Ленинград в блокаде

В первые месяцы войны, когда еще можно было эвакуировать жителей, руководство городской партийной организации во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым, стремясь продемонстрировать уверенность в том, что Ленинград не будет сдан врагу, выдвинуло патриотический лозунг: «Ленинградцы! Не покинем свой город!» В результате до начала блокады из 3,1 млн. жителей Ленинграда выехали лишь около 500 тыс. чел. В Ленинграде остались не только работники жизненно важных для обороны предприятий, но и старики, дети, сотрудники музеев и научных институтов. Конечно, присутствие в городе большого числа мирных жителей вдохновляло бойцов Ленинградского фронта на особенно решительное сопротивление, но, с другой стороны, с точки зрения интересов обороны эти люди, не имевшие возможности внести серьезный вклад в борьбу с фашистами, оказались с началом блокады лишними ртами.

Между тем, запасы продовольствия в Ленинграде были крайне ограниченны, так как крупнейшие Бадаевские продовольственные склады сгорели в результате бомбежки 8 сентября. К тому же, в начале войны Жданов просил Сталина не направлять в Ленинград продовольствие сверх плана, поскольку ленинградские склады забиты[4]. Тем самым он обрек тысячи людей на голодную смерть. Сам же глава ленинградских коммунистов во время блокады, мягко говоря, не страдал от недоедания.

На 12 сентября 1941 г. в Ленинграде имелось хлеба, круп и мяса на месяц, жиров — на полтора месяца, сахара — на два месяца, концентратов — на несколько дней. Запасов овощей не было совсем. В этой ситуации пришлось несколько раз уменьшать установленные нормы снабжения по карточкам. С 20 ноября рабочие получали 250 г хлеба в сутки, служащие, дети и иждивенцы — 125 г. Другие товары по карточкам не отоваривали совсем. Хлеб выпекали с большим количеством примесей. Когда кончились запасы отрубей и жмыха, в муку стали добавлять целлюлозу, которую использовали для изготовления бумаги. Ленинградские ученые создали специальную установку для ее переработки в пищевую. Хлеб получался сырой, глинистый, с горьким привкусом. Но это все же был хлеб.

Из воспоминаний сотрудницы Эрмитажа З.А. Берникович

«Конечно, все приходилось есть: и ремни я ела, и клей я ела, и олифу: жарила на ней хлеб. Потом нам сказали, что из горчицы очень вкусные блины. За горчицей какая была очередь! … Очень многие умерли. Все-таки это горчица; говорят, съела кишки… Весной уже был огород. Я была очень счастлива, что мой огород никто не трогал. Я ела, знаете, какую траву? Лебеду и мать-и-мачеху. Как принесу полный мешок, у меня была такая большая бутыль, я туда натрамбую, насолю и с солью ем».

Землю бадаевских складов, пропитавшуюся жиром и сахаром, продавали на рынках наряду с другими продуктами. Ленинградцы-блокадники много лет спустя после войны вспоминали, что вкусом эта черная земля напоминала им жирный творог.

Из воспоминаний врача Г.А. Самоваровой

«Съели всех кошек, съели всех собак, какие были. Умирали сначала мужчины, потому что мужчины мускулистые и у них мало жира. У женщин, маленьких даже, жировой подкладки больше. Но и женщины тоже умирали, хотя они все-таки были более стойкими. Люди превращались в каких-то, знаете ли, стариков, потому что уничтожался жировой слой, и, значит, все мышцы были видны и сосуды тоже. И все такие дряблые-дряблые были».

Голодали и бойцы Ленинградского фронта. Паек бойца, находящегося зимой в окопах, сократился до 500 г хлеба. В декабре солдаты получали на завтрак суп из муки, на обед — суп из муки или мучную кашу с жиром, на ужин — суп из муки. До 15% солдат боевых частей страдали от истощения.

Рабочих на предприятиях старались хоть как-то подкармливать. Многие работницы старались унести полученную в заводской столовой миску жидкого супа или мерзлую картофелину домой — детям. Такая же ежедневная миска супа, выдававшаяся в школе, уберегла от голодной смерти не одну тысячу ленинградских подростков.

Голод привел к массовому распространению болезней. Ленинградские врачи и ученые продемонстрировали в борьбе с ними поразительную изобретательность. Антицинготные настойки изготавливали из хвои. Из табачной пыли, собранной в вентиляционных трубах табачных фабрик, извлекали никотиновую кислоту, необходимую для лечения пеллагры. Для борьбы с алиментарной дистрофией наладили доставку в город казеина[5].

Из-за нехватки топлива остановился городской транспорт, в домах отключили электроэнергию, не работали водопровод, отопление, канализация. За водой приходилось спускаться к Неве, Фонтанке, каналам. В квартирах появились «буржуйки». На дрова разбирали деревянные дома, заборы, топили мебелью и книгами.

За все время блокады от голода умерло в Ленинграде от 650 тыс. до 850 тыс. чел. В это число не входят те, кто умер уже на «Большой земле» после эвакуации. Нередко смерть настигала жертву внезапно: только что человек разговаривал, жаловался на недомогание, и вдруг у него стекленели глаза.

Ленинград не только боролся с голодом — он сражался. Город непрестанно подвергался бомбежке и артиллерийским обстрелам. Следы осколков до сих пор видны на гранитных колоннах Исаакиевского собора. А на Невском проспекте Санкт-Петербурга сохраняется в память о былом надпись: «Граждане! При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Ежедневно ленинградцы тушили то и дело возникающие пожары, разбирали руины. В основном эта нелегкая работа легла на плечи частей МПВО (местной противовоздушной обороны), укомплектованных почти исключительно женщинами.

Не прекращали работу ленинградские предприятия. За время блокады в Ленинграде произвели 225 тыс. автоматов, 12 тыс. минометов, около 10 млн. снарядов и мин, изготовили и отремонтировали 2 тыс. танков и 1,5 тыс. самолетов. Случалось, рабочие многие сутки проводили в цеху — после смены у голодных людей не было сил возвращаться домой, в обледенелые квартиры.

Продолжали работать и ленинградские научные учреждения. В разгар блокады в Эрмитаже даже проводились научные симпозиумы. Многие блокадники вспоминали, что работа, придавая жизни смысл, заставляла людей держаться, но стоило поддаться слабости, перестать вставать, выходить из дому, как человек начинал неудержимо опускаться и погибал.

В дни блокады была написана героическая Шестая симфония Д. Шостаковича. Бывшие блокадники единодушно вспоминали, как поддерживали их звучавшие по радио стихи О. Берггольц.

Конечно, люди по-разному прожили блокаду. Одни до конца сохранили присутствие духа, не позволили себе опуститься, продолжали делиться с окружающими последним крошечным кусочком хлеба. Другие, не в силах справиться с голодом, доходили до грани потери рассудка, отнимали хлеб у собственных детей. Были, увы, и случаи каннибализма, когда обезумевшие от голода люди добивали и поедали упавших на улице от слабости.

«Дорога жизни»

Особая страница истории блокады — «дорога жизни». После захвата немцами Шлиссельбурга связь Ленинграда с «Большой землей» сохранялась только по Ладожскому озеру. Боеприпасы и продовольствие перебрасывались в Ленинград на судах Ладожской военной флотилии и Северо-Западного пароходства. 22 ноября 1941 г., когда укрепился лед, через Ладожское озеро была проложена 30-километровая автомобильная дорога. На дороге жизни трудились 19 тысяч человек.

Из «Блокадной книги»

«За «Дорогу жизни» кипело сражение и на Волховском фронте и на Ленинградском [6], за нее бились зенитчики, и водители, и железнодорожники, никто не жалел себя.

Саму ладожскую трассу все время бомбили, машины гибли, горели, уходили под лед, опускались в воду… Фашисты воевали не только с армиями, они воевали и с «Дорогой жизни». Они все интенсивнее бомбили и обстреливали ладожские трассы. А там к тому же задувал сиверик — ветер, который окутывал озеро непроницаемой белой мглой. Ветер морозил машины, срывал мешки, фонари. Что такое трасса? Это пункты обогрева, это медицинские палатки, пункты питания, это склады, это связь, это ремонтные летучки, мостостроители. Все это на льду, на берегах…»

С освобождением Тихвина по «Дороге жизни» стали ежедневно доставлять по 700–800 тонн грузов. Это позволило в конце декабря 1941 г. удалось увеличить норму выдачи хлеба до 300 г рабочим и до 200 г всем остальным. Только в первую блокадную зиму по «Дороге жизни» в Ленинград доставили 360 тыс. т грузов, а за весь период блокады — 1615 тыс. т. В обратную дорогу грузовики, доставлявшие в блокадный город продовольствие, отправлялись, заполненные эвакуированными. В первую очередь на «Большую землю отправляли детей и тяжелобольных. Зимой 1941–1942 г. из Ленинграда вывезли почти 540 тыс. чел., а всего за время блокады — 1376 тыс. чел.