D) Параноидная раскладка как паралич поля

Паранойя как клинический синдром, с исторической точки зрения, имеет размытые и неопределенные контуры, он колеблется во времени, и его акцент поочередно смещается то на нарушение мыслительного процесса, то на нарушение настроения. Эта неопределенность, по моему мнению, рождается из его сложности. Я в данный момент имею в виду паранойю не столько как клинический синдром, а скорее как микроситуацию на сессии.

Некоторые параноидные раскладки аналитической пары поначалу принуждают к отрицанию основных принципов нашей работы, к примеру, подчеркивания приоритета чувств или принятия языка эмоций. Подозрительность, невозможность справиться с чувством зависимости, которое повлекло бы за собой аналитическое предложение, делает необходимым некий иной подход. Это как если бы аналитик и пациент должны были бы сначала опробовать возможность взаимно наделить друг друга чем-то, от чего, как им известно, они смогут отказаться: пациент из опасения, что это оставит опасные следы, которые поначалу были бы невыносимы, а аналитик - чтобы не считать уже приобретенным то, что еще неустойчиво.

Я бы определил как параноидную ту стадию терапевтических отношений, для которой характерна блокировка движений поля, периодически возможная даже на одной единственной сессии или в отдельно взятом взаимодействии.

В ситуации с недостаточностью α-функции мы должны противостоять параличу трех параметров, определяющих движения поля (PS/D, ♀/♂, CN/FP), психоаналитические элементы заблокированы в ситуации, которую можно подытожить как (PS, ♂, FP). Каждый элемент поля представляет собой содержание, обладающее силой вторжения и не имеющее никакой способности к удержанию; в позиции PS, неспособной отработать страдание и потому не имеющей возможности трансформативных движений; становится обязательным избранный факт, он не может быть отодвинут вглубь, чтобы предоставить место для других элементов.

В заминированном поле параноидной раскладки отношений, трансформативное действие слова должно учитывать разрушительный потенциал этого же слова, и следует искать тонкое равновесие сил. Построение аналитических отношений при помощи моментов контакта при любых отношениях несет в себе целый спектр потенциально болезненных аспектов. Сама идея о динамической и многогранной идентичности противостоит требованию неподвижности поля, диктуемому страхом, окрашивающему некоторые моменты анализа. В этом смысле психоаналитическая функция психики представляется как альтернатива бреду, она предлагает терпеть возможное количество страха в ожидании, пока она не выработает смысл.

По моему мнению, важность параноидной раскладки пары является основным моментом в модели, представляющей, что, в определенной перспективе, каждое сообщение пациента касается аналитических отношений. Опасность заключается в том, что пациент, интуитивно догадываясь о том, что именно порождает некоторые интервенции аналитика, будет опасаться потерять контроль над тем, что говорит, и оказаться в рамках метода, который ему может показаться преследовательским и жестким.

Поиски моментов контакта, интенсивных, но с пределами, которые нельзя переступать, ведут к значительным колебаниям аналитической температуры. Вознаграждающие аспекты отношений, подчеркиваемые аналитиком, неизбежно сопровождаются фрустрирующими аспектами.

Кроме этого, предпочтение ненасыщенных интервенций в некоторые моменты может вызвать запутанность и дезориентацию.

В этом плане очень существенно понятие «спирального диалога» Лэнгса (1980): ответы пациента на наши интервенции являются сообщением о способе, которым пациент проживает контакт с нами, и они должны вести аналитика к постоянному мониторингу эмоциональной дистанции. Именно в этой перспективе смягченный характер повествовательных интерпретаций дает нам адекватные пределы переговоров об интенсивности взаимодействия.