Динамика зарегистрированной преступности в СССР в 1961-1991 гг.

По данным исследований, в 1980-е годы в каждом третьем случае (в 20-е годы лишь в 11% случаев) жертвам причинялись тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения, в 5% случаев они были убиты. Каждое пятое преступление было связано с пытками потерпевших, для чего преступники использовали электронагревающие приборы (паяльники, утюги), примусы; имитировалось повешение, вводилась под кожу вода, использовались наркотические вещества.

Изучение состояния корыстно-насильственной преступности позволяет прийти к выводу о наметившейся, пусть еще и малозаметной, тенденции реставрации бандитизма. В бандитских группах обнаружилась достаточно высокая степень профессионализма преступников, проявившаяся в их узкой специализации на объектах и предметах посягательств, способах совершения преступлений и технической оснащенности. Как и при разбоях, обращает на себя внимание крайняя жестокость по отношению к жертве.

Второй переходный период: 1990-е годы. После распада Советского Союза организованная преступность проникла во все области жизни российского общества. Теневые синдикаты, как отмечалось, контролировали банки, фондовые биржи, гостиницы, коммерческие предприятия по всей стране. Московское бандитское королевство, казалось, потеряло весь страх перед властями. Вооруженные мафиози гуляли по центру города, они приезжали на роскошных автомобилях к новым отелям, дискотекам, казино. Они открыто обедали с правительственными чиновниками. Наиболее могущественные криминальные группы разделили Россию, по данным милиции, на 12 регионов. Прибыли из регионов поступали в московские банки и инвестиционные фонды, которыми оперировало коллективное руководство криминального мира, а затем распределялись по стране.

Лидеры преступного мира, наряду с крупными политиками и бизнесменами, присоединились в переделу мира, пытаясь найти, а чаще отвоевать себе достойное место в новой социальной системе. Многие из них из глубокого подполья сразу же попали на широкую политическую арену, избираясь в народные депутаты либо протежируя и спонсируя выгодных им людей, лоббируя в Госдуме и правительстве нужные им решения, пробивая таможенные кордоны, создавая глубоко эшелонированные коридоры для вывоза капитала. Бандиты не только превратились в закулисных арбитров российского общества, но изменили направление политического развития. Первое демократическое правительство, почувствовав разгул криминалитета, вынуждено было для борьбы с ним принимать жесткие законы, которые на самом деле мешали не бандитам, а честным предпринимателям. Например, для того чтобы противодействовать контрабанде, была свернута либерализация внешней торговли. Причина весомая: 30% золота, производившегося в г. Магадане, вывозилось за границу минуя государственный контроль. Однако подобная мера стимулировала укрепление союза между криминальными группами и местными властями, которые получали прибыли от контрабанды. Не удалась и другая реформа - расширение права на частную собственность на землю. Боялись, что земля перейдет не крестьянам, а криминальным авторитетам. Действительно, фермерам не удавалось получить кредиты, технику или удобрения у местных банков и сельхозпредприятий, которые находились под контролем коррумпированных чиновников и криминальных структур.

Развитие сектора недвижимости в Москве, Петербурге и других крупных городах было монополизировано мафией и новой городской бюрократией. Многие государственные магазины и рестораны попали под контроль рэкетиров, если не в их собственность, как только они были приватизированы. Некоторые синдикаты вложили капитал в средства массовой информации, а те СМИ, которыми они не владели, терроризировались либо закрывались. Налетчики терроризировали суды и угрожали судьям. В конце 1993 года в Москве насчитывалось 90 вакансий на должность судей, но только пятьдесят человек захотели их занять. В то же время более четырех тысяч дел ожидали рассмотрения в суде.

Общественное мнение признало власть мафии. Летом 1992 г. опрос общественного мнения показал, что треть жителей российского Дальнего Востока считала, что преступные структуры <определяют ход событий в их регионе>. Через год был проведен опрос в г. Екатеринбурге, где три четверти населения верили в том, что их городом руководит мафия; в этом были уверены даже 14% работников городской милиции[342].

Согласно статистике, в стране наблюдается устойчивая тенденция роста числа групп организованной преступности. В России в 1990 г. было 785 организованных преступных групп, в 1994 г. - 5691, в 1966 г. - около 8000, к 1998 г. их число приблизилось к 10 000. На 1998 г., по данным МВД, существовало примерно 100 000 постоянных членов организованных преступных группировок. По данным СМИ, в 1999 г. в преступные группы входят примерно 100 000 человек. Указанные группировки объединены под началом 3 000 предводителей и 279 воров в законе. В 1999 г. было завершено расследование 32 тыс. 858 преступлений, совершенных ОПГ или преступными сообществами.

На этом фоне все официально сообщаемые сведения об <успехах> борьбы с организованными преступными группировками свидетельствуют об одном: на месте одной ликвидированной преступной группировки очень быстро появляются две, так как эта борьба не затрагивает причин, порождающих столь опасное для общества и государства опасное социальное явление.

Таблица 2.