Студопедия — Молот ведьм
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Молот ведьм






 

Впоследствии сожженная банщица рассказала, каким образом она сама была соблазнена старухой: по дороге она встретила демона в человеческом образе, шла она с намерением посетить своего любовника с целью блуда; когда она была демоном-инкубом опознана и спрошена… он сказал: «Я дьявол, и если ты хочешь, я всегда буду готов к твоим услугам и не оставлю тебя ни в какой нужде». Так как она согласилась на это, то в течение восемнадцати лет, то есть до конца жизни, она предавалась этим дьявольским мерзостям, при полном, конечно, отрицании веры.

Я. Шпренгер и Г. Инститорис, «Молот ведьм»

 

Здесь — заповеданность

Истины всей.

Вечная женственность

Тянет нас к ней.

Иоганн Вольфганг Гёте, «Фауст»

 

 

ЖРЕЦ И ЖРИЦА, колдун и ведьма — вот ключевые фигуры «Искусства», главные действующие лица магического круга. На эту неизменную арену они выходят то поодиночке, то вместе и ведут свою партию при пустом либо, напротив, набитом притихшими зрителями зале. Впрочем, театр никогда не бывает по-настоящему пуст. Его заполняют невидимые духи, ради и с помощью которых разыгрывается магическое действо, будь то сольный номер или дуэт.

Хронология властно втягивает нас в ренессансный период, когда Европу захлестнула волна чародейства, докатившаяся и до новых времен, а костры, на которых жгли ведьм, пылали с особой яростью. У «культуры внутри культуры», у «теневой цивилизации» колдовских пещер, повторяю, собственная хронология. Альфред Леманн в «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства» особо выделяет XIII век, когда, по его мнению, произошла «полная и внезапная перемена в отношении церкви» к самой возможности чародейства.

Такая ли полная? — зададимся вопросом. Такая ли неожиданная?

Основные вехи «Черного Искусства» — института тайного, схороненного в подземельях, — зачастую удается разглядеть лишь в отраженном свете церковной истории. «Ведомство света» не только освещает антипод, хотя бы огнями костров, но и побуждает его к активности. Эволюция магии и дьяволизма неотделима от эволюции церковных представлений о сем жгучем в полном смысле слова вопросе. Поэтому, если до отмеченного Леманном рубежа церковь сжигала в основном еретиков, а затем вдруг принялась и за колдунов тоже, то нам следует прежде всего приглядеться к «другому ведомству».

Что случилось с католической церковью на переломе эпох, если она, пребывая на вершине могущества, с такой яростью ополчилась на дьявола и его прислужников? Ужель вправду воскрес козлоногий рогатый Пан, а некогда загнанные в чащобы милые нимфы полчищами ведьм вернулись в опустошенные чумой и неурожаями села и города? Судя по «Молоту ведьм», вернулись:

«Истину можно вывести из слов Кассиана: «…У нечистых духов, без сомнения, столько же занятий, сколько и у людей. Некоторые из них, которых простой народ называет фавнами, лесными богами, а мы — призраками и привидениями, бывают обольстители и шутники». Европейские народы вместе со «светом с Востока» унаследовали и экзотические суеверия, которые пали отнюдь не на стерильную почву. Собственное языческое наследие упорно отстаивало свои позиции. Поэтому христианство прежде всего обрушилось на местные верования, реликты которых по сей день сохранились в повседневной жизни людей. Сущность конфликта легко понять. Церковь боролась на первых порах не столько с верой в злых духов, сколько с их культом, потому что язычникам свойственно поклоняться своим божествам. Злой дух значил для них ничуть не меньше, чем добрый. Напротив, служение враждебно настроенным силам требовало куда большего тщания и заботы. Их приходилось ублажать, склоняя на свою сторону обильными жертвоприношениями и лестью, тогда как заслужить благосклонность духов света казалось куда легче. Не случайно культ темного начала разработан намного глубже и обстоятельнее, нежели служение силам добра. С особой наглядностью это проявилось в ламаистской форме буддизму где тантрическая обрядность воскрешает самые устрашающий волхвования древнейших времен. Заклинания, магические и norpeбальные церемонии, наполненные жертвенной кровью чаши из черепов — все это живые примеры необычайной устойчивости колдовских ритуалов, соединявших человека с косным, враждебным, затаившимся миром, который следовало сначала умилостивить, а затем организовать и поставить себе на службу. Раннее христианство заняло по отношению к злому началу половинчатую позицию. Формально признав его существование и введя это положение в догмат, оно категорически запретило служение Сатане — в буквальном смысле слова «противнику» врагу христианской троицы. Все силы души христианин должен был посвятить одному богу, тогда как на долю «князя тьмы» оставался лишь атавистический страх и новообретенный ужас, нагнетаемый ежедневным напоминанием о Страшном суде и муках ада. Всякая попытка обратиться непосредственно к Сатане, как «параллельной» силе, считалась поэтому богоотступничеством. Верить и не служить? Для языческого сознания это было непостижимо. Тем более что сама церковь ухитрилась воскресить исконные, зачастую крайне диковинные обычаи. Ссылаясь на Беккера, Леманн приводит характерный пример: «Священни в полном облачении кладет на находящиеся на алтаре пылающие уголья железный 6oлт несколько раз перед тем окропленный святой водой, затем поет песнь, которую пели три отрока в огненной пади, дает обвиняемому в рот просфору,

его и молится, чтобы бог открыл или его вину, если раскаленное железо, вложенное в его руку сожжет его, или же его невинность, если он останется невредим. Обвиняемый должен сделать десять шагов с железным болтом в руке, затем священник завязывает руку и запечатывает узел. Три дня спустя осматривали руку, которая должна была быть здорова и без всяких повреждений. В противном случае обвиняемый считался уличенным в своей вине». Нечто подобное практикуется и в наше время в самых глухих уголках Африки, где лесные колдуны находят с помощью «огненной меты» виновников разного рода прегрешений. Порой для этого используют безвредные порошки, объявляемые, однако, смертельным ядом. Воображаемая отрава, случается, действительно убивает запирающегося ослушника. Такие испытания основываются на беспрекословной вере человека в колдовство и, как следствие, физиологическом воздействии этой веры. Закабаляя сознание и волю жертв, они одновременно повышают престиж мага. Наряду с испытанием огнем церковь использовала и магические свойства противоположной стихии, обращаясь опять-таки к обрядам язычества. Древние кельты проверяли водой «законность» ребенка. В сомнительных случаях они сажали голенького младенца на Щит и пускали по течению. Если ребенок ухитрялся не потонуть, его объявляли законным, в противном случае роженица рисковала прослыть шлюхой. Похожие испытания, основанные на чистой Случайности и лишенные даже намека на физиологическую или еще какую-либо целесообразность, стали особенно широко практиковаться в эпоху бурной облавы на ведьм. Заподозренным в ведовстве связывали крестом руки и ноги, после чего несчастных бросали в воду. Если человек шел камнем на дно, его признавали оправданным, ибо освященная вода не могла принять грешника.

Христианизируя наиболее чтимые народом языческие праздники и обычаи, церковь невольно подпадала под воздействие магической ауры, приобщая к своему арсеналу откровенно колдовские заговоры и заклинания. Тому есть тьма примеров. Приведем один, наиболее наглядный. Вот как звучит старинный, записанный в Трире заговор, с помощью которого крестьяне пытались исцелять лошадей:

 

Христос раз ехал очень скоро,

Его молодая лошадь сломала себе ногу,

Иисус сошел и исцелил ее:

Он приложил мозг к мозгу,

Кость к кости, мясо к мясу,

Затем прикрыл листом,

И все пришло в порядок.

 

Рекомендация дельная, с точки зрения костоправа, хотя случай с лошадью и не был зафиксирован составителями евангелий. Обратимся поэтому к другому источнику — заклинанию, приведенному в рукописи X века, принадлежавшей капитулу Мерзебургского собора:

 

Фол и Водан пошли в лес;

Там у бальдерова коня была сломана нога,

Заговорила ее Зингунда, сестра ее Зунна,

Заговорила ее Фруа, сестра ее Фолла,

Заговорил ее Водан, так как он это умеет.

На сломанную кость, на кровь, на члены,-

С костью кость, с кровью кровь,

С членом член, склейте, как прежде.

 

Историческая преемственность здесь очевидна. Произошла лишь «смена караула». Пантеон «Старшей Эдды» расступился перед новым. победоносным божеством. «Подобным образом, — отмечает Леманн, — в течение всех средних веков и до наших дней сохранилось в низших классах народа (вскоре мы увидим, что и привилегированные классы не остались тут в стороне. — Е. П.) древнее искусство чародейства, как европейского, так и азиатского происхождения; только таким образом оно и могло сохраниться, так как церковь уже давно… считала языческую магию за диавольскую и преследовала наравне с ересью и идолопоклонством».

Вдумаемся в эти слова, чтобы вернуться к ним несколько позже, когда мы увидим, чем обернется для церкви очередной тактический ход — христианизация магии.

Клерикальная элита решилась на нее далеко не сразу. В постановлении падерборнского синода, созванного в 785 году, сказано на сей счет весьма категорично: «Кто, ослепленный диаволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой и на основании этого сожжет ее, тот подлежит смертной казни».

О, если бы этим реалистическим принципом руководствовались в течение последующего тысячелетия! Сколько ущербных садистов он мог бы обуздать! Сколько безвинных женщин были бы спасены от позора, нечеловеческих пыток и мученической смерти!

Мы знаем, однако, что история церкви пошла по другому пути. Более того, разве смысл и категоричный тон постановления не указывают на то, что несчастных ведьм к тому времени уже сожгли предостаточно? И вновь возникает вопрос: так ли уж внезапно совершился поворот в отношении церкви к колдунам и ведьмам?

Несмотря на то что Карл Вели., кий в свое время утвердил цитированное выше постановление, придав ему силу закона, а на собрании церковных иерархов, состоявшемся в 900 году, главь! общин призывались к борьбе с вредными суевериями насчет всякого рода сношений человека с демонами, веру в чародейство равно разделяли и общество, и церковь. Об этом свидетельствуют как многочисленные магические формулы, дошедшие до нас с тех времен, так и зафиксированные в документах случаи преследования за колдовство. Речь, таким образом, может идти не о внезапном перевороте в церковном мышлении, а о постепенном сдвиге, приобретшем в XIII веке черты массовой истерии и, как следствие, узаконенном идеологически. «Некоторые думают, будто бы не существует никакого ведовства, — писал один из виднейших католических авторитетов Фома Аквинский (1225 или 1226–1274), — и что оно возникает из неверия; они думают также, что демоны существуют только в человеческом воображении, так что люди порождают их, так сказать, из себя самих и потом пугаются этих образов, созданных их воображением. Но католическая вера утверждает, что демоны существуют, что они могут вредить своими кознями и препятствовать плодовитости брака… по попущению божию, могут вызывать вихри в воздухе, подымать ветры и заставлять огонь падать с неба. Хотя телесная материя относительно принятия той или иной формы и не подчиняется ни добрым, ни злым ангелам, а одному только богу-творцу, но по отношению к движению в пространстве телесная природа создана так, что подчиняется духовной. Примером этого может служить человек, члены которого движутся только под управлением его воли. Следовательно, если допустит бог, то не только добрые, но и злые духи могут собственной силой достигнуть всего, что только может быть достигнуто посредством движений в пространстве. Так, дни могут вызывать ветер и дождь и другие подобные явления в воздухе посредством движения паров, поднимающихся с земли и с моря».

Не приходится спорить: радикальный и, главное, резкий разрыв с падерборнским постановлением здесь налицо. За одним, щожет быть, исключением. Осуждая веру в чародейство, постановление тем не менее содержит ссылку на дьявола — первоисточник, движущее и юридическое начало всех живописуемых Фомой ужасов. Не следует также упускать из виду и временную дистанцию в половину тысячелетия. Это не наполненная пустотой бездна, но исторический процесс, в течение которого постепенно восторжествовала новая точка зрения на побочный, в сравнении с главным — признание дьявола, — вопрос. Именно постепенно, потому что впечатление резкости, внезапности как раз и проистекает из сравнения двух отдаленных друг от друга периодов. Если сопоставить, абстрагируясь от промежуточной эволюции философской мысли, уже известную нам выдержку из Фомы Аквинского с тем, что скажет через 600 лет Артур Шопенгауэр («Опыт о духовидении и о том, что с ним связано»), можно впасть в ту же иллюзию внезапного и радикального отказа от канонических взглядов.

"Животный магнетизм, симпатическое лечение, магия, второе зрение, вещие сны, призраки всякого рода видения — все это родственные явления, ветви одного ствола, и они дают непреложно — достоверное свидетельство в пользу того, что есть связь мировых существ, обусловленная совершенно иным порядком вещей, нежели природа, которая имеет своей основой законы пространства, времени и причинности, тогда как этот иной порядок глубже, исконнее и непосредственнее, и потому на него не распространяются самые первые и общие (благодаря своему чисто формальному характеру) законы природы, так что время и пространство больше не разделяют индивидуумов, и как раз на эти формы опирающиеся разобщение и изоляция индивидуумов не ставят уже неодолимой преграды сообщению мыслей и непосредственному воздействию воли; значит, всякие изменения происходят здесь совсем не обычным путем: не в силу физической причинности и не по сцеплению ее звеньев, а вызываются просто волевым актом, на особый лад проявленным и оттого получившим силу вне пределов индивидуума».

Здесь уже не то что дьявол, но и бог не упоминается как первопричина всего сущего, однако при самом поверхностном анализе обнаруживается, что столп немецкой идеалистической философии середины XIX века просто-таки не продвинулся дальше средневекового теолога. Здесь то же признание магических явлений, их надприродной, высшей сущности, примат воли над материей. Тем более что немецкий философ признает внепространственный и вневременной характер всего комплекса магических чудес. Заглавие основного шопенгауэровского труда «Мир как воля и представление» без угрызений совести могло быть принято и в XIII веке. И если Фома ссылается в таких случаях на провидение божье, то у Шопенгауэра оно подразумевается, присутствует в неявном виде. Вот и все различие за 600 лет! И какие это были века! Насыщенные борьбой, революциями, взлетами человеческого гения и взрывами воинствующего мракобесия, величайшими свершениями науки, торжеством искусств и отчаянными пароксизмами реакции, сменой общественных формаций и преемственностью учений, в том числе и заведомо ложных. Последнее, кстати сказать, особенно интересно для исследователя средневекового типа сознания. Если пррследить непрерывную линию от Фомы Аквинского до Шопенгауэра и современных спиритуалистов, то можно раз и навсегда убедиться, что в «опыте духовидения» никаких изменений за это время не произошло, равно как и в «опыте колдовства». Что ж, тем больше оснований изучить этот несомненно богатый и поучительный опыт тупиковых ветвей познания мира… Едва ли можно сомневаться в том, что, меняя свою точку зрения на ведовство, церковь лишь избирала иную тактику, более отвечающую ее возросшей мощи и абсолютистским амбициям. Не следует забывать также, что этот достаточно протяженный процесс протекал на фоне непрерывных и возрастающих по масштабам преследований еретиков. Отстаивая первоначальную мысль о том, что произошел «полный переворот» в общем понимании чародейства, Леманн объяснял это влиянием мавританской магии:

«Благодаря крестовым походам и мавританским университетам в Испании европейцы пришли в соприкосновение с арабами и, познакомившись с естествознанием и магией, которые ревностно культивировались маврами, развили эти науки еще далее».

Здесь нет места для полемики Более высокий по сравнению с европейским уровень арабской науки, а также изощренные приемы магии, искусство алхимиц и каббала сыграли заметную роль в истории народов христианской Европы. Но это отнюдь не вскрывает причину мнимого «переворота».

Что же касается очевидной перемены тактики, то она целиком и полностью была вызвана появлением инквизиции. В 1274 году, как раз в год смерти Фомы Аквинского, состоялся первый широковещательный процесс над ведьмами, закончившийся костром. И произошло это в том самом Лангедоке, где новоиспеченный орден доминиканцев — «псов господних» — выжигал остатки разгромленной силой оружия катарской ереси. «Охота за ведьмами» в прямом и переносном значении слова явилась закономерным продолжением ожесточенной, никогда не утихавшей борьбы с ересью. Поскольку в Тулузском графстве непокорных еретиков разбили, а нераскаянных сожгли, требовалось продолжить облаву на еретиков тайных. Это оказалось удобнее сделать под прикрытием новой процедуры, скрупулезно разработанной в недрах святейшей инквизиции. Церковь, одержавшая победу в крестовом походе против собственных, хотя и малость заблудших чад, стремилась окончательно упрочить свою духовную, а через это и светскую власть. Объявить возможного конкурента еретиком было уз «е недостаточно. Уничтожение катаров (греческое слово превратилось в немецкое «катцер», что буквально значило еретик) как бы снимало проблему с повестки дня. Победа же, достигнутая vfi" ной невиданного кровопролитий и зверств, создала нужную атмосферу истерии и суеверного ужаса. Это расширяло возможности террора, позволяло придать ему как массовый, так и сугубо индивидуальный характер. Филипп Красивый был далеко не первым властителем, сумевши по достоинству оценить «альбигойский прецедент», когда в руки палача Монфора перешло принадлежавшее Раймунду графство. Право объявить еретиком было бесспорной прерогативой церкви, которая широко использовала его в качестве мощного политического орудия. Когда же вдруг обнаружилось, что это орудие может служить и отмычкой к любому денежному сундуку, окончательно решилась проблема создания специальной карательной службы. Соответственно изменилась и терминология. Привычное клеймо «еретическая секта» все чаще стало заменяться определением «бесовская секта». От этого уже попахивало не богословским инакомыслием, но адской серой. Подняв забрало, церковь нацеливала копье не на человека, обладающего свободой воли, могущего заблуждаться и отрекаться от заблуждения, а на самого дьявола с его сонмищами демонов и одержимых, на отродья в человеческом облике, кровью скрепившие свой договор с адом. Перекрещенные в бесов еретики не могли надеяться на жалость и снисхождение.

Новое орудие — инквизиционный трибунал, новое клеймо — «дьявольский прислужник», — одинаково пригодное для простолюдинов и богатых вельмож, для мУЖчин и особенно женщин, ставших излюбленной дичью «господних псов».

Доминиканцы сразу же сделали ставку на низменные инстинкты, Пираясь в своей деятельности на стяжателей и клеветников, ловко используя фанатиков и суеверных безумцев.

Ужас разъединяет людей. Взбаламученное кровавым потоком море житейское не замедлило выбросить на поверхность нечистую пену: шпионов и добровольных доносчиков всех мастей.

«И Клаас на основании указов был признан виновным: в симонии[13]— так как он продавал индульгенции; равным образом в ереси и укрывании еретиков; и ввиду этого присужден к пребыванию на костре до тех пор, пока не последует смерть… Суд присудил доносчику Иосту Грейпстюверу, имя которого, однако, не было названо, пятьдесят флоринов на сто первых флоринов наследства и по десять флоринов на каждую следующую сотню» (Шарль де Костер, «Легенда об Уленшпигеле»). Дата возникновения инквизиции варьируется в широких пределах. Инквизитор Парамо обращается, например, к библейским временам, когда господь обрушил гнев свой на Адама и Еву. Иисуса он считает «первым инквизитором Нового завета», который «умертвил Ирода, заставив червей съесть его».

Историки называют разные даты, но тем не менее они укладываются в сравнительно узкий промежуток между понтификатами Иннокентия Третьего (1198–1216) и Григория Девятого(1227–1241).

Известный немецкий историк прошлого столетия Шлоссер, автор 18-томной всемирной истории, считал, что инквизиция сложилась между 1198 и 1230 годами. В знаменитых «Хронологических выписках» Маркса взгляды Шлоссера излагаются следующим образом: «1198 папой сделался Иннокентий III; он тотчас учреждает комиссию по расследованию и преследованию ереси, назначает своими легатами одного цистерцианского монаха и другого монаха того же ордена, Петра Кастельно, снабжает их письменными приказами, в которых содержатся все элементы последующих судов над еретиками (т. е. инквизиции)…

 

Посвящение в колдовские таинства. Стариная аллегория

 

Преследование еретиков усиливается с тех пор, как к папским легатам присоединяются почтенный «святой» (пес) Доминик (основатель доминиканского ордена) и другие фанатичные испанские духовные лица, они побуждают также к вмешательству арагонского короля…

1229 Григорий IX — с одобрения «святого» Людовика IX — вводит религиозные или инквизиционные суды против еретиков… (этим судам подвергался независимо от сословия тот, кто давал еретикам приют или защиту или отказывал в помощи их преследователям).

1230 страшная власть этих субое была отнята у епископов, передана учрежденному за двадцать лет перед тем нищенствующему ор. дену доминиканцев; решением со. бора попы, под страхом потери должности, были сделаны полицейскими служителями церкви (шпионами) и палачами своих прихожан!»[14]

Сопоставив этот емкий фрагмент из «Хронологических выписок» с уже известными нам этапами усмирения Лангедока, мы придем к неизбежному выводу, что инквизиция если и не родилась буквально, то структурно и идеологически оформилась на фоне альбигойской трагедии. Процесс же ведьм 1274 года явился прямым следствием расширения инквизиторской деятельности.

Знакомясь с обстоятельствами жизни людей, считавших себя колдунами, и людей, которых принимали за колдунов окружающие, ловких фокусников и безвинно оболганных свободолюбцев, мы не упустим из виду жуткого зарева за окнами их кабинетов и лабораторий. Нет и не может быть истории волшебства вне истории инквизиции, вне истории вселенской церкви вообще.

«Антиклерикальные историки, замечает по этому поводу в «Истории инквизиции» И. Р. Григулевич, — объявляют инквизиций следствием органической «порочности» католической церкви и свойственного только ей одной духа нетерпимости, игнорируя тот Лакт, что своих противников с де меньшим ожесточением преследовали протестантская, православная и другие христианские церкви, как и другие религии»

Это очень существенное для нашей темы уточнение, потому что в католических странах столь же широко была развита «охота на ведьм» и соответственно процветали дьявольские шабаши, как и в протестантских, обличавших католицизм с его инквизицией, но полностью принимавших католическую демонологию.

«Если наши отцы, — не без юмора замечает современный исследователь ведовства Ч. Уильяме, — ошибались в этом вопросе, то они ошибались в одинаковой степени. Католики и протестанты спорили о небе; что касается ада, то у них было почти единое мнение».

Единое мнение было у них и по части забав, связанных с пиротехникой, и по части методов допроса, способных заставить человека сознаться в том, что он, как тот несчастный тамплиер, «убил бога».

Мы вскоре увидим, что процесс Урбена Грандье, который с таким блеском провели внуки «героев» Варфоломеевской ночи, даже в мельчайших деталях не отличается от инсценировки под кодовым названием «Салемские колдуньи», поставленной кальвинистскими сыновьями американских пионеров.

К моменту создания инквизиционных судилищ, опутавших паутиной доносов, истерии и лжи Европу, а затем перекинувшихся в открытый Колумбом Новый Свет, колдовство и дьявольские шабаши обрели пугающую реальность, стали неотъемлемой частью повседневности, элементами быта.

Так фантом, завладевший людским сознанием и узаконенный в юридических актах, обретает плоть, подвижность и власть. Тогда же стала обретать отчетливые очертания и занимающая нас фантасмагорическая система, получившая название оккультной науки.

Колдовское зелье, составленное из вавилонских заговоров, александрийской теургии, арабской алхимии, еврейской каббалы, иранского магизма и суеверных вымыслов, взращенных на пустырях сумеречного сознания еще греками и римлянами, вскипело в адском котле и потекло через край.

Понадобился добавочный жар припасенных инквизиторами вязанок хвороста, чтобы сплавить воедино столь разнородные ингредиенты. В известном смысле это древнее варево клокочет и пенится по сей день, жадно вбирая в себя отголоски вселенских мифов. И дабы не остыли угли в алхимическом горне, чудовищные мехи неустанно подкачивают туда чумной воздух.

 







Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 487. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Тема 2: Анатомо-топографическое строение полостей зубов верхней и нижней челюстей. Полость зуба — это сложная система разветвлений, имеющая разнообразную конфигурацию...

Виды и жанры театрализованных представлений   Проживание бронируется и оплачивается слушателями самостоятельно...

Что происходит при встрече с близнецовым пламенем   Если встреча с родственной душой может произойти достаточно спокойно – то встреча с близнецовым пламенем всегда подобна вспышке...

Ситуация 26. ПРОВЕРЕНО МИНЗДРАВОМ   Станислав Свердлов закончил российско-американский факультет менеджмента Томского государственного университета...

Различия в философии античности, средневековья и Возрождения ♦Венцом античной философии было: Единое Благо, Мировой Ум, Мировая Душа, Космос...

Характерные черты немецкой классической философии 1. Особое понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Классические немецкие философы полагали, что философия призвана быть критической совестью культуры, «душой» культуры. 2. Исследовались не только человеческая...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия