Процесс над бандитами: 1 сентября 1933 года

Разгромленный классовый враг, видя неизбежность своей гибели и победу социализма, всеми мерами оказывает бешеное сопротивление его победному наступлению.

Как иллюстрацию... мы приводим наиболее характерный процесс из ряда заслушанных пролетарским судом в последние месяцы, процесс о хищнической организации на станции Москва-товарная.

Среди подсудимых первого процесса классово чуждый элемент занял количественно преобладающее место. Из 49 обвиняемых 23 имеют в прошлом судимость за грабежи, хищения и прочие уголовные деяния. Семь из них -- кулаки, один торговец, один дьякон и один жандарм.

Этот классово чуждый элемент проник на руководящие посты в административные органы и партийные организации ст. Москва-товарная и образовал тесно спаянное кольцо воровской организации, которая оперировала на этой станции, начиная с конца 1931 г. в течение более года.

Организатором и главарем шайки был кулак Захар Маслов.

Маслов устроился грузчиком на ст. Москва-товарная и немедленно же подобрал компанию классово родственных ему людей, из которой и вышла воровская организация. К этому времени Яков Петров, скрыв свое уголовное прошлое, пробрался в партию и занял место секретаря комячейки ст. Москва-товарная. Маслов обрел в нем деятельного и влиятельного помощника. Петров взял на себя вербовку в шайку членов партии.

Маслов тем временем обрабатывал беспартийных агентов станции. К концу 1931 г. шайка вполне сформировалась, а затем приступила к массовым хищениями грузов, нагло и без боязни. Начиная с начальника станции Иванова и кончая последним сторожем товарного двора, все входили в шайку, а помощники смотрителя товарного двора Сенатский и Степанов, наиболее активные члены шайки, состояли членами комиссии по борьбе с хищениями.

Шайка чувствовала себя в полной безнаказанности еще и потому, что руководство коммерческого подотдела 2-го эксплуатационного района Октябрьской ж. д. не принимало никаких профилактических мер по предупреждению хищений. Своими бюрократическими методами работ и пустяковыми репрессиями (удержанием 2% с заработка, выговорами и проч.) оно только поощряло воров и бандитов и создавало благоприятную обстановку для хищнической и контрреволюционной работы классового врага.

49 хищников, оперировавших на ст. Москва-товарная, судил пролетарский суд. Каждый из них получил по заслугам.

Источник: Архив <Огонька>: 1 сентября 1933 года // Огонек. №32 (4811) Сентябрь 2003

По мере того как в стране налаживалась нормальная жизнь, количество бандитских проявлений сокращалось. Если в 1922 году в Российской Федерации было возбуждено 2097 уголовных дел о бандитизме, то в первом полугодии 1927 года лишь 573. Вспышка бандитизма отмечалась затем в период коллективизации. Причем мотивы политического характера кулаков весьма быстро приобретали типичную уголовную окраску, а банды превращались в профессионально организованные сообщества разбойников. Если говорить о грабежах, то они в криминологическом аспекте мало чем отличались от разбойных нападений, совершались также группами, из которых лишь 15% относились к устойчивым шайкам, возглавлявшимся профессиональными преступниками.

В последующее десятилетие (1926-1936 гг.) индустриализации отмечалось последовательное сокращение и изменение структуры преступности. Если в 1927 году число осужденных на 100 тыс. населения составляло 1010 человек, то в 1928 году - 980. Снижение преступности закономерно приводило к изменению ее структуры. Перестали доминировать контрреволюционные преступления, бандитизм, значительно сократилось количество убийств и разбоев. И хотя корыстные преступления во многом определяли степень профессионального профессионализма, нельзя не учесть, что 66,3% преступности приходилось на сельскую местность. Между тем профессиональная преступность - явление в большей мере городское. Поэтому в начале 30-х годов в стране не случайно становится заметной тенденция снижения профессионализации преступников в целом, отход от преступной деятельности воров-рецидивистов с дореволюционным стажем.

В 1920-е и 30-е годы органы госбезопасности проводили смелые операции, которые без преувеличения можно назвать классическими. Значительное место в его работе занимала борьба с бандитизмом в различных районах страны. Войсками ОГПУ и Красной Армии было ликвидировано и обезврежено тогда около 300 вооруженных банд, заброшенных на нашу территорию через западную границу, разгромлено более 70 басмаческих банд в Средней Азии, действовавших с территории Афганистана и Ирана.

Послевоенный период. Следующим серьезным изменением организации преступного мира после революции 1917 г. явилась Великая Отечественная война. По "воровским понятиям" воевать с оружием в руках за государство было нельзя. Тем не менее, многие преступники пошли на нарушение этого табу при условии последующего освобождения и снятия судимости. В результате обмана со стороны властных структур или совершения новых преступлений большинство из них вновь оказались "на зоне", но "прощения" им уже не было. Появилась новая неуважаемая каста - "автоматчики". На фоне жесточайших столкновений идейных врагов в местах лишения свободы, возникли многочисленные банды "по беспределу". "Беспредел" означает высшую степень несправедливости, неподчинения "воровским законам", произвол и т.п.

Единый институт воров распался. Многие бывшие "авторитеты" не выдержали такого прессинга, и пошли на сотрудничество с официальной властью, другие избрали этот путь, стремясь избежать репрессий. Отступники не могли получить прощения. Ситуация приняла вид крайне жесткого противостояния. Появляется новая категория "ссученных" (или "польских воров" - воры, изменившие воровскому закону). Начинается продолжительная и кровавая "сучья война". Против воров предпринимались акции физического уничтожения, распространения ложной информации, "прессования" (напр., посадки в камеру к "ссученным") и др. Государство объявило настоящую войну клану воров[339].

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 19 марта 1948 г. <О применении Указов от 4 июня 1947 г.> регламентировало порядок борьбы с корыстной преступностью. В послевоенный период вышли два Указа Президиума Верховного Совета СССР <Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества> и <Об усилении охраны личной собственности граждан>, вводившие повышенную ответственность за совершения хищений государственного, общественного и личного имущества.

Бандитские действия были опасны не столько тем, что выливались в незаконное завладение имуществом, но прежде всего тем, что на фоне противостояния значительной части общества новому общественному и государственному строю и несогласия с проводимой социальной политикой, они являлись лишним доказательством неспособности нового государства построить справедливое общество и обезопасить его членов. Недаром в первые годы советской власти это преступление было объявлено государственным. С затуханием классовой борьбы по традиции бандитизм оставался в главе о государственных преступлениях.

Бандитизм не мог выйти за рамки статуса государственного преступления не только в силу своей массовости и опасности для властей, но и по самому генезису коммунистического государства. Известный лозунг революционного времени <экспроприация экспроприированного> на простом и понятном народу языке означал <грабь награбленное>. А если грабежи санкционированы на уровне государства, и не только санкционированы, но еще организуются и поощряются, то бандитизм приобретает незримо легитимную окраску. Это означает, что на словах большевики против него, но на деле прибегают к его методам при достижении своих политических целей.

Расхождение между словами и делами вносил сумятицу в умы населения еще целых 70 лет, поскольку и в спокойные 1970-е годы рабочие тащили со своего завода буквально все, оправдывая поступки известной логикой: если начальнику позволено все и в больших масштабах, то почему рядовому гражданину нельзя ничего. И в 1920-е, и в 1970-е годы представители советской власти растаскивали общенародную собственность, используя мощный административный рычаг - свое служебное положение, и социальное прикрытие - выгодные связи во властных кругах.

В конце 1960-х - начале 1970-х годов появились признаки, свидетельствующие о наличии хорошо отлаженной и четко функционирующей организованной преступности в СССР. Первая бандитская группировка (вооруженная автоматическим оружием) "Тяп-ляп" (Казань), первые "рэкетиры" - группировка Монгола, а с другой стороны: "Океан" (специализированный магазин в Москве), хищения лимонной кислоты и фальсификация спиртных напитков, дело Цецхладзе (фальсификация аджики), раскрытие крупных хищений и злоупотреблений в Елисеевском гастрономе в Москве, аферы и крупные хищения в строительных организациях, занимавшихся прокладкой и асфальтированием дорог в Черноземье и др. Многие уголовные дела выявили разветвленные и хорошо организованные цепочки преступных связей, уходящие в самые высокие эшелоны власти. Некоторые высокопоставленные преступники занимали крупные посты в министерствах (вплоть до министра), правительстве[340].

В 1970-е - начале 1980-х годов органы правопорядка инициировали несколько дел о коррупции и убийствах в высших эшелонах власти. Мэр г. Сочи, например, создал такое состояние на взятках, что построил себе усадьбу с поющим фонтаном. В близлежащем курортном г. Геленджике несколько высокопоставленных чиновников были убиты перед тем, как они должны были дать свидетельские показания о торговле влиянием в регионе. Эксклюзивные дома отдыха для партийцев на юге России и в балтийских республиках использовались как публичные дома. Высшие должностные лица были замешаны в торговле наркотиками и порнографическими видеофильмами. В знаменитом <хлопковом деле> были замешаны зять генерального секретаря КПСС Л.Брежнева, заместитель министра внутренних дел СССР Юрий Чурбанов, партийный босс Узбекистана, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Шараф Рашидов и сотни руководителей в Центральной Азии.

Хотя существование организованной преступности в советскую эру официально не признавалось, ее трудно было игнорировать. Воровской мир контролировал большую часть торговли запасными частями, автомобилями, древесиной, икрой, алмазами. В последний год существования Советского Союза стоимость этой черной экономики оценивалась в 110 млрд. рублей (60, 5 млрд. долларов)[341]. Преступники исполняли в социалистической экономике функцию свободных хозяйственных агентов, перемещая товары и услуги по территории всей страны. Такой предприимчивости были лишены советские предприятия. Которые жестко были связаны народно-хозяйственным планом и бюрократическими директивами. По существу это означало формирование параллельной, или теневой, экономики, действующей внутри официальной экономики.

В современный период истории России об организованной преступности первые открыто заговорили в 1980-е годы. Согласно приводимым Т.Д. Устиновой данным, за бандитизм (одну из крайних форм организованной преступности) в 1983 г. было осуждено 13 человек, в 1984 г. - 7, в 1985 г. - 15, в 1986 г. - 12, в 1987 г. - 11, в 1988 г. - 14, в 1989 г. - 17, в 1990 г. - 32, в 1991 г. - 8, в 1992 г. - 28, в 1993 г. - 26, в 1994 г. - 66, в 1995 г. - 86. С 1987 г. государство скоординировало криминологические исследования организованной преступности в научных учреждениях органов, в задачу которых входила борьба с преступностью: Прокуратуры СССР, МВД и КГБ. Е.В. Топильская считает, что при этом были использованы эмпирические данные за 25-летний период, которые свидетельствовали о зарождении и развитии организованной преступности с периода введения в действие уголовного законодательства 1960 г.

Таблица 1