Глава 10. Никс, подпрыгнув, села на капот «вейрона» и сказала:

 

Никс, подпрыгнув, села на капот «вейрона» и сказала:

— Кейд, у тебя все плохо.

— Что там еще?

— Ты знаешь, что Холли тебе не доверяет?

— И не должна! И тебе тоже не должна. Но развей мои сомнения. Почему ты ей соврала?

— Мне хотелось посмотреть, куда ты клонишь.

— Я собираюсь осуществить наш план. — Он открыл багажник и раскрыл свою сумку.

Порывшись, вынул флягу, потом выпил демонского напитка. К несчастью, напиток этот обладал замедленным эффектом, но результат выпивки скажется в недалеком будущем.

— Ты уверен, что сможешь отдать Холли злому чародею, хотя сам можешь предъявить на нее права! Ты ждал ее девять веков.

— Я должен это сделать, хотя и не хочу. Видят боги, не хочу. Но теперь эта сука Сабина схватила моего брата, а я и так очень многим ему обязан. Это единственный способ, каким я могу расплатиться за все, что сделал. От меня теперь зависит судьба королевства и его народа, и только от меня.

Истина, содержавшаяся в этих словах, подействовала на него, точно неожиданный удар. Черт! Судьба всех жителей Роткалины легла на плечи какой-то паршивой овцы, негодяя, бездельника.

Кстати...

— Ты сказала Ридстрому, что умерла одна смертная женщина по имени Неоми. Ты уверена?

— Абсолютненько.

Кейд и не подозревал до этой минуты, как сильна в нем надежда, что она жива. Выбрось это из головы...

Никс внимательно смотрела на него.

— Наверное, я буду лгать Холли так же, как и ты. Поскольку, во-первых, я не думаю, что ты сумеешь отдать ее. Нет-нет, я не вижу, чем это кончится. Это только предчувствие. И, во-вторых, я думаю, что ты должен быть жесток, чтобы быть добрым. Холли нужно дать знания о мире откровенно и быстро, и никто не справится с эти делом лучше тебя.

— Дать знания? Что ты хочешь сказать? Она знает все, что надо.

— Я хочу, чтобы Холли испытала жизнь. Чтобы она отбросила свои шоры. Мне кажется, ты именно тот человек, который может показать ей все, чего она не знает и не хочет знать. Моя племянница невинна в стольких областях, а в жизни женщины настает время, когда невинность становится невежеством.

— Насколько невинной она может быть в таком веке, как этот?

— Она избегает всего, что может разжечь ее наклонности валькирии — всего возбуждающего и приводящего в неистовство. На ее компьютере стоит контент-контроль, и она не подключила к телевизору ни единого кабельного канала. Она живет по принципу «детям до шестнадцати лет смотреть запрещается». Она сублимирует свои наклонности с таким постоянством, что временами доводит себя до болезни.

— Так вот, значит, где собака зарыта?

Никс кивнула.

— А все, что нельзя сублимировать, она глушит лекарствами.

— Теперь ей нужны ее таблетки.

— Ну что же, поскольку я прихожусь ей теткой, могу сказать, что она их не получит. Другие валькирии почувствуют, как появляется ее энергия. Скоро они начнут сами искать ее.

— Значит, тебе нужно обмануть их.

Никс помолчала, а потом сказала:

— Придется. Если ты поклянешься, что ни на шаг не уклонишься от цели во время поездки.

— Ты хочешь этого только потому, что это даст мне больше времени привязаться к ней, увеличит шансы, что я пошлю все куда подальше и оставлю ее себе.

— Да.

— Проклятие, ведь поездка займет больше времени, возможно, не одну неделю. Крепость Грута может оказаться даже на Аляске. — Кейд сделал большой глоток из фляги. — А Ридстром сказал, что мы должны успеть до полнолуния. Что, если мы не успеем?

— Таково мое условие.

— Она окажется в еще большей опасности. Подумай об этом — как только она попадет к Груту, ее спрячут.

— Хочешь — соглашайся, хочешь — нет. Но ты не попадешь никуда дальше первого же пропускного пункта.

— Ладно, — резко сказал он. — Я согласен на твое условие. Больше времени с Холли — больше времени привязаться к ней.

В этот момент Холли вышла из душевой. Волосы у нее были стянуты назад и уложены в идеальный пучок, на ней были все ее «талисманы»: неописуемый свитер, и одна из тех юбок, которые так облегали ее пышный задик, что вызывала у мужчин вроде него желание оказаться тем, кто выпустит на волю страсти, скрытые за этой строгой внешностью.

Плечи она откинула назад, подбородок подняла. Ее уверенность — уверенность сексуальной умной женщины — вернулась к ней с полной силой. Кейду хотелось зацеловать ее так, чтобы у нее подогнулись колени.

— Куда мы едем? — рассеянно спросил он у Никс.

В этот момент самым важным ему казалось иметь в своем распоряжении побольше времени, чтобы привязаться к Холли. Никс ответила:

— Штат Миссисипи, пункт 775. Поедешь на север от Мемфиса, встретишься с демоницей по имени Иматра. В сумке с подарками, которую я отдала Холли, есть более подробные инструкции.

— Угу. — Он неуверенно шагнул вперед, чтобы взять чемодан у Холли, дав клятву хранить молчание до тех пор, пока не обретет равновесия — или пока не возымеет эффект содержимое фляги.

— Я хочу поговорить с тетей наедине.

Холли думала, что Кейдеон станет возражать. Но он всего лишь надел шляпу — кожаную, видавшую виды, — пробормотал что-то насчет покупки еды на дорогу и разговора с Роком, а потом ушел.

— Посмотри на него в этой шляпе, — сказала Никс. — Такой мощный сексапил должен преследоваться по закону. — Она смотрела на него, пока он не вошел в магазин, потом тихо что-то проворчала и порывистым движением поправила меч, который висел у нее на спине.

Да, Кейдеон, вероятно, хорош собой, но факт остается фактом: он демон, и притом с рогами.

— Теперь они не носят их так, как раньше, — вздохнула Никс, глядя на нее.

Холли опять поразилась, насколько сверхъестественно красива и необычна с виду ее тетка.

— Я хотела поблагодарить вас за то, что вы привезли мои вещи. Но почему там оказались новое белье и чулки?

— Потому что я знала, что у тебя белье практичное. — Она насмешливо передернулась. — Валькирии любят вещи красивые, сексуальные, а практичные вещи редко бывают такими. Вот я и купила немного роскошного белья, достойного тебя.

Несексуальное белье нужно было Холли для того, чтобы чувствовать себя... ну, скажем, очень несексуальной.

— А вы не нашли на полке в ванной пузырьки с моими таблетками?

— Как же, пузырьки, которые стояли совершенно прямой линией, разделенные по три. Все в твоем доме расположено совершенно линейно. Или разделено на три. Или стоит под прямым углом друг к другу, — сказала Никс, и ее золотистые глаза, казалось, то проникают Холли прямо в душу, то становятся пустыми. — Я с удовольствием разрушила весь этот порядок.

Внутри у Холли все перевернулось. Воспоминания о ее священном и неприкосновенном доме, который она оставила в идеальном состоянии, помогали ей продержаться этой ночью. Она думала, что как только их поездка закончится, она сразу же вернется в свою прежнюю жизнь.

— Разрушили?

Как раз в тот момент, когда Холли была уверена, что ее стошнит, небо у нее за спиной озарила молния. Никс довольно улыбнулась:

— Таблетки тебе больше не нужны. Ты употребляла их, чтобы заглушить в себе валькирию. Теперь тебе это уже не нужно.

— Нет, я хочу вернуть все обратно. Мне это нужно. Я терпеть не могу перемены — я не знаю, что с ними делать, — сказала Холли, сжав ладонями лоб. — Сколько времени понадобится, чтобы добраться до этого чародея?

— От недели до месяца.

— Сколько времени у меня осталось, чтобы не потерять возможность вернуться в свое прежнее состояние?

— Приблизительно столько же.

— Если таблетки приглушали раньше мои наклонности валькирии, они замедлят это превращение, да?

— Это возможно. — Никс пожала плечами, откинув свои черные длинные волосы. — Впрочем, нельзя сказать наверняка. Человеческая фармакология находится за пределами моего понимания.

— Никс, прошу вас! Возможно, по виду этого не скажешь, но сейчас я иду по самому лезвию бритвы.

Та кивнула с серьезным видом:

— Понимаю. В комнате отдыха тебе страшно захотелось крикнуть в потолок и рвать на себе волосы. Ну, дорогая, кто-то ведь прибирается там.

Как она узнала?..

— Я всезнающая, вот как.

— Тогда скажите, вся чушь насчет Сосуда — правда?

— К несчастью, да. Советую осторожно выбирать отца своего ребенка.

— Почему я?

— Проявление невезения, — ответила Никс.

— Но если мое превращение в валькирию обратить вспять, я все равно останусь Сосудом?

— Сосуд должен принадлежать Закону.

— Значит, если я вернусь в свое нормальное состояние, эти существа перестанут охотиться на меня?

— Теоретически так и будет. Но думаю, когда дело дойдет до выбора, ты примешь свою новую личность. Наконец-то у тебя появится личность.

— Что это значит?

Никс высвободила локон из тугого пучка Холли.

— Кто ты, племянница? Ты же понятия об этом не имеешь. Но скоро поймешь. — Никс усмехнулась. — Ладно, мне нужно ехать. Протовалькирия и предсказательница, не имеющая себе равных, — это утомительная, неблагодарная работа, но кто-то должен ее выполнять.

— Подождите! — Холли пошла за Никс к ее потрепанному «бентли». — У меня еще очень много вопросов. Моя мать умерла молодой? И кто мой отец? Как мне с вами связаться? Много ли в мире таких, как мы? Как я их узнаю?

— На все твои вопросы ответят со временем.

— Прошу вас, возьмите меня с собой! Вы сказали, что мы — родственницы. — А Холли чувствовала, что еще несколько часов в обществе Кейдеона доведут ее до крайности.

— Если ты хочешь стать валькирией, тогда садись. Сегодня ночью нас ждет одна разборка. — Никс указала на заднее сиденье.

Холли невольно попятилась — такой беспорядок там был. А Никс продолжала как ни в чем не бывало:

— Но если ты решишь вернуться обратно, я не смогу отвезти тебя к Груту. Его крепость скрыта, и тебе придется пройти через несколько контрольно-пропускных пунктов, чтобы добраться до него. На это потребуется, по меньшей мере, неделя, неделя, которой у меня нет, ведь я борюсь с концом света. Ты только подумай, Холли, — одной рукой она обняла племянницу за плечи, а другой махнула в сторону арки перед ними, — с концом света, с абсолютным беспорядком.

Холли передернулась.

— И ты хочешь отвлечь меня, не дать предотвратить это? — спросила Никс, отпуская ее.

— Конечно, нет, но...

— Если ты твердо решила вернуть дар, посланный тебе, тогда я устрою так, что Кейду придется доставить тебя чародею в целости и сохранности. Ты этого хочешь?

— Я хочу ехать, но не наедине с ним! Ведь можно было нанять кого-то не такого...

— Невероятно горячего? Не с такими лакомыми рожками и не с таким сексуальным акцентом? — Никс покачала головой и открыла дверцу машины. — Нет, Кейд сумеет обеспечить тебе безопасность. Он сильный, и он безжалостный.

Холли раскрыла рот, но ничего не сказала.

— Да, чуть не забыла. — Никс взяла с сиденья для пассажира увесистую сумку. — Здесь твой подарочный набор. Все, мне пора. Чао!

Никс завела мотор, а Холли проговорила:

— Один вопрос, последний.

— Ну, давай, дорогая.

— Могу я доверять Кейду?

Никс лучезарно улыбнулась. Ее золотистые глаза были пусты.

— Настолько, насколько ты способна его отбросить.