Глава 4. Смотрю на три маленькие и аккуратненькие чашечки, а перед глазами красивое лицо

Смотрю на три маленькие и аккуратненькие чашечки, а перед глазами красивое лицо. Не могу я его надурить, да и не получится — такие мужчины, как он, знают счет своим деньгам. Им уже не нужно никому ничего доказывать, они давно это сделали. Уверена, обмани я его, мне это просто так с рук не сойдет. Но дело не только в этом. Перед ним не хотелось выставить себя в неприглядном свете, поэтому скрепя сердце, признаюсь:

— Две чашки на мой счет запиши. Я лишние отбила.

Бариста закатывает глаза и со вздохом тянется к журналу с нашими «косяками». А позади меня раздается голос, от которого у меня тут же подкашиваются коленки.

— Девушка, мне срочно нужен стационарный телефон. Откуда я могу позвонить? — обращается «Б.П.» к нашему кассиру. Она кивает и протягивает ему телефонную трубку. Я же, как можно медленнее ставлю его кофе и бокал с дистиллированной водой на поднос, боясь повернуться. Хотя он наверняка не обратил внимания на разыгравшуюся сцену между мной и баристой. И все же, втянув воздух, разворачиваюсь и торопливо иду наверх, опустив глаза в пол.

Руки немного дрожат, а сердце в груди колотится, как сумасшедшее. Мне это состояние совершенно не нравится — чувствую себя ужасно. Мысли об очередном штрафе не дают покоя. Я механически принимаю и разношу заказы. Все плывет, как в тумане. Я даже не заметила того, как причина всего этого хаоса в моей душе и голове вернулась за свой столик. Впрочем, следующие полчаса мне было совершенно не до мечтаний и тайных воздыханий. Я через силу заставила себя сосредоточиться на работе, как вдруг вздрогнула, услышав безличенное «девушка». Этот красивый голос не спутаешь ни с каким другим. Поворачиваюсь в сторону второго столика и, натянув предупредительную улыбочку, направляюсь к нему. Пока иду, сердце работает с перебоями. Я чувствую себя скованно из-за задумчивого взгляда, лениво скользящего по мне. Мужчина хоть и смотрит на меня, но создается такое впечатление, что в упор не видит, находясь где-то далеко в своих мыслях. Но я все равно нервничаю, мышцы словно парализует в тех частях моего тела по которым проходится его взгляд. Пытаюсь успокоиться, дышу глубоко, но тщетно.

— Да? — останавливаюсь от мужчины в нескольких шагах. Голос вроде бы звучит ровно. По крайней мере, мне бы этого хотелось. Только вот глаза предательски бегают — не могу сконцентрировать внимание на чем-то одном. А когда вижу, что к рекомендованному мной десерту блондин практически не притронулся, становится совсем не по себе.

— Счет принесите, — сухо отдает он распоряжение, нетерпеливо постукивая длинными пальцами по краю стола. На меня он больше не смотрит, сосредоточившись на телефоне.

— Хорошо, — я киваю, спеша поскорее уйти, но торможу. Не знаю, странный, дерзкий порыв, вызванный перенапряжением. Словно черт какой-то дергает. Ну знаете, когда уже становится на все пофиг и хочется дать себе волю.

— Десерт вам не понравился? — интересуюсь с усмешкой, пытаясь скрыть за ней какое-то непонятное даже мне самой разочарование, будто я была обязана ему угодить. Б.П. поднимает голову. И я чувствую, как под его потеплевшим взглядом с меня слетает вся бравада. Смелость вмиг куда-то улетучивается, и вот я уже жалею, что вообще заикнулась об этом дурацком десерте, особенно когда мужчина расплывается в снисходительной улыбке. Такая улыбочка обычно красуется на лицах взрослых, когда ребенок выдал какую-нибудь милейшую глупость. Чувствую себя дурой.

— Еще не понял. Вкус странный, — в своей лаконичной манере ответил он. А меня отпустило, чтобы тут же сжать в тиски сердце, когда мужчина чуть поддался вперед и, словно насмехаясь надо мной, с серьезным видом продолжил, — Не совсем то, к чему я привык.

Его взгляд как-то двусмысленно прошелся по мне. Я забыла как дышать, покраснела и не знала, что думать. Он сейчас серьезно или издевается надо мной? Тут же ужасающая мысль: наверняка заметил мои поглядывания в его сторону и решил поугарать над дурочкой.

— Да и шоколад не люблю, — с капризными нотками в голосе произносит он и добивает меня, останавливаясь взглядом на моих волосах. Я каменею, заметив смешинки в васильковых глазах. Видно, что он едва сдерживает смех. Придурок! Шоколад он не любит!

— А я Брэда Питта, — пробурчала я и тут же спохватилась. Смотрю на него испуганно, он же непонимающе приподнимает бровь.

— Брэда Питта?

— Да, Брэда Питта! — вызывающе повторяю. Не идти же на попятную. Все равно он уже понял, что у меня не все дома — можно не церемониться. Хочет поугарать, а вот фиг ему! Не на ту нарвался!

— Поэтому всегда уточняю, кто в ролях, прежде чем смотреть кино. Понимаете о чем я? — снисходительно улыбаюсь, также как и он несколькими минутами ранее. Блондинчик откидывается на спинку кресла и, усмехнувшись, нехотя признает:

— Логично.

Я уже собиралась сделать парочку зажигательных телодвижений — эдакий победный танец, — но красавчик не дал опомниться, да и ощутить вкус превосходства. Обломал жестко.

— Ладно, неси счет, — это пренебрежительное и уничижительное в высшей степени распоряжение, типа «пошутили и хватит». Но я еще даже и не начинала. Все это, словно ушат далеко нехолодной воды, а отборного дерьма. И прямо на меня, ничего не подозревающую и расслабившуюся. Покер-фейс сохранять при такой неожиданной смене настроения оппонента может только профи, я к таковым, увы, не отношусь. Но какие мои годы?! Пока же мужчина мог лицезреть мою, покрасневшую от возмущения, злости, обиды и еще кучи сильнейших эмоций, физиономию. А также радоваться, что в очередной раз доказал: он, мать его за ногу, хозяин жизни везде и всюду. Как будто я этого и без его "напоминаний" не знала. Ну неужели нельзя было спустить все на тормозах и дать мне порадоваться маленькой победе? Нет ведь, зажал! Мало того что придурок, так еще и жмот. Но все равно, пусть и бесит меня Брэдик местного разлива, а смотрю на него и понимаю, что притягательней мужчину не видела. Есть в нем что-то такое… не связанное ни с внешностью, ни с материальным благосостоянием. Знаете, быть может и звучит по-тупому, но в нем чувствуется порода, а не бестолковые понты.

Через десять минут, расплатившись по счету, он покидает наше кафе. Я украдкой смотрю ему вслед, пока он спускается по лестнице. Отмечаю, как он высок. Приталенный пиджак подчеркивает широту плеч на фоне узких бедер и талии. Походка у него энергичная, уверенная. Он подходит к двери и вдруг оборачивается, затем сразу же, словно заранее зная, что смотрю, сталкивается со мной взглядом. Я застываю, краска приливает к щекам, руки, в которых зажата кожаная книжечка с деньгами, дрожат. Мужчина, удовлетворенный моей реакцией, усмехается, затем весело подмигнув, выходит из помещения. Я же тяжело сглатываю, раздраженно запихиваю в карман книжечку и начинаю с остервенением убирать за ним со стола.

Не знаю, чего я ждала. Но совершенно определенно что-то. А сейчас какое-то опустошение, как будто, солнце скрылось, и стало холодно, неуютно. Присутствие этого мужчины хотя бы на полчаса скрасило мою унылую реальность. Наша с ним неясная игра завела меня, заинтриговала, вызвала бурю эмоций. Познав это неизведанное для меня чувство азарта, предвкушения чего-то, что не случилось, я ощущаю горькое послевкусие разочарования и скуки. Как дожить до конца смены? Мне нужна передышка. Интересно, сколько он оставил чаевых и сделал ли это вообще? Руки чешутся заглянуть в кожаную книжечку, но нельзя, только на кассе можно удовлетворить свое любопытство — очередное правило. Лечу на всех парусах вниз, прихватив грязную посуду и приняв парочку заказов. Расправившись со всеми делами, подхожу к кассе и едва не схожу с ума от нетерпения, пока Любка рассчитывает других посетителей.

Черт, давай же быстрее, тормозогла! — мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает:

— Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд.

Я обомлела. Стоит пояснить, что у нас, официантов, в работе есть мотивирующий момент — соревнование, кто больше чаевых получит. Это может быть и за один раз, так и за весь день. Пока лидерство было у Стаса Беляева по двум номинациям, но, кажется, все изменилось. Елы-палы! Это что же получается? Блондинчик мне чаевых оставил больше двух тысяч?

Господи, ты Боже мой! У меня чуть эйфорический припадок не случился. Вот тебе и «жмот». Ох, если бы он сейчас сюда зашел, я, честное слово, расцеловала его. И плевать на возражения. Ну что за мужчина?! За час перевернул все в моей душе с ног на голову. И даже исчезнуть сумел красиво. А может, он просто про сдачу забыл, а я идиотка радуюсь? — подкидывает ложку дегтя внутренний голосок. Я морщусь и отмахиваюсь —такие мужчины, как он, ничего не забывают, а уж тем более, когда это касается материального вопроса. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе, как бы он успешным стал?

Последующие часы прошли легко. Мое настроение, и ничто уже не могло его испортить. Хотелось смеяться и танцевать, чего я, кстати, очень давно не делала. А еще мне хотелось вновь увидеть этого мужчину, чтобы просто спросить его имя и поблагодарить за... За чаевые? Нет. За то, что вернул мне состояние какой-то беззаботности и забытой беспричинной радости, как будто и проблем в моей жизни нет, и не было.

Вот так и пролетела смена на позитивной волне. Коллеги смотрели на меня: кто удивленно, кто скептически. Алла, заметив мое состояние, пару раз со снисходительной улыбочкой напоминала, что у меня сегодня штраф в размере семисот рублей, пытаясь тем самым испортить настроение. Но мне было глубоко фиолетово. Так и хотелось показать ей “fuck”, да приправить смачными словами: «Выкуси падла, я на фрилансе! На антивирусе имени…» Увы, имени не знаю, а хочется, страшно как!

Пока переодеваюсь, гадаю, какое бы имя ему подошло. Сначала включаю логику: если ему лет тридцать или чуть больше, то в те времена чаще называли мальчиков либо Эдуардами, либо Сержами, либо Сашками.

Вот, кстати, Александр ему очень даже подходит — звучное такое, само за себя говорящее: победитель, завоеватель, в общем, мужик с большой буквы.

Мне становится смешно. Я совершенно не верю во всю эту дребедень, но отпахав две смены и не такое в голову может придти. А его имя я обязательно узнаю. У меня теперь особый интерес — вдруг все же угадала. Вероятность, конечно, мала, но чем черт не шутит. Если да — повеселюсь. Может даже в экстрасенсорику ударюсь, а то вдруг у меня талант пропадает, а я тут столы тру да реверансы каждому вошедшему отпускаю вместе с предупредительными улыбочками. Опять смеюсь. А ведь кто-то верит…

Удивительно, но за всеми этими глупостями, я совсем не заметила как оказалась на улице. Но окликнувший меня Стас вернул с небес на землю. Эх, хорошего понемногу! — тяжело вздыхаю про себя остановившись. Беляев бежит позади, догоняя меня. Чтоб его… привязался же!

— Янка, а ты че не подождала-то, поздно ведь уже? — пыхтит он, останавливаясь рядом.

А вот догадайся с трех раз, — с удовольствием бы ответила. Интересно посмотреть на его физиономию. Что-то я вошла в роль крутой девчонки. Пора бы и придержать коней. Но моя вредная натура не внимает голосу разума, поэтому язвительно произношу:

— А ты, как я погляжу, ко мне в телохранители записался.

Парень оторопел, не зная, что сказать, но тут же нацепил непроницаемую маску. Поправил свои намазанные гелем волосы, хотя прическа была идеальной. Но мне, видимо, не понять, впрочем, я и не собираюсь. Этот жест в очередной раз убеждает, что все эти «недоголубки» меня не привлекают. С мужчиной женщина должна чувствовать себя защищенной и уверенной. А какая уж тут уверенность, когда его брови выщипаны лучше моих.

— А ты против? — улыбнулся он, по всей видимости, соблазнительно. Приобнял меня за плечи. Только этого не хватало, а ведь как хорошо прошел день. Счастье не вечно.

Осторожно высвобождаюсь из его объятий и приторным голоском цежу:

— Нет, не против, если ты будешь выполнять свои «обязанности» молча.

Иду дальше, коря себя за грубость. Ну вот, обидела единственного приятного человека с работы. Как теперь жить в гадюшнике? А с другой стороны, я же ему ясно дала понять еще вначале, что ничего не получится. Сам виноват!

Но каково же было мое удивление, когда Беляев вновь догнал меня и поплелся рядом. Я почувствовала себя неловко. Стало стыдно. Всю дорогу до дома мы молчали. Я мучилась, не зная как загладить свою вину. Стас задумчиво шел рядом, не пытаясь мне помочь. Останавливаемся у подъезда, я лихорадочно пытаюсь подобрать слова, но Беляев опережает.

— Ян, не грузись! Давай, в следующие выходные сходим куда-нибудь? Просто проведем хорошо время и скуку развеем?

То ли он дурак, каких свет не видывал, то ли хороший психолог, потому что, испытывая чувство вины, я не смогла отказать. Стас радостно воспринял мое согласие, что меня покоробило, и, попрощавшись, ушел. Не полез с поцелуями — на том спасибо.

Я же вся в сомнениях добралась до квартиры, решив, что на этом «свидание» расставлю все точки над «i», раз до человека не доходит.

Дома никого не оказалось. На кухонном столе меня ждала записка с таким содержанием: «Янульчик, ужин в холодильнике. Не забудь покушать! Звонила Лерка, просила перезвонить. Меня не жди, приеду завтра. Целую.»

Хм…мило. Эх, тетя Катя! Забыла главное правило воспитания подростка — личный пример!

Усмехнувшись, иду в душ, напевая какую-то ерунду. Хорошее настроение вновь возвращается. Игнорирую просьбу «не забудь покушать!», наливаю себе кофе и, прихватив парочку конфет, выхожу на лоджию. Вдыхаю прохладный сентябрьский воздух и сильнее кутаюсь в махровый халат. Несмотря на то что весь день лил дождь, небо чистое, звездное, а ночь тихая, только шум с дороги нарушает эту тишину. А мне так хорошо сидеть в плетеном кресле, пить горячий кофе и мечтать об идеальном мужчине. Вспоминать его улыбку, прокручивать в памяти нашу встречу и представлять еще кучу таких пересечений. Интересно, чем сейчас занят мой «Сашуля»? Наверное, обо мне думает.

Начинаю смеяться. Мечтать не вредно, верно?

От прогрессирующего кретинизма меня спасает телефонный звонок. Я не глядя отвечаю.

— Да?

— Алоха, куколка! — раздается веселый голос подруги. Я невольно начинаю улыбаться и понимаю, что ужасно соскучилась.

— И тебе не хворать, дурында моя, — начинаю беспричинно смеяться.

— Ты знаешь, что я в шаге от преступления? Вот доберусь до тебя и придушу в объятиях. Ты почему не звонила? — накинулась на меня Гельмс.

— Я тоже соскучилась, — игнорирую вопрос.

— Это я уже поняла, иначе бы разве взяла трубку? — насупилась Лерка.

— Не обижайся, Лерунь. Просто я замоталась, еле живая с работы приползаю, — начала оправдываться я.

— Ладно, на первый раз прощаю, так уж и быть, — важным голосом сообщила она мне, отчего мы обе не удержались и начали смеяться. Когда с приветствиями было покончено и неловкость сошла на «нет», Лерка завалила меня вопросами:

— Ну, как живешь-то мать? Как работа? Что нового?

Выборочно рассказала про свою трудовую деятельность, умолчав о неприятных, унизительных моментах. Я и так чувствовала себя ущербной и неудачницей, поэтому самолюбие не позволяло говорить на эту тему. Пока рассказывала, вновь накатила горечь и Пришло осознание насколько однообразна и скучна моя жизнь. А послушав Лерку, так и вовсе пожалела, что ответила на звонок. Наверное, я все же завистливая. Слушая подругу, мое настроение падало все ниже и ниже, а ведь я должна радоваться за нее. Но меня почему-то не покидало ощущение какой-то негласной конкуренции. По какой-то причине я считала себя лучше подруги, а посему это я достойна лучшего. Быть может, не последнее место в этом чувстве превосходства играла внешность. Я же намного красивее, да только толку-то?

Когда Лерка начала рассказывать про какого-то парня, по которому весь универ с ума сходит, меня словно клинануло, и я тоже решила поделиться своими амурными делами. Только в несколько приукрашенном варианте, чем оно было на самом деле.

— А ко мне тут, представляешь, подкатил один экземпляр из постоянных клиентов, — начала я.

— Кто такой? На чем ездит? — сразу же оживилась Лерка, а я продолжила врать, придавая себе большей значимости в глазах подруги. Да только той было все равно, но я этого не понимала.

— Не знаю, не обратила внимания. Я его видела два раза, но приличный такой мужик: при деньгах, красавчик и нестарый.

— Офигеть! Это же хет- трик просто! Ну, и как вообще все произошло-то? — еще сильнее загорелась подруга. Ее медом не корми, дай только намек на love story. Я тоже была в ударе и выдавала мечты за реальность. Конечно, в пределах разумного, а именно: что это он все время следил за мной, а никак не наоборот. В моем рассказе не было с его стороны уничижительных фразочек и недвусмысленных намеков, точнее, они были, но не насмешливые. Дальше я не рискнула преувеличивать. Для Лерки и этого оказалось достаточно, чтобы она уже накрутила себе не бог весть что.

— Ну а ты-то что, Ян? — не унималась она.

— Ничего. А что я? На шею ему броситься должна была? — смеюсь, качая головой.

— Не на шею броситься, а хотя бы намекнуть, что не против и все такое прочее, — поучала меня Лера.

Эх, если бы все было так, как хотелось, но увы. Остается только продолжать свой спектакль для Лерки.

— А может, я против, — подначиваю подругу, зная, что она сейчас взорвется и начнет промывать мне мозги.

— Тогда тебе надо в страну розовых пони. Слышала же, что Москва — это лотерейный билет. А вдруг, вот он — счастливый у тебя под носом, а ты смотрите-ка фифа — против она! — горячилась Лерка. Мне же было смешно. Гельмс могла долго и упорно поддерживать материалистические взгляды на жизнь, но в душе была тем еще романтиком.

— Ага, вы вот мне скажите, где логика, Валерия Юрьевна? Втираете мне тут про «лотерейные билеты», а сами по какому-то вшивому студентику умираете.

— Ха. Так я от природы блондинка, мне можно, — бойко ответила она.

— Хороший аргумент, однако, — засмеялась я.

—Железобетонный, — поддакнула Лерка, а потом вновь включила строгую дуэнью и продолжила читать мне нотации, — Но ты на меня не равняйся! За хороших мужиков надо держаться— не каждый день их встретишь. Это вообще сейчас вымирающий вид.

— Ну то, что он хороший — это спорный вопрос.

— Ой, вот, что ты цепляешься к словам?! Ты знаешь, сколько девочек бросают все и едут в Москву, чтобы найти вот такого богатого? И уже неважно красивый он там или нет, да и возраст не имеет значения. А когда выловят, знаешь, как изощряются, чтобы он просто на них внимания обратил? А у тебя вот он — готовенький, а ты носом воротишь!

— Ладно, ладно! Все, я тебя поняла. Увижу в следующий раз и вцеплюсь мертвой хваткой. Но в любом случае, если не получится, у меня есть запасной вариант, — прервала я воодушевленную речь подруги.

— Что еще за вариант? — насторожилась она.

— Стас, мой коллега. Помнишь, я тебе про него рассказывала? — спросила я.

—А… Этот… Он все не уймется? — усмехнулась Лера.

— Да он вообще какой-то непробиваемый. Позвал меня на следующих выходных сходить куда-нибудь, скуку развеять, — со смешком ответила я, допивая кофе. Я начала замерзать и вернулась в квартиру.

— Хм, ну сходи, с тебя не убудет. Действительно, развеешь скуку, а заодно пусть Москву тебе покажет. Это же ни к чему не обязывает, Ян, — советовала подруга.

— Я тоже так подумала и согласилась.

— Серьезно?! — воскликнула ошарашенно Лерка. Я лишь хмыкнула, — Да ты прогрессируешь, Токарева! О, ну все. Ты, главное, предохраняйся.

— Гельмс, ты че несешь?! — захохотала я, — Я вообще-то на свидание иду.

— И что? У меня вон знакомая просто потанцевать в клуб поехала, а потом деньги на аборт искала.

— Ну ты уж меня со всякими… не сравнивай, — обиделась я.

— Я и не сравниваю. Почему сразу «всякими», да мало ли какая ситуация! — возмутилась Лера.

— Да хоть какая, Лер, ситуация! Голова либо есть, либо ее нет! — отрезала я категорично.

— Ты так говоришь, потому что у тебя секса не было. А когда мужик, по которому с ума сходишь, полезет тебе в трусы, то пошлешь к чертям свою «голову».

Я не стала спорить. В этом вопросе мы вряд ли придем к общему знаменателю.

— Я тебе, вообще, Ян, звоню, чтобы позвать в среду в клуб, — переключилась Лера, не дождавшись от меня возражений, — У нас посвящение в студенты — неофициальная часть. Пошли, потусим?

— Не знаю. Меня тетя Катя вряд ли отпустит, — ответила я.

— Как будто мы ей будем рассказывать, что в клуб пойдем. Скажем, что ты поможешь мне отработать некоторые элементы. А? — предложила Лерка.

Я очень хотела пойти, но идея обманывать тетю Катю не нравилась. Но обдумав все, решила, что иначе никак. Да и почему, собственно, я не могу сходить потанцевать?

— Ладно, только мне нужно будет купить себе что-нибудь из одежды, а то пойти не в чем. И еще… давно хотела спросить. Мне нужно где-то тренироваться. У вас нельзя в зал ходить? — вспомнила я про волнующий меня вопрос.

— Насчет зала даже не переживай. Я тебе студень достану. И ходить можешь сколько душе угодно. А в среду приезжай мне. Возьми отгул или что там. Прошвырнемся по магазинам, соберемся, а потом в клубец махнем.

— А где ты его возьмешь? — меня интересовала в первую очередь проблема с залом.

— Ой, да скажу, что потеряла. Мне новый сделают и все.

— А не влетит?

— Прям.

— Ты что, на официальную часть не пойдешь? — удивилась я, вспоминая, что Лера собралась провести среду со мной.

— Да что там делать? Не хочу, — отмахнулась Лерка.

— Понятно. Ладно, я спать буду ложиться, завтра рано вставать. Во вторник созвонимся, — попрощалась я.

— Ага, давай, трудяжка моя. Целую.

Последующие дни до среды, казалось, длились целую вечность. Тетя Катя, узнав, что я собираюсь к Лере, обрадовалась, поэтому отпустила без проблем. На работе тоже удалось договориться, чтобы меня подменили во время второй смены. Дни проходили в уже привычном ритме — ни минуты покоя. Как и всегда приходилось смотреть в оба, прилагать все усилия, дабы сохранять улыбку. Все это время я ждала «Александра», но он так и не появился. От этого становилось как-то грустно. Хотя теперь я была в предвкушении предстоящего развлечения, поэтому настроение все равно оставалось приподнятым. Стас ежедневно напоминал, что в субботу мы идем «развеивать скуку», но меня это не напрягало.

И вот наступил долгожданный день. Я отпахала свои законные восемь часов и поехала в центр, где мы договорились встретиться с Леркой. Мы потратили несколько часов, прежде чем выбрали наряды на вечер. Подруга была возмущена тем, что я выбрала очередное черное платье, говоря: «ты и так вечно в черном». Что поделать, если люблю этот цвет, да и практично.

Платье было без бретелек, сидело на мне, как влитое. Длина его едва прикрывала резинку чулок, на которых настояла Лерка, а я, дурочка, повелась — ни разу не носила их. И вот сейчас, стоя возле зеркала у Лерки дома, чувствовала, что зря согласилась с ней. Пояса для них нет, да и под это платье не оденешь. А я ведь горела желанием танцевать. И как теперь? Раздраженно махнула на это рукой — будь что будет.

Накинула кожаную куртку и обула ботильоны — мы ведь в клуб идем, а не в театр. Выглядела я сексуально, дерзко, можно даже сказать — вызывающе.

Чуть позже к нам подъехали Леркины подруги и одногруппницы, привезли с собой несколько бутылок мартини и процесс сборов пошел веселее. Девчонки оказались веселыми и компанейскими, я сразу же вписалась в их компанию и уже через полчаса чувствовала себя, как рыба в воде. Мы много пили, делились забавными случаями из жизни, смеясь до слез. Кто-то включил музыку, и мы с визгом стали танцевать да подпевать. К полуночи вся наша развеселая, пьяная компания расселась по такси и поехала в клуб, где должна была пройти неофициальная часть посвящения в студенты. Но вскоре мы, даже будучи пьяными, пришли в ужас: контингент оставлял желать лучшего — вокруг были только одни первокурсники, которые, как нам казалось, вырвались из зоопарка. Они нагло приставали, пили, как свиньи, и вели себя просто омерзительно. Хотя мне на это было плевать, я приехала потанцевать, но эти натрескавшиеся уроды не давали спокойно насладиться этим — постоянно лапали, пристраиваясь сзади. Сбежав с танцпола, я села за столик и начала методично напиваться, раздраженная после очередного штурма какого-то недомачо.

— Токарева, собирай шмотье. Сваливаем с этого… Лерка пьяным взглядом обвела здешнее сборище, и не найдя подходящее слово, закатила глаза. Я поняла ее без слов и обрадовалась тому, что скоро покину этот дурдом. Пошатываясь, попыталась встать, но меня неизменно тянуло назад. Лерка схватила меня за руку и потянула на себя, но через минуту мы уже обе валялись на диване и хохотали, как сумасшедшие.

Кое-как поднявшись, забрали куртки и сели в такси, в котором нас уже ждали остальные девчонки. По дороге я узнала, что мы направляемся в какой-то крутой клуб. У кого-то был некий знакомый, и именно он должен был нас провести через охрану. Будучи в состояние очень далеком от адекватного, меня совершенно не интересовало в какое заведение мы едем и зачем. Я все еще хотела танцевать, а на остальное было плевать. В тепле меня развезло и начало клонить в сон, но тут мы подъехали к вышеупомянутому клубу и сон как рукой сняло. Я даже протрезвела слегка, когда увидела очередь у входа.

Мы вышли из машины, ветер обжег холодом мою разгоряченную кожу, вызывая мурашки. Я поежилась и обхватила себя руками. Я замерзла, и желание попасть внутрь стало непереносимым. Пока одна из девушек пыталась дозвониться до того самого знакомого-проводника, мы курили(мое очередное открытие), пританцовывали, спасаясь от холода, шутили и громко смеялись. Время тикало, а очередь, казалось, стояла на месте. Некоторые люди уезжали разочарованные, другие, на шикарных тачках, именуемые Vip- клиентами, проходили без очереди.

Через час бесплодных попыток дозвонится пресловутому знакомому, наша компания сникла. Я так продрогла, что мне уже было все равно, где быть, лишь бы в тепле. Сознание немного прояснилось, и я начала оглядываться. Люди, ошалевшими взглядами сверлили двух громил у входа, периодически кто-то вставал на носочки для лучшего обзора. Я перевела взгляд на парковку, любуясь подъехавшими шикарными авто: красной, спортивной Audi и стильным, мощным, черно-белым Range Rover. Живут же люди!

Делать было все равно нечего, поэтому я рассматривала прибывшую элиту. Из ауди вышли высокая брюнетка в красном платье с лысым и крупным мужчиной в джинсах и спортивном пиджаке. Он был намного ниже своей спутницы, но его это, видимо, нисколько не смущало. Они не торопились уходить и, посмотрев в сторону подъехавшего вслед за ними внедорожника, что-то сказали друг другу. Я тоже перевела взгляд на Range Rover и застыла. Дверь открылась, и из машины вышел мой «Алекс». Я словно парализованная стояла с открытым ртом и пялилась на него, как дура. Он был одет очень просто — не в пример своим знакомым, с которыми разговаривал, весело улыбаясь. На нем были брюки и пиджак темно-серого цвета. Я бы сказала: такой вальяжный, щегольской костюм — не строг и не официален. На спортивной фигуре этого мужчины он сидел потрясающе. Ослепительно белая рубашка подчеркивала загар и белизну зубов. Пепельные волосы немного отросли за прошедшую неделю и теперь видно — они вьются. Но больше всего меня поразила небритость на щеках, грозившая стать не сегодня-завтра самой настоящей бородой. Казалось, что мужчина с последней нашей встречи не брился, и если бы не его ослепительная улыбка, я бы его не узнала. Нет, ему, безусловно, шло. Это придавало мужественности, брутальности и, надо отметить, возраста. Теперь я могла смело дать ему тридцать пять лет.

— Эй, ты чего застыла? — ткнула меня вбок Лерка. Я нервно сглотнула и, кивнув на идущих к входу в клуб людей, ответила:

— Вон… видишь того блондина? Это тот самый мужик из Де Марко.

— Ни хера себе! Хорош. Секси. Я бы ему дала без вопросов, — Лерка ответила так, как и ожидалось. Я захохотала.

— Как собаке пятая нога нужна ты ему — довольная ответом, парировала я. Но в следующую секунду прокляла себя за то, что вообще заикнулась о нем. Мне всего лишь хотелось похвастаться: мол, смотри, какой мужик «уделяет мне внимание», но я не ожидала, что Лерка решит этим воспользоваться.

— Я-то нет, но вот ты… Попроси его, пусть проводит нас в клуб.

Я ошарашенно уставилась на подругу.

— Ты с ума сошла! Как ты себе это представляешь? — возмутилась я нервничая.

— Очень просто. А что такого? Видишь, вас сама судьба сводит. Давай, а то он сейчас уйдет, а мы так и будем стоять здесь до утра. А так хочется потанцевать. Ну пожалуйста, Януль! — умоляюще посмотрела на меня подруга, сложив руки в молитвенном жесте.

Я закусила губу и кивнула, не представляя, что буду делать дальше.

Боже, и зачем я только выдумала всю эту историю, что приглянулась ему? А вот будешь знать, как врать! — насмехался надо мной внутренний голос.

Я вышла из толпы. Мужчина с друзьями как раз подошли к охране. Меня затрясло от ужаса, сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда я, сама не понимая как, решилась и крикнула:

— Эй.

Но мой крик потонул в гуле голосов и доносящейся из клуба музыки.

Я сглотнула и крикнула еще раз, только на сей раз громко:

— Эй, блондин.

Все сразу же уставились на меня и «мой» блондин тоже. Я же широко улыбнулась, хотя хотелось сквозь землю провалиться, и помахала ему. Его брови взлетели вверх, он медленно оглядел меня с ног до головы. Я же, с застывшей на лице улыбкой-гримасой, продолжала ему махать. Но заметив, что он закусил губу, сдерживая смех, тоже прикусила дрожащую губу, прищурила один глаз и как в замедленной съемке опустила руку под общий хохот.

Посколько я еще была слишком пьяна, потому только вопрошала, как можно быть такой дебилкой, а не молила высшие Силы о мгновенной смерти. Это надо же так опозориться!