Януш Квалежек, для которого не было преград

 

 

(По материалам М. Сиверского)

 

Януш Квалежек родился в марте 1880 года и до двадцати лет не проявил никаких особых талантов. Но в XX веке он как будто тем только и занимался, что удивлял администрации тюрем: оставив на стене «лапидарию», покидал непонятным образом карцеры.

Последний, кто беседовал с Янушем, был Генрих Шокольский, имевший в 1922 году не только звание физика-теоретика, но также репутацию «чудака от науки». Познакомились они в тюрьме. Пан Шокольский оказался задержанным после известных студенческих волнений 1922 года, а Квалежек – потому, что всё время оказывался задержанным.

Как говорят, за всё на свете надо платить. Возможно, за свои необычные способности ему приходилось расплачиваться таким образом.

Януша постоянно задерживали, принимая то за карманника, а то за грабителя. Ему уже надоело беспричинно оказываться за решёткой.

Но каждый раз надо было как-то выбираться, и Януш выбирался из карцеров. В тюремных анналах записывали: «За плохое поведение был препровождён в карцер. Необъяснимо исчез». По газетным «отчётам полиции» он стал уже довольно известным (не считая, конечно, фокусников) как «Проходящий сквозь стены».

Квалежек был далёк от демонстрации своих способностей сокамернику, но в ответ на его расспросы – почему он убегает, невнятно обмолвился, что в жутковатых условиях карцера он возмущается, невольно впадает в неистовство, а, кроме того, в карцере не бывает свидетелей.

Шокольский знал, конечно, что в стрессовой ситуации у человека высвобождаются иногда запасы энергии, что проявляется в поразительно огромной одномоментной силе (например, женщина приподняла грузовик, наехавший на её ребёнка). Но чтобы в стрессовом состоянии необъяснимо исчезать…

Квалежек сообщил собеседнику, что, если захочет, освободится, пройдёт стену при помощи природной силы.

Шокольский недоверчиво улыбнулся и предложил устроить эксперимент. Квалежек согласился продемонстрировать пану Шокольскому свои способности. Он покинет тюрьму, а позднее, когда пана Шокольского выпустят, они встретятся в условленном месте и продолжат беседу.

На этот раз Янушу предстояли особенные трудности: помещение не граничило с внешней стеной. Ему необходимо было идти через две соседние камеры; их надо было пройти так быстро, чтобы заключённые просто не успели ничего понять. Прежде чем объяснять чудеса, Шокальский как человек науки зафиксировал их на бумаге. Эксперимент начался поздно, при ночном освещении, поэтому качество записей, фиксирующих происходящее и что-либо объясняющих, оставляет желать лучшего. «По стенам располагались верхние и нижние нары. Все уснули, Януш всмотрелся между нарами. От его взгляда, словно бы проникающего в саму стену, казалось, что чем-то главным в себе он уже – где-то, и что ему надо лишь сдвинуться, как бы догоняя уже себя, надо как бы подтянуться – из камеры, в которой какая-то его часть словно бы оставалась по недосмотру. И пан Квалежек двинулся – приближаясь к стене. И стало ясно: стене – не воспрепятствовать ему. А приблизившись к нарам, пан Квалежек на миг – как бы перерезанный в плечах верхними – прошёл их (спящие одновременно вздрогнули) и на моих глазах погрузился в стену».

Встретившись с Янушем в условленном месте, Генрих Шокольский предложил ему участвовать в новых экспериментах и просил рассказать, как у Януша открылся необычный дар.

Квалежек поведал, что в десятилетнем возрасте играл неподалёку от железной дороги в футбол. Мяч отлетел на рельсы, и Януш, побежав за ним, оказался перед надвигающимся паровичком. Паровоз стал тормозить, и в облаке пара и дыма, которое охватило Януша, отделив от мальчишек и как бы от жизни, он, осознавая в какие-то доли секунды неотвратимость встречи с «надвинувшимся», вдруг почувствовал в себе такую силу, что сделал даже встречный шаг в этом облаке, и оно как-то прошло вокруг него и выпустило. Мальчишки же решили, что он успел отскочить от паровоза.

Со временем эта необъяснимая способность его не прошла. Судьба словно бы взялась выпестовать её. Она то и дело «распоряжалась», чтобы мальчика куда-нибудь запирали, да ещё за провинности, которых он не совершал. Вот и любимый дедушка Тадеуш запер его в баньке будто бы за хищение удочки.

А в это время неподалёку, в Висле, купались мальчишки. И маленький Януш вдруг пришёл в неистовство. «Матка Боска!» Он впервые так разозлился – и на деда с его удилищем, и на себя за это своё невезение, и на ребят, и на баньку с толстыми стенами, отгородившими его от них.

Ему припомнилась книжка «Давид Сасунский», в которой некто, Мгер Младший, в великом гневе, войдя в скалу, оказался за ней. Вспомнился и паровичок в облаке пара, и всё, что он неосознанно сделал тогда. И показалось, что он тоже сможет пройти через преграду, не хуже чем Мгер.

Он представил себе «своё» облако и попытался вызвать в себе ту силу преодоления. И тогда – впервые осознанно – он и преодолел препятствие, оказался за банькой. И судьба не раз ещё предоставляла ему случаи для «оттачивания» такой способности. А он перед препятствием, «оживив» в себе то охватившее его облако с надвигавшимся паровичком, – пара шагов навстречу – и «облако», и «паровоз», и само препятствие оказывались за ним.

Не просто было ему пройти через несколько камер – всё время как бы «отталкивая» воображаемый паровоз, но и удерживая его на небольшом расстоянии, чтобы шагать самому навстречу. Так рассказывал Квалежек в лаборатории при кафедре.

Генрих Шокольский буквально заблудился в дебрях гипотез. Он предполагал, что в определённый момент вокруг Януша возникало вдруг энергетическое поле, дававшее ему возможность оказываться на некоей грани между материальным миром и так называемым «тонким». Это поле лишало обычных свойств либо материю, либо самого Януша. Остановить такого субъекта могла бы разве что особенная энергетическая преграда.

«Эксперименты по превращению X-поля в материю и обратно», как назвал их Шокольский, продолжились в присутствии лаборанта Адама Станкевича, поведшего записи и давшего слово до времени никому ничего не рассказывать.

Выяснилось, что, проходя бетонную стену, Квалежек чувствовал арматуру, но – как прохладные струи в тёплой воде. И вообще любой материал фиксировался им только в температурном режиме, а не по плотности. А вот через стекло он почему-то проходить не мог, и в ювелирные магазины заходил не через витрины, а как все люди, – в двери, правда, запертые.

Было неожиданным для пана Шокольского и то, что ни один из приборов лаборатории не фиксировал «поле» Квалежека, когда тот входил с одной стороны стены и, пройдя её, появлялся с другой. А закончились эксперименты совсем неожиданно: однажды Януш не вышел с другой стороны стены. Он не раз проходил эту стену и вдруг – не вышел, исчез. Простукивание, а затем и разрушение этой стены не дали ничего. И Адам Станкевич подытожил:

– Пан Шокольский был последним, кто беседовал с паном Квалежеком. Ничто не предвещало потери, и то, что случилось, превосходит всякое разумение. Быть может, пан Квалежек оступился (естественно, своим каким-то образом) – споткнувшись в «портале» – на ему только ведомой грани между мирами, и остаётся по ту сторону как нашего мира, так и нашего понимания…