Ричард Кристиан Мэтсон

Вампир

Перевод: Вера Полищук

 

 

Ричард Кристиан Мэтсон — сын ветерана научной фантастики и фэнтези Ричарда Мэтсона. Автор романов и рассказов, он также выступил в качестве сценариста и продюсера более 500 эпизодов телевизионных сериалов, ставших хитами, и стал самым молодым писателем, когда-либо заключавшим контракт с Universal Studios.

Дебютный роман Мэтсона «Создано таким-то» («Created Bg») увидел свет в 1993 году и имел огромный успех, а его рассказы и новеллы составили два сборника, «Шрамы и другие особые приметы» («Scars and Other Distinguishing Marks») и «Дистопия» («Dystopia»). Сейчас Мэтсон закончил второй роман и вовсю работает над третьим.

Помимо разработки нового реалити-шоу для Fox TV за последнее время Мэтсон написал сценарии для нескольких художественных фильмов, для телевизионного пилотного проекта по заказу Showtime Networks и сценарий для фильма «Хроники Амбера» по циклу Роджера Желязны. Мэтсон продолжает играть в качестве ударника в блюз-роковой группе «Smash-Cut» вместе с Грегом Спектором и Престоном Сторджесом-младшим. В настоящее время группа работает над дебютным альбомом и выступает в клубах Лос-Анджелеса.

«Я всю жизнь играю на ударных, — объясняет автор „Вампира". — Как и любая иная форма творчества, ударные очень разнообразны. Однако со временем технику оттачиваешь и оживаешь — начинается наплыв эмоций, вступают глубинные, потаенные ритмы твоего „я". Для новичка ударная установка таит поистине завораживающие чары, его парализует и в то же время прельщает бесконечная широта выбора, и в какой-то момент кажется, что под этой туго натянутой кожей барабанов дремлет самая суть „классности", некая тайна универсальной крутизны, которую способны пробудить только кленовые палочки барабанщика. Но понимание приходит с опытом, и постепенно ты неизбежно постигаешь, что самая потрясающая дробь — та, что не прозвучала. Это мистический эффект, несомненный, хотя и алогичный. Лучшее — всегда то, что ты сыграешь завтра. У меня ушло почти сорок лет на то, чтобы приобщиться к этой тайне, пройти путь от музыкальной гусеницы через куколку к бабочке, и путь этот почти идеально совпал с моим путем писателя, с пониманием того, что самая красноречивая фраза — непроизнесенная. Самые звучные ноты — паузы, умолчания.

И это подводит меня к „Вампиру";.

Исходный набросок, не поверите, занимал двенадцать страниц. Потом я переделал его, понимая, что вещь слишком длинная и изобилует подробностями. Я вновь пустился редактировать текст, временами впадая в немилосердный транс, и вот наконец остался только костяк, самое необходимое, текст, где паузы и умолчания говорят больше слов, поток сознания, бегущий галопом, быстрая дробь — нервное стаккато барабанных палочек. Костяк, лишенный плоти.

Хотя ярые критики этого рассказа вряд ли согласятся со мной, но я все-таки скажу: „Вампир" — не стихотворение. Богемным жестом я отмел форму, но не создавал диковинку. Скорее, можно сказать, что „Вампир" оказался достаточно жизнеспособным, чтобы выжить под моим суровым пером.

Словом, перед вами каденция, пульс, своего рода соло на ударных — только буквами и на бумаге; соло, двигатель и топливо которого — умолчания, неназванные детали.

Иногда отсутствие и есть присутствие».

«Вампир» — самый короткий рассказ в этой книге. Но в то же время и один из самых мощных.

 

Ночь. Человек. Дождь.

Жажда иль голод — боль.

Поиск. По следу. Чутье.

Он за рулем. Быстрей.

Лужи. Несется авто.

Скорость. Еще быстрей.

Радиоголос звучит. Новости.

Новости. Где?

Катастрофа. И кровь.

Столкновенье машин.

Неподалеку совсем.

Маленький городок.

Много ли жертв, нет?

Лужи блестят, блестят.

Жажда. Я стражду. Пить.

Скорость прибавить еще.

Как. Минуты. Ползут.

Лужи. Летит авто.

Вот он на месте. Парк.

Спрятаться и смотреть.

Трупы. Кровь. Это кровь.

Черным лаком блестит.

Черная при фонарях.

Вот зеваки — толпа.

Воют сирены вокруг.

Ждать. Затаиться и ждать.

Ждать и страдать. Терпи.

Час. Он сидит и ждет.

Два. Сигарета. Боль.

Дымом голод унять.

Горечью горло набить.

Термос. И кофе жжет.

Горечь. А кровь солона.

И сладковата она…

Вкус смерти чужой

Его ни с чем не сравнишь.

По лбу катится пот.

Ждать. Сигарету еще.

Испарина и тошнота.

Уличные огни.

Вой полицейских сирен.

«Скорая помощь». Здесь.

Блеск у зевак в глазах.

Жадный, голодный блеск.

Носилки и простыни.

Красное белым закрыть.

Плоть. Истерзана плоть.

Смерть. Мурашки. Озноб.

Так, тики-так. Ждать.

Час. И два. Или три.

В горле ком тошноты.

Ждать. Затаиться и ждать.

Вонь в авто — это пот.

Пот и въевшийся дым.

Бесчисленных сигарет —

Цепочкой погасших огней.

«Скорая» едет прочь.

Покореженный автомобиль

Грузовик на себе увез.

Труповозка. Мешки.

Черный полиэтилен.

Черный. Блестит. Блестит.

Вжик. Увозят. И вслед.

Смотрит. Жадно. Толпа.

Кто-то плачет. Не все.

Зеваки. Вспышки. Они

Примчались, чтоб это снять.

Газетчики. Нюх у них.

Ну вот, опять тишина.

Дождь припустил сильней.

Улицы все пусты.

Пьяный, шатаясь, прошел.

Воздух сырой. Туман.

Вновь он остался один.

Так, оглянуться. Тишь.

И тела увезли.

Хлопает дверца авто.

Как затекла спина.

Выйти. Бочком подойти.

Глянуть — сначала вскользь.

Нет, не спешить, не спешить.

Так, постоим. Вперед.

Парк. И вокруг дома.

Спят. И окна молчат.

Мертвый город. Вперед.

Вот оно. Мел и кровь.

Кровь. И как бел мел.

Контур. Мокрый асфальт.

Ближе. Шаг. Еще шаг.

Контур. Перешагнуть.

Внутрь вступить. В кровь.

О, не спешить, впивать.

Взглядом, кожей самой.

Чувствовать. Ощущать.

Ноздри раздув, стоит.

Веки прикрыл, молчит.

Сосредоточься. Что?

Выдох и вдох. Есть!

Женщина. И испуг.

В зеркальце лобовом.

Вспышка чужих фар.

Туша грузовика.

Взрыв и жуткая боль.

Скрежет металла. Вой.

Крик. Столкновенье. Смерть.

Столб огня в темноте.

Время, замри, замри.

Сосредоточился. Так.

Как воду губкой впивать —

Смерть, ужас и кровь.

Голод насытить свой.

Вижу, я вижу смерть.

Я исцеляюсь так.

Чтобы продолжить жить,

Я выпиваю смерть.

Я поглощаю боль.

Ужас я жру и страх.

С каждой секундой сильней.

Кровь с асфальта лизать —

Столько сил не придаст,

Как просто стоять и смотреть

В прошлое. В никуда.

В то, чего уже нет.

Вновь и вновь прокручу.

Ужас. Крики и боль.

Кровь. Столкновенье. Смерть.

Вот он, наркотик мой.

Я. Насыщен. Вполне.

Мне. Тепло. Хорошо.

Дозу. Свою. Получил.

Ломка. Моя. Прошла.

Да, привычка сильна.

Смерть — это жизнь моя.

Кровь чужая — мой хлеб.

Мне на асфальте пир

Приготовила смерть.

Вот облегченье пришло.

Все. До капли. До дна.

Все. Пора уходить.

Обратно садится. Мотор.

Тронул авто. Дождь.

Улицы как блестят.

Черный и мокрый блеск.

Все мерещится кровь.

Спи, городок, спи.

Карту он достает.

Картой в авто шуршит.

В безопасности. Прочь.

Он насыщен вполне.

Сигаретку еще.

Ветер впустить в окно.

Радио что жужжит?

Поиск. Где еще смерть?

Где еще взрыв и кровь?

Удары ножом? Боль?

Он по следу идет.

Чует, что где-то смерть.

Где-то пожива ему.

Где-то смерть — чтобы жить.

Скоро. Чуть потерпеть.

А пока что — он сыт.