ЖИЗНЕОПИСАНИЯ И МНЕНИЯ ЗНАМЕНИТЫХ ФИЛОСОФОВ 54 страница

 

Я собрал множество историй о Соколе и Вороне в разных районах Австралии, и во всех этих историях они представлены как протагонисты, находящиеся в конфликте того или иного рода. Одного примера будет достаточно. Он был записан в западной Австралии. Сокол был дядей Вороны (самца) по материнской линии. Поскольку в этих племенах мужчина женится на дочери брата матери, то Сокол приходился Вороне потенциальным тестем, перед которым, стало быть, Ворона имел определенные обязательства, в частности должен был снабжать его пищей. Сокол приказал племяннику отправиться на охоту и поймать кенгуру-валлаби. Ворона, убив валлаби, съел его сам. Такой поступок, с точки зрения туземной морали, крайне предосудителен. Когда Ворона вернулся в стойбище, Сокол спросил его, что он принес. Ворона, будучи лжецом, ответил, что ему ничего не удалось поймать. Тогда Сокол его спросил: «А что это там у тебя в брюхе, что даже пояс на нем уже не болтается?» Ворона в ответ сказал, что набил живот смолой акации, дабы утолить приступы голода. Дядя же, в свою очередь, сказал, что не верит ему и будет щекотать его до тех пор, пока того не стошнит. (Этот инцидент излагается в легенде в форме песни Сокола: Balmanangabalu ngabanna, kidji-kidji malidyala.} В конце концов. Ворона изрыгнул съеденного валлаби. Тогда Сокол связал его и бросил в костер. Глаза Вороны от огня стали красными, а перья почернели от сажи. Он кричал от боли: «Кра! Кра! Кра!» И Сокол постановил: «Не быть тебе теперь никогда охотником, а будешь ты отныне вором». С тех пор так оно и есть.

 

Чтобы истолковать этот миф, нам необходимо рассмотреть, при каких обстоятельствах австралийцы сталкиваются с этими птицами. Прежде всего, это две основные плотоядные

 

 

21 Зак.5

 

==641

 

 

Методы интерпретации культуры

 

птицы в этих землях, а австралийский абориген считает себя «едоком мяса». Один из способов охоты, используемых в этом регионе, заключается в том, что несколько мужчин и женщин собираются вместе для коллективной охоты. В окрестностях деревни поджигаются джунгли, причем таким образом, чтобы ветер распространял пламя. Мужчины становятся в засаде перед стеной движущегося пламени и убивают копьями и палками животных, спасающихся от огня. Женщины тем временем идут следом за огнем и откапывают животных, пытавшихся укрыться под землей, таких, например, как бандикуты. Не успевает начаться такая охота, как тут же один за другим слетаются соколы,, дабы присоединиться к охоте на животных, спасающихся бегством от огня. Сокол — это охотник.

 

Ворона не присоединяется к такой или иного рода охоте, но когда разжигается костер в стойбище, не приходится долго ждать, пока она появится и взгромоздится на дерево неподалеку, но вне досягаемости бумеранга, ожидая возможности стащить себе на ужин кусок мяса.

 

Среди историй о животных, рассказываемых австралийскими аборигенами, мы можем найти несметное множество параллелей к этой истории о Соколе и Вороне. Взять, к примеру, историю о вомбате и кенгуру, которую рассказывают в том районе Австралии, где Южная Австралия граничит с Викторией. В этой местности вомбат и кенгуру являются для аборигенов основным объектом охоты. В начале времен Вомбат и Кенгуру были друзьями. В один прекрасный день Вомбат начал сооружать себе «дом». (Вомбаты живут в норах под землей.) Кенгуру посмеивался над ним и тем самым всячески ему досаждал. Однажды пошел дождь. (Не следует забывать, что в таких мифах все, что бы ни происходило, расценивается как происходящее в мире в первый раз.) Вомбат укрылся от дождя в своем «доме». Кенгуру попросил Вомбата приютить его, однако тот отказался, сославшись на то, что в доме хватит места только для него одного. Разгорелась ссора, и Вомбат и Кенгуру вступили в схватку. Кенгуру ударил Вомбата большим камнем по голове и сплющил ему череп. Вомбат же метнул в Кенгуру копье, которое застряло у того в основании позвоночника. Вомбат и по сей день ходит с приплюснутым черепом, а у кенгуру с тех пор появился хвост. Вомбат живет в норе, а кенгуру — под открытым небом, и больше они не друзья.

 

Само собой разумеется, это история типа «так оно и было». Можно расценивать ее как детскую сказку. Она увлекает слушателей, когда рассказывается с подобающим драматизмом. Между тем, если мы возьмем несколько десятков таких историй, то окажется, что во всех них присутствует одна

 

==642

 

 

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

 

общая тема. Сходства и различия между разными видами животных переводятся в отношения дружбы и вражды, солидарности и противостояния. Иначе говоря, животный мир предстает в категориях социальных отношений, аналогичных тем, которые свойственны человеческому обществу.

 

Можно найти и такие легенды, в которых повествуется не об отдельных видах или парах видов, а о животных вообще. В Новом Южном Уэльсе существует легенда, что в начале времен все животные жили одним обществом. Летучая мышь, убив двух своих жен, впервые принесла в мир смерть. Братья убитых созвали всех животных на корробори' и, схватив летучую мышь (самца), швырнули его в огонь. После этого началось всеобщее побоище, во время которого животные нападали друг на друга с огнем. И поныне все животные носят на себе следы этой битвы. Разные виды больше не образуют единого общества друзей.

 

История, очень похожая на эту, бытует на Андаманских островах. Поначалу разные виды животных составляли единое общество. Однажды кто-то принес на собрание огонь. Разгорелась всеобщая ссора, во время которой все кидались друг в друга огнем. Некоторые скрылись бегством в море и стали рыбами, другие укрылись на деревьях и стали птицами. Как птицы, так и рыбы до сих пор носят на себе следы полученных ожогов.

 

Таким образом, сравнительное исследование открывает перед нами тот факт, что представления австралийских аборигенов о Соколе и Вороне — это всего лишь частный случай широко распространенного феномена. Во-первых, сходства и различия между биологическими видами истолковываются в этих историях как отношения дружбы и вражды, аналогичные социальным отношениям в жизни людей. Во-вторых, биологические виды разбиваются на пары противоположностей. Они могут классифицироваться таким образом лишь тогда, когда в каком-то отношении подобны друг другу. Например, сокол и ворона сходны друг с другом в том, что представляют собой двух основных плотоядных птиц. Когда я изучал в Новом Южном Уэльсе тотемы полов, я предполагал — как выяснилось впоследствии, совершенно неправильно, — что основное сходство между летучей мышью и совой (или козодоем) состоит в том, что они летают по ночам. Однако пищуха по ночам не летает и тем не менее в северных районах Нового Южного Уэльса является женским тотемом. Однажды, когда

 

" Корробори — ритуальный танец по случаю празднества у аборигенов Австралии. — Прим. перев.

 

21*

 

==643

 

 

Методы интерпретации культуры

 

мы сидели с одним местным жителем в районе реки Маклей, мы вдруг увидели козодоя, и я попросил спутника рассказать мне о нем. «Эта птица научила женщин лазить по деревьям», — поведал он мне Спустя какое-то время я спросил: «А в чем состоит сходство между летучей мышью и пищухой?» — на что абориген, на лице которого отразилось недоумение по поводу того, что я его об этом спросил, дал такой ответ: «Но ведь они же обе живут в дуплах деревьев!» Тут я понял, что сова и козодой тоже живут в дуплах деревьев. Что касается, например, сокола и воронь» или динго и дикой кошки, то тут своего рода социальное сходство конституируется тем фактом, что эти животные едят мясо. Аналогичным образом обстоит дело и с привычкой жить в дуплах деревьев.

 

Теперь мы можем ответить на вопрос: почему собственно сокол и ворона? Они отобраны как воплощение определенного отношения, которое мы можем назвать отношением «оппозиции».

 

Представления австралийцев о том, что здесь называется «оппозицией», — это частный случай ассоциации по противоположности, являющейся универсальным свойством человеческого мышления, ибо мы мыслим парами противоположностей: «верх-низ», «сильный-слабый», «черное-белое». Вместе с тем в представлениях австралийских аборигенов об «оппозиции» идея пары противоположностей совмещается с идеей пары протагонистов. В мифах о соколе и вороне эти птицы являются противостоящими сторонами. Они противоположны друг другу также и ввиду различия в характерах: Сокол — охотник, а Ворона — вор. Черный какаду и белый какаду, представляющие фратрии в Западной Австралии, — еще один пример пары противоположностей. Эти птицы по существу сходны, но контрастируют друг с другом по окраске. В Америке используются другие пары противоположностей: Небо и Земля, война и мир, верховье и низовье, красное и белое. После продолжительного сравнительного исследования я, на мой взгляд, имею все основания установить общий закон: везде, где существует социальная структура экзогамных фратрий, будь то в Австралии, Меланезии или Америке, эти фратрии мыслятся как находящиеся в том отношении друг к другу, которое здесь именуется «оппозицией».

 

Следующим шагом в сравнительном исследовании, очевидно, должна стать попытка определить те разнообразные формы, которые может принимать оппозиция двух фратрий дуальной организации в реальной социальной жизни. В литературе периодически.встречаются упоминания о некоторой враждебности, присутствующей в отношениях между такого

 

==644

 

 

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

 

рода противостоящими социальными сегментами, существующими в наше время или существовавшими в прошлом. Имеющиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют о том, что настоящая враждебность в подлинном смысле слова отсутствует, а есть лишь определенная договорная установка, выражающаяся в некотором привычном способе поведения. В Австралии иногда можно наблюдать, как при возникновении диспута члены двух патрилинейных фратрий формируют две противостоящие «стороны», однако реальная враждебность — такая, которая может перерасти в насилие, — имеет место не между фратриями, а между локальными группами. Две локальные группы, принадлежащие к одной и той же патрилинейной фратрии, судя по всему, находятся в состоянии конфликта не реже, чем группы, принадлежащие к разным фратриям. По существу, источником реального конфликта обычно является похищение мужчиной замужней или помолвленной с кем-то другим женщины, а в таких случаях оба антагониста или обе группы антагонистов принадлежат к одной патрилинейной фратрии.

 

Выражение оппозиции между фратриями может принимать разные формы. Одной из них является институт, которому антропологи дали не очень удачное название «шутливые отношения». Членам противоположных социальных групп разрешается взаимное поддразнивание — от словесных выпадов до обмена ударами, от них ожидается, что они простят друг другу такое поведение. Крёбер (в «Справочном руководстве по индейским народам Калифорнии») пишет, что у купеньо «признается некоторое доброжелательное противостояние между фратриями, члены которых частенько подтрунивают друг над другом, называя друг друга соответственно недотепами и тупицами»2. Стронг (в работе «Туземное общество Южной Калифорнии») сообщает то же самое. «Добродушный антагонизм между фратриями находит выражение в шутках, отпускаемых в адрес друг друга людьми, принадлежащими к разным группам. Люди-койоты дразнят людей-диких кошек, называя их такими же глупыми и ленивыми, как и их животное-представитель, тогда как люди-дикие кошки в ответ на это обвиняют своих оппонентов в мягкотелости.Существуют свидетельства того, что поддразнивание между фратриями было составной частью серьезных церемоний. Сатирические песни исполнялись одной фратрией против другой. Между тем противостояние между фратриями, судя по всему, было гораздо менее суровым, нежели противостояние между некоторыми парами кланов, которые порой принадлежали к одной и той же фратрии и традиционно считались «врагами». По случаю некото-

 

==645

 

 

Методы интерпретации культуры

 

рых событий эти кланы должны были исполнять в адрес друг друга «враждебные песни»»3.

 

Этот институт, для которого, хочется надеяться, кто-то придумает более подходящее название, нежели «шутливые отношения», существует в разных формах в самых разных обществах и требует систематического сравнительного исследования. Он выполняет функцию поддержания устойчивых отношений между двумя людьми или группами, с помощью внешних, наигранных проявлений враждебности и антагонизма. Некоторые соображения относительно сравнительного исследования этого института я представил в статье, опубликованной в журнале «Africa»4.

 

Другой важный обычай, в котором присутствует отношение оппозиции между двумя фратриями, — это обычай, по которому у некоторых племен Австралии и некоторых народностей Северной Америки фратрии образуют противостоящие «стороны» в таких играх, как футбол. Состязательные игры представляют собой социальное событие, по случаю которого два человека или две группы людей становятся соперниками. Две постоянные группы социальной структуры время от времени могут находиться в положении противостоящих сторон. Примером тому служат два университета — Оксфорд и Кембридж.

 

Оппозиция фратрий проявляется и в других обычаях. Например, у племени омаха в Северной Америке круг селения разделялся на два полукруга, когда мальчик из одной половины пересекал границу другой, он прихватывал с собой товарищей, после чего разгоралась потасовка между ними и мальчиками другой половины. Нет ни возможности, ни необходимости анализировать здесь всё многообразие подобных обычаев.

 

Рассмотрим, в общем виде, институт экзогамии фратрий, согласно которому каждый брак заключается между мужчиной и женщиной, принадлежащими к противоположным фратриям. Существует бесчисленное множество обычаев, демонстрирующих, что в примитивных обществах женитьба на женщине символически представляется как акт враждебности по отношению к ее семье или группе. Каждому антропологу знаком обычай, по которому разыгрывается целое представление похищения или захвата невесты. Первая коллекция проявлений этого обычая была собрана Мак-Леннаном. Он истолковывал их в историческом духе, как пережитки ранних стадий развития человеческого общества, когда единственным способом добыть себе жену было похищение или захват женщины из соседнего племени.

 

Красочный пример такого обычая представляют нам жи-

 

==646

 

 

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

 

тели Маркизских островов. Когда назначается бракосочетание, родственники жениха берут с собой подарки, предназначенные для родни невесты, и отправляются к ее дому. По дороге они попадают в засаду и подвергаются нападению родственников невесты, которые силой захватывают все, что те с собой везут. Первый акт насилия исходит от родни невесты. Согласно полинезийскому принципу уту, все, кто пострадал или получил ранения при нападении, наделены правом отомстить нанесением ответного ущерба. Родственники жениха, пользуясь этим правом, забирают невесту. Никакой другой пример не мог бы лучше прояснить тот факт, что эти обычные действия символичны по характеру.

 

В соотношении с социальной структурой символическое значение этих обычаев более чем очевидно. Солидарность группы требует, чтобы потеря одного из ее членов признавалась как ущерб. Следовательно, это должно найти какое-то выражение. Женитьба представляется в некотором смысле актом враждебности против рода невесты. Именно это имеется в виду, когда гусии в Восточной Африке говорят: «Те, на ком мы женимся, — это те, с кем мы сражаемся».

 

Именно в таком ключе мы должны интерпретировать обычай брака по обмену. Группа или род, к которым принадлежит женщина, теряют ее, когда она выходит замуж. Ее родственники компенсируют потерю, если взамен получают женщину, которая становится женой одного из них. В племенах австралийских аборигенов этот обычай, за редким исключением, состоит в том, что мужчина, который берет в жены женщину, должен в обмен на нее отдать свою сестру. У племени яралде, проживающего на юге Австралии, отсутствует система фратрий, здесь было принято, чтобы клан мужчины, женившегося на женщине из другого локального клана, обеспечивал женой кого-либо из членов клана, из которого была забрана невеста. Во всех иных случаях брак считался ненадежным, неправильным и, может быть, даже незаконным. О племенах, живущих в восточной части Виктории (Джиппсленд), сообщалось, что брак по обмену считался у них единственно подобающей формой брака. В системе экзогамных фратрий система брака по обмену находит обобщенное выражение, ибо здесь каждый брак представляет собой лишь звено в перманентном процессе, в ходе которого мужчины одной фратрии берут себе жен из другой.

 

Сравнительное исследование показывает, что во многих примитивных обществах отношение, устанавливаемое между двумя группами родственников заключением брака между мужчиной, который принадлежит к одной группе, и женщи-

 

==647

 

 

Методы интерпретации культуры

 

ной, которая принадлежит к другой группе, — это отношение реализуется в обычаях избегания и в шутливых отношениях. Во многих обществах от мужчины требуется избегать каких бы то ни было близких социальных контактов с матерью своей жены, а нередко также с ее отцом и другими родственниками жены, принадлежащими к поколению ее родителей. С этим обычаем часто связан и другой, называемый «шутливыми отношениями». Согласно ему, допускается или даже требуется, чтобы мужчина проявлял оскорбительное поведение в отношении родственников жены своего поколения. Ранее я уже высказал предположение, что эти обычаи можно истолковать как договорные условия, при помощи которых устанавливаются и поддерживаются особого рода отношения, которые можно описать как смесь дружбы, или солидарности, с враждебностью, или противостоянием.

 

При всеобъемлющем исследовании обнаруживаются и иные свойства дуальной организации, которые следует принимать во внимание. В некоторых случаях между двумя фратриями происходят регулярные обмены благами и услугами. В таком соревновательном обмене продуктами питания и предметами роскоши, известном в Северной Америке как «потлач», фратрии могут играть важную роль. Например, у тлинкитов именно члены одной из фратрий организуют потлач против членов другой фратрии. Фратрии образуют «команды» для своего рода состязательной игры, в ходе которой люди «борются с собственностью».

 

Сравнительное исследование позволяет нам рассмотреть деление «сокол-ворона» у племен реки Дарлинг как частный случай широко распространенного проявления некоторого структурного принципа. Отношение между двумя сегментами общества, которое мы выше определили как «оппозицию», — это отношение, которое как разделяет, так и объединяет. А следовательно, оно представляет особый тип социальной интеграции, заслуживающий отдельного систематического исследования. Между тем, термин «оппозиция», который я был вынужден принять за неимением лучшего, не вполне здесь подходит, поскольку излишне подчеркивает одну из сторон, а именно разделение и различие. Более корректно было бы говорить, что структура, с которой мы в данном случае имеем дело, представляет собой союз противоположностей.

 

Идея единства противоположностей была одной из основных в философии Гераклита. Обобщенное выражение она находит в его высказывании: «Полемос — царь всего, правит всем». Греческое слово полемос иногда переводится как «спор», «борьба», хотя более подходящим переводом было бы

 

==648

 

 

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

 

слово «оппозиция» в том смысле, в каком это слово используется в данной лекции В качестве примера Гераклит приводит гнездо и шип. Они не находятся в состоянии борьбы. Это противоположности, которые, сочетаясь, образуют своим соединением единство.

 

Имеется ряд свидетельств в пользу того, что идея союза противоположностей была почерпнута Гераклитом и пифагорейцами на Востоке. Во всяком случае, наиболее полное воплощение этой идеи обнаруживается в философии «инь-ян» древнего Китая. В концентрированном виде эта философия суммируется в изречении: «И инь и ян вэй цзэ тао». Инь и ян образуют порядок. Инь — женское начало, ян — мужское. Слово «дао» в данном случае может быть переведено как «упорядоченное целое». Мужчина (ян) и его жена (инь) образуют единство супружеской четы. День (ян) и ночь (инь) образуют единое целое, а именно единство времени. Аналогичным образом лето (ян) и зима (инь) образуют единое целое, которое мы называем годом. Ян — активное начало, а инь — пассивное. Связь этих двух сущностей или людей, связь активного и пассивного тоже понимается как единство противоположностей. В древнекитайской философии идее единства противоположностей придается самое широкое значение. Весь мир, и человеческое общество в том числе, истолковывается как «порядок», основанный на этом единстве.

 

Исторические данные свидетельствуют о том, что эта философия получила развитие в районе Желтой реки, в «Срединном государстве», много столетий назад. Есть также свидетельства того, что для социальной организации этого региона было характерно существование парных взаимобрачных кланов. Два клана встречались на праздниках весны и осени и состязались в исполнении од, а в это время мужчины одного клана могли подыскивать себе жен среди дочерей другого клана. Имеющиеся в нашем распоряжении данные говорят о том, что для местной системы брака было характерно, что мужчина женился на дочери брата матери или на какой-либо другой женщине соответствующего поколения, принадлежащей к клану матери. По моей собственной информации, этот тип организации, судя по всему, существовавший четыре тысячелетия назад в данном регионе, в 1935 г. все еще продолжал существовать, однако исследованию местной социальной организации, которое, как я рассчитывал, проведет Ли Ю-и, к сожалению, помешало нападение Японии на Китай. Может быть, еще не поздно провести такое исследование. Оно позволило бы нам дать более точную оценку исторической реконструкции, предпринятой Марселем Гране.

 

==649

 

 

Методы интерпретации культуры

 

Философия «инь-ян» древнего Китая представляет собой систематическую разработку того принципа, при помощи которого можно было бы определить социальную структуру фратрий, свойственную племенам австралийских аборигенов. Ибо структура фратрий, как должно быть видно из данного выше обзора, представляет собой единство противостоящих групп, причем в двух смыслах: во-первых, обе группы являются дружественно настроенными соперниками, и во-вторых, они представляются как своего рода противоположности, противоположности того же рода, какими являются, например, сокол и ворона или черное и белое.

 

Это можно прояснить на примере еще одной оппозиции, существующей в австралийских обществах. Жителями деревни австралийских аборигенов являются мужчины определенного локального клана, а также их жены, которые, в соответствии с правилом экзогамии, ведут свое происхождение из других кланов. В Новом Южном Уэльсе существует система тотемизма полов, согласно которой один из биологических видов является «братом» мужчин, а какой-то другой — «сестрой» женщин. Время от времени в деревне возникает состояние напряженности между полами. Чаще всего, как рассказывают сами аборигены, происходит следующее: женщины уходят и убивают летучую мышь, которая является «братом» или тотемом мужчин, после чего оставляют ее лежать посреди селения так, чтобы мужчины ее видели. Далее мужчины в отместку убивают птицу, считающуюся в этом племени сексуальным тотемом женщин. Тогда женщины начинают осыпать мужчин оскорблениями, и между двумя группами разгорается драка с использованием палок (женщины пользуются копалками, мужчины — метательными палками), в ходе которой участники получают немало синяков и ушибов. После потасовки восстанавливается мир, и всякие трения между мужчинами и женщинами прекращаются. Австралийские аборигены придерживаются той точки зрения, что если между двумя людьми или группами возникает ссора, грозящая перерасти в медленное тление, то лучшее, что можно предпринять, — это подраться и затем помириться. Очень важный момент — символическое использование тотема. Этот обычай показывает нам, что идея противостояния групп и союза противоположностей не ограничивается экзогамными фратриями. Того же рода структуру образуют и половые группы. Ту же самую структуру формируют иногда и две группы, образуемые чередующимися поколениями. Группы отцов и сыновей находятся в отношении оппозиции, нисколько не отличающемся от отношения между мужьями и их женами.

 

К оглавлению

 

==650

 

 

Д. Радклиф-Брауи. Сравнительный метод в социальной антропологии

 

Можно утверждать, что в относительно простой социальной структуре австралийских племен обнаруживаются три фундаментальных типа отношений, связывающих индивидов или группы. На одном полюсе находится отношение вражды и открытого противостояния; на другом — отношение простой солидарности, какое в австралийской системе должно существовать между братьями, а также между представителями одного и того же поколения, принадлежащими к одной локальной группе. Людям, которых связывает такое отношение, нельзя драться, хотя в определенных обстоятельствах считается правомерным, если кто-то «огрызнется» на другого с целью выразить претензии к его действиям. И, в-третьих, существует отношение оппозиции, несколько отличное от отношения борьбы и вражды и представляющее собой комбинацию согласия и несогласия, солидарности и различия.

 

Мы начинали с частной особенности, характерной для одного из районов Австралии, а именно с существования экзогамных фратрий, обозначаемых именами Сокол и Ворона. Проведя сравнение с другими не австралийскими обществами, мы получили возможность увидеть, что речь идет не о чем-то частном и специфическом, не об отличительной особенности, присущей одному региону, а что перед нами один из примеров общераспространенных тенденций, свойственных человеческим обществам вообще. Таким образом, от частной проблемы, требующей исторического объяснения, мы пришли к некоторым общим проблемам. Например, проблема тотемизма как социального феномена, или соотношения социальной группы с тем или иным биологическим видом. Другая (возможно, более важная) проблема — это проблема природы и функционирования общественных отношений и социальной структуры, основанной на том, что здесь было названо «оппозицией». Это проблема гораздо более общая, нежели проблема тотемизма, ибо это проблема того, каким образом оппозиция может использоваться в качестве способа социальной интеграции. Сравнительный метод, стало быть, представляет собой такой метод, благодаря которому мы переходим от частного к общему и от общего к еще более общему, надеясь подойти к универсальному, т. е. к характеристикам, которые в тех или иных формах могут быть обнаружены во всех человеческих обществах.

 

Вместе с тем, сравнительный метод позволяет не только формулировать проблемы, хотя правильная постановка вопроса важна для любой науки. Он также дает материал, опираясь на который можно сделать первые шаги к их решению. Изучение систем фратрий в Австралии может дать нам такие

 

==651

 

 

Методы интерпретации культуры

 

результаты, которые будут иметь большую ценность для теоретического обществоведения.

 

В начале лекции я приводил слова Франца Боаса, который выделил две задачи антрополога при исследовании примитивного общества. Они требуют разных методов исследования. Первый — это «исторический» метод, при помощи которого существование той или иной конкретной особенности некоего общества «объясняется» как результат особой последовательности событий. Второй — сравнительный метод, при помощи которого мы пытаемся не «объяснить» ту или иную особенность того или иного общества, а понять ее, рассмотрев ее сначала как частный случай общего рода или класса социальных феноменов, а затем связав ее с некоторой общей, предпочтительно универсальной, тенденцией, свойственной человеческим обществам вообще. Такого рода тенденции иногда называют законами. Антропология как изучение примитивного общества пользуется обоими методами, и я сам постоянно оба их использовал, когда преподавал этнологию и социальную антропологию в разных университетах. Вместе с тем, между ними необходимо проводить различие. Исторический метод дает частные суждения, а общие суждения позволяет сформулировать лишь сравнительный метод. Исторические данные о примитивных обществах либо отсутствуют, либо являются недостоверными. Нет никаких свидетельств того, каким образом в Австралии возникло деление «соколворона». Догадки о его появлении, с моей точки зрения, лишены всякой ценности. Каким образом австралийцы пришли к ныне существующей социальной системе, совершенно неизвестно и не будет известно никогда. Предположение, будто при помощи сравнительного метода мы сможем получить надежные выводы о «происхождении» этих систем, свидетельствуют о полном неуважении к природе исторических фактов. Антропология как изучение примитивных обществ включает в себя как исторические (этнографические и этнологические) исследования, так и обобщающее изучение этих обществ, известное под именем социальной антропологии и представляющее особый раздел сравнительной социологии. Их цели и методы желательно разграничить. История, в подлинном смысле слова, т. е. аутентичное описание последовательности событий в том или ином регионе на том или ином промежутке времени, не может дать нам никаких обобщений. Сравнительный метод как исследовательское обобщение черт человеческого сообщества не может дать нам исторических знаний. Эти два типа исследований могут сочетаться и взаимно дополнять друг друга только тогда, когда ясно осознается