Танец во тьме
Танец во тьме Автор: Orhime Бета: MaToSha Фэндом: Arashi Персонажи: Джун Рейтинг: R Жанры: Слэш (яой), психология Размер: Драббл, 4 страницы Кол-во частей: 1 Статус: Закончен Описание: Когда любовь к другому человеку не может быть больше, чем любовь к самому себе. Посвящение: Посвящается, конечно же, любимому ичибану. Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора и с шапкой. Примечания автора: Спасибо Рине за ненарочный обман моих ожиданий и желаний =Ъ Он плавно разводит руки в стороны, его тело расслаблено и одновременно напряжено. Он готов сорваться в тот же миг, как почувствует начало незримой музыки, старт неслышимой мелодии. Его глаза прикрыты, он вслушивается, внюхивается в невесомое пространство вокруг себя. В студии уже давно никого нет, а он всегда задерживается допоздна, отрабатывая движения, оттачивая их до идеальной отдачи тела, до инстинктивных отзывов на звуки. Он будто пытается высечь из себя Танец, стать его сутью, его естественным продолжением. Огромные во всю стену зеркала отражают его стройную фигуру во мраке такого же огромного зала. Тусклый свет остался только здесь, у этих властителей иной реальности, в которых можно узреть лишь то, что сам пожелаешь. Резкий, но изящный взмах – где-то на другом конце реальности зазвучала мелодия. Ноги ступают осторожно, голые ступни мягко касаются пола, ощупывают его под собой. Он не знает, что может вдруг возникнуть перед ним: глубокая пропасть, широкие луга мягкой травы, осколки битого стекла или же яма, наполненная грязью – ему ничего не известно. У этой реальности свои правила – он может лишь чувствовать. Его движения невесомы и тихи, будто он разом пытается удержать множество разноцветных бабочек на кончиках волос, на своих тонких запястьях, широких грациозных плечах, на чашечках коленей и мизинцах ступней. Одно неверное движение – и они улетят. Его лицо чуть хмурится – все-таки в этот раз выпала пропасть. Она наступала, и он это чувствовал, всем своим естеством ощущая незримые ветра, что холодком пробежались по его бледной коже. Бедро резко пошло влево, чтобы запечатлеться в зеркале прекрасным мимолетным моментом. За ней изогнулась талия, а за ними вслед по наитью отправились и плечи. Статная шея выгнулась, и его лицо устремилось куда-то ввысь, чувствуя на ресницах первые капли дождя. Сильно вдохнув, он почувствовал, как его легкие наполнились невероятной свежестью – небесные капли смывали скопившуюся за день пыль и усталость, обновляли каждую клеточку тела, каждый лоскуток души. Чувственные медленные движения становятся все быстрей, перерастая в страстные заводные. И вот он уже кружится в танце, уверенно балансируя на самом краю обрыва. Лишь глаза боятся, душа – никогда. Она чувствует и интуитивно передает эти знания, пуская их по жизненным каналам всего тела. Она нежно шепчет над самым ухом, ласково поглаживая по волосам, и он легко усмехается, слыша все убыстряющийся стук собственного сердца. Лишь на секунду он застывает в напряженной стойке, сильно согнув колени, а затем резко срывается с места – прыжок! Чудесный миг полета, и он падает в далекую пропасть, которая так и жаждет принять его красивое тело. Но страх над ним не властен. Прямая спина резко изгибается, и вот он уже летит на собственных крыльях. Белоснежное естество его души уверенно набирает высоту, смело то вбирая воздух, гонимый неутомимым ветром, то с силой отталкиваясь от него. Все пространство вокруг вдруг становится его собственной игровой площадкой, где он может делать абсолютно все, что только пожелает. Если он захочет, все осветится нежными лучами солнца и повсюду вырастут цветы; лишь только пожелает – все снесет неукротимым вихрем, главным участником которого будет он сам. Ему подвластно даже самому стать сильным штормом или разящей молнией в нем, бушующим морем или нежнейшим цветком, если такова будет его воля. Но музыка подходит к концу, звучат последние ноты его собственной неповторимой композиции. Он пытается насытиться все ускользающими мгновениями истинной свободы. Последний взмах рук, и он медленно оседает на пол, складывая большие крылья за спиной до следующего путешествия. Танец окончен. Глаза неспешно приоткрываются, и первое, что он видит, – самого себя в полутемном отражении зеркала. Затуманенный взгляд, все еще пребывающий где-то в другой вселенной, взмокшие волосы, медленно стекающие по лицу капельки пота. Грудная клетка вздымается быстро, дыханию пока рано успокаиваться, вся майка пропитана потом. Уголки его губ приподнимаются, складываясь в улыбку, – зеркало тут же отражает то же самое. Он подходит ближе – черты лица становятся острее, освещаясь вертикальным светом. Длинные пальцы довольно проводят по щеке своего зеркального двойника, нежно касаются родинок, которые имели дерзость стать самым сексуальным украшением к его красиво очерченным губам. Приталенная, но не стесняющая движений одежда сидит теперь немного небрежно, что только придает его телу желанности. Он снимает насквозь промокшую майку и кидает ее на пол под собой. Его взгляд цепляет небольшая родинка у левого соска – еще одна из его драгоценностей. Продолжая оглядывать себя, он с интересом замечает, как же изменилось его тело по сравнению с несколькими годами назад. Он стал сильней, не только внутри, но и снаружи. Появившиеся мускулы на руках, расправившиеся плечи от постоянных «полетов», выпрямившаяся спина, крепкий плоский живот и сильные ноги – все это было доказательством немалой работы над собой. Даже его походка стала другой: не оставив прежнего изящества, она стала более уверенной, летящей, будто ветер всегда подгонял его где-то сзади, позволяя творить день ото дня, а расслабленная непринужденная улыбка на лице придавали ему сияние тысячи прозрачных, как капля, алмазов. Он прикусывает губу, вдруг поймав себя на самолюбовании. Его взгляд наполняется желанием, которое сродни самой древней, самой необходимой любви к собственному телу. Инстинкты не отнимешь, как бы ни пытался, но пока живешь с ними в одном ритме, в одном душевном цикле, поглощаясь тем удовольствием, которого не постигнешь ни с одним человеком, кроме как с самим собой, – настоящая жизнь не будет иметь границ. Подушечки пальцев нежно касаются влажных губ, приоткрывая их в томном выдохе. Глаза неотрывно следят за движением широких ладоней, которые медленно по подбородку спускаются к линии шеи. Пока одна рука неспешно обводит адамово яблоко, вторая проскальзывает в пряди волос на затылке, чуть оттягивая их, тем самым пуская по телу первые волны легкой дрожи. Ровная линия плеч, ладони опускаются все ниже, обводя выступы на ключицах, и ниже, к подкаченной влажной груди. Одна рука остается здесь, играя с сосками в занимательные пятнашки, другая же отправляется дальше. Она аккуратно ласкает крепкий живот, легко касаясь его кончиками пальцев, заставляя отзываться все свое существо на эти дерзкие прикосновения. Освободив узкие бедра, штаны спадают на пол – в них становится слишком тесно. Соски твердеют, возбуждая его желание лишь сильней, пальцы ходят по опасной кромке вдоль линии трусов. Аккуратно приподняв их упругую резинку, рука резко ныряет в горячее пространство. Он тихо ахает, на секунду не веря, что это он сам, что это его собственное пошлое желание – овладеть собой. Но тут же ухмыляется, ловя в отражении хитрый взгляд карих глаз. Член только твердеет от несильных, но настойчивых ласк. Рука обхватывает весь его объем, чтобы вытащить «на свободу» из тесного пространства. Трусы тоже падают куда-то к ногам, полностью оголяя красивое мужское тело. Член наполняется кровью от интенсивных сжатий у самого основания, делая его еще больше, еще желаннее. Головка наливается все сильней под тонким слоем наружной кожи, и уже напоминает спелую сливу, готовую к тому, что ее плод скоро будет сорван. По всей линии ствола набухают вены, становясь все более заметными. Их хитрые переплетения дарят этому органу больше жизни, больше сладости, если проходиться по ним языком. Он знает обо всем этом, знает, какое удовольствие мог бы доставить ему кто-то другой. Но сейчас он наедине с самим собой, и это заводит намного больше, – какие от себя могут быть секреты? От себя не сбежишь, да и зачем, когда твои желания рвутся наружу, заставляя неистово хотеть этой игры с собственными инстинктами. Рука начинает неспешные движения по стволу. Вверх-вниз и обратно. Дыхание становится прерывистым, частым. Глаза рефлекторно прикрываются, унося с собой осознаваемую реальность. Опять остается лишь чувственное пространство, где уже бешено бьется сердце, где царит накрывающая с головой темнота, где все обращается только к собственным ощущениям наслаждения. Движения убыстряются, начинают дрожать ноги. Свободной рукой он с силой опирается о зеркало, инстинктивно пытаясь скомкать стекло, будто это хлопок простыней. Где сильнее нажать, а где провести нежней, где можно ласкать до бесконечности, рождая невообразимые чувства, а где лучше не трогать – ему известно об этом лучше кого бы то ни было. Невозможно все объяснить словами, дать понять другому человеку перемену в своих изменчивых желаниях в тот или иной момент. Самоудовлетворение – тот же полет, соединенный желанием души искренне любить себя, свое отражение, свое тело и животным инстинктом любить себя еще глубже, страстней, неистовей, без остановки, и все это разом. Опасный полет, впрочем, как все самое настоящее в этой жизни: как бы ни свалиться в бездну нарциссического эго – искренность должна быть настоящей. Его одиночный танец вновь подходит к своему логичному завершению. Издав короткий стон, он кончает. Сперма богато изливается из самого верха все еще напряженного ствола, не разом вся – небольшими толчками. Беловатой жидкостью она капает на пол, оставляя небольшие, полные страстного вожделения следы. Отпустив успокаивающийся орган, он все еще пытается отдышаться, прижавшись уже обеими руками к темному стеклу, оставляя на нем отпечатки своих вспотевших ладоней. Постепенно дыхание восстанавливается, и он поднимает на себя взгляд. В глазах все так же играет страстный огонек желания, который никуда не денется, пока он наедине с самим собой, пылающий огонь просто отойдет поглубже, на второй план, оставляя душе управление этим прекрасным телом, по крайне мере до следующего его неутолимого желания. Он широко улыбается, истинно наслаждаясь возможностью свободы самовыражения, свободы самого Себя. Спокойно накинув все нижнюю одежду и убрав следы своего неумолимого Присутствия, он отправляется в душ, чтобы побыстрее вернуться домой. Впереди ждет еще множество работы, которую следует выполнять на благо других с такой же страстной отдачей, как и на благо самого себя. Свет гаснет, хлопает дверь и зал погружается в кромешную тьму, но зеркало еще долго будет помнить тот летящий образ души, что прямо на его «глазах» так естественно сливался со страстным танцем красивого тела.
|
