Круга (вестернизации) на развитие России

 

Технологическое направление всемирно-историче­ской теории, изучая прогресс человечества, отдает приоритет в нем технологическому развитию и сопутствующим изменениям в обществе.

Реформы Петра I рассматриваются в контексте модернизации по шведско-голландскому образцу. Фундаментальным открытием шведов была легкая пушка в сочетании с линейной тактикой ведения боя – и в первую очередь Россия заимствовала это новое оружие шведов. Для этого пришлось вызывать западных мастеров и возводить металлургические заводы Урала, строить новые арсеналы в Туле, Петербурге и Москве. Новая линейная тактика потребовала перевести на регулярную основу всю армию; поместная конница была расформирована, а дворяне стали офицерами новой армии; солдаты стали набираться с помощью рекрут­ских наборов. Для снабжения армии были построены полотняные и пороховые мануфактуры; строительство новых заводов потребовало не только привлечения мастеров из Европы, но и создания школ для подготовки собственных кадров. Вместе с новым образованием в Россию пришла новая культура, дворяне стали изучать иностранные языки и одеваться по-европейски. Заимствовались и административные традиции, прежние приказы превратились в устроенные по шведскому образцу коллегии; провинциальное местное и судебное управление также копировало шведские образцы.

Одновременно со шведским культурно-технологиче­ским кругом на Россию распространялся и голландский культурно-технологический круг, символом которого был океанский парусный корабль – «флайт». Флайт по­зво­лил Голландии за­во­евать господство на морях и за­хватить в свои руки почти всю морскую торговлю. Петр также мечтал о создании флота и торговле с дальними странами; он создал военный флот и одержал несколько морских побед – но попытка сделать Россию мор­ской торговой державой, в конечном счете, закончилась неудачей.

Распространяясь на Россию, новые явления взаимодействовали с традициями прошлых эпох, и надо отметить, что этот синтез не привел к переменам в главном: в России сохранялся абсолютизм османского образца. Дворяне (в отличие от Европы) были по-прежнему обязаны военной службой, а их отношения с крестьянами регулировались государством. Промышленность, созданная Петром, была, в основном, государственной промышленностью, обслуживающей армию и флот. В целом Россия оставалась восточным государством с европейским фасадом.

Оценки развития России после Петра

Религиозно-историческая теория изучает движение человека к Богу. В православной литературе данный период, как и весь «петербургский период», начиная с Петра I, оценивается скорее от­ри­цательно, нежели положительно.

В знаменитой книге протоиерея Георгия Флоров­ского (1893 –1979) «Пути Русского Богословия» содержится суровое и беспощадное осуждение Петра Великого и его помощника в церковных делах Феофана Прокоповича (1681 – 1736) за подчинение русской Церкви государству, за превращение ее в орудие правительства, за подрыв ее духовной и нравственной роли. В результате реформ Петра I, который игнорировал греко-византийские корни православия, Церковь со своими служителями оказалась оторванной от живой исторической традиции русского народа. Этот внутренний разрыв, по мнению Г. Флоровского, произошел как на социальном, так и на психологическом уровнях и помешал духовенству и Церкви играть созидательную, творческую роль в после­петровской культуре.

Драматические последствия для церкви и общества, по мнению Г.Флоровского, имело протестантское влияние, которое с начала XVIII века сменило доминировавшее до того «латинское» влияние. Впрочем, как считает протоиерей, вторжение в культуру идей протестантизма, навязанных Про­свещением, вызывало на протяжении столетия сопротивление и критику со стороны формировавшейся русской интеллектуальной элиты. Ответом последней в какой-то степени становился уход в мистицизм и масонство.

Материалистическое направление всемирно-исторической теории, изучая прогресс человечества, отдает в нем приоритет развитию общества.

В работах М.Н.По­кровского (1868 – 1932) противоречие данной эпохи выглядит как одновременное развитие промышленного капитализма и крепостнического государства, во­пло­щав­ше­го интересы торгового капитализма (самодержавие как «торговый капитал в шап­­ке Мономаха»). Более того, промышленный капитализм в схеме М.Н.По­кровского вызывал во второй половине XVIII века своего рода феодальную реакцию, «новый феодализм». Позднее представители советской исто­ри­чес­кой науки также отмечали противоречивость периода, который характери­зо­вал­ся расцветом дворянской России и вместе с тем активным ростом бур­жу­аз­ных отношений.

Для историков-марксистов вторая половина XVIII века при­ме­чательна эволюцией феодальной социально-экономической формации, в рамках которой вызревает капиталистический уклад. Его появление вызывает начало разложения феодально-крепостнического строя. Политика просвещенного абсолютизма рассматривалась ими как следствие противо­ре­чий между феодальными и капиталистическими элементами в спо­собе про­из­водства, причем для большинства исследователей она носила по­верх­ност­ный, демагогический характер. Советские историки период правле­ния Екатерины II делят на два этапа: 1) политика просвещенного абсолю­тиз­ма — от созыва Ко­миссии для составления нового свода законов до восстания под предводительством Пугачева (1767 – 1773-75); 2) откры­тая дворян­ская реакция — от восстания под предводительством Пугачева до смерти Екате­рины II (1773-75 – 1796).

Либеральное направление всемирно-исторической теории, изучая прогресс человечества, отдает приоритет в нем развитию личности.

Либеральная литература объясняет, что в россий­ской истории именно середина и вторая половина XVIII века является той эпохой, с которой собственно идеи либерализма (то есть осуществление свободы личности на основе распространения частной собственности; устранение всего того, что грозит существованию индивидуальной свободы или мешает ее развитию) начинают приобретать значение в России. Планы реформ, действительно основанных на принципах за­пад­но­европейского либерализма, в первую очередь на идеях Монтескье, возникают лишь во второй половине XVIII века. Императрица Екатерина II стара­лась дать законное обоснование религиозной терпимости, сделать уголовное пра­во более гуманным, открыть пути для частной инициативы в эконо­ми­чес­кой жизни, укрепить путем законов личную свободу дворян и городов и пре­до­хранить их от возможности нарушения со стороны государства.

Эпоха характеризовалась переходом на путь постепенной ликвидации всеобщего закрепощения населения государством (первоначально данный процесс коснулся дворянства); отходом от идеи всевластия царя; признанием определенных прав за личностью; укреплением позиций как местного чиновничьего аппарата, так и местного дворянства в администрации и суде на местах; упрочением идеи сотрудничества, активизации местных сил.

Существенное место в идеологии Просвещения занимала концепция «просвещенного государя», который заботится о благе подданных. В «просвещенном» государстве во главу угла в государственных установлениях и в политике должны были ставиться законы, установ­ленные для блага народного. Властитель, признаваясь неограниченным и свободным в своих полномочиях по отношению к обществу, должен был сам следовать законам своего общества и руководствоваться ими.

В атмосфере социальных трансформаций, своеобразных государственно-политических движений, духовных обновлений, стимулированных идеями Просвещения, во второй половине XVIII века в России, как и в ряде других европейских стран (Австрий­ская империя, Пруссия, Дания, Швеция, Португалия, Испания, Ломбардия, Пьемонт), развернулись явления, получившие наименование «просвещенного абсолютизма».

В качестве историко-политического понятия «про­свещенный абсолютизм» (или «просвещенное царствование») вошел в научный оборот примерно в 1830-е гг. Ранее всего «просвещенным абсолютизмом» (или «просвещенным деспотизмом») стали называть правление Фридриха Великого в Пруссии. Со временем многие, даже противостоящие друг другу особенности политики и идеологии, государственных реформ и даже облика общества периода царствования Елизаветы Петровны, Екатерины II (порой Петра I и Александра I) стали пониматься и объясняться как проявления «просвещенного абсолютизма».

Технологическое направление всемирно-историче­ской теории, изучая прогресс человечества, отдает приоритет в нем технологическому развитию и сопутствующим изменениям в обществе.

Историки причину ради­кальных изменений видят в приобщении России к мировому техническому прогрессу. Это путь радикальных реформ, проводившихся госу­дар­ством сверху и направленных на изменение социальных отношений, управ­ленческих структур, армии и вообще образа жизни по европейскому образ­цу, отчего он получил в литературе наименование европеизации (вестернизации).

Петровские реформы были лишь началом модернизации России по европейскому образцу. Прорубив окно в Европу, Россия оказалась в мощном поле культурного воздействия западной цивилизации. Как и прежде, это воздействие было двояким: с одной стороны, распространяемое посредст­вом торговли влияние «морских держав» (роль Голландии теперь играла Англия), с другой – военное влияние континентальных империй (роль Швеции теперь играла Пруссия). Это влияние проявилось в либерализации экономической жизни и постепенном вытеснении восточных традиций: уничтожении внутренних таможен, дозволении свободной торговли хлебом, приватизации государственных заводов при Елизавете, секуляризации монастыр­ского имущества и отмене обязательной службы дворянства при Петре III.

После “манифеста о вольности дворянства” помещики перестали быть служилым сословием (как в Турции) и превратились в свободных землевладельцев (как в Европе) – это был решающий акт, обозначивший по­бе­ду западных традиций над восточными. Государство перестало вмешивать­ся в отношения между крестьянами и помещиками, следствием чего были отягчение крестьянских повинностей и расцвет барщинного крепостничества – результат, казалось бы, противоречащий обычному представлению о «западных ценностях». Однако не надо забывать, что в Пруссии и в Австрийской империи в те времена господствовало крепо­стное право, а экономика вольнолюбивых американ­ских колоний базировалась на рабстве. Как бы то ни было, как раз в это время эпоха прусского и австрийского крепостничества подходила к концу, и Павел I, следуя примеру своего кумира Фридриха Великого, пытался облегчить положение крестьян. Эта первая попытка закончилась неудачей, но в дальнейшем крепостничество было отменено именно в результате военного давления Запада (как результат поражения в Крымской войне).

Локально-историческая теория изучает единство человека и территории, составляющее понятие локальная цивили­зация. На территории России такой цивилизацией является Евразия.

Л. Н. Гу­­ми­ле­в (1912—1992) связывает вторую половину XVIII века с определенными фазами российской истории. По его мнению, данная эпоха завершала акматическую фазу этногенеза (обра­зо­ва­ние этноса и распространение его в пределах своего ландшафтного аре­ала), которая характеризовалась объединением под властью самодержцев на­ро­дов Евразии от Прибалтики до Тихого океана.

Крупнейший историк русского зарубежья Г.В.Вернадский (1887 –1973), взгляды ко­­то­рого тесно связаны с теорией евразийства, предлагает периодизацию рус­ской истории, базирующуюся на изменении взаимной связи между лесной и степ­ной зонами. В русской истории он выделяет период 1696—1917 гг., который ознаменовался распространением Россий­ской им­пе­рии до естественных границ Евразии. Как считает Г.В. Вер­надский, бы­ло достигнуто окончательное объединение леса и степи; две великие зоны сли­лись в единое экономическое целое. Земледелие заняло господствующие по­зиции во всей Евразии. Начал обрабатываться весь континент. Бурно раз­ви­ва­ю­щаяся промышленность стала использовать богатые разведанные естественные ресурсы.

 

История России. Теории изучения / Под ред.Б.В.Личмана. Екатеринбург, 2001. Т. 1. С 56 – 68.

 

ПЕТР ВЕЛИКИЙ СРЕДИ СВОИХ СОТРУДНИКОВ

 

…В деятельности Петра Великого впервые ярко проявились именно народно-воспитательные свойства власти, едва заметно мерцавшие и часто совсем погасавшие в его предшественниках. Трудно сказать, под какими сторонни­ми влияниями или каким внутренним процессом мысли удалось Петру перевернуть в себе политическое сознание московского государя изнанкой налицо; только он в составе верховной власти всего яснее понял и особенно живо почувствовал «долженства», обязанности царя, кото­рые сводятся, по его словам, к «двум необходимым делам правления»: к распорядку, внутреннему благоустройству, и обороне, внешней безопасности государства. В этом и состоит благо отечества, общее благо родной земли, русского народа или государства—понятия, которые Петр едва ли не первый у нас усвоил и выражал со всею ясностью первичных, простейших основ общественного порядка. Самодержавие—средство для достижения этих целей. Нигде и никогда не покидала Петра мысль об отечестве: в радостные и скорбные минуты она ободряла его и направляла его действия, и о своей обязанности служить отечеству чем только можно он говорил просто, без пафоса, как о деле серьезном, но естественном и необходимом…

 

Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т. VIII. М., 1990. С. 378.

Крепостное хозяйство (XVIII в.)

…Таким образом, сложившаяся экономическая система и до­стигнутый на ее базе уровень развития производительных сил позволял самодержавию вплоть до XVIII в. решать внешнеполи­тические задачи. Невысокий уровень развития экономики в об­щем соответствовал, а подчас и превосходил экономические воз­можности традиционных соперников России. Но на рубеже XVII – ХVIII вв. ситуация изменилась. Самодержавию в борьбе за выход к Балтийскому морю пришлось столкнуться с европейскими дер­жавами, вступившими на путь буржуазного развития. И уже пер­вое столкновение отчетливо продемонстрировало отставание кре­постнически организованной экономики России. Русская монар­хия, пожалуй, впервые столь остро встала перед проблемой необходимости модернизации социально-экономических основ общес­тва. Но выбор направления реформ был заранее ограничен. Их инициатором выступало самодержавие, а не какой-либо из слоев российского общества, в силу своего экономического интереса требующий преобразований. А поэтому направление реформаторства носило утилитарный характер. Необходимость закрепления в европейской политике требовала организации сильной армии и флота, которые в свою очередь нуждались в создании прочной военно-технической базы внутри страны. Этим, пожалуй, и объяс­няется, почему петровские преобразования в экономике косну­лись прежде всего промышленности и торговли. Результаты были потрясающие. За четверть века выросла крупная мануфактурная промышленность. В металлургии, судостроении, текстильной и кожевенной промышленности действовало более 100 предприятий. С 1722 г. Россия начала экспортировать желе­зо. Стоимость вывозимых товаров составила 4,2 млн р., что вдвое превышало ввоз.

Но за всеми этими успехами по-прежнему стояли средневе­ковые методы организации русской экономики. На отечествен­ную почву переносились только внешние западные буржуазные формы, которые наполнялись местным феодальным содержанием. Крепостническая система оказалась способной интегрировать технологические достижения капитализма, сохраняя при этом свою сущность. Наиболее наглядно это проявилось в промышленнос­ти. Столкнувшись с проблемой обеспечения строящихся ману­фактур рабочей силой, Петр решает ее так же, как какой-нибудь вопрос о заселении новой крепости. Серией указов была создана абсолютно новая категория крепостного населения, так называе­мые «приписные крестьяне», чья обязанность перед государством состояла в работе на заводах. В результате мануфактуры, которые призваны были стать очагами развития буржуазных отношений, превратились в очередную разновидность феодальной собствен­ности – вотчинную мануфактуру. Но назвать их собственностью в полном смысле этого слова также сложно, ибо построенные казной мануфактуры передавались частным лицам на владель­ческом праве, которое могло быть аннулировано, если заводчик не выполнял взятых на себя перед государством обязательств.

Не меньшие противоречия возникали и в области торговли, которую Петр пытался поставить на европейский лад. Но средневековые методы давали подчас обратный результат. Насильствен­ное сколачивание компаний, принудительное переселение куп­цов в Петербург, административное регулирование грузопотоков, рост налогов, сохранение государственных монополий привело к разорению наиболее состоятельной группы русского купечества – членов «гостиной сотни».

Результат петровских преобразований был противоречив. Он сумел сдвинуть Россию с места и заставил сделать ее экономи­ческий скачок, который выдвинул страну в число, ведущих госу­дарств Европы. Но это был лишь тактический успех, который нес, в себе зерна будущих поражений. Укрепление крепостничества, которое произошло при царе-реформаторе, проникновение его в новые отрасли экономики закладывали механизмы торможения в хозяйство России. Последствия выбора экстенсивного пути раз­вития феодализма проявились не сразу. Богатейшие людские и материальные ресурсы давали простор для маневра. Но по мере развития буржуазных отношений на Западе разрыв в уровне раз­вития экономики все более увеличивался, приобретая угрожаю­щие симптомы.

Выбор, сделанный Петром I, определил на последующие пол­тора столетия направление и темпы экономического развития стра­ны. Наибольшее развитие производительных сил в XVIII в. про­изошло не в ремесленном производстве или сельском хозяйстве, а в промышленности. Причина этого явления крылась в том, что мануфактурная промышленность сумела найти достаточно широ­кий рынок для своей продукции. Самодержавие, стремясь гаран­тировать экономическую независимость страны и обеспечить потребности регулярной армии и флота, было заинтересовано в интенсивном развитии оборонных отраслей и компенсировало своими заказами узость внутреннего потребительского рынка. В результате за вторую половину века количество мануфактур удвои­лось, достигнув к 1800 г. 1200 предприятий. Наибольших успехов добилась металлургия. К концу XVIII в. Россия по производству черных металлов стояла на первом месте в мире. Причем отечес­твенная металлургия смогла не только полностью обеспечить пот­ребности страны, но и работать на экспорт. В начале 90-х годов еже­годно из России вывозилось 2,5 млн пудов железа.

Однако этот ошеломляющий успех, достигнутый на базе кре­постничества, был кратковременным. Уральские заводы, на которых выплавлялось две трети всего железа в России и почти 100% меди, служат ярким примером неповоротливости крепостничес­кой организации промышленности. Уральские заводчики на сво­их предприятиях не только использовали труд приписных кресть­ян, которые подобным образом отрабатывали государственную повинность, но и получали от казны пособие в землях, рудниках, лесах. Но почти бесплатные людские и природные ресурсы обо­рачивались зависимостью от правительства и ограничением пред­принимательской инициативы. Они не могли по своему усмотрению принимать самостоятельные решения по увеличению, умень­шению или прекращению действия предприятия, свободно рас­поряжаться закрепленной за заводами рабочей силой и матери­альными ресурсами, переводить мастеровых с одного завода на другой и т.д. В итоге это приводило к тому, что отечественная промышленность оказалась в менее благоприятных условиях, чем европейская, которая к этому времени уже начала испытывать благотворное влияние промышленного переворота. В результате российская металлургия вынуждена была к 1860 г. переместиться с первого на восьмое место. Причем производство на горных за­водах Урала продолжало расти, но темпы роста были значительно медленнее, чем в капиталистических странах. Если в начале века Англия выплавляла чугуна столько же, сколько и Россия, около 10 млн пудов в год, то к I860 г. она увеличила выпуск до 240 млн пудов, а Россия (без Польши и Финляндии) – лишь до 18 млн.

Экономическая политика самодержавия была непоследователь­ной. В ней явно сталкивалось две тенденции. Выражая интересы дворянства, оно шло на защиту его сословных привилегий, что подчас имело отрицательные последствия для хозяйства страны, как это было, например, в результате отмены в 1762 г. права куп­цов покупать крепостных к мануфактурам. Не все купеческие предприятия в условиях отсутствия рынка свободной рабочей силы смогли продолжить после этого указа свое производство. Но од­новременно самодержавие нуждалось в сильной экономической базе, которая позволила бы ему играть ведущую роль в европейс­кой политике. Поэтому оно вынуждено было идти по пути сти­мулирования крепостного хозяйства. Не затрагивая его основ, монархия устраняла наиболее одиозные проявления средневековья. Только в 1754 г. были ликвидированы внутренние таможенные пошлины, несколько позднее упразднено большинство царских монополий, сделаны попытки преодолеть сословный принцип организации торговли и промышленности. Указ 1775 г., позво­лявший всем сословиям беспрепятственно заводить самые раз­личные заводы и мануфактуры, открывал широкие перспективы для развития русской промышленности. Но наличие крепостни­чества уродовало русскую мануфактуру, подчас придавая ей гро­тесковые формы. Это замечание относится прежде всего к кре­постной крестьянской промышленности, которая развивалась на базе традиционных промыслов.

 

Выбор пути. История России 1861 – 1938 гг.

/ Под ред. А.Т.Тертышного. Екатеринбург, 1995. С. 39 – 43.