Вопрос №36

Византийская церковь при императорах Никифоре Фоке,

Иоанне XXV Цимисхии и Василии II.

Их взаимоотношения со славянским миром.

Ответ

 

В царствование Константина VII Багрянородного произошло очень важное собы­тие – крещение княгини Ольги в Константинополе осенью 957 г.Ее имя в кре­щении Елена, а это имя не только созвучно имени святой Ольги, византийские источники его передают как Ольга, с густым придыхани­ем. Дело не только в этом созвучии, а прежде всего в том, что Елена – это имя супруги им­ператора Константина Багрянородного, кото­рая, как это было принято, в этом случае вы­ступала как восприемница, даже если это бы­ло заочное восприемничество.

 

Это еще не было моментом крещения Ру­си, но это предвозвестило крещение Руси, ко­торое произошло в исторически довольно ско­рый срок после визита святой Ольги в Кон­стантинополь. После смерти Константина Баг­рянородного, который умер 9 ноября 959 года, править стал его сын Роман II, названный, естественно, в честь деда Романа Лакопина.

 

В 956 году, т. е. еще при жизни отца, Роман, человек легкомысленный, по собственной воле и по любви женился на дочери трактирщика Анастасии, которая, став императрицей, по­лучила имя Феофано. Изменение имени при венчании было довольно частым явлением.

 

Феофано была женщиной красивой, но совер­шенно аморальной, ей предстояло сыграть свою роль в византийской истории. Роман II умер достаточно рано. После его смерти его вдова взяла власть в свои руки и правила от имени двух своих малолетних сыновей, но та­кое положение было непрочно, и молодая им­ператрица, понимая непрочность своего поло­жения, вышла замуж за Никифора Фоку. Никифор Фока был представителем одной из са­мых сильных аристократических семей и очень крупным, значительным полководцем. Задол­го до того он отвоевал остров Крит, который долгое время находился под властью арабов. Армия и без того провозгласила Никифора Фоку императором, стране грозила граждан­ская война, которая была предотвращена этим браком.

 

Никифор Фока был уже немолодой чело­век. Он имел аскетические наклонности, очень дружил с афонскими монахами. Преподобный Афана­сий Афонский был его личным другом. Однако эти монахи осудили брак Никифора Фоки не только потому, что это был второй брак, но еще и потому, что до того, как Никифор Фо­ка встретился с Феофано, он думал о приня­тии монашества. В царствование Никифора Фоки начинается расцвет святой Афонской го­ры, который продолжался в последующие ве­ка византийской истории. Никифор Фока в своем законодательстве пытался воспрепят­ствовать росту монастырских и церковных зе­мель. В 964 году он издал, можно сказать, совершенно беспрецедентную Новеллу.

Дело в том, что церковные земельные владения росли очень быстро, и можно сказать, все классы общества, от самых богатых и знатных до са­мых бедных, вносили свою лепту в этот рост церковных и монастырских имений. Росло также и число новых монастырей. Многие знатные люди считали совершенно необходи­мым для поддержания личного и семейного престижа создавать монастыри. Эти монастыри могли становиться семейными усыпальницами, где совершались постоянные молитвы о здра­вии и упокоении тех, кто принадлежал к ро­ду, создавшему монастырь. Кроме того, знат­ные люди получали определенные, и очень немалые, права над теми монастырями, кото­рые они создавали. Они не только могли сами составлять уставы этих монастырей, они мог­ли фактически управлять ими на правах кти­торов. И хотя монастыри в Византии не были освобождены от государственных повинностей, скажем, от уплаты налогов, но все-таки госу­дарство могло тяготиться тем, что монастыр­ские владения росли так значительно.

 

Но Новелла императора Никифора Фоки объясняется, наверное, не столько соображениями государственной пользы, сколько сооб­ражениями морально-религиозного характера. В своей Новелле Никифор Фока беспощадно осуждает алчность тех монахов, которые ду­мают только об увеличении владений и забы­вают о монашеских обетах, один из которых есть обет нестяжания. Император пишет, что в таком случае, когда монахи занимаются стяжанием, монашеская жизнь превращается в пустую комедию, которая оскорбляет имя престола. На будущее император запрещает переход земель в собственность монастырей, церковных учреждений, а также отдельных клириков. Он запрещает и основание новых монастырей, отмечая, что часто монастыри основываются из тщеславия. Те, которые хо­тели проявить свою благочестивую щедрость, могли по закону Никифора Фоки помогать уже существующим монастырям, но только де­нежными пожертвованиями, ни в коем случае не земельными. Речь здесь идет о монастырях, которые основывались, так сказать, на циви­лизованных территориях, там, где существовало сельское хозяйство. Закон Никифора Фо­ки не относился к пустынным и трудным для ведения сельского хозяйства местам. Наоборот, в своем законе он поощряет основание келий, т. е. маленьких монастырей в таких местах.

 

Этот закон действовал недолго, но он ха­рактеризует императора Никифора и как госу­дарственного деятеля, и как носителя своеоб­разного благочестия. Ведя постоянно войны на Востоке против мусульман, император Никифор Фока был проникнут сознанием того, что он ведет войну, не только защищая государ­ство, но защищая и саму христианскую веру.Вот это понимание войны как священной объ­ясняет, почему император Никифор Фока сде­лал странное на первый взгляд предложение. Он предложил всех воинов, которые пали на войне с неверными, почитать как святых. И хотя это предложение принято не было, оно тем не менее говорит о том, как сильно эво­люционировало духовное понимание войны. Если в IV веке свт. Василий Великий назначал покаянное правило (епитимию) для тех воинов, которые, находясь в походе, совершали чело­векоубийство, то теперь, напротив, предлага­ется рассматривать воинов, павших на войне с неверными, как страдальцев за веру.

 

 

Успехи Никифора Фоки в войнах с му­сульманами были действительно велики. Он и его полководцы захватили Антиохию и, кроме того, город во внутренней Сирии Алеппо. То есть значительная часть Сирии оказалась вновь под властью православного императора. Сам центр Антиохийского патриархата на некото­рое время освободился от мусульманского вла­дычества. Пока Никифор Фока занимался вой­нами на Востоке, обострились отношения с Болгарией. Прежде с Болгарией были хорошие отношения, но как бы в память о больших военных успехах Болгарии, она получала хоть и небольшую, но дань от Византии. И вот после очередных успехов Никифора Фоки, после того, как он освободил от мусульман Киликию (юго-восточная часть Малой Азии) и остров Кипр, к нему пришли послы из Болга­рии, которые потребовали, чтобы он продол­жал платить эту дань. Он разгневался и при­казал высечь этих послов. Византийская армия немедленно вторглась в Болгарию, но у Ни­кифора Фоки не было времени заниматься Болгарией, и поэтому он попросил распра­виться с ней русского князя Святослава. Это была большая ошибка, потому что русские действительно с удовольствием выполнили эту просьбу, но не для того, чтобы помочь Визан­тии, а для того, чтобы самим утвердиться на Дунае.

 

Вскоре после взятия Антиохии Никифор Фока пал жертвой заговора. Этот заговор воз­главил один из его, так сказать, конкурентов, тоже очень одаренный полководец Иоанн Цимисхий. Он тоже представитель одной из знат­ных семей. Переворот был совершена ночь на 11 декабря969 года. Никифор Фока был убит. В заговоре принимала участие императрица Феофано, супруга Никифора Фоки. Но Феофано, которая надеялась стать супругой ново­го императора, ожидаемого не получила. Уби­тый Никифор Фока нашел мстителя в лице константинопольского патриарха Полиевкта. Патриарх Полиевкт решил не оставлять безна­казанным преступление цареубийства. Он по­требовал от Иоанна Цимисхия церковного по­каяния. Кроме того, он потребовал наказания убийц императора Никифора Фоки и, кроме того, потребовал удаления императрицы Фео­фано. Император был вынужден подчиниться всем этим требованиям патриарха. Историки называют этот эпизод Византийским схожде­нием в каноссо. Только после того, как Цимисхий выполнил предложенные ему патриар­хом условия, патриарх счел возможным со­вершить его венчание на царство. Моральная победа патриарха была еще сильней, посколь­ку ему также удалось добиться от императора отмены закона Никифора Фоки против роста монастырских земель.

 

То моральное преобладание, которое про­явил в этом случае патриарх, тем более показательно, что он имел дело с одним из самых сильных государей в византийской истории.

 

<…> В этой жизни мне известны две влас­ти: священство и царство. Первой Творец мира доверил заботу о душах, другой о телах. Если ни одна, ни другая власть не страдает, тогда в мире царствует благоденствие.

 

Иоанн Цимисхий продолжал военные предприятия своего устраненного кровавым путем предшественника. Цимисхий совершил поход против русского князя Святослава. Он взял болгарскую столицу великий Преслав, там посадил на престол болгарского царя для того, чтобы заполучить болгар на свою сторо­ну. Болгары стали переходить на сторону Ви­зантии, и наконец Святослав оказался запер­тым, блокированным в городе Селистрии на Дунае.

Русские оказали достойное мужественное сопротивление, но силы были совершенно не­равны. В осажденном городе был страшный голод, и в конце концов после неудачной по­пытки прорвать блокаду русские войска потер­пели поражение. Святослав сдался. Причем победители обошлись, в общем-то, вполне до­стойно с побежденными. Святослав обязался оставить Балканы и никогда больше там не появляться, кроме того, не нападать на ви­зантийские владения в Крыму и, напротив, помогать Византии в ее борьбе с врагами. Им­ператор подтвердил торговые привилегии рус­ских, а все русские пленники были отпущены и снабжены продовольствием, поскольку они изголодались в этой осаде. На обратном пути Святослав погиб в сражении с печенегами. Существует предположение, что гибель Свято­слава была подстроена Иоанном Цимисхием, но никаких оснований для этого предположе­ния нет, потому что Святослав находился в руках Цимисхия, который при желании мог бы уничтожить его со всем его воинством.

 

Цимисхий продолжал завоевания на Во­стоке. Он вошел уже и в Палестину, занял города Тиверию, Назарет, Кесарию Палестин­скую. До Иерусалима оставалось совсем неда­леко. Хотя Иерусалим не был взят, но импе­ратор, несколько преувеличивая свои успехи, мог писать следующее своему союзнику армян­скому царю Ашоту III. (Надо сказать, что сам Цимисхий был армянин, как многие знатные византийцы в этом время.) Письмо начинается словами: «Услышь и узнай об этом чуде». А заключается оно следующим: «Вся Финикия, Палестина и Сирия освобождены от гнета са­рацин и признают власть римлян».

 

Из этого похода Цимисхий вернулся смер­тельно больным и умер 10 января 976 года. Это очень значительное правление продолжа­лось всего шесть лет.

 

После смерти Цимисхия власть должна была перейти к представителям законной династии, двум сыновьям Романа II и Феофано Василию II и Константину VIII. Василий II нам особенно интересен, потому что это император, при котором произошло крещение Руси, и он, как вы знаете, сам деятельно уча­ствовал в этом событии. И как раз начало христианской России связано с очень важными событиями царствования Василия II, с собы­тиями, которые едва не стоили ему царского венца. Сильные полководцы, которые вели войны Византии и завоевывали, отвоевывали у мусульман большие территории, иногда начинали борьбу за власть в самой Византии. И вот как раз большое восстание произошло против Василия II. Одновременно восстали два полководца Варда Фока и Варда Склир, которые хотели устранить Василия и поделить между собой империю. Эти полководцы коман­довали почти всеми войсками, которые нахо­дились в государстве. Поэтому для Василия II было буквально спасительным то, что весной 988 года ему пришел на помощь русский отряд в 6000 человек. Эта варяго-русская экспедиция в последний момент спасла власть Василию II. Поражение, которое русские нанесли мятежникам, стало переломным моментом в мятеже, и он пошел на спад. Однако русский отряд и в дальнейшем оставался на службе в Константинополе. В награду за эту помощь, как вы помните, Василий II обещал русскому князю Владимиру в жены свою сестру Анну при условии, что Владимир крестится сам и крестит свой народ. Это было совершенно беспре­цедентно, еще никогда представительница легитимной династии не выдавалась замуж за иноземного государя.

 

Несмотря на то, что ре­альная власть могла и не принадлежать легитимной династии, как это было в первой фазе правления Константина Багрянородного, но все-таки оставалась разница между династией законной и теми, кто по каким-то причинам становился соправителями и даже первыми императорами при этих законных легитимных императорах. И вот бывали прежде династиче­ские браки, скажем, родственницы Романа Лакопина вступали в браки с чужеземными государями, но брака, как называлось это в Византии, Багрянородной царевны с ино­странным правителем пока еще не было, это был первый случай.

 

Понятно, что это беспрецедентное дело многим не нравилось, и поэтому, когда миновала опасность, исходившая от мятежников, Василий II решил расторгнуть свою договорен­ность, но, как вы знаете из истории, святой князь Владимир путем военного нажима заста­вил его исполнить договор. Правда, события, связанные с крещением Руси, недостаточно ясны, чтобы мы могли утверждать это с пол­ной точностью, потому что существует и дру­гая версия этих событий, согласно которой святой Владимир совершил свою военную ак­цию в Крыму не как противник императора Василия II, а, напротив, как союзник, бо­рясь не с территорией, подвластной Василию II, а с мятежниками, которые восстали про­тив этого византийского императора.

 

Но так или иначе, крещение Руси состоя­лось, и это было, конечно, великим собы­тием не только для самой Руси, но и для Ви­зантии. Сфера духовного влияния Византии, то, что называется некоторыми «византийским содружеством наций», расши­рилось до бескрайних северных пределов. Рус­ская Церковь, как вы знаете, вошла в состав Константинопольской патриархии и несколько веков была подчинена Константинополю, до середины XV века. В этот первый период рус­ской церковной истории Русской Церковью управляли преимущественно митрополиты, которые присылались из Константинополя. Иногда эти митрополиты избирались в России, но рукоположение они должны были все-таки принимать в Константинополе, и духовная жизнь России, конечно, развивалась под очень большим влиянием Византии. Вообще в этот период церковной истории, после того многообразия, которое существовало в первые века (Церкви Александрийская, Сирийская и т. д.), имели много своих местных особенно­стей в этот период, ввиду угасания древних восточных патриархатов, жизнь Православной Церкви унифицируется по константино­польскому образцу, и этот образец восприни­мается как единственно возможный, и Рус­ская Церковь начинает свою жизнь в русле этого византийского предания, византийского церковного строя.