Опыт Второй Мировой войны

 

Когда началась война, небольшие по количеству новые сухопутные войска механизированного типа, которые были созданы, полностью оправдали возложенные на них надежды, показав, что могут дать решающий эффект при использовании их для нанесения ударов на большую глубину по стратегическим объектам.

Сопротивление Польши прекратилось через несколько недель главным образом в результате действий только шести немецких танковых дивизий. Только десять танковых дивизий немцев, еще до того как вступила в действие основная масса пехоты немецкой армии, в сущности решили исход так называемой "Битвы за Францию", в результате чего стало почти неизбежным падение всех западных государств. Завоевание Запада было закончено всего лишь в течение одного месяца, причем оно удивительно дешево обошлось победителю. «Кровопролитие» было весьма незначительное, а на решающем этапе и вообще пустяковое по стандартам Клаузевица.

Хотя эта молниеносная победа и была достигнута в результате действий против военных объектов, однако главную роль сыграли маневры, имевшие скорее стратегический, чем тактический характер.

Более того, эффект от нарушения коммуникаций противника и его системы управления при продвижении на большую глубину с трудом можно отделить от сопутствующего ему эффекта – падения морального духа населения и нарушения устоев гражданской жизни.

Словом, это можно считать доказательством, хотя бы частичным, новой эффективности действий против гражданских объектов.

То же самое можно сказать и в отношении еще более быстрого завоевания Балкан в апреле 1941 г., которое еще раз продемонстрировало парализующее действие новых средств войны и их стратегического применения. Сражения при завоевании Балкан не играли значительной роли, и успех был достигнут чем угодно, но только не уничтожением войск противника.

Когда дело дошло до вторжения в Россию, была сделана попытка применить другой метод. Многие из немецких генералов, особенно начальник Генерального штаба Гальдер, выражали недовольство тенденцией Гитлера наносить удар скорее по экономическим, чем по военным объектам. Однако анализ оперативных приказов и собственные заявления генералов не подтверждают это обвинение. Хотя Гитлер и был склонен думать, что удар по экономическим объектам оказался бы более эффективным, однако ясно то, что в критический период кампании 1941 г. он согласился с мнением Генерального штаба о необходимости решительных сражений. Такие действия не дали решающих результатов, хотя немцы одержали несколько больших побед, причем русским были нанесены огромные потери.

Остается открытым вопрос: дало бы более решающие результаты сосредоточение усилий против экономических объектов? Некоторые немецкие генералы считают, что шансы разгрома Советской России были потеряны в результате того, что немцы пытались выиграть сражения «классическим» путем, вместо того чтобы как можно быстрее прорваться к политическим и экономическим центрам страны, какими являются Москва и Ленинград, что и предлагал сделать Гудериан, выдающийся представитель новой школы механизированной маневренной войны. В этом основном вопросе Гитлер встал на сторону ортодоксальной школы.

При проведении немцами молниеносных наступательных операций их военно-воздушные силы действовали совместно с механизированными войсками, парализуя и морально подавляя войска противника и его народ. Эффект действий авиации был огромен, и можно с уверенностью сказать, что он во всяком случае был не меньше эффекта действий танковых войск. При любой оценке условий, которые сделали возможным появление нового вида молниеносной войны – блицкрига, эти два средства войны нельзя противопоставлять друг другу.

Еще больший результат был достигнут английскими и американскими военно-воздушными силами, обеспечившими успехи союзных армий и военно-морских сил на последних этапах войны. Именно благодаря действиям военно-воздушных сил союзников стала возможной высадка союзных войск на континенте Европы, а затем их уверенное наступление, завершившееся победой. Своими действиями против военных объектов, особенно коммуникаций, союзная авиация оказала решающее влияние на способность немецких войск организовать отпор наступлению союзников.

Однако штабы военно-воздушных сил союзников никогда не проявляли особого стремления к проведению воздушных операций совместно с наземными войсками. Напротив, они предпочитали самостоятельные операции против «гражданских» объектов, т. е. наносить удары по промышленным центрам противника.

Целью этих ударов являлось оказание непосредственного экономического и морального воздействия на противоборствующую страну в надежде, что это приведет к более решающему и быстрому результату, чем совместные действия против вооруженных сил противника.

Хотя авиационные штабы союзников и называли эти операции "стратегическими бомбардировками", однако этот термин по существу был неправильным, так как такая цель и такие действия относятся к области большой стратегии. Такие бомбардировки было бы более правильно называть "бомбардировками в целях большой стратегии" или, если этот термин кажется слишком громоздким, "промышленными бомбардировками". Такое название охватывает как моральный, так и экономический эффект.

Действительный эффект таких бомбардировок с точки зрения вклада в победу оценить очень трудно, несмотря на весьма подробные исследования. Оценка значения этих бомбардировок как их сторонниками, так и противниками по тем или иным причинам весьма противоречива. Кроме этого, правильной оценке мешало и делало ее почти невозможной наличие большого количества imponderabilia,^[33] которых при воздушных бомбардировках даже больше, чем при любых других видах военных действий.

Пожалуй, будет правильным сказать – даже при сравнительно положительной оценке действий стратегической авиации по промышленным объектам, – что все же они были менее решающими, чем действия авиации против стратегических объектов в военной сфере. Во всяком случае, решающий характер их результатов был гораздо менее очевиден При детальном изучении этапов войны становится также ясным, что результаты действий стратегической авиации против промышленных центров всегда оказывались значительно ниже тех, на которые рассчитывало командование стратегических ВВС.

Еще виднее исключительно вредное влияние бомбардировок промышленных центров на послевоенную обстановку. Кроме колоссальных разрушений, которые трудно восстановить, бомбардировки оставляют внешне менее заметные, но сохраняющиеся в ючение более продолжительного времени социальные и моральные последствия. Такого рода действия авиации неизбежно создают серьезную угрозу сравнительно непрочным основам цивилизованной жизни. Эта общая опасность в настоящее время значительно возросла в связи с появлением атомной бомбы.

Здесь мы подошли к основному различию между стратегией и большой стратегией. Если стратегия имеет дело только с проблемой обеспечения военной победы, то большая стратегия должна смотреть вперед, так как перед ней стоит задача – обеспечить мир после войны. Так рассуждать – значит не поставить телегу впереди лошади, а просто внести ясность, где место лошади, а где – телеги.

Действия авиации против объекта, который по существу является «гражданским», относятся к области большой стратегии. Поэтому их и надо рассматривать под таким углом зрения. По своему характеру гражданские объекты не должны подвергаться бомбардировке. Поэтому было бы нецелесообразным использовать эти объекты в качестве военных целей даже в том случае, если бы решающее значение их подавления было более убедительно доказано (или, по крайней мере, более ясно продемонстрировано).