Он сегодня отключил телефон.
Он не слышит звонков с земли, потому что там уже, где Он те, кого Он назвал "мои". А внизу за туманом туч все как прежде, от рек до круч, зажигается новый рассвет, но любви там больше нет.
Только без любви умирает земля. Без любви семья не семья. Только без любви нет любимых глаз. Нет любви, значит нет и нас.
Ошибка, боль, прощальное письмо, и не обнять твои, уже чужие, плечи. И нет того, кто эту боль излечит, родное принеся тепло.
В кукольном театре. Сл. А. Борисюк, муз. Л. Борисевич, текст читал В. Шелес Мой друг работал в кукольном театре. За ширмой из коричневого плюша держал он кукол ловкими руками, а те на сцене двигались послушно.
Одних из нищих делал королями, другие умирали за свободу. Все куклы пели, улыбались и рыдали, и это очень нравилось народу.
И думать никто не думал, что кто-то на этом свете весь этот сценарий придумал и управляет этим.
А вечером, когда сгустились тени, надев пальто мы вышли из театра. Буфетчик старый продавал пельмени, солдаты строем с песней шли куда-то.
На перекрестке, выйдя из машины, звонил по телефону "новый русский". Три серых личности, скорей всего мужчины, несли с восторгом водку и закуску.
За тонкой маской нашего сознанья, мелькали маски, будто с маскарада, я краем глаза видел разных два созданья: посланца неба и посланца ада.
И каждый свой нам предложил сценарий, и мы судьбу в тот вечер выбирали. То боль потерь, ошибок и аварий, то мир в душе от Бога получали.
Кораблик бумажный. Сл. А. Борисюк, муз. Л. Борисевич Собрался однажды кораблик бумажный переплыть океан, где шумел ураган. В пути были бури, другие тонули ("Титаник" помните?), но он доверял Богу жизнь и штурвал.
Эй, начинаем путь, с Христом начинаем путь. Эй, начинаем путь. Эй, эй, доверяем путь, эй, эй, начинаю путь.
И пусть знает каждый, что даже бумажный все бури пройдет, если Бог поведет. Штурвал в руке Божьей намного надежней, чем груда металла на дне океана.
Зоо-песня. Сл. И. Матыцина и гр. "Спасение", муз. Л. Борисевич Бываешь ты на страуса похож - солидный вид и шаг такой степенный. Но если вдруг нагрянут перемены, ты прячешь голову свою в песок. Ты не спешишь кому-то помогать, тебе свои проблемы душу греют. Когда ты нужен, ты всегда болеешь, или летишь куда-то, что нельзя догнать.
Хотя меняешь имидж свой, но остаешься сам собой. Внутри кричишь: "Кто б мне помог!!!", но гордо прячешься в песок.
Взлетаешь временами, как орел, среди простых тебе не интересно и только одному тебе известно, в каком зверинце имидж приобрел. Всмотрись в себя, кто там в тебе живет, и самому себе признайся честно, что если для Христа там стало тесно, то это место кто-нибудь займет.
Ромка. Сл. А. Борисюк, муз. П. Шельпук Один наш знакомый Ромка-пилот, таким его все мы запомнили. Рассвету навстречу свой вел самолет под небом ночным Калифорнии. Штурвал на себя - и уходит земля, нещадно болтает в тучах, в наушниках треск, и поверить нельзя, что в небе намного лучше.
И вдруг расступается серый туман пред небом, где море света, где звезд перевернутый океан новым горит рассветом.
Бывали и в жизни порою дожди, где сердце, тревожно и громко, как старый мотор, вдруг забьется в груди, и мне вспоминался вдруг Ромка. Я Богу тогда доверял свой штурвал, болтало нещадно в тучах, но зубы сцепивши, я точно знал: так будет намного лучше.
Месяцев. Сл. А. Борисюк, муз. Л. Борисевич Как ты живешь, любимая моя, как там, на родине погода? Мне кажется уже почти полгода не видел, милая, тебя. Стоит жара в начале февраля, верхушки пальм свою поют молитву. Здесь все не так, и здесь другие ритмы, но также крепко я люблю тебя.
12 месяцев в году, я через них к тебе иду, и через сотни лиц других я вижу свет в глазах твоих.
Задует ветер теплую зарю, затихнет жизнь в кварталах Мамелоди, и ночь напомнит тысячью мелодий мне женщину, которую люблю.
Я так хочу, любимая моя, в глаза твои смотреть не насмотреться, и слушать, как стучат два сердца, без слов о чем-то говоря.
За полосой тумана. Сл. А. Борисюк, муз. Л. Борисевич
|
