Только великие способны житьв личной реальности, даже после того, как другие, Под маской истины – навязывают им свою.
М. Утром прошлого дня, в тот же самый канун рождества, одеяло своей постели взбудоражила М.. К тому времени солнце ещё не успело раскрыть своё сонное веко, и даже будильник, чей механизм был исправен – прогремел на секунду позднее. Но, всё-таки прогремел…
М. переключила будильник в режим радио. Удары быстро забылись. Теперь комнату проницал голос призрака, вылетавший на улицу через окно. Судя по голосу, призрак был молодым, и очень богатым – если бы энергичность была, статьёю дохода. В гостях у ведущего были актёры, которые поздравляли рано встающих жителей города с неминуемым пришествием нового года. Она стояла напротив постели, как стоит человек, только что застилавший на ней покрывало. Часы утверждали половину восьмого, но М. выглядела намного бодрее, чем когда засыпала. Вероятно из-за того, что привыкла просыпаться каждое утро в этом часу. В её мыслеобразах промелькнула кружка горячего кофе, после чего, картинка сменилась на чай, и вот, снова кофе, - М. представила его вкус, он прошёл по губам, и остался на нёбе – нежный, бархатный, с лёгкой кислинкой. Сделав выбор заочно, она зашла в ванную комнату, не закрывая двери. М. подумала о соре с мужчиной, обнимавшем её каждую ночь, как вдруг провалилась в тоску, и, чтобы в ней не увязнуть – представила, что живёт в городе будущего, где нет обычных парней и наземного транспорта – она прибегает к этой визуализации, когда ей особенно грустно. Закончив с земными делами, М. вышла на кухню, где поставила чайник, и выбрала чашку поглубже, чтобы не слишком спешить. На город падала тень ещё слабого солнца. Будто кто-то снаружи, скинул огромный чёрный шатёр, и сквозь толстую мантию неба - в город врывается свет миллионов софитов, но этот процесс протекает так медленно, что даже самый непрошенный зритель получает возможность, застыв у окна, постигнуть всю тайну момента. М. – получила бесплатный билет на сеанс. Этим утром она просто, рано проснулась, и не могла догадаться, что является частью секрета, который ей пока не подвластен, потому что она, ещё не прониклась к нему любопытством. Она представляла город другим. Обтекаемые небоскрёбы, голубые спирали мостов, словно огромные птицы – машины, стаями рассекают по небу, а солнце, по-прежнему рьяно освещает планету. Чайник издал характерный щелчок, М. налила в чашку прозрачную воду, размешивала чёрную массу, и вдохнула рождение нового запаха, ещё не известного этому утру. М. вернулась на прежнее место, чтобы вновь, неосознанно, стать частью загадки. *Может послать его к чёрту? И встречать рождество одной. Без этих друзей и приятелей. Поеду в клуб, и напьюсь. Или завтра лучше поехать напиться? Ну, если он первый не позвонит, тогда точно напьюсь. Тогда пусть вообще не приходит…*. М. вымыла чашку, и поставила её на поверхность стола дном к потолку. По внутренним стенкам, тут же скользнули две тонкие капли воды - как могут течь слёзы, если им есть причина. И причина была. Многое шло не так, как хотела она. А многое, так, как она не хотела.
М. вовсе не собиралась стоять на кухне в одной только майке, и розовых трусиках, когда на часах всего 8 утра, и к рождеству давно всё готово. Не таким это утро представлялось вчера - *Посплю до полудня. Высплюсь как следует, потом медленно, никуда не спеша займусь сервировкой стола, запеку лососину, приготовлю подарки, а потом всё начнётся…* - так считала она, прижимаясь щекою к подушке, вчера, перед сном. Первый из случаев, когда мужчина, обнимающий её каждую ночь – изменил постоянству. Если настоящая жизнь не требует распорядков, то сегодняшний день станет для М. настоящим. Без планов, дилемм, и с целой корзиной сомнений она подошла к зеркалу в спальне, от возбужденности утра - села на стул, взяла в руки расческу, заколки, и бросилась в шторм на своей голове. Ей показалось, что она волей случая увидела то, чем была, раньше, до воплощения на этой планеты. Как случается, если долго причёсываться, и вдруг посмотреть сквозь своё отражение в зеркале. Прямо в глаза. Прямо в две чёрные точки, в которых течёт бесконечность, или кромешная тьма. М. не дождалась, сея момента. Она ограничилась только подводкой, и укладкой волос. Этого хватит для чёткой картинки, если вдруг – Он придёт несколько раньше, чем его ожидали. М. дотронулась кнопки похожей на леденец, и компьютер, словно домашний питомец вдруг замурчал, пробуждаясь от сна. Чуть видная стрелка заёрзала на мониторе, и на картинке с пляжем утыканным пальмами – появились другие не менее странные образы. М. проникла в огромное поле земной информации. Среди красочных слов, и лиц неизвестных – плавал её поплавок. Было неведомо трудно сдержаться, от обманчивых колебаний. Как она не старалась, ей всё же случилось попасться на удочку пёстрой рекламе. Растеряв 15 минут на косметических сайтах - М. наконец перешла на страницу журнала, который пол года назад согласился выплачивать ей гонорар, за виденье колонки о жизни великих людей. Она напечатала свой псевдоним, и на страничке выскочил десяток заглавий – 30 самых длинных чашек кофе за свою жизнь она выпила, за созданием этих статей. Тысячи букв, стройно лежали на льду – если представить, что белый фон под этим текстом - это поверхность катка. «Марко Поло – миллионы минут мыслей», «Рене Магрид – смысл в картине», «Слон или мышь? Кто такой бегемот?» - а следом, небольшие эпиграфы, чтобы каждый смог зацепиться – смелый ход её ранних работ. М. захотелось прочесть несколько слов: - Интересно, сколько головок сыра может съесть бегемот? *Не сколько! Бегемоты не едят сыр* - дочитала она про себя, и покраснела смущаясь. Оттенок избытка гордыни. Подлинной гордыни – той, что никогда не выходит наружу в публичных словах, но иногда проявляется в виде - ухмылок, и покраснений на коже. Ведь эта же гадость как-то должна выходить.
Зайти на сайт где она публикуется – обычная процедура, чтобы поднять настроение, перед другой, наиболее важной – проверкой электронного ящика писем.
К десятому часу утра в паутине ресурсов становиться скучно, когда за окном моросит холодок, и к современному миру стал вырабатываться иммунитет. М. потушила компьютер, задвинула стул, и пошла ближе к кухне, но мимо спальни, чтобы накинуть махровый халат, настолько необходимый в зимнее утро, когда чувство неловкости перед солнцем становиться больше, чем когда-либо ранее. Будто за ней кто-то смотрит, и это кто-то горит за окном, скрываясь за копнами туч, за спиною богатого дома напротив, стоящего вечно за этим окном – если бы временем мерили прочность.
В зелёном халате, с оранжевым соком в стакане – она сидела на кухне, и ела что-то под хлебом. Что-то куриное, и подогретое. Она жевала упоительно мягко, будто кусочки еды под щеками танцуют ламбаду. Не упустить конец мысли, сбившись во вкусах – было целью этого завтрака. Она собрала по частям и крупицам идею, свернув её в строчку, понятную только себе. *Он не виноват, что таков, какой есть. Дело не в блюдах, а в петитах* - Промолчала она, когда вспомнила облики парня, обнимавшего её каждую ночь. Ей вспомнилось вдруг шоколадное детство, когда мир был настолько огромен, что не помещался в ладони, а сидя на стуле так просто дрыгать ногами. Подойдя ближе к окну – М. разогрела стекло медленным выдохом, и стала разглядывать лица прохожих – остались ли они теми счастливцами, какими запомнились в детстве – в кассах кинотеатров, на лавочках в парке – когда для каждого из них, М. была самая милая девочка в мире. - Какая хорошая девочка. Ты слушаешься маму? - Ага. - Молодец. Слушайся. Вот тебе яблоко. - Спасибо. - Ну, какая всё-таки милая девочка….
М. сделала радио громче, а телевизор по тише – чтобы сравнить настроение. Радио сеяло некую лёгкость, возвышенность мыслей. Музыка навивала фантазии, а голоса - ощущение общество. Телевизор со всем изобилием кадров становился бессильным, стоило оказаться на кухне, или любой другой комнате. Его звук без картинки казался пустым, а картинка без звука только отвлекала внимание. М. предоставило радио право вещать, а телевизор, за не имение смысла – остался гримасничать в спящем режиме. - Уважаемые радиослушатели! Прямо сейчас! В это новогоднее утро – хит последней недели…. Бит летел по квартире, купленной – как и обещали родители: – Если закончишь Лицей на отлично. Согласна? - Конечно! – сказала она, и разрезала пиццу, привезенную курьером доставкою на дом – праздничный ужин, в честь поступления на факультет журналистики, 7 лет назад. Бит ломил в окна, рикошетил от пола, и вылетел через вытяжку в печке – на кухне. Музыкальное озеро вынесло стулья из комнат, затекло под кровати, шкафы, смыло все хлебные крошки, а чашки прибило к стенам. В тот момент, когда М. разинула дверь ванной комнаты – ей в лицо хлынул шквал инструментов – гитара, ударники, пианино – М. немного скривила лицо, после расслабилась, привыкая к воде.
Солнечный шар прокатился по комнате, М. усилием подкатила его к подоконнику, щуря глаза, приподняла на уровне живота, и прислонила к стеклу свободной рукой, потому что второй ей пришлось опустить жалюзи. Она раскрыла глаза, и тёмная точка долгое время не исчезала перед глазами, куда бы она не смотрела. М. усилием воли заставила циферблат на стене проявиться. Ей мигом удалось сосчитать, что до прихода гостей оставалось - *Восемь с половиной часов*. Если делить их на пять аппетитных кусков пирога, то каждый кусок должен что-нибудь значить. Например, просмотр кино – около двух часов разговоров актёров, между собой, за стеклянным экраном, до тех пор, пока занавес титров не поднимется вверх, вопреки устоявшемся правилам сцены - когда занавес падает вниз. Второй кусок пирога будет по меньше – телефонный звонок от подруги. Это время зависит от количества встреч. Чем больше они с ней встречались, тем больше им нужно друг другу сказать. Третий кусок – это приготовление блюд: свежий салат с помидорами, цыпленок с лимоном, и ореховый мусс – на десерт. 2 последних куска пирога - это чтение книги, и сон. Новички употребляют их по отдельности, а знатоки, искушённые опытом – едят оба лакомства исключительно вместе, вымазав в сливочном креме кончики пальцев, и краешки розовых губ. Предполагаемый пирог у каждого свой. Импровизируя украшением, кремом – люди строят свой день именно так, как желают его провести. М., как и многие, испекла пирог наугад – смотря, что получится. Так – на ходу, и кусок за куском, она принялась его нарезать. Чай, которым она запевала куски – назывался раздумьем о сегодняшнем вечере, приближающим жгучий огонь рождества – если бы праздник был одной из стихий. Несомненно, имеет значение очерёдность кусков пирога. М. например, начнёт угощенье с того, который подразумевает собой телефонный звонок лучшей подруге…. Спустя 1 час и 40 минут М. съест последний кусок, и заснёт в мягком кресле, пока её не разбудит трезвон таймера, заведённого на панели духовки. За это время она съест салат, начнёт читать книгу, во время чего её сломит сон.
Слышите запахи пряной корицы? - М. отрезала первый кусок пирога. Она стояла на кухне, когда зазвонил телефон: - Аллё. - Привет, слушай, весь день ходила по магазинам, только что забежала в квартиру, сейчас соберусь, и приду к тебе помогать. - Хорошо, а через сколько? - Не знаю, часов в 5. Ты как? Он звонил? - Нет. - А ты? - То же. - Ничего, всё равно позвонит. - *Позвонит, только зачем?* - Аллё М.? Ты куда пропала? - Да, я тебя слушаю…. - Н. за всеми заедет, они около 8 будут. – Разговор длился 44 минуты – 10 ушло воссоздать силуэт настоящего праздника, и 34, чтобы разбить его вдребезги – говоря о помаде и сломанных каблуках. - Ой, и не говори, думает умнее других…. – Через несколько фраз М. положит телефонную трубку, попрощавшись с подружкой, и вернётся на кухню готовить салат. - ….хорошо, всё пока, я тебя жду. - Пока, скоро приду, всё, пока. – Дальше пунктир одиноких гудков….
Солнце едва помещалось в окне сонной кухни, пока, наконец, не ушло без остатка под крышу дальнего здания, первому в этом районе по количеству этажей. М. доела салат, залила миску в раковине тёплой водой, и оставила там откисать, пока не появиться настроение вымыть. Главные блюда и простые закуски были готовы со вчерашнего дня, оставалось поставить – что и сделала М. – цыплёнка в духовку на пару часа. Был съеден второй кусок пирога, и М., начала приступать к самому вкусному из всех остальных, из-за которого день начался таким ранним утром. М. взяла с полки книгу, села в удобное, по-прежнему мягкое кресло, открыла в конце, на заплатке, и скоро уснула, пытаясь её дочитать. Книга упала на пол, но это не разбудило такой мирный сон, где каждый герой никуда не спешит. ….коричневый дым, кто-то что-то бормочет, лёгкость, люди ходят по комнате, их лица скрывает туман, коричневый дым поднимается к потолку…. Что это?! Кто-то звонил?! М. открыла глаза. Запах цыплёнка был таким чётким, что казалось возможным коснуться рукой. Она мигом открыла духовку, к счастью для многих – цыплёнок даже не успел пригореть. М. погасила огонь. *Не может быть. Он готов. А сколько я проспала? … Только половина второго. Может кино посмотреть? … Я же собиралась пойти за шампанским. Как я забыла?*. Поборовшись с дремотой, она быстро оделась, вышла на улицу, и пошла той дорогой, что вела к мегацентру….
Не успев осознать, что вернулась домой – М. услышала стук. - М.! Ты дома? Это я. - Да. Сейчас я открою, подожди! - Она подошла к двери, и повернула замок. - Привет, чем это пахнет? Как вкусно! – Поцелуй в щёчки лучших подруг. Т. опёрлась на стену, чтобы стиснуть руками сапожки, М. предложила чашечку чаю по отлаженной схеме. - Привет, заходи, я готовлю цыплёнка – фраза про сон была предсказуемой, это М. и задело, потому она промолчала, и оказалась на кухне открывавшей дверцу духовки мягкой прихваткой на правой руке. - С лимоном? Выглядит аппетитно. – Сказала подружка, ощущая вкус цедры, щекочущей запахом нёбо. - Может всё-таки кофе? - Да, можно кофе. Слушай…. М. включила кофейник, и села напротив подруги, размышляя о том - почему же цыплёнок всё-таки не сгорел, как пристало в дешёвом кино? – пока та, рассказывала про не подаренные подарки на прошлое рождество.
На таблетке настенных часов без четверти 5. Ореховый мусс разложен в фужеры, и застывает внутри холодильника.
-….ну вот, мы сидим с его мамой на кухне, обсуждаем меню, что приготовить, а он входит на кухню, и говорит, что мы наверно не будем встречать рождества с родителями, и что я уже пригласила друзей к себе. Представляешь? - Так ты же так и хотела. - Хотела, но зачем было именно так говорить? *Может сказать, что его папа напился, и ушёл куда-то под вечер? Уже поздно, скажет – зачем наврала про него, почему не сказала как было. Ладно, неважно* - подумала М., и загадочно покраснела. - И что потом? - Да ничего, мама стала возмущаться. Сказала: «Где хотите, там и встречайте» - и, что самое главное осталась сидеть за столом. А он ушёл в ванную. Я так и сидела на кухне с этой ехидной, пока он не вернулся обратно. Потом он довёз меня к дому, и всё, мы распрощались. – В то время как М. выговаривала последнюю связку слов, внутри завитка её памяти распрямлялись те самые, 4 минуты прощания: - Можешь завтра мне не звонить. - Я и не собирался. Ты сама позвонишь. Я же всех привожу, ты забыла? - Пока! – Она громко закрыла дверцу машины, и устремилась домой.
М. достала из холодильника сыр, и нарезала хлеб. Ей не хотелось о нём говорить, а подруга набила рот сухомяткой, и молча жевала, готовя новые списки вопросов. Как всегда неожиданно зазвонил телефон. М. пошла к себе в комнату, чтобы ответить: - Да. - Привет, это я, мы скоро приедем, уже всё готово? - Нет. А когда вы приедете? - Через пол часа, не раньше. - Хорошо, пока. *Раньше не мог позвонить?*. - Пока. М. кинула телефон на диван, и стала готовиться к ожидающим взглядам друзей, и парня – обнимающего её каждую ночь. Что случилось? Куда испарилась обида? Откуда пришло настроение? – М. не искала ответов, М. была экстравертом. - Вечно всё как попало! - Кто звонил? - Они уже едут. - Так быстро? - Да, сказали - через пол часа будут. Начни пака накрывать на стол. - А цыплёнок готов? - Да, включи духовку на 5 минут, он там внутри, пусть подогреется. – М. достала из шкафа малиновые колготки, платье фиолетового отлива, и положила новогодний наряд на диван, чтобы облачиться в него, когда выйдет из душа.
В столбе горячей воды было так легко думать, мысли сами всё рисовали. М. представляла, как открывается дверь, заходят друзья, он дарит цветы, поцелуй. – Привет. – Привет – и теперь её поцелуй. Все рассаживаются за стол, кто-то сказал первый тост, запах шампанского. Они стоят у окна, он что-то ей говорит…. Вдруг пришло беспокойство - если сейчас же не выйти из душа, это будет самое ужасное рождество, за всю её жизнь. М. представила, что вот так спокойно стоит под горячей водой, о чём-то мечтает – и тут как назло, в дверь позвонили, подруга начала открывать дверь, ввалились друзья, а она ещё в душе, так не готова к визитам и встречам. М. выходит из ванной в одном полотенце, и её видят друзья, она, конечно краснеет, убегает в комнату, чтобы переодеться, но ведь уже всё испорчено, и теперь, этот момент навсегда останется розовой кляксой перед глазами и каждый раз будет всплывать перед душем. М. стало страшно…. Вода перестала шуршать по лицу. М. одёрнула целлофановую занавеску, местами прилипшую к телу, и закуталась в полотенце. Она быстро метнулась в комнату, и закрылась на ключ. Дверца в ванную осталось слегка приоткрытой. Пар оседал на кафельной плитке, потоки холода гнали его выше и выше, и ему приходилось - как можно скорей прилипать к гладким стенам, чтобы хоть как-нибудь зацепиться в мире вещей, и почувствовать себя в новом обличии. В дверь позвонили. - Т. откроешь, я сейчас выйду? – М. снова села на пуфик, и продолжила красить лицо перед зеркалом, в отражении которого стирались лики богини. - Привет! - Привет, проходите…. – Дверь раскрылась на всю, уличный ветер рысью забежал по ступенькам, проскочил между гостей, а после и в ванную комнату – прогонять тёплый пар. Холод забрался по стенам, пар распался на воздух и капли воды – больше они никогда не увидятся – воздух, улетит вместе с ветром через открытую форточку, когда закроется дверь, а вода так и останется здесь, в ванной комнате – встречать рождество в горьких, мыльных слезах.
По ногам пробежали складки колготок, М. подтянула их за уплотнение ткани на поясе, осталось поправить в коленях, и никто не заметит подмены кремовой кожи на хлопок неземного отлива. Она застегнула молнию платья, и выгнула руку из-за спины – обратно, опёршись ей о комод. За стенами комнаты вибрировал смех, гул мужских диалогов, капризные вопли стеклянных бокалов. М. завершала декоративную презентацию джунглей на своей голове, обвеяла шею красными бусами, на один тон светлее колготок, и накрасила губы, увеличив контрастность лица. *Ничего не хочу. Зачем они пришли?* - грусть осела на плечи. Они там, за стенкой - смеются, ждут её появления, чтобы начать. Кем бы она не была, М. или О., или кем-то ещё, глухонемой – это не важно, главное, что все будут в сборе, и можно, наконец, начинать торжество. Её смущала утопичность процесса. Никто ведь из тех, кто хохочут за стенкой – не верит в настоящее рождество. *Эти не те, что тот парень. Кажется К.. Лучше бы он один пришёл. Мы бы отлично с ним посмеялись. Какая я дура. Нужно было всё отменить, у меня же квартира своя…. А этим подавай что попало. Отличная тема для новой статьи*. Пройдёт пару дней, внутри всё утихнет, на месте печали возникнут слова – М. вобьёт их в компьютер, и выложит в блог – только час, и готово, никто не узнает, как выглядит идеальное рождество, зато каждый прочтёт эпизод, говорящий о том, как провести - неидеальное. Запах духов разлетелся по спальне, часть осела на платье, она подошла к двери – ключ, ручка вниз, дверь на себя – *Вот и я. Интересно, что же он мне подарит?*.
Город таял под снегом. Потоки машин редели на усыпанных праздником улицах и переулках, опоздавшие в муравейник до темноты – одна, две на любой километр – машины метались по белому крову, ориентируясь на запах вина и жаркого. Похожий запах расплетался по комнате, куда только что вошла М.. Первое внимание она уделила гостям, непроизвольно, она построила много догадок – кто, в чём придёт, и как будет выглядеть – чтобы теперь посчитать совпадения. Следом, мерцающими сигналами, проявлялась гирлянда на размашистой ели.
- Ну, наконец-то, явилась королева нашего бала, мы уже уходить собирались. – Минутная церемония вручения тактильных приветствий. – Привет, отлично выглядишь. – Ты то же…. – Последним из них подошёл высокий мужчина с красным цветком. - Ты сегодня такая красивая. – Это было именно то, чего она ожидала. Он поцеловал её в щёку, и напряг для улыбки мясистые щёки. – Ты меня то же прости. Закуски трещали по швам от аппетита гостей, жадно запивавших вином, всё, что удавалось поймать на крючки своих рук. Лишь спустя пол часа, когда голод улетит из квартиры в другие дома – появятся мысли, слова, описание.
Действие происходило в гостиной, тонущей в свете подвесной люстры, похожей на перевёрнутый абажур. Свет пронизал окружность бокалов с вином, рассыпая красные тени на тарелки и руки гостей. Тысячи зайчиков прыгали с вилок на стены, лица, в тарелки и снова на вилки. В белых посудах лежали салаты, гарнир и неинтересные блюда, которым никто почему-то не хотел уделять большого внимания. Всё остальное не важно, когда в центре стола ароматом по нёбу гуляет сочный цыплёнок с лимоном. Он успел быть разорван на части, но два больших куска грудки продолжали лежать, истекая собственным соком, обнажаемые паром, они ждали последних моментов, чтобы сойтись в одного целое с тем, кто всё ещё чтит их вполне привлекательными, после всего, что они пережили. За едой и напитками проявлялись хозяева праздника. Двое парней облачились в рубашки, одна голубая, другая в полоску коричнево-светлая, а один, тот самый мужчина с младенческой кожей – носил белый свитер в розовый ромбик. Т. была в синем платье, и фиолетовых чулках на ногах. За спинами медленно проявлялись недостающие части пола, серый палас, коричневый столик в углу, на нём мирно заснула лампа с белым торшером, будто модно одетая в зимний сезон. Однотонные стены стали расти, и как бы они не грезили о небесах – в этот раз, как и раньше, они упирались в плотную толщину потолка, служившего полом для жителей сверху. Цветность и проявление образов кончалась на люстре, с которой всё началось, а после всего, чередою мгновений - послышались звуки….
Радио было слышно достаточно чётко, если стоять между кухней и спальней, но за столом, в изобилии блюд, после стольких дней ожидания этого часа – было слышно только себя, и рычание голода убиваемого насыщением. Единичный топот бокалов на скатерти, сопровождался капаньем вилок – словно дождём на тарелку. Дождь полоскал всё сильней и сильней, пока не остались лишь лужицы соуса, кучки костей и шкорок лимона. Планета вернулась на прежнее место, затаилась, и стала крутиться как прежде. К М. вернулся рассудок, как и ко всем остальным. Мужчины вернулись из странного сна, девушки вспомнили каково улыбаться. - Отличный цыплёнок, ты приготовила? - Да, тебе нравиться? - Ещё бы, я никогда такого не ел - *С лимоном получилось сочнее. Т. постоянно его пересушивает* - подумал Н. и продолжил жевать. - А я лимон не люблю. У меня изжога от кислого - *Представляете*. - *Нам это было так важно узнать*. Зато в лимоне есть витамин С. - Так лимон же печёный, все витамины ушли. Остался только аромат и кислятина. *Ясно. Тоже мне - умник*. – Г. насторожено посмотрел в сторону Н., думая, как теперь избежать разногласия. Г. был приглашён в последние дни, за не имением заводилы компании, каким всегда славился в школьные годы, которые и познакомили его вместе с Т.. В отличие от своего парня Н. – Т. не догадывалась, что бывает разумным после такого сытного ужина начинать драку из-за разносторонности взглядов. Она улыбалась и по-прежнему видела в Г. своего школьного друга. - Г. расскажи лучше историю про колесо. Помнишь, как у тебя лопнуло колесо на дороге, и ты встретил учёного. - Да, точно, сейчас расскажу. Слушайте: Как-то однажды я ехал на машине по трассе. И прямо на выезде из города, у меня лопнуло колесо. Запасного у меня не было. Ну вот. Я начал махать руками водителям, чтобы кто-нибудь остановился. Было уже поздновато, но ёще не очень темно. То есть дорогу было ещё видно. Наконец останавливается старенький джип. Из него выходит водитель, крупный такой, в очках и с бородой. Я быстро объяснил ему свою проблему, но у него был только домкрат. Я думал он сразу уедет, а он остался, и начал помогать мне, остановить другую машину. - Зачем? Он был пьяный? - *Не понимаю, зачем оставаться, если ты ни чем не можешь помочь?*. - Как я потом понял, ему было не с кем поговорить. Он оказался профессор по физике. Сначала он рассказал мне какую-то гипотезу про биополе, потом что-то про электричество. Представляете, я стою на дороге с проколотым колесом, а мне ещё тут читает лекцию какой-то учёный. Сума сойти можно, я в тот день пожалел, что вообще поехал куда-то. Наконец остановилась другая машина. Профессор первым побежал к водителю, как будто это он колесо проколол. Ну, тот вышел, у него колесо как раз таки было. И пока мы меняли моё колесо, профессор прожужжал нам все уши про временные порталы и какие-то книги. А когда я уже уезжал, он сказал мне так, на дорожку: - Есть такая теория, если что-то повторяется в том же месте, это знак, перехода в другую реальность. – Я переспросил его, что это значит, он начал смеяться, и пересказал свою фразу: - Если это же колесо у тебя снова проколоться, на этой же трассе, значит скоро, твой путь поменяется. – Тогда я спросил: – А если я специально проколю колесо, я смогу сменить путь? - Специально ничего не бывает. – Он опять засмеялся, и вернулся к себе в машину. Вот такая история. - И что это значит? - Не знаю. Просто как-то всё это странно, да? - Ещё бы! Не каждый день колёса прокалываются! – выкрикнул парень, обнимающий М. каждую ночь, чем заставил других засмеяться. Но скорее из вежливости, чем от души. - *Так я и думала. Все посмеялись, а говорить теперь не о чем. Сейчас начнётся другая история* - подумала М. и не сменилась в лице. Наступила привычная тишина. Мысли кружились по комнате, и подобно произнесённым словам – накладывались невидимым слоем ложились на плечи говорящего тост человека. - Я хочу выпить за нас с вами, за тот год, что мы прожили вместе, в дружбе, помните наши ссоры? Давайте выпьем за нас с вами. - Да, за нас вами. – Бокалы встретились стенками, и разбежались к первоначальным местам, будто живые, они почувствовали какую-то боль от столкновения, и, вернулись обратно, в безопасное место, стройно сидеть на руке, упираясь ножкой в ладонь – словно ястребы, севшие на руки хозяев – тихие, сильные, и чарующие своей магией каждого, кто пожелает к ним прикоснуться. *Скучно. Половина одиннадцатого, он уже пьян. Интересно, о чём он сейчас думает? Точно не обо мне. Он даже не смотрит. Наверное, о футболе, или о Т., он так и смотрит ей под платье. Наверно специально сел так, чтобы видеть и меня и её * - М. не показывать характер своих мыслей. Она делала вид, что слушает Г., с такой же поддержкой, что и остальные, кивающие в такт его новой фразе, время от времени она даже слегка улыбалась – немного опережая других, что было заметно со стороны. - Вообще, я считаю, каждый человек должен жить в отдельной квартире, неважно, с кем, главное не с родителями. *Да! А что вы так смотрите?*. - Подожди. Ты хочешь сказать, вообще всем? - Да. Именно так. - *Но это же неправильно. Как это сказать?* - Н. немного замешкался в мыслях, собираясь сказать своё настоящее мнение, и тогда, прямо на повороте его обставила М.. Она стала предчувствовать досрочный уход рождества. Праздничный запах стал испаряться, настроение медленно таяло, М. решила любыми возможными способами замедлить течение времени. - А что, это интересно, представляете, нам пришлось бы тогда с самого рождения становиться в очередь, за квартирой. Государство бы стало бесплатно их выдавать каждому, кто нуждается. - *Ну да. Может быть*. - *Что за бред? Такого бы не случилось?*. - *Государство бы никогда на это не пошло. Это сколько нужно денег для этого?*. – Многие были не в силах поддержать разговор. От этого М. только больше хотелось закутаться под огромное одеяло, заткнуть ватой уши, и просидеть так до следующих выходных. Остальные молчали, потупив на глаза на салфетки, и только парень, обнимающий её каждую ночь – истерически всхлипывал, пытаясь поймать интонацию смеха после каждого слова. - Г. представляешь? *Как же его расшевелить. Нужно говорить что-нибудь более фантастическое. Представляешь, если бы города были застроены многоэтажными зданиями, и в каждой квартире….*. Представляешь если, как ты говоришь - каждый должен жить в своём собственном доме, то тогда все города пришлось бы застроить многоэтажными зданиями. И в каждой квартире проживало бы только по одному человеку. Все ходили бы друг другу в гости, а потом, может даже в определенное время расходились бы по домам. Такой город напоминал бы пчелиные соты. - Ну и что. *Что она несёт. К чему она это говорит?*. – Г. улыбнулся, и посмотрел других, чтобы передать негодование. - Нет, я серьёзно. Вы представляете, к чему это бы привело? *Что вы молчите. Т. тоже почему-то молчит, конечно, подыгрывает своему любимому. А ему и сказать нечего*. - Не знаю. Думаю. этого бы не произошло. Откуда такие деньги у государства, чтобы выделить каждому квартиру. *Вообще это дурацкая идея. Что ты за неё так прицепилась?*. - Квартиры да. А что если…. *Что если? Квартиры будут дешёвыми?*. А что если квартиры будут другими. Не такие как сейчас? Я уверена, если решать такой вопрос, то у государства появится интерес строить другие, более дешёвые здания. Только самое необходимое. *Хотя это уже становиться чем-то похожим на коммунизм*. – М. потеряла всякий интерес к разговору. Когда Г. потопил последнюю надежду на возвышенный разговор: - Просто я не могу понять, почему одним всё, а другим нечего? *Почем у неё есть своя квартира, чем я лучше неё?*. - И не говори, и, правда. Вот, например, мой директор почти каждый месяц ездит за границу. – И парень, обнимающий М. каждую ночь, заговорил своей фирме, и излишествах посторонних людей, после чего разговор плавно перешёл в обсуждение стран, и причудливых нравов.
- Вечер в самом разгаре, а М. почему-то молчит. - Да, М. расскажи что-нибудь интересное. *- М., ты нас слышишь? * - М. представляла, как друзья стали разрушать её крепость молчания, расспрашивать, подшучивать, и тогда, наконец, она встанет из-за стола, бросит салфетку на лежавшие кости в тарелке, отодвинет ногами стул, и уйдёт к себе в комнату. Там она закроется на ключ, сядет возле окна, и застынет в окаменелой скульптуре, на которой будет изображен – человек, страдающий от невозможности представить себе ту реальность, в которой ей действительно хочется быть. М. почувствовала тяжесть паузы, отсроченной ею на время, чтобы сделать глоток из бокала. Королева поставила кубок, посмотрела на подданных, и, не теряя остроты диалекта, стала переписывать вслух – одну из своих лучших статей. - А вы знаете, что Моцарта отравил не Сальери? – Гости взяли паузу на размышление. - ….? - Нет. Кто же тогда? - *У тебя такая красивая шея* - Г. вытянулся на стуле, посмотрел М. в глаза, чтобы она говорила как можно красноречивее, не догадываясь о том, что кто-то за этим столом, может в этот момент раздевать её взглядом. - ….он долго болел, и этим умело манипулировали заговорщики *Ему подмешивали в еду и напитки слабые дозы яда* ….ему подмешивали в еду…. * И когда пришло время убрать его кандидатуру * ….убрать его кандидатуру – Мысли М. перегоняли слова, как это бывает при личной заинтересованности рассказчика в том, что он говорит. Наконец она пришла к завершению, и договорила уже осмысленную, последнюю строчку: - …ему просто прибавили дозу, и, его могучее сердце сыграло последний сонет. Н. и Г. засмеялись. Т. знала М. с первого курса, и уже присутствовала при ситуациях, когда М. могла легко доказать, что она достойнее каждого из сокурсников, зарабатывать деньги силой пера - в свои недалёкие 26. Т. вежливо улыбнулась, а после, подобрав вилкой гарнир – улыбнулась завистливо. Оставалось ответить эмоцией и парню, целующему М. каждую ночь. Но он только успел её поцеловать, как следом принялся рассказывать несмешной анекдот. Ему было уютнее, чем остальным за этим столом, потому как он, толком, не знал никого, кроме М., с которой ещё не успел до конца помириться. Он был достаточно пьян, чтобы находиться в собственном вакууме мыслей, и достаточно умён, чтобы не стремиться именно здесь и сейчас узнать кого-то по ближе, и заполнить тот самый вакуум – угнетающими душу подробностями.
23:27
Время остановилось. Описание заходит в тупик, когда в празднике, несущем в себе весь эпос грядущей зимы – ничего нет. Там есть люди, еда, подарки, тишина за окном, но нет волшебства, которое превращает в поэму любые слова, горячее в пир, дарит сюрпризы, а сами часы протекают захватывающими минутами дух, и не один, наложенный сверху день, не может стереть или отдалить в памяти, даже мгновение этого рождества. Радио наигрывало печаль, мало кто мог предположить, что ведущие прячутся за этой мелодией. Они говорят тосты коллегам, разлаживать по пластиковым тарелкам салаты, наливают шампанское в кружки, и выселяться насколько это бывает возможно. Н. опьянел, и остался кивать, когда обсуждали что-то очень знакомое, Г. не уставал говорить, подливая себе ещё красного, или белого эликсира. М. обрела лёгкость. Было не возможным сидеть в этой яме так долго, и она была рада, что выбралась из неё ещё в старом году. - Итак, до начала следующего года осталось 10 минут. Давайте, проводим этот год с таким же достоинством, с каким он вошёл в наши двери несколько месяцев назад. За стол, который нас с вами собрал, за тебя М., если бы не ты, мы остались бы порознь, где-то вон там – Т. указала пальцем на горящие окна домов, и подняла бокал выше. – За тебя М.! - Звон бокалов, М. покраснела, тоска начинала оттаивать. Все оживились внезапно. Хотелось сказать что-то большее, быстрей передать другим настроение, и если бы этикет позволял быть буквальными, обменяться тарелками, и выпить из одного бокала. Н. стал заигрывать с Т. под столом так безалаберно, что она не обратила на это внимания. Он стеснялся, сопел, придерживал равновесие на скользком стуле, а она улыбнулась, и вышла на кухню, помочь М. принести шампанское из холодильника.
Пробка скользила в руках. Было очень трудно смеяться, но им приходилось, иначе правда выбралась бы на поверхность, а за ней ссоры, обиды, истерики. Сработали часы на руке Г. заведённые на тот случай, если по неопределённым обстоятельствам – они забудут, или проспят добровольный приход рождества. Часы только сильней раздражали, но выключить их – значило передать бутылку кому-то другому, и поселить в себя на ночь дух безнадёжности. Г. пришлось на это пойти, и уступить право открыть торжественный залп парню, звонившему М. каждый день. Г. быстро выключил часы, и быстро оправился от огорчения – в конце концов, он передал свою роль самому достойному рыцарю за круглым столом. К тому же, он не оставил себя за бортом, позади столько сказанных тостов, и анекдотов - можно немного расслабиться, наконец выпить шампанского. Пробка выскочила к разгару салютов, и упала, не достав потолка. Она летела параллельно окну, в котором потухал купол салюта, быстро, эффектно - хлопок, прыжок, и взгляды её отпустили кататься по полу, возле одёрнутой занавески. - Поздравляю! - Поздравляю! - С новым годом дорогие радиослушатели, пусть в этот год…. – Тут же радио перебила Т.. - С праздником! – плечи сближались, девушки глубоко целовали партнёров по вечеру, Г. не заметил, как оказался стоять у окна, досматривая последние капли салюта. *С новым годом Г., и тебя с новым годом*. Механизм возбуждённости был запущен. М. пообещала принести ореховый мусс, и ушла на кухню. Внутри всё играло - * Может, я просто пьяна. Лучше пойду к себе в комнату, он сам должен прийти*. Она села за стол, поставила вазочки, и посмотрела на лицах. В них отражался восторг и усталость.
Минутная стрелка – как сбившийся путник – дважды вернулась на прежнее место.
В комнате появилась елка и телевизор. На диване лежала новая книжка в суперобложке, 2 набора средств мужской гигиены – гели для душа, шампуни, дезодоранты. Рядом открытая коробочка с флаконом женских духов, и маленькая блестящая обёртка зелёного цвета, в которой Н. прятал бархатную коробочку. 20 минут назад, в ней хранилась золотая цепочка с маленьким золотым козерогом. Он купил ей кулон вчера утром, а цепочку собирался подарить раньше, на их годовщину - 3 недели назад их паре исполнился второй месяц – этот период они были в соре, и Н. решил подождать, и вручить цепочку на рождество, а заключение мира отметить пиццей, или плюшевым мишкой. За диваном торчали части картонных коробок небольшого размера, несколько цветных лент и клочки обёрточной бумаги. Квадрат пола всё возрастал, появлялись ножки стола, плечё Г., переключавшего левой рукой каналы на пульте, следом возникал и сам телевизор. Как в детстве, когда родители уходили в гости, а дедушка наконец, уставал, спать в кресле, и перебирался к себе – Г. подбирал с пола пульт, запрыгивал в ещё тёплое кресло, накрывал старым пледом ноги по щиколотку, и смотрел телевизор всю ночь, пока не заснёт. Тарелки, измазанные остатками пищи, теперь разбрелись по столу, за которым остались сидеть только М. и парень, ревнующий её к первому встречному. Он засматривалась на гирлянду, стараясь угадать следующий цвет, которым она загорится, а когда алгоритм комбинаций стал поддаваться её прогнозированию – парень, обнимающий М. каждую ночь, заговорил. - Может, пойдём к тебе в спальню. - Что, сейчас? Ты сума сошёл. Всё ходят. - Ну пойдём, здесь всё равно уже нечего делать. – М. огляделась вокруг, Т. будила своего пьяного друга, Г. говорило телевизором, радио создавало звуковой резонанс. Когда она решила встать, её голова закружилась, и жутко заболело в боку. - Всё хорошо? - Не знаю, живот что-то побаливает. - Может быть выпьешь чаю? – предложила подруга, но М. отказалась. - Я пойду себе приготовлю. - Ладно, тогда и мне сделай. И сахара две ложки! – он сказал уже в след, и вернул голову в изначальное положение. -….давай пойдём в комнату? - Зачем? - Как зачем, просто. Сколько можно тут сидеть? - Не знаю, мне и здесь хорошо….* - М. не понравился этот вариант диалога, и она окунулась в другой: - Вчера так смешно было. Звонит мне Т., говорит, тебя видела по телевизору, ты давал интервью, представляешь? Я ей говорю, что ты не мог давать интервью, мы были с тобой в кафе, помнишь. А она мне доказывала, что это был ты. Ей говорю ей, что она перепутала, а она мне не верит. – Т. к тому времени отвела парня в комнату для гостей. Г. начинал засыпать. Наконец он уговорил её отправиться в комнату. Они закрыли двери на ключ, и сели вдвоём на кровать, довольствуясь одним только светом уличного фонаря. Между двумя столпами пара, здесь – в центре космоса, рушился их собственный замок из песка, возведённый весной прошлого года, согреваемый светом греческих лун – из пивных крышек, и панцирей миллионов креветок, букетов цветов, свиданий в кино, знакомства с родителями, и ночами крепких объятий далеко не каждую ночь – он рушился, начиная с фундамента. Он положил ей ладонь на плечо, как вдруг она ощутила жгучую боль внизу живота. - Подожди, у меня что-то с желудком. - Ничего, я подожду. - Знаешь? Ты совсем не изменился. – Эти слова давались не так легко, как приходили на ум. М. провалилась одной ногой в яму – пустоту, собравшуюся за многие месяцы растраченной жизни. Она переждала, набралась сил, выслушивая его колкое слово, и оттолкнулось второй, свободной ногой, выбираясь из ямы: - Мы оба тратим зря время. Давай сделаем перерыв? - Какой перерыв? - На время. Отдохнём друг от друга. - Ты сериалов, что ли насмотрелась? Какой перерыв? – Г. застыл в том же кресле у телевизора, изображая спящего, чтобы запомнить каждое слово, и положить его в сейф на полку, где хранились впечатления на букву «С» - ссоры, скандалы, судьба, самолюбие. - Всё, мне надоело. Я пошла спать. – Она медленно поставила кружку на стол, чай внутри прокрутился как большая монета – мысленно, М. шла быстрым шагом, представляя, как ложиться в кровать, а тем временем – ещё ни покинула кухню, успокаивая нервы собираньем грязных тарелок. Она отнесла их из кухни, зашла в ванную, и услышала стук – захлопнулась дверь. Он вернётся сюда ещё несколько раза, в течении года, пока не встретит более сложную женщину, которая оденет на его палец кольцо через три четверти года, а сейчас – ночь, немые сугробы, дорога, и красные глаза светофоров…. Он придёт домой через 24 минуты. Будет думать о прошлом, что-то решать между ней и собой, по дороге не встретит даже бродяг, и, заснёт как убитый, до вечера, в пустом доме с собакой – через 24 минуты.
М. зашла к себе в комнату, подняла с пола книгу, и поставила на полку, где она лежала в прошлом году – она прикоснётся к ней снова, через 2 с лишним месяца, когда простудиться, и будет лежать в постели с температурой. Ей сразу вспомниться сегодняшний день, часть диалога, она загрустит на пару минут и, вернётся на место, в кровать, где насморк и температура – перебирать глазами слова на страницах. За стеной слышалось тугое дыхание Т., из гостиной лилась пустынная музыка, а за окном, где тишина усмирила погоду – на небе, среди верхушек домов, билось холодное сердце зимы – оно вращалось по кругу, как вращается любая планета под солнцем – медленно, и неповторимо. У М. закрутило живот, она ушла в ванную, и просидела там около часа. В то время, когда боль отпускала – она думала - *Вернётся ли он. Что сейчас делает К.?*, а в остальные минуты её не отпускало состояние отравления.
4:15
Принцесса сняла бальное платье, облачилась в спальный наряд, и, прогоняя тоску, накрыла лицо одеялом – стало очень темно. - Спокойной ночи….- сказала М. себе на прощанье. Её забрал добрый сон, и унёс к себе в сказку…. Таким было её рождество.
|
