Критика культурыПредставители критической теории подвергают значительной критике то, что они называют «индустрией культуры», рационализированные, бюрократизированные структуры (например, телевизионные сети), которые контролируют современную культуру. Интерес к культурной индустрии» в большей степени отражает их внимание к марксистскому понятию «надстройки» нежели к экономическому базису. Индустрия культуры, производящая то, что обычно называют «массовой культурой», определяется как «управляемая... неспонтанная, овеществленная ложная культура, а не реальная вещь» (Jay, 1973, р. 216). Больше всего мыслителей — представителей критической школы волновали два обстоятельства, связанные с данной индустрией. Во-первых, их беспокоила ее фальшь. Теоретики считали индустрию культуры расфасованным набором производимых в больших количествах и широко распространяемых через средства массовой информации идей. Во-вторых, сторонники критической теории встревожены умиротворяющим, подавляющим [171] и отупляющим воздействием культурной индустрии на людей (D. Cook, Friedman, 1981; Таг, 1977, р. 83; Zipes, 1994). Дуглас Келлнер (Kellner, 1990b) сознательно предложил критическую теорию телевидения. Хотя свою работу он рассматривает в рамках культурного подхода Франкфуртской школы, Келлнер привлекает и другие марксистские традиции, чтобы представить более полную концепцию телевизионной индустрии. Он осуждает критическую школу за то, что она «пренебрегает тщательным анализом политической экономии средств массовой информации, выстраивая концепцию массовой культуры просто как инструмента капиталистической идеологии» (Kellner, 1990b, p. 14). Помимо того, что телевидение является частью культурной индустрии, Келлнер связывает ее с корпоративным капитализмом и политической системой. Более того, Келлнер не считает телевидение чем-то монолитным или контролируемым согласованными корпоративными силами, но скорее «в высшей степени конфликтным средством массовой информации, где пересекаются конкурирующие экономические, политические, социальные и культурные силы» (1990b, p. 14). Таким образом, действуя в традициях критической теории, Келлнер отрицает точку зрения, согласно которой капитализм есть полностью управляемый мир. Тем не менее он рассматривает телевидение как угрозу демократии, индивидуальности и свободе и выдвигает предположения (например, более демократичная подотчетность, большая доступность для граждан и возможность их участия, большее разнообразие на телевидении) о том, как можно справиться с угрозой. Таким образом, Келлнер выходит за рамки одной только критики и предлагает способы преодоления опасности, которую представляет телевидение. Критическая школа также рассматривает и осуждает так называемую «индустрию знаний», которая относится к структурам, касающимся производства знаний (например, университетам и исследовательским институтам), приобретшим в нашем обществе автономный статус. Автономность позволила им выйти за рамки их первоначального назначения (Schroyer, 1970). Они превратились в деспотические структуры, заинтересованные в расширении своего влияния в обществе. Критический анализ капитализма, проведенный Марксом, дал ему надежду на будущее, но многие теоретики — представители критической школы отчаялись и пришли к убеждению в безвыходности положения. Они считают, что проблемы современного мира не являются специфическими для капитализма: они свойственны рационализированному миру вообще. Эти мыслители представляют будущее, выражаясь терминами Вебера, в виде «железной клетки» все более рациональных структур, надежда на бегство из которой все меньше. Многое из критической теории (как и основная масса изначальных формулировок Маркса) по форме представляет собой критический анализ. Несмотря на то что представители критической школы имеют ряд позитивных интересов, один из основных критических разборов, проведенных в отношении критической теории, заключается в том, что она больше критикует, чем осуществляет позитивный вклад. Такой непрекращающийся негатив раздражает многих, и по этой причине теоретики-критики чувствуют, что критическая теория немногое может предложить социологической теории. [172]
|
