко погрузиться в классику для того, чтобы я мог по крайней мере сохранить хоть какие-нибудь отношения с тем, кому я хочу служить, с самим Бахаудином Эль Шахом, совершенно очевидно идентичным с Великими”. Бахаудин сказал: “Шесть месяцев прошло с тех пор, как ты был здесь последний раз, ты работал в своей лавке и ты изучал жизни великих суфиев. Ты, однако, мог бы изучать меня, раз ты рассматриваешь меня как явно равного Знающим прошлого, потому что каждую неделю я дважды бывал в твоей лавке. За прошедшие шесть месяцев, в течение которых “мы не были в контакте”, я сорок восемь раз побывал в твоей лавке. Во многих случаях при этом мы разговаривали с тобой, так как я делал какие-нибудь закупки или продавал что-нибудь. Из-за товаров и из-за простой смены внешности ты не узнавал меня, где же здесь ощущение “аромата истины”?” Купец молчал. Бахаудин продолжал: “Когда ты подходишь близко к человеку, которого другие зовут “Бахаудин”, ты можешь ощущать, что он есть истина. Когда же ты встречаешь человека, который называет себя купцом Хваджа Алави (один из псевдонимов Бахаудина), ты не можешь различить аромат истины в том, что окружает Алави. Ты ощутимо находишь в Накшбанде только то, что другие проповедуют, не имея этого сами. В Алави ты не находишь того, чем являются мудрые, но чем они не кажутся. Стихи и учения, о которых ты говорил, это лишь внешние проявления. Ты питаешься внешними проявлениями, прошу тебя, не давай этому имя духовности”. Купцом был Махсуд Надим Зада, позднее известный святой, который стал учеником Бахаудина после того, как он согласился учиться под руководством повара ха-наки (Прим.: ханака — общежитие дервишей), который совершенно не разбирался в поэзии, не был способен к духовным разговорам и не знал никаких упражнений. Однажды Махсуд сказал: “Если бы я не изучал то, что в моем воображении являлось духовным путем, то мне не пришлось бы забывать многочисленные ошибки и показные проявления, которые Халифа-Ашпаз (повар) выжег из меня, игнорируя мои претензии”.
ПОЧЕМУ МОКРОЕ НЕ СУХОЕ
За тысячи лет до того, как он стал широко известен людям, Хидр бродил по земле, разыскивая тех, кого бы он мог учить. Когда он находил подходящих учеников, он давал им Знание Истины и разных полезных искусств. Но так же часто, как он вводил новое знание, так же часто оно искажалось и неправильно использовалось. Людей интересовало только применение способностей и законов, а не понимание вглубь, поэтому Знание не могло развиться в целом. Поэтому однажды Хидр решил применить совсем другие средства обучения. Множество вещей он превратил в их противоположность. Так, например, то, что обычно было мокрым, он сделал сухим, а сухое обратил в мокрое. Преобразовав огромное количество вещей, Хидр однажды в будущем вернется назад, чтобы показать что есть что. До тех пор, пока он не сделает этого, лишь очень немногие будут иметь возможность получать пользу от работы Хидра. Те, кто не способны получать пользу, это как раз такие люди, которые любят говорить: “Это я уже знаю”, в то время как на самом деле они не знают.
КНИГИ
Если я дам пустой книге заголовок: “ВЫ ПОКА ЧТО НЕ МОЖЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ПОЛЬЗУ ОТ МОЕЙ КНИГИ”, то вы, может быть, подумаете: “он наносит мне оскорбления”. Но если я дам полную и понятную книгу, то все читатели употребят внешнюю форму сказанного для стимуляции самих себя, восклицая: “Как чудесно! Как глубоко!” Люди будут следовать этим внешним вещам, сделав их источником стимуляции и споров, они будут вычитывать в них наставления, поэзию, упражнения или рассказы. Если я не дам никаких книг или только маленькую книжонку, то ученые высмеют и искалечат умы потенциальных и уязвимых студентов при помощи противоположно направленной литературы в еще большей степени, чем они делают это сейчас. Запутавшиеся студенты станут факторами разрушения, воображая различные решения, а затем пытаясь навязать их другим. Если я напишу большую книгу, то некоторые люди вообразят, что она претенциозна. Все эти предположения, как вы видите, имеют реально место, потому что людям очень удобно действовать согласно им, а не потому что эти предположения, хотя бы отдаленно, правильны. Если я напишу зашифрованную книгу, люди вообразят, что она содержит странные секреты. Или же они станут чрезмерно и без необходимости мудрствующими, пытаясь понять ее. И чем больше вы будете говорить подобные вещи, тем больше людей с раздражением или обидой будут говорить: “Вы не понимаете нас, мы не ведем себя так. Это просто в вас самих говорит отсутствие понимания”. Но если я говорю все эти вещи, а вы посмотрите на них на все, хоть какое-то время, уделив равное время каждому заявлению, я буду удовлетворен.
(Бахаудин).
КОГДА ЧЕЛОВЕК ВСТРЕЧАЕТ САМОГО СЕБЯ
Одна из величайших трудностей человека является также самым очевидным его тормозом. Это может быть выправлено, если кто-нибудь побеспокоится о том, чтобы указывать ее достаточно часто и достаточно сознательно. Эта трудность состоит в том, что человек описывает самого себя, когда он считает, что описывает других. Сколь часто вы слышали, как люди говорят обо мне: “Я рассматриваю этого человека как Кутуб (магнитный полюс) Века”. Имеется в виду, конечно: “Я рассматриваю этого человека...” Он описывает свои собственные чувства или убеждения, в то время как мы хотим знать, может быть, что-нибудь о самом лице или предмете, который описывается. Когда он говорит: “Это учение хорошее”, он имеет в виду: “Это, кажется, мне подходит”. Но мы могли хотеть узнать что-нибудь об учении, а не о том, что он думает по поводу того, как это учение влияет на него. Некоторые люди говорят: “Однако, любую вещь можно действительно узнать по ее проявлениям. Почему бы не понаблюдать, как она влияет на человека?” Большинство людей не понимают того, что влияние, скажем, солнечного света на деревья это нечто постоянное. Для того, чтобы узнать природу учения, нам потребовалось бы знать природу того человека, на которого оно оказывает действие. Обычный человек не может этого знать. Все, что он может знать, так это то, что этот человек считает влиянием на себя. При этом он не имеет осознанной картины того, чем является “он сам”. Поскольку внешний наблюдатель знает еще меньше, чем тот человек, который себя описывает, то мы остаемся с совершенно бесполезными доказательствами. У нас нет свидетелей, на которых можно было бы положиться. Помните, что до тех пор, пока сохраняется такое положение, всегда будет находиться одно и то же числе людей, говорящих: “Это чудесно”, как бы говоря:— “это загадочно”. “Это загадочно” в действительности означает: “Мне это кажется загадочным”. А “это чудесно” — означает: “Мне это кажется чудесным”. Вам действительно нравится быть такими? Многим людям нравится, в то время как они энергично утверждают противоположное. Хотелось бы вам иметь способность проверять что в действительности является чудесным или загадочным или чем-нибудь в этом роде? Вы можете делать это, но не тогда, когда вы воображаете, что можете это делать без всякой практики, без всякой тренировки, находясь в самой гуще неуверенности относительно того, чем же это таким вы являетесь и почему вы не любите одно и любите другое. Когда вы нашли себя, вы можете иметь знание. До тех пор вы имеете только мнение. Мнения основаны на привычке и на том, что вы воспринимаете как подходящее для себя. Изучение Пути требует постоянных встреч с самим собой. Вы еще не встретили самого себя. Единственная выгода от того, что пока что вы встречаетесь с другими, состоит в том, что один из них может быть представит вас самому себе. До того, как вы сделаете это, вы будете, возможно, воображать, что вы встречались с самим собой множество раз. Однако, истина состоит в том, что когда вы действительно встретите самого себя, вы сделаете постоянную ставку на знание, а это такой опыт, подобного которому нет на земле.
(Тарикави).
СУФИЙ И РАССКАЗ О ХУЛАГУ
Суфийского учителя посетили несколько людей различных вероисповеданий и сказали ему: “Прими нас как своих учеников, потому что мы видим, что в наших религиях не осталось никакой истины, и мы уверены в том, что то, чему ты учишь, является единственным правильным путем”. Суфий сказал: “Разве вы не слышали о монгольском хане Хулагу и о том, как он захватил Сирию? Давайте я расскажу вам. Ахмад, визирь багдадского халифа Мустасима, пригласил монгола, чтобы тот захватил владения его хозяина. Когда Хулагу одержал победу в битве под Багдадом, Ахмад отправился к нему за наградой. Хулагу сказал: “Ты ищешь вознаграждения?” И визирь ответил: “Да”. Хулагу сказал ему: “Ты предал своего собственного хозяина и все же ожидаешь, что я поверю, что ты будешь верен мне”. Он распорядился, чтобы Ахмад был повешен. Прежде, чем вы попросите кого-нибудь принять вас, спросите самих себя: может быть, это просто потому, что вы не последовали путем своего собственного учителя. Если вы удовлетворены относительно этого, тогда приходите и просите о том, чтобы стать учениками.
РЫБА НА ЛУНЕ
Однажды спросили шейха Бахаудина Накшбанда: “Почему ты всегда говоришь, что никто не может изучать суфизм самостоятельно и что никто из тех, кто считает себя более другого продвинутым на Пути, не идет вообще ни в какой расчет?” Он ответил: “Потому что весь мой ежедневный опыт показывает, что все те, кто думают, что они могут изучать суфизм самостоятельно, в действительности не могут этого делать: у них слишком много эгоцентризма. Те, кто считают, что они не могут учиться в одиночку, на самом деле могут это делать. Однако, по причине тщеславия, только настоящий Учитель может дать им разрешение двигаться дальше в одиночку, потому что он может диагностировать их истинное состояние. Любой, кто думает, что он более продвинут в Знании, чем другой, является почти полным невеждой и не способен учиться дальше. Он двигается кругами и кругами в “сатанинских кишках” невежества. Только потому, что опыт реального Знания никоим образом не соответствует мышлению, одни более продвинуты, чем другие. Вы наблюдали, что я никогда не принимал в ученики того, кого я критиковал за самонадеянность. И это потому, что он непременно чувствовал бы, вне зависимости от того, что бы он ни вообразил, что моя критика, обращенная к нему, мотивируется желанием учить его. Поэтому те, кого я критикую, всегда отсылаются мной обратно. Всегда есть надежда, что они могут найти такого учителя, который не станет им льстить, хотя это так же вероятно, как то, что на луне есть рыбы”.
КИЛИДИ И ЗОЛОТЫЕ МОНЕТЫ
Суфийский учитель Килиди обнаружил, что многие из его учеников большую часть своего времени проводят, распространяя истории о его изумительных достоинствах, его необыкновенной силе угадывать мысли и нужды своих учеников. Он обращался к ним раз и другой, однако человеческая склонность к тому, чтобы хвастать о ком-нибудь, кому они служат или кого обожают, оказалась слишком сильна в них. Однажды он сказал; “Если вы не прекратите эту практику, которая не только постоянно ставит меня в окружение зевак, но препятствует мне в том, чтобы передавать вам дальнейшее значимое Знание, то я буду вынужден создать пример, который вызовет у вас нелюбовь ко мне. Он может вас сделать посмещищем за то, что вы следуете мне”. Поскольку это предупреждение не принесло желаемого эффекта, Килиди вскоре после этого в присутствии многочисленных учеников и горожан дал сто золотых монет проходящему мимо нищему. Вскоре после этого нищий вернулся назад вместе с золотыми, говоря: “Это золото не принесло мне добра. Моя жена теперь говорит, что она должна получить половину его или должна получить такую же сумму от тебя, поскольку она так же бедна, как я”. Килиди взял у него золото и вручил его богатому человеку, который стоял неподалеку, сказав: “Богатые люди не жалуются на то, что у них есть деньги”. Нищему он сказал: “Теперь ты переведен в прежнее состояние, восстанови свои нормальные гармонические отношения с женой”. Повернувшись к своим ученикам, он сказал: “Теперь вы видите, что Килиди делает ошибки, и мир тоже это видел”.
ПШЕНИЦА И ЯЧМЕНЬ
Всеми признанный ученый человек, который посетил Бахаудина Накшбанда, спросил: “Благодаря твоему характеру, упражнениям и проявленной способности к добру ты занимаешь место в народе, а также в сердцах твоих последователей как современный Мастер Века. Всегда ли так было с тобой?” Бахаудин сказал: “Нет, так было не всегда”. Посетитель сказал: “Древние среди суфиев часто рассматривались как подражатели, их высмеивали ученые, и боялись интерпретаторы. Некоторые из тех, кого адепты считают самыми благородными примерами, занесены в книги формально ученых как нежелательные явления или как влияния, неприемлемые для авторитетов. Тем не менее, если они сделали вклад в Знание и практику Пути, то они наверняка были очевидными адептами?” Бахаудин сказал: “Некоторые являлись очевидными адептами, другие являлись очевидным ничтожеством”. “Где же тогда лежит существенное качество дервиша?” “Оно лежит в реальности, а не в его внешнем виде”. “Разве такие люди не имеют качеств, посредством которых любой мог бы оценить их?” Бахаудин ответил: “Помнишь рассказ о пшенице и ячмене? Одно время люди сажали в полях пшеницу. Каждый привык видеть, как пшеница вырастает, и жить хлебом, сделанным из ее муки. Однако, прошло время и появилась необходимость сажать ячмень. Когда он появился на полях, то многие люди-буквоеды, какими имеют тенденцию быть все ученые, закричали: “Это не пшеница!” “Да,— сказали те, кто выращивали ячмень,— но это злак, и именно злак, в котором мы все вуждаемся”. “Шарлатаны!” — закричали буквоеды. И так много раз, когда выращивался урожай ячменя, крики о том, чтобы изгнать культиваторов, были настолько громкими и эффективными, что не было никакой возможности предоставить людям муку. Люди голодали, но думали, убеждаемые буквально мыслящими советниками, что им будет лучше, если они будут избегать урожая, который выращивают люди ячменя”. Посетитель спросил: “В таком случае то, что мы называем “суфизм”, является в действительности “злаком” из твоей сказки. Мы называем “пшеницей” или “ячменем” — “злак” и должны понять, что есть нечто более глубокое, манифестацией чего являются оба эти растения?” “Да” — сказал Мауляна. “Пожалуй, явно было бы более желательным, чтобы нам было дано знание о “злаках” вместо “пшеницы” и “ячменя”, которыми мы называем “злаки”,— сказал вопрошавший. “Конечно, так было бы лучше, если бы так можно было сделать,— сказал Бахаудин,— однако положение таково, что большинство людей ради самих себя и ради других все еще должны работать, чтобы можно было есть. Очень мало таких людей, которые знают, чем являются злаки. Это те люди, которых ты называешь гидами. Когда человек знает, что люди могут умереть от голода, он вынужден давать им такую пищу, какую может. Только те, кто не работают в полях, имеют время для того, чтобы размышлять о зерне. И именно они, в то же время, являются теми, кто не имеет никакого права делать это, потому что они не пробовали зерна и потому что они не работают ради производства муки для людей”. “Нехорошо говорить людям, чтобы они делали что-то, если они не могут понять, зачем им следует делать это” — сказал посетитель. “Еще хуже объяснять, что какое-то определенное дерево собирается упасть, и объяснять это с такими деталями, что прежде, чем вы закончите свой рассказ, вся ваша аудитория будет насмерть раздавлена этим деревом”,— ответил Бахаудин.
БУТЫЛКА ВИНА
Рассказывают на собраниях мудрости, что жил некогда человек, который пожелал развлечь друга, оказав ему самое большое гостеприимство, на которое только был способен. Когда он и его друг сидели некоторое время после обеда, хозяин сказал: “Может, нам выпить немного вина, чтобы разогнать застылость нашего мышления и стимулировать остроту наших чувств?” Его гость согласился. Оказалось, что в доме у этого человека была только одна бутылка вина, и он сказал об этом своему гостю. Но когда он послал за вином своего сына, который страдал косоглазием и видел все предметы удвоенными, тот вернулся и сказал: “Отец, там две бутылки, которую из них ты хочешь, чтобы я принес?” Устыдившись того, что гость подумает, будто он не хочет выставлять на стол все, что у него есть, отец ответил: “Разбей одну бутылку и принеси нам сюда другую”. Паренек, конечно, ударил камнем одну-единственную бутылку с тем результатом, что вообразил, будто он нечаянно разбил обе. Поэтому этим вечером хозяин и гость остались без вина. Гость подумал, что паренек был дураком, в то время как тот просто страдал косоглазием. Причиной уничтожения бутылки была гордость хозяина своим собственным гостеприимством. Мальчик же горевал о том, что он сделал что-то неправильное. Все это произошло потому, что хозяин боялся, что если он признается потом гостю, что его сын страдает удвоенным видением предметов, то гость сможет вообразить, будто бы это была только отговорка, чтобы не выставлять на стол все свое вино.
САЙД БАХАУДИН НАКШБАНД
Мы стояли на маленьком плато в высоких горах Кохистана. Мой учитель сказал: “Взгляни на эти сосны, как некоторые из них малы, а некоторые велики. Некоторые хорошо укоренились, а другие заваливаются на бок. У некоторых же без всяких очевидных причин искалечена часть ветвей”. Я сказал: “Какой вывод мы можем сделать из этого?” Он сказал: “Высокие деревья полны вдохновения”. “И что же, они все удачливы в жизни?” “Ни в коем случае”. “А искалеченные деревья?” “Это те, кто выискивают способ оправдать себя”. “Что же, маленькие деревья лучше, чем большие?” “Некоторые могут быть маленькими из-за наследственности, из-за того, что не было благоприятного случая, из-за отсутствия питания, из-за желания”. “Ну, а те, что глубоко укоренились?” “Все зависит от их природы и от разборчивости их корней при добывании реальной пищи. Некоторые из глубоко укоренившихся стали такими из-за излишней жадности потреблять. Иногда это как раз те деревья, которые валят дровосеки и используют на дрова...
ГУБКА НЕСЧАСТИЙ
Рассказывают, что в течение многих столетий могила Боланд-Ашьяна излечивала болезни, исполняла желания и приносила блага всем, кто посещал ее. Она была известна как “губка несчастий”. Гробница была расположена в небольшом городке Мургзане в Иране, и в этом же городе Фейсал Надим более двадцати лет работал поваром в Ашхане (ресторан). Фейсал никогда не ходил к гробнице, однако, те путешественники, которые приходили к нему на кухню и проводили какое-то время с ним, пока он работал, пополняли линию просветленных суфиев, называвшихся Надими. Ну а посетители гробницы никогда не становились в какой-либо мере известными своей проницательностью, разве что среди невежд. Некто спросил мудреца Хоррама Али: “Почему благочестивые пилигримы не преображались после своего посещения места стольких чудес? И почему завсегдатаи кухни становились суфийскими святыми?” Хоррам ответил: “Губка впитывает ненужную воду, однако, она может также помешать в определенных обстоятельствах полезной работе. Она совершенно нечувствительна, какие бы заслуги вы ей не приписывали. Повар знает меру ингредиентов и как сделать их удобоваримыми. Повару может быть нужна губка для того, чтобы убирать то, что стоит на его пути, например, грязную воду. Только глупец, который смотрит исключительно на губку, вообразил бы, что она действует по своей собственной воле”.
ХРУСТАЛЬНАЯ РЫБКА
Один молодой человек, оказав какую-то услугу ло-дочницу, получил от него в подарок маленькую хрустальную рыбку. Он потерял ее и в отчаянии от потери такой редкой и красивой вещицы находился в расстройстве чувств, когда увидел другого человека, на шее которого был шнурок, на котором висела хрустальная рыбка. Молодой человек потащил его в суд и обвинил его в воровстве. В последний момент, когда этого человека спросили, не может ли он что-либо сказать прежде, чем его отвезут в тюрьму, он сказал: “Спросите любого лодочника в этой стране — мы все имеем такие эмблемы, и моя принадлежит мне, она не принадлежит этому юноше. У меня есть также два глаза и рот, но они тоже не принадлежат ему”. “Почему ты не заговорил раньше?” — спросил староста лодочников. “Потому что нет никакой заслуги для всего человечества, если к истине приходят путем того, что все партии используют чувства. Необходимо, чтобы кто-нибудь доказал что-либо, что может в конце концов оказаться совершенно недоказательным”. “Однако, мы все должны учиться” — заметил судья. “Увы,— сказал лодочник,— если считается, что учение зависит от предоставления доказательств, то мы имеем только одну половину знания, и мы наверняка никуда не придем”. Киштивани, школа, к которой принадлежал тот лодочник, была известна своим обычаем повсеместно подчеркивать тот факт, что люди большую часть своего времени проводят, делая скороспелые заключения, или же совершенно не замечая фактов.
НОСИТЕЛЬ ПЕЧАТИ
Вскоре после смерти Мауляна Бахаудина Накшбан-да оборванный человек появился вблизи места захоронения и потребовал: “Отведите меня к Халифе (представителю)”. Халифы там не было. Он сказал: “Пусть Биби Джан, вдова Мауляны, признает меня”. Все были приведены этим незнакомцем в замешательство, и те, кто остался от последователей Мауляны, не знали, что говорить или делать. Бродяга сказал: “Нет никакого Халифы, нет никакого понимания! Поэтому я покажу вам то, что даже человечий осел должен знать”. Он вынул печать Бахаудина Накшбанда. После этого с этим человеком стали обращаться с почетом, но он попросил, чтобы его отвели к стене напротив холма Тел-ладжо. Он разрушил часть стены и сказал, чтобы люди, которые были рядом, выкопали ее основание. Затем он выкопал какие-то предметы, похороненные там, и сказал: “Это все для меня. Это было бы для учеников, если бы они были адептами”. Некто спросил: “Почему ученики не получат их?” Он сказал: “Эль Шах говорил им, чтобы они выкопали основание стены, но вместо этого ни надстроили стену наверху, поэтому стена со временем упала бы и бесценные предметы были бы потеряны. Лень мюридов (учеников) в ручной работе и их высокое положение в воображении явилось причиной того, что они не нужны в духовном царстве”. Мюрид спросил: “Не можем ли мы узнать о тех, кто не похож на нас, потому что мы жаждем знания”. Загадочный дервиш сказал: “Те, кто могли знать, уже знают. Те, кто оставлены, слишком опоздали, чтобы знать. Поэтому они удовлетворяют самих себя тем, что находятся рядом с Эль Шахом. Однако, было бы лучше, если бы они разошлись. В противном случае они просто будут повторять имена и формулировки Эль Шаха, и люди будут уведены в сторону, воображая, что это суфизм”. Некто сказал: “Кто ты, Просветленный, кто ты, Святой, кто ты, Измененный? Не останешься ли ты с нами?” Он ответил: “Я самый младший слуга мастеров ордена Хваджаган. Слуга может находиться только там, где он может исполнять приказы своего хозяина, я не могу нести службу смирения в компании высокомерных”. Некто спросил: “Каким образом мы можем уменьшить наше высокомерие?” Он сказал: “Вы можете уменьшить его, осознав что вы не достойны быть представителями учения Эль Шаха. Недостойные вдвойне неспособны. Они уводят в сторону самих себя, воображая, что они изучают Путь. И они уводят в сторону других, претендуя на то, что они учат их; даже тем, что запутывают их. Это не учеба, это не учение. Там, где нет Представителя, имитация его положения равносильна узурпации. Узурпация разрушает душу”.
НАПОЛНЕННЫЙ
Один Астроном, который был тщеславен и полон своего знания, отправился в путешествие и посетил Кушья-ра-Мудреца, учителя Авиценны. Однако, Кушьяр не захотел иметь с ним какое-либо дело и отказался учить его как бы то ни было. Астроном уже уходил, будучи сильно опечаленным, когда Кушьяр сказал: “Твоя вера в то, что ты знаешь столь много, имеет тот эффект, что делает тебя похожим на сосуд, до краев наполненный водой. По этой причине ты, точно так же, как сосуд, не способен принять в себя хоть что-либо еще. Однако, такая наполненность является переполненностью тщеславием, и факты таковы, что в действительности ты пуст, независимо от того, что ты по этому поводу чувствуешь”.
ГОЛОС В НОЧИ
Голос прошептал мне прошлой ночью: “Не существует такой вещи, как голос, шепчущий ночью!”
(Хайдар Ансари)
КРОШКИ
Крошки со стола Эмира больше, чем халва, подаренная купцом.
(Тимур Фазиль)
ВОСПРИЯТИЕ
Рассказывают, что некто сказал великому философу Саади: “Я хочу иметь восприимчивость для того, чтобы стать мудрым”. Саади сказал: “Восприимчивость без мудрости хуже, чем вообще ничего”. Его спросили: “Как же это может быть?” Саади сказзл: “Как в случае со стервятником и коршуном. Стервятник скззал коршуну: “У меня зрение намного лучше, чем у тебя. Сейчас вот я вижу тзм внизу, на земле зерно, в то время как ты ничего не видишь”. Обе птицы спланировали вниз, чтобы найти зерно, которое видел стервятник и не видел коршун. Когда они уже были совсем близко от земли, коршун заметил зерно. Стервятник продолжил свой спуск и проглотил зерно, а затем тут же свалился замертво, потому что зерно было отравлено”.
ЗОЛОТАЯ МУХА
Жил-был однажды человек, которого звали Саляр, который мог отличить, что правильно, а что неправильно, который знал, что следует делать, а чего не следует, и который знал очень много книжных знаний. Фактически он знал нзстолько много, что был назначен личным помощником Муфтия Зафрани, известного юрисконсульта и судьи. Однако, Саляр не знал всего, и даже в том, что он знал, он не всегдз действовэл в соответствии со своим знэнием.
|
