Дионис. Инициация и миф
Дионис. Инициация и миф "Греки не творили богов по образу человека, равно как не обожествляли людей. Природу греческих Богов нельзя понять из теории "антропоморфизма". так же нельзя помыслить природу человека из концепции "теоморфизма" Греки не очеловечивают богов и не обожествляют людей: они, точнее постигают и тех и других исходя из их несходной сущности и взаимосвязи из сущности бытия, понимаемого как "раскрывающееся восхождение", то есть "взирание" и "указание". Боги греков это не "личности", владычествующие над бытиём, они скорее, есть само бытиё, взирающее в сущее". М. Хайдеггер. Парменид
«Миф — это то, чего никогда не было и никогда не будет, но что всегда есть». Саллюстий
Платон об этимологии имени Бога в диалоге "Кратил":
Гермоген. А что же Дионис? Сократ. Итак, Дионис как "дающий вино" ради забавы, возможно, был назван "Дайвинисом". Платон. Кратил
После того как с тобою покончило пламя Гефеста, Белые кости твои, Ахиллес, мы с зарею собрали И в золотой положили сосуд, наполненный маслом И неразбавленным, чистым вином. Дала его мать нам - Дар Диониса, сказала она...
«Одиссея» (XXIV 74).
Дионис (др.-греч., микен. di-wo-nu-so-jo[* 2], лат. Dionysus), Вакх (лат. Bacchus) — в древнегреческой мифологии[* 3] младший из олимпийцев, бог покровитель алхимии и театра, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза. Упомянут в «Одиссее» (XXIV 74).
«Наше тело является дионисийским, -, - мы представляем собой его [т. е. Диониса] часть, ведь мы произошли из копоти, образовавшейся от титанов, которые ели от его плоти». Олимпиодор. Комментарий к "Федру"
"Аид и Дионис – это одно и то же" Гераклит
30 орфический гимн:
Я Диониса зову, оглашённого криками "эйа"! Перворождённый и триждырождённый, двусущий владыка, Неизреченный, неистовый, тайный, двухвидный, двурогий, В пышном плюще, быколикий, "эвой" восклицающий, бурный, Мяса вкуситель кровавого, чистый, трёхлетний, увитый Лозами, полными гроздьев, - тебя Ферсефоны с Зевесом Неизреченное ложе, о бог Евбулей, породило. Вместе с пестуньями, что опоясаны дивно, внемли же Гласу молитвы моей и повей, беспорочный и сладкий, Ты, о блаженный, ко мне благосклонное сердце имея!
Джейн Э. Харрисон, рассматривая культовый образ Диониса, ссылается на один пассаж из Плутарха2) и пишет: «Плутарх... видит, что Дионис... — это бог, который в некоем смысле олицетворяет жизнь природы, приходящую и уходящую вместе с временами года». И близко следуя тексту Плутарха3), исследовательница продолжает: «Словом, в Дельфах существовали обряды, связанные с разрыванием на куски, со смертью и погребением бога Диониса, а также с воскресением и новым рождением его как ребенка». Дионис «предстает перед нами... в многообразных изменениях и превращениях. Эти многообразные перемены, претерпеваемые Дионисом в воздухе и воде, в земле и звездах, в рождении растений и животных, они [т.е. дельфийцы] загадочно называют "разрыванием на части" и "расчленением", а сам бог зовется у них Дионисом, Загреем, Никтелием и Исодетом, и рассказывают о некоторых его умерщвлениях и исчезновениях, воскресениях и новых рождениях...»4).
М. Нильссон в своем исследовании о культовом образе бога Диониса в греческой и римской древности пришел к убеждению, что образ этот составился из элементов двух различных культовых традиций5). К первой из них, которая может быть выведена из Фракии6), принадлежат справлявшиеся раз в два года оргии, где бог бывал разрываем на части и — в виде некоего животного — съедаем. Ко второй культовой традиции, происходившей, видимо, с минойского Крита, относятся новорожденный младенец в веялке — Дионис Ликнит — и смерть бога. Здесь он явно — божество произрастания и как таковой должен ежегодно умирать и рождаться вновь.
По Саллюстию, боги делятся на сверхкосмических и космических. Сверхкосмические — те, которые создают сущности, ум и души (каковое разделение есть домировая триада Ямвлиха, ср. Ямвлих, «О египетских мистериях», II 7). Космические боги, далее, делятся у Саллюстия на создающих мир (Зевс, Посейдон, Гефест), одушевляющих (Деметра, Гера, Артемида), упорядочивающих-согласователей (Аполлон, Афродита, Гермес), охраняющих (Гестия, Афина, Apec) его. Другие боги принадлежат этим двенадцати основным, например, Дионис — Зевсу, Асклепий — Аполлону, Хариты — Афродите.
Ф. Любкер. Словарь коассических древностей:
ДИОНИС, DionusoV, DiwnusoV, BakcoV, Bacchus, Liber, Вакх, сын Зевса и Семелы (Hom. Il. 14, 325), бог вина и виноделия, посредством вина веселящий сердце человека (carma brotoisin) и прогоняющий заботы и страдания (LuaioV, освободитель), а вместе с тем сообщающий и телу здоровье и крепость. Таким образом, он является спасителем (swthr) и души и тела. Его дар соединяет людей в веселое общение к мирному наслаждению жизнью; поэтому Хариты, Эрос и Афродита охотно пребывают в его обществе. Он друг муз и покровительствует их искусствам (MelpomenoV); драма и дифирамб обязаны своим происхождением и развитием его культу. Он сближается и с Аполлоном; посредством своей воодушевляющей силы он сообщает дар пророчества; он — iatromantiV, т. е. врачует болезни предсказаниями; в некоторых местах имел свои оракулы и получил участие в дельфийском оракуле. Относительно к природе этот бог, охраняющий и взращивающий виноградную лозу, получил более общее значение, сделавшись покровителем растительности вообще, производителем цветов и плодов (FloioV от глагола floiw, floreo, AnqeuV, AnqioV, DendrithVm UhV, т. е. оплодотворяющий посредством влаги) и, таким образом, принял участие в деятельности Деметры, с которою он сходится и в том, что в отношении к человеческой жизни является распространителем кротких нравов и культуры (QesmoforoV). Гомер редко упоминает об этих мирных божествах, Д. и Деметре; они не принадлежат к сонму олимпийских богов, а милостиво пребывают на земле среди рода человеческого. Однако Гомеру уже известно оргиасти-ческое служение этому богу (Il. 6, 130 слл.). Начало свое этот культ взял, вероятно, от мифических фракийцев в Беотии; Беотия потому и считается родиною Д. Мать его Семела, дочь Кадма, жила в Фивах. По совету ревнивой Геры она упросила Зевса, чтобы он явился к ней во всем своем величии, и когда Зевс, связанный своим обещанием, приблизился к ней с молнией и громом, пламя охватило Семелу и ее дом, и она, умирая, преждевременно родила младенца, которого Зевс зашил в свое бедро, а когда дитя дозрело, передал на воспитание Иноне (Inw), супруге Атаманта Орхоменского. Когда же Гера привела Атаманта в бешенство, а Инона бежала (см. Athamas), юный бог был передан нисейским нимфам (отсюда DionusoV), скрыт ими в пещере и вскормлен сладкою пищею. По первоначальному сказанию, Ниса, если только это не воображенная местность, находилась в Беотии; впоследствии ее помещали во Фракии, Аравии, Индии и т. д. Из Беотии культ Д. проник в Аттику, в окрестности Парнасса, в Сикион, Коринф, на острова Наксос, Лесбос и т.д. На острове Наксосе его супругою является Ариадна (см. Theseus), от которой он имел сыновей Ойнопионта (винопия), Еванфа (цветущего) и Стафила (виноградаря). Культ Д. распространился по всей Греции позже, чем культ олимпийский богов, и т. к. он, способствуя неге и располагая к роскошному наслаждению жизнью, находился в некотором противоречии к степенному и строгому характеру культа олимпийских богов и в особенности весьма влиятельного культа Аполлона, то введение его во многих местностях Греции встречало противодействие. На это обстоятельство указывают многие мифы, в том числе и миф (Il. 6, 130 слл.) о Ликурге, сыне Дранта, царя фракийских эдонян. Он прогнал с нисейский полей кормилиц пьяного Д., так что они уронили на землю священную утварь, а сам Д. бросился в море, где его приняла Фетида. За это боги возненавидели Ликурга; Зевс поразил его слепотою и сократил его жизнь (Гомер); по позднейшему сказанию, преступление Ликурга повлекло за собою бесплодие страны, а сам он впал в бешенство, под влияние которого убил своего сына, приняв его за виноградную лозу. Но т. к. страна оставалась по-прежнему бесплодною, эдоняне отвели Ликурга на гору Пангей (Paggaion), где по приказанию Д. он был растерзан конями на части Apollod. 3, 5, 1. Soph. Ant. 955 слл. В Аргосе Д. привел в бешенство женщин, избегавших его культа, так что они избили и пожрали своих детей. Тирренские морские разбойники, похитившие Д. с морского берега, были превращены им в дельфинов, за исключением кормчего, признавшего его богом. См. Acoetes, ср. также Pentheus. Куда только не являлся Дионис, везде он утверждал свой культ. Сопровождаемый толпою своих служительниц, менад или вакханок, окруженный сатирами и силенами, которые вооружены были жезлами (qursoV), обвитыми плющом и виноградными лозами, он победоносно прошел по Элладе и варварским землям до отдаленной Индии. Сказание об этом вакханском походе в Индию развилось в своих подробностях только после времен Александра Великого, представляя собою как бы мифический первообраз похода македонского героя. Когда наконец Д. заставил весь мир признать себя богом, он вывел свою мать из преисподней на Олимп, где она под именем Фионы (Quwnh, неистовая, он сам — QuwneuV) наслаждалась бессмертием. Культ Д. с древних времен имел характер светлой веселости. Плутарх говорит о нем: «Праздник Д. издревле справлялся процессией, довольно просто, но довольно весело; впереди — кадка с вином и виноградная ветвь, затем один тащил козла, а другой следовал за ним, неся корзину с винными ягодами». Впоследствии времени эта умеренность более и более исчезала; стали предаваться невоздержанному раздражению чувств, бродить под звуки флейт, бубен и литавр, с громкими возгласами «euoi» в пьяном, распущенном неистовстве, раздирать животных и пожирать их кровавое мясо. Отсюда Д. получил прозвание BakcoV — шумный (после времен Геродота), BakceioV, BromioV, EuioV. В этих оргиях, происходивших часто ночью (nuktelia), большую роль играли исступленные женщины, представлявшие спутниц Д. под названиями вакханок, менад, фиад, мималлон и бассарид (названы по длинной, пестрой одежде, bassara; Д. сам назывался BassareuV). Этот шумный культ, вероятно, происходил из Фракии и подал повод к сближению Д. с Кибелой и Атисом и к отождествлению его с Сабазием, азиатскими божествами, которых также почитали диким исступлением. Д.-Сабазий (SabazioV) был представителем цветущей жизни природы, подвергающейся смерти и снова пробуждающейся. Та же самая мысль лежит в основании культа Д.-Загрея (ZagreuV, растерзанный), культ которого орфики ввели в мистерии Деметры и Персефоны. Они рассказывали, что Д.-Загрей, сын Юпитера и Персефоны, возведенный отцом на небесный престол, был растерзан титанами, но что Зевс, проглотив содрогающееся сердце его, снова родил Д. В мистериях Деметры Д. носит имя IakcoV и является в образе отрока (KoroV), как брат или жених Персефоны (Kora). Круг празднеств, учрежденных в честь Д. в Аттике, состоял из 4 главных праздников, которые начинались поздней осенью или в декабре и продолжались до весны. 1) Малые или сельские Дионисии, Dionusia ta kat agrouV, en agroiV, ta mikra, в месяце Poseidewn (декабрь—январь) праздновались в деревнях по случаю первого разлива и отведывания свежего вина, а не по случаю сбора самого винограда, т. к. этот продолжался лишь до начала ноября. Аристофан (Acharn. 241 слл. 263 слл.) дает живое изображение этого праздника, существенную часть которого составляла торжественная процессия членов семейств для принесения жертвы. С праздником соединялись всякого рода деревенские увеселения, забавные танцы и насмешливые шутки, которые послужили началом драматической поэзии. Труппы странствующих актеров разыгрывали свои пьесы, обыкновенно такие, которые уже раньше представлялись в городе. Особенно забавным увеселением на этом празднике, продолжавшемся несколько дней, были так называемые асколии (Askwlia), причем мальчики, для потехи зрителей, скакали на одной ноге по наполненным мехам, вымазанным маслом. В то же самое время в Елевсине и в Афинах праздновались пожинки, Alwa, праздник, совершавшийся вместе с честь Д., Деметры и Персефоны. Следующий затем праздник 2) Леней, Ahnaia, в месяце Gamhliwn (январь—февраль), совершались в самих Афинах и были как бы продолжением сельских Дионисий. Первоначально эти был действительно сельский праздник ленейского округа, для жителей Афин и окрестностей. В состав праздничной программы входили: большой пир, для которого город поставлял мясо, и торжественное шествие по городу с обычными на праздниках Д. шутками и насмешками ex amaxwn; разыгрывались также трагедии и в особенности комедии. В течение следующего месяца, Anqesthriwn, происходили Антестерии, Anqesthria. В первый день праздновали почин выбродившегося вина (Piqoigia, откупорка бочек), во второй день (oi CoeV, праздник кружек), на большом общественном пиру наперегонки пили молодое вино; кто первый осушал свою кружку — тот получал приз. Важнейшим действием этого дня была таинственная жертва, которую супруга архонта — царя (BasileuV) приносила Д. в его ленейском храме и бракосочетание ее с богом. Третий день назывался Cutroi, горшечный праздник, потому что горшки с вареными стручковыми плодами выставлялись в виде жертвы для подземного (cqonioV) Гермеса и для душ умерших; 4) Большие или городские Дионисии, D. megala, ta kat astu, ta astika или просто Atovuata, праздновались в месяце Elafhboliwn, несколько дней сряду и великолепием своим привлекали в город множество народа из туземцев и иностранцев. Древнее деревянное изображение бога, перенесенное некогда из Елевтер в Афины, переносилось блестящей процессией из Ленея в небольшой храм, находившийся по дороге в Академию, в котором оно, вероятно, первоначально находилось; при этом ликующие хоры в честь Д.-освободителя (eleuqerioV) пели дифирамбы, составленные для этого праздника знаменитыми поэтами. Комедии и трагедии, а именно вновь сочиненные (kainoiV tragwdoiV), представлялись два дня сряду с большою пышностью перед огромным числом зрителей из туземцев и иностранцев, почему в этих собраниях объявляли об общественных наградах, вроде награждения Демосфена венком. Ср.: Boeckh. Kl. Schriften, т. 5, стр. 65-152. А. Mommsen Heortologie, стр. 323 слл. В художественных произведениях следует различать более древнее изображение старого или индийского Д., с величественною осанкою, густыми волосами и окладистою бородою, светлыми, цветущими чертами лица, в азиатской, почти женской одежде (важнейшая статуя, так называемый Сарданапал, находится в Ватиканском музее), от позднейших изображений, представляющих Д. в отроческом возрасте (efhboV), с мягкими, как бы расплывающимися мускулами, полуженскими формами тела, мечтательными чертами лица, полными неопределенной, приятной тоски; повязка и венок из листьев винограда и плюща окружают мягкие длинные кудри его, козья шкура, обыкновенно, слегка накинута на нагое тело, прислоняющееся в неге к стволу дерева. Искусство любило изображать его в обществе менад, сатиров, силенов, кентавров, нимф и муз (такая процессия Вакха называется qiasoV); сам он находится в середине этой опьяненной толпы в блаженном спокойствии, часто в обществе своей милой невесты Ариадны, Ему посвящены были виноград и плющ, пантера, рысь и тигр, осел, дельфин и козел. Греческому Д. соответствует римский бог вина Bacchus или Liber, с которыми в культе соединялось и женское божество Libera. Оба имени, вероятно, не более как перевод греческих названий KoroV и Kora; но римляне обыкновенно производили эти имена от слова liber, свободный, будто бы ими выражались свобода и веселая распущенность этих культов. Поклонение Либеру, вероятно, перешло к римлянам, как и к другим италийским народам, от греков Нижней Италии. 17 марта в честь его праздновались Liberalia (Ov. fast. 3, 711 слл.) с театральными представлениями в городе; в деревнях его праздник, как и в Аттике, справлялся разного рода забавными шутками и веселыми песнями. Verg. G. 2, 385 слл. Праздник Либералий совершался в честь не только Либера, но и Цереры, с которою вообще он и Либера, как сельские божества обилия, находились в тесной связи. Так, напр., храм, построенный в 496 г. до Р. X. Авлом Постумием, был посвящен Церере вместе с этими двумя божествами. Помимо этого открытого служения в Рим вкрался и тайный культ Вакха, Bacchanalia (Orgia), которые справлялись в ночную пору с величайшим бесстыдством, так что сенат в 186 г. до Р. X. должен был выступить против них со всею строгостью. Liv. 39, 8 слл. Но они втайне продолжали существовать до времен Империи. Либера, не имевшая отдельного культа, в этом тайном служении признавалась супругою Либера-Бакхуса и, таким образом, отождествляема была с Ариадною.
Дионис это так же Бог танца о чём нам сообщает Аристоксен Тарентский: ""Все мальчики танцуют его обнаженными, совершая некоторые ритмические движения и фигуры (schemata), [исполняемые] руками поочередно, таким образом, что появляются некие образы и очертания всей палестры и панкратия, и ритмично передвигая ноги. Виды такого танца – осхофорический [от названия процессии, в которой юноши, одетые в женское платье, несли виноградные ветви с висящими на них гроздьями] и вакхический, почему и весь этот танец восходит к Дионису".
Бог Танцующий - ещё одна ипостась этого Великого и загадочного Бога
В.В. Зелинский:
В сущности Дионис испытал в Греции развитие, противоположное развитию Деметры: та из скромной богини зреющей нивы развилась в богиню-закононосицу и в богиню тайн загробной жизни; Дионис пришел в Грецию как бог творческого экстаза, приносящий своим посвященным также и весть о бессмертии их души; но в гражданском культе пришлось и его праздник приурочить к человеческой работе — и ему поручили виноделие, родственное даруемому им экстазу, но первоначально от него независимое. Мы здесь и будем иметь в виду эту сторону его естества.
Правда, забота о благословении Диониса растущей, цветущей и плодоносной лозе было делом частного культа; государство заботилось о винограде лишь с момента его снятия. Цикл праздников Диониса открывался веселыми Осхофориями, т.е. "ношением гроздий". Носили их избранные от отдельных фил — всех было десять — эфебы, и притом из храма Диониса в Афинах в храм Паллады в Фалере: гроздья были даром от Диониса богине-покровительнице страны. Остальные праздники были приурочены к различным стадиям брожения молодого вина; то были Сельские Дионисии в декабре, Ленеи в январе и Анфестерии в феврале. Все они были обставлены отчасти веселой, отчасти серьезной обрядностью и расцвечены прелестными мифами и легендами; но прекраснейшим из всехдионисических праздников были учрежденные Писистратом Великие Дионисии в марте. Учредитель понял чествуемого бога в его первоначальном значении как бога творческого экстаза: вино отступает на задний план, первенствует песнь и в ее области — песнь из песней, трагедия. Друг человеческой культуры должен преклониться перед Великими Дионисиями: они дали повод к возникновению величайших Произведений аттического гения, творений Эсхила, Софокла и Еврипида.
Из прочих отраслей земледельческого труда — древоводство вообще было посвящено тому же Дионису как "дендриту", богу приливающих весенних сил.
В самих Афинах главным обрядом Анфестерий было благословение и ритуальное питье нового вина. Первый день праздника, Пифоигия, получил свое название от процесса откупоривания кувшинов с вином. Подобный обряд в то же самое время совершался в Беотии, но там он был посвящен Благому Даймону — богу, в честь которого совершались возлияния после каждой трапезы. В Афинах же смешанное жрицей вино доставлялось в святилище Диониса в Болотах и благословлялось перед богом. Каждому участнику вино наливали в особый кувшинчик, и поэтому этот день назывался «Праздник кувшинов» (Хоэс). Свою порцию вина получали даже маленькие дети, которым в этот день было принято дарить подарки, особенно маленькие раскрашенные кувшинчики. В школах в это время был выходной день, и учителя получали в этот день свое скудное жалование. На этот праздник пускали детей с четырех лет в знак того, что они уже не просто младенцы. Другой важной церемонией Анфестерий было ритуальное бракосочетание Диониса с женой высшего жреца Афин — архонта-царя. Это пример широко распространенного [48] обряда, предназначенного для обеспечения плодородия. В фольклоре других стран можно встретить немало подобных примеров. В Греции они, по большей части, мифические. В Афинах было принято везти бога в город на корабле, поставленном на колеса (Илл. 13). Ведь он был богом весны, приходящей из-за моря.
Е. Головин о тайне Дионисийства:
"В чём, собственно, сущность дионисийской мистерии? В том, чтобы освободить женщину и мужчину от рабства Приапу, от земли, бесконечной смены рождений и метаморфоз. В этом смысле Дионис является врагом женских богинь и луны, абсолютно. Потому что для матриархата, для женского начала мужчина является не более, чем инструментом, он просто сооткрыватель дверей рождения. В лунной мифологии, в мифологии луны, он обозначается как узенький серп месяца и для мужчины в его жизни, с этой точки зрения, максимальное совершенство - стать женщиной, подобно тому, как узенький серп луны в конце концов становится полнолунием. Тем же самым, по матриархату мыслится мужская судьба. И это то, с чем не согласны люди, исповедующие дионисизм. Именно в этом ключе Бахофен построил свою теорию "кровавой борьбы полов". Именно в этом плане Дионис не только завоевал необычайную матриархальную Индию, но и просто провёл отличную военную операцию против амазонок. Более того, он не просто их уничтожил как другие греческие герои Тезей или Геракл или Бельрофонт, он обратил амазонок, совершенно ярых поклонниц луны и женского начала, в свою веру. И они превратились в менад, которые действительно совсем с ума сошли от всяких такого рода возбуждений, совершенно забыли государство, походы и т.д., и т.д., и прыгали по лесам и полям, как сумасшедшие. Потому что узнав, что страдание есть наслаждение и узнав это на себе, они другой жизни просто не хотели и не могли. Вот почему Дионис, уже позже, уже в христианскую эпоху, назывался "мучительным богом страдания, мучительным богом наслаждения".
М. Нильссон: Дионис пришел в Грецию довольно поздно — незадолго до начала исторического периода. Так что получается, что виноградарство в Греции гораздо старше Диониса, а описанные выше сельские обычаи являются очень [50] древними; эти еще не деистического происхождения магические обряды оказались связанными с именем конкретного бога гораздо позже, когда сложилось представление о том, что каждый праздник должен быть посвящен определенному богу. И эта связь не была нерушимой. Боги исчезли, а обряды все еще частично сохраняются. Принято считать, что Дионис был, в первую очередь, богом вина (Илл. 14). Уже Гесиод и Гомер считали вино даром Диониса. Но он был не только богом вина, но и богом растительности и плодородия в целом, исключая разве что злаки. Даром Диониса считался и инжир.31) В обрядах праздника цветов, Анфестерий, он выступает в качестве бога весны. Вот почему его символом был фаллос. Фаллос использовался и в других обрядах плодородия, в частности, в ритуалах, посвященных Деметре, но нигде это не проявилось так ярко, как в культе Диониса. Фаллос фигурирует во всех дионисийских процессиях. Афинские колонии обязаны были посылать фаллосы к Великим Дионисиям. Если бы нам довелось быть свидетелями этой праздничной процессии, с ее многочисленными непристойными символами во время праздника, когда шли представления по трагическим и комическим произведениям великих поэтов, то это, наверное, произвело бы на нас гротескное впечатление. Процессия [51] с фаллосом имела место и во время другого дионисийского праздника — Сельских Дионисий, описанных Аристофаном. Деревенские обычаи такого рода упоминаются и у Плутарха, который сожалеет об этих простых веселых праздниках, вытесненных из обихода роскошью современной жизни. В шутках и песенках фаллоносцев можно видеть истоки комедии. Но и трагедия тоже зародилась в культе Диониса, а именно Диониса Элеутерского (по названию деревни на границе с Беотией). Этот культ был введен в Афинах Писистратом. Однако следует иметь в виду, что Диониса в этом культе называли Меланайгис (тот, у кого черная козлиная шкура) и что существовал миф, свидетельствующий о том, что имела место битва между «Светлым» и «Черным». Была ли эта битва тем же, что и поединок между зимой и летом, фигурирующий в позднейшем европейском фольклоре, сказать сложно, хотя некоторые ученые именно так и считают.32) Во всяком случае, небесполезно было бы отметить, что две высочайшие вершины греческого духа — драма и буколическая поэзия — ведут свое происхождение от простых сельских обычаев.
Со времен Лисистрата в честь Диониса в Афинах проводилось четыре празднества. 7 Сельские Дионисии, происходившие в декабре, были деревенскими праздниками. Процессия несла огромный фаллос, толпы с песнями сопровождали его. Повсеместно распространенная в мире и по существу архаичная, "фаллофория", безусловно, старше культа Диониса. Среди ритуальных развлечений были разного рода состязания, а главное – парад ряженых в масках или в костюмах животных. Сами эти обряды появились до Диониса, но в данном случае нетрудно понять, как бог вина стал предводителем шествия масок.
Мы гораздо меньше знаем о Ленеях, приходившихся на середину зимы. У Гераклита можно прочитать, что слово "Ленеи" и глагол "исполнять Ленеи" употреблялись как эквиваленты слова "вакханки" и глагола "играть вакханку". Бог призывался с помощью daidouchos. Согласно толкованию одного из стихов Аристофана, элевсинский жрец, "держа в руке факел, произносит: "Зовите бога!", и присутствующие восклицают: "Сын Семелы, Иакх, 8 податель богатств!"".
Анфестерии праздновались примерно в феврале-марте, а появившиеся позднее Великие Дионисии – в марте-апреле. Фукидид (II,15,4) рассматривает Анфестерии как самый ранний из известных праздников в честь Диониса, он же и самый важный. В первый день, под названием Пифогия, открывали глиняные кувшины (pithoi – пифосы) с вином из урожая предыдущей осени. Бочонки переносились в святилище Диониса "на Болоте", богу предлагалось возлияние, а затем новое вино опробовалось. Во второй день (называвшийся Choes, "кувшины") проводились состязания на быстроту пития: участники получали полные кувшины вина и по сигналу должны были выпить их наперегонки. Данное соревнование, подобно некоторым состязаниям на сельских Дионисиях (например, askoliasmos, где молодые люди пытаются удержать равновесие на намасленном мехе), проходит по тому же известному сценарию, что и всякого рода поединки и турниры (в спорте, в ораторском искусстве), смысл которых – способствовать обновлению жизни. 9 Но хмельная эйфория этих празднеств говорит об ожидании иной загробной жизни, чем та, которую сулит людям гомерово мрачное подземное царство.
В день Choes проводилось также шествие, символизировавшее вхождение бога в город. Поскольку считалось, что он является с моря, по городу на четырех колесах от колесницы провозили ладью, в которой восседал Дионис с виноградной лозой в руке, и с ним – два нагих сатира, играющие на флейтах. Многочисленная толпа, возможно, в масках или костюмах, жертвенный бык, шедший первым флейтист и те, кто несли гирлянды, составляли процессию, которая двигалась в Леней, древнее святилище, открытое только в этот день. Там происходили различные церемонии, в которых принимали участие basilinna, "царица", т.е. супруга царя-архонта, и четыре ее приближенные. С этого момента basilinna, наследница древних цариц города, считалась супругой Диониса. Она ехала рядом с ним в повозке, и теперь новая процессия, свадебного типа, направлялась в Буколей (буквально – "бычье стойло"), древнюю резиденцию царей. Аристотель утверждает, что там, в Буколее, и разыгрывался священный брак бога и царицы (Ath. Pol. 3,5). То, что для этого выбирали именно Буколей, говорит о сохранности веры в "бычью" эпифанию Диониса.
Предпринимались попытки трактовать этот союз в символическом смысле, и бога, предположительно, изображал архонт. Но Вальтер Отто не случайно подчеркивает значение свидетельства Аристотеля. 10
Но дионисийский опыт охватывал и более сокровенные глубины. Пожирая сырую плоть, вакханки делали то, что десятки тысяч лет подавлялось; подобное неистовство и было соединением с жизненными и космическими силами, которое можно толковать как божественную одержимость. Естественно, что одержимость путали с "безумием", манией. И на самого Диониса находило "безумие", а вакханки лишь разделяли с ним его испытания и страсти – в конце концов, это был самый верный способ войти с ним в общение.
Грекам были знакомы и другие случаи, когда боги насылали мании. В трагедии Еврипида "Геракл" сумасшествие героя – дело рук Геры; в "Аяксе" Софокла безумие вызывает Афина. Корибантизм, который древние сравнивали с дионисийской оргиастикой, был манией, вызываемой корибантами, и терапия его заканчивалась ничем иным, как инициацией. Но Дионис и его культ отличались не психопатическими кризами, а тем, что этим кризам придавалась ценность религиозного опыта, независимо от того, был ли он ниспосланным божеством наказанием или знаком благосклонности. 15 В конечном счете, и интерес к сравнению внешне похожих обрядов или коллективных действий – например, средневековых танцев, в которых преобладают конвульсивные движения, или ритуальной омофагии айссава, североафриканского мистического братства 16 – объясняется тем, что при таком сравнении выявляется уникальность дионисийской религии.
Очень редко в какой-либо исторический период вдруг появляется божество, столь "нагруженное" архаическим наследием: обрядами с использованием териоморфных масок, фаллофорией, sparagmos, омофагией, антропофагией, манией, enthousiasmos. Но замечательнее всего то, что, сохраняя это наследство, эти пережитки доисторических времен, культ Диониса, раз попав в духовный универсум греков, уже не переставал порождать новые религиозные ценности. И в самом деле, исступление, вызываемое божественной одержимостью – "безумие", – интересовало многих авторов, причем часто вызывало иронию и насмешку. Геродот (IV, 78-80) рассказывает о приключении скифского царя Скила, который, будучи в Ольвии, на Борисфене (Днепре), был "посвящен в обряды Диониса-Вакха". В ходе церемонии (telete) он, одержимый божеством, превратился "в вакханта и безумца". По всей вероятности, речь идет о процессии, в которой инициаты, "под влиянием божества", дают увлечь себя исступлению, принимаемому посторонними, а также и самими одержимыми за "безумие" (mania).
Царица принимает бога в доме своего мужа, наследника царей, – следовательно, Дионис выступает как царь. Возможно, этот союз символизирует брак божества с самим городом, брак, сулящий последнему всевозможные блага. Но этот акт характерен для Диониса – божества, чьи эпифании брутальны и кто требует, чтобы его верховенство было провозглашено публично. Нам не известен никакой другой греческий культ, в котором бог соединялся бы с царицей.
Но три дня Анфестерий, и особенно второй из них – день триумфа Диониса, – время неблагоприятное, злое, потому что в эти дни на землю возвращаются души умерших, а с ними – керы, носители пагубного влияния Аида. К тому же этим существам прямо посвящался последний день Анфестерий. Произносились молитвы мертвым, из разных злаков готовилась panspermia – жидкая каша, которую надо было съесть до темноты. С приходом ночи все кричали хором: "К воротам, керы! Анфестерии окончены!" Подобный ритуальный сценарий хорошо известен и зафиксирован почти во всех земледельческих цивилизациях.* 106 Плодородие и богатство зависят от мертвых и от сил подземного мира: "От мертвых, – пишет в одном трактате Гиппократ, – приходят к нам пища, семена и способность к росту". Во всех церемониях Дионис выступает как бог плодородия и смерти одновременно. Уже Гераклит сказал (фрагм.15), что "Аид и Дионис – это одно и то же".
Овидий. Либералии. Книга 3
В третий день после ид начинается празднество Вакха. Либер! Певца вдохнови на прославленье твое. 715 Что о Семеле сказать? Если б к ней не явился Юпитер В молниях, ты бы тогда матери бременем был. Что о тебе? Чтобы ты в положенный срок народился, В теле своем доносить должен был сына отец. Долог был бы рассказ о ситонских и скифских триумфах 720 И о смиренье твоей, Инд, благовонной страны; Я умолчу о тебе, кого мать растерзала фивянка, И как в безумье себя ты изувечил, Ликург; Я бы хотел рассказать, как тирренские вдруг превратились Изверги в рыб; но не то надо теперь объяснить. 725 Надо теперь объяснить причину того, что старуха Всем на продажу печет либу — медовый пирог. До появленья тебя на свет алтари запустели, Либер, и все очаги храмов травой заросли. Ты, говорят, покорив и Ганг, и все страны Востока, 730 Отдал Юпитеру в дар первую прибыль свою: Первый принес киннамон и тобою захваченный ладан И триумфального ты жег ему мясо быка. В честь тебя, Либер, дают возлиянью названье «либамен», И освященный пирог «либою» также зовут. 735 Богу пекут пироги, ибо он наслаждается соком Сладким, а мед, говорят, тоже был Вакхом открыт. Шел меж сатирами он с побережья песчаного Гебра (Не ожидайте дурных шуток в сказанье моем!) И до Родопы дошел, до цветистого кряжа Пангея; 740 Громко кимвалов его звон раздавался кругом. Стаи неведомых тут насекомых на шум прилетели, Пчелы то были: на звук меди несутся они. Тотчас же рой их собрал и в полом дупле заключил их Либер, и был за труды желтый наградою мед. 745 Только сатиры и лысый старик отведали меда, Сотов искать золотых стали повсюду в лесу. Роя Силен услыхал жужжание в вязе дуплистом, Соты увидел в дупле и притаился старик. Ехал лентяй на осле, который сгибался под ношей; 750 Вот он его прислонил к вязу, где было дупло, Сам же встал на осла, на ствол опираясь ветвистый, И ненасытной рукой мед потащил из дупла. Тысячи шершней летят и, на череп его обнаженный Тучей нещадною сев, жалят курносого в лоб. 755 Падает он кувырком, под копыта осла попадает И, созывая своих, кличет на помощь себе. Все тут сатиры бегут и над вздутою рожей отцовской Громко хохочут, а он еле встает, охромев. С ними хохочет и бог, старику велит смазаться тиной; 760 И, повинуясь, Силен грязью марает лицо. Либеру мед по душе, и поэтому мы запекаем С медом ему пироги как изобретшему мед, А почему пироги эти месят жены, не тайна: Тирсом своим этот бог женщин сбирает толпу. 765 А почему же старух для этого надо? Старухи Любят вино, и к лозе винной пристрастны они. Ну, а венки из плюща? Это Вакха любимая зелень, А почему, я тебе без промедленья скажу: С Нисы пришли, говорят, и от мачехи спрятали нимфы 770 Мальчика, скрыв колыбель зеленью веток плюща.
Мне остается сказать, почему дают вольную тогу В твой светоносный день мальчикам, юноша Вакх. Иль потому, что ты сам остаешься мальчиком или Юношей вечно, своим видом с обоими схож; 775 Иль, если сам ты отец, отцы твоему попеченью И твоему божеству препоручают сынов; Иль, раз ты волен, детей облачают вольной мужскою Тогой и в жизненный путь вольно пускают идти; Иль потому, что когда прилежней работали в поле 780 Встарь, и сенатор следил сам за отцовской землей, И когда от сохи шагали к консульским фаскам, Не постыдяся своих грубых мозолистых рук, — Все собирались толпой селяне на игрища в город Не для веселых забав, а чтобы славить богов; 785 Чествовался в этот день бог — даритель лозы виноградной Вместе с богиней, в своей факел несущей руке, И для того, чтобы больше людей новичка поздравляли, Тогу надевшего, стал день этот зрелости днем. Ласково, отче, своей ты кивни мне рогатой главою 790 И парусам ты моим ветер попутный пошли!
Лукиан. Разговоры Богов:
Аполлон и Дионис
1. Аполлон. Странное дело, Дионис: Эрот, Гермафродит и Приап родные братья, сыновья одной матери, а между тем они так непохожи друг на друга и по виду, и по характеру. Один — красавец, иск
|
