В ПОСЛЕДНЕЙ КАМПАНИИ

23 июня 1945 г. был принят Закон Верховного Совета СССР о демобилизации первой очереди военнослужащих сержантского и рядового состава старших возрастов. Первые эшелоны с демобилизованными воинами отправились в путь 5 июля, и с каждой пятидневкой их количество увеличивалось. Данное общегосударственное мероприятие носило исключительно торжественный характер и вылилось в праздник советского народа.

Ставка ВГК еще действовала и использовала движение эшелонов с демобилизованными воинами для оперативно-стратегической маскировки переброски на восток своих ударных сил. На Дальнем Востоке и Тихом океане еще продолжалась война. Боевые действия между Японией и США велись вблизи границ СССР, где Советское правительство вынуждено было четыре года держать не менее 40 дивизий, готовых к отражению японской агрессии. Верный союзническому долгу, Советский Союз готовился к выступлению против Японии, чтобы ликвидировать второй очаг мировой войны и обезопасить свои дальневосточные границы. Для разгрома Квантунской армии милитаристской Японии в мае — июле с запада на Дальний Восток перебрасывалось дополнительное количество войск, в числе которых были два полевых управления фронта, три общевойсковые и одна танковая армии, два механизированных и один танковый корпуса.

В одном из эшелонов для Забайкальского фронта следовало полевое управление бывшего 2-го Украинского фронта во главе с маршалом Малиновским, который был в погонах генерал-полковника и под фамилией Морозова. Рядом с ним находились его начальник штаба генерал армии Захаров — тоже в звании генерал-полковника и под фамилией Золотова и другие военачальники фронта. Большинство из них имели вымышленные фамилии и звания.

Перед отправкой в Читу Родион Яковлевич побывал в Москве. Останавливался там с оперативной группой. После предварительного пятидневного изучения материалов в Генеральном штабе он докладывал в Кремле обстановку и предложения по планированию операции Забайкальского фронта, куда был назначен командующим. В ходе планировании были определены направления главного и вспомогательных ударов, состав сил и средств и их задачи, решен вопрос с назначением командующих, начальников родов поиск и служб и их дублеров.

Главную роль в операции предстояло выполнять Забайкальскому фронту, поэтому он больше других усиливался соединениями и частями западных фронтов, особенно бывшего 2-го Украинского, обогатившимися опытом действий в горных условиях. Из 2-го Украинского фронта прибывали 53-я и 6-я гвардейская танковая и из резерва Ставки ВГК 39-я армии.

Ставка намечала широчайший размах кампании. Фронту предстояло за 20—25 дней продвинуться на 600—800 км. Исходные позиции вдоль границы, с учетом ее изломов и изгибов, предполагалось растянуть до 2000 км по фронту 13; основную массу войск — сосредоточить на территории Монгольской Народной Республики. Левое крыло фронта упиралось в северные отроги Большого Хингана, покрытые не проходимой тайгой. Применение противником значительных сил отсюда исключалось. Правое крыло фронта намечалось разместить на безлюдной и безводной пустынной местности

Монголии и Китая. Никаких других войск правее фронта не предвиделось. Общее направление наступления фронта — на юго-восток, навстречу 1-му и 2-му Дальневосточным фронтам, которым предстояло наносить удар соответственно с востока и севера. Ставка планировала концентрическим ударом трех фронтов рассечь Квантунскую армию и уничтожить ее, если она откажется сложить оружие.

Вслед за прибытием руководства в Читу поступила директива Ставки от 5 июля для Забайкальского фронта за подписью И. В. Сталина и А. И. Антонова. В ней определялась цель операции — стремительное вторжение в Центральную Маньчжурию 39, 53, 17-й общевойсковыми и 6-й гвардейской танковой армиями для разгрома основных сил Квантунской армии и выхода главных сил фронта на рубеж Чифын, Мукден, Чанчунь, Чжалантунь. Предписывалось операцию построить на внезапности удара и использовании подвижных соединений фронта, в первую очередь 6-й гвардейской танковой армии, иметь главную ударную группировку в центре фронта для наступления в общем направлении на Чанчунь через Солунь, предварительно преодолев Большой Хинган; не дожидаясь полного сосредоточения войск 53-й армии, к 25 июля провести и закончить все подготовительные мероприятия по группировке войск, боевому и материально-техническому обеспечению, управлению войсками и быть готовыми к действию.

В Забайкалье Малиновский начал свои действия с рекогносцировки операционных направлений. Рекогносцировочные группы пользовались самолетами. Первым взору Родиона Яковлевича открылось калганское направление вдоль тракта Улан-Батор — Бейпин (Пекин); левее — направление на Долоннор, Жэхэ и еще левее — на Чифын. Все они допускали свободный маневр войск, кратчайшим путем выводили к Ляодунскому заливу и рассматривались Малиновским как одно операционное направление, которое вмещало усиленное армейское объединение. Поэтому казалось возможным нанести на этом направлении сильный танковый удар для выхода к морю. Однако Малиновский отказался от этой мысли из-за отсутствия поблизости железных дорог, населенных пунктов, водоемов и наличия сплошных песков и солончаков. Здесь должна была действовать конно-механизированная группа советско-монгольских войск во главе с генерал-полковником И. А. Плиевым и левее ее — 17-я армия под командованием генерал-лейтенанта А. И. Данилова.

Вторым рассматривалось направление, которое проходило вдоль Тамцак-Булакского выступа на Таонань. Оно способствовало скрытному сосредоточению войск и допускало одновременное действие двух-трех корпусов. В этой части горы хребта Большой Хинган пологие, по все же они ограничивали маневр войск, особенно механизированных. На пути не было железных и шоссейных дорог, имелись также труднопроходимые перевалы.

Наиболее удачным командующий Забайкальским фронтом считал операционное направление от Тамцак-Булакского выступа на Солунь. Государственная граница здесь ближе подходит к хребту Большой Хинган, и ширина его до Ванъемяо не превышает 200 км. На нем нет крупных рек и трудных перевалов. Направление кратчайшим путем выводило па Маньчжурскую равнину и на коммуникации солуньской группировки противника и отрезало пути отхода халун-аршанскому гарнизону. Кроме того, левее выступа, из района плацдарма на р. Халхин-Гол через Халун-Аршан на Солунь, проходили железная и шоссейная дороги. Они пролегали меж высоких и крутых гор и являлись вспомогательным направлением. С Тамцак-Булакского выступа Родион Яковлевич наметил нанести главный удар фронта 6-й гвардейской танковой, 39-й и 53-й армиями под командованием генерал-полковника танковых войск А. Г. Кравченко, генерал-полковника И. И. Людникова, генерал-полковника И. М. Мапагарова.

Рекогносцировка закончилась на четвертом операционном направлении — Хайлар, Цицикар, Харбин — ось Китайско-Воеточной железной дороги. Направление это очень заманчивое, но хребет Большой Хинган здесь непроходим вне дорог, а они были заперты Маньчжурско-Чжалайнорским и Хайларским укрепленными районами. Серьезным препятствием являлась р. Аргунь (80—120 м шириной и до 1,7 м глубиной). По емкости направление позволяло действия до одной армии, и Малиновский решил использовать на нем 36-ю армию генерал-лейтенанта А. А. Лучинского.

Посоветовавшись с начальником штаба фронта генералом армии М. В. Захаровым по окончательным итогам рекогносцировки, Р. Я. Малиновский на второй день собрал совещание командующих армиями, на котором объявил районы сосредоточения войск, а также подчеркнул, что со всех точек зрения самым обещающим операционным направлением является солуньское с прилегающей к нему с юга полосой местности шириной до 200 км. Он сообщил, что 17-я армия входит в группировку главного удара фронта. Подключение 17-й армии к составу ударной группировки фронта в то время, когда она находилась в большом отрыве от ядра этой группировки, было для некоторых неожиданным. Сам командующий 17-й армией был удивлен, когда на армейском плане операции, в котором действия армии рассматривались как вспомогательные, Малиновский написал: «Именно действует на фланге главной группировки войск фронта. А вот правее Вас Плиев будет действовать на вспомогательном направлении». Позже Родион Яковлевич объяснил: «Таким решением я придавал активность 17-й армии, гарантию прикрытия солуньского направления с юго-запада, обеспеченность огромного пространства войсками» 14.

В директиве Ставки был опущен вопрос, по которому не было достигнуто договоренности в Москве: где иметь танковую армию на первом этапе операции — в первом эшелоне главной ударной группировки или во втором? Это означало, что вопрос об использовании танковой армии надо решать во фронте.

Дело в том, что Р. Я. Малиновский в Москве доложил И. В. Сталину о целесообразности вести танковую армию во втором эшелоне, чтобы противник не выбил танки на Большом Хингане. Последовало возражение со стороны Генерального штаба. Все понимали, что оно имеет смысл, если к началу операции противник не выдвинет своих сил на хребет. И та и другая позиции не являлись доказуемыми из-за отсутствия данных о намерениях противника. Тогда Верховный Главнокомандующий поручил Р. Я. Малиновскому разобраться на месте и принять решение под личную ответственность.

В результате ряда мероприятий разведывательного характера было подтверждено, что противник по-прежнему располагает главные силы в центральных районах Маньчжурии и не отмечается никаких признаков выдвижения войск к Большому Хингану.

И все же Малиновский не сразу принял решение. Его беспокоило то обстоятельство, что к началу наступления фронта, дата которого не была установлена, японцы могут перегруппироваться. Предусмотрев на этот случай выдвижение вперед мотострелковых соединений, Малиновский принял решение вести танковую армию через Большой Хинган и первом эшелоне главной ударной группировки. Это увеличивало темп наступления и обеспечивало выполнение ближайшей задачи фронта на 5—10 дней раньше установленного срока для общевойсковых армий.

На случай выдвижения противника к Большому Хингану Родион Яковлевич увеличил состав танковой армии: к двум механизированным и одному танковому корпусам прибавил две мотострелковые дивизии, длительное время находившиеся на Дальнем Востоке и хорошо подготовленные для действий в условиях пустынной и горной местности; дне самоходно-артиллерийские бригады и четыре отдельных танковых батальона (всего 1019 танков и САУ, 118 бронемашин, 945 полевых орудий и минометов, 165 зенитных орудий, 6489 автомашин и 948 мотоциклов).

Таким образом, с учетом использования 39-й армии также в первом эшелоне и 53-й во втором в ударную группировку было включено больше половины сил и средств фронта. По расчетам командующего, они должны были на первом этапе операции преодолеть полосу пустынь и гор на глубину 400 км, на втором — достичь района Чанчунь, Мукден, пройдя еще 300—400 км.

Для этого 19 дивизий, 2 механизированных и танковый корпуса заняли выгодное исходное положение в восточном выступе территории Монгольской Народной Республики в готовности к действиям по наикратчайшему расстоянию до перевалов через суровый и грозный Большой Хинган и до центральных районов Маньчжурии.

На правом крыле фронта (калганское направление) изготовились конно-механизированная группа советско-монгольских войск и 17-я общевойсковая армия для действий вдоль дорог (по наиболее доступной местности), которые выводили к жизненно важным центрам Внутренней Монголии и Маньчжурии; при этом конно-механизированная группа нацеливалась на Долоннор, Жэхэ, а 17-я общевойсковая армия — для действий вдоль дороги на Чифын между конно-механизированной группой и главной ударной группировкой фронта, фактически являясь ее составной частью.

На левом крыле фронта (хайларское направление) была развернута 36-я армия. Ее главные силы заняли исходное положение в районе Староцурухайтуй, р. Урулюнгуй, то есть на направлении, наиболее выгодном для форсирования р. Аргунь и выводящем к городу Хайлар в обход Маньчжурско-Чжалайнорского укрепленного района с востока.

В целом Забайкальский фронт ударной группировкой должен был соединиться с главными силами 1-го Дальневосточного фронта в районе Чанчунь, Мукден с задачей совместно со 2-м Дальневосточным фронтом окружить и уничтожить главные силы Квантунской армии.

Наступление 36-й армии на хайларском и конно-механизированной группы на калганском направлениях имело задачей прочно обеспечить фланги ударной группировки фронта, а 17-я армия в свою очередь должна была составить ее правый фланг.

В Москву было послано донесение. Ставка ВГК и Генеральный штаб согласились с решением Малиновского. В соответствии с ним командование фронта приступило к сосредоточению войск, их боевому и материально-техническому обеспечению.

Переброска 39-й армии генерала И. И. Людникова из района Кенигсберга, 53-й армии генерала И. М. Манагарова и 6-й гвардейской танковой армии генерала А. Г. Кравченко из под Праги осуществлялась на расстояние 9—12 тыс. км но единственной, Транссибирской железнодорожной магистрали. Ежедневно на железную дорогу восточнее Байкала подавалось в среднем до 30 поездов в июне и до 22 поездов и июле, следовавших на восток. Такого количества эшелоном не позволяла пропускная способность дороги. Участок базирования Забайкальского фронта от Карымской до Чойбалсана пропускал не более 8 пар поездов в сутки. Чтобы уложиться в запланированные сроки по сосредоточению и развертыванию войск, в Иркутск и Карымскую были высланы специальные группы офицеров, которые определяли, какие части должны следовать до Чойбалсана по железной дороге, а какие — выгружаться между Читой и Карымской дли следования своим ходом (моторизованные части и артиллерия на мехтяге). В Чойбалсане те и другие соединились и выдвигались на рубежи развертывания. Передвигавшиеся своим ходом войска покрывали 600—900 км по безводным забайкальским и монгольским степям, что вызывало большой перерасход горючего. Но другого выхода не было. Решение было оправдано, сроки сосредоточения выдержаны.

Насколько серьезен был вопрос материального обеспечения войск, свидетельствует личная тетрадь командующего Родион Яковлевич с 30 июля по 20 августа ежедневно учитывал количество прибывших грузов во фронт и убывших в армии напрямую или из фронтовых складов. Учет велся в эшелонах, вагонах, платформах, цистернах, машинах, самолетах, тоннах и штуках — в зависимости от характера грузов. Например, за 31 июля 1945 г. записано: «План — 20 эш. I. Всего прибыло — 21. Из них: оперативных — 9, снабженческих — 6 (374 вагона), смешанных — 6. II. Отправлено: по узкоколейке: всего — 155 вагонов, пз них: а) Кравченко: боеприпасов — 39 вагонов, продовольствия — 20, горючего — 36; б) Худякову: боеприпасов — 20 вагонов... По грунту:... в) Людникову (своим автотранспортом): продфураж — 172 автомашины, горючее — 56 автомашин...».

Судя по записям, Родиона Яковлевича весьма тревожило обеспечение войск, особенно танковой армии, горюче-смазочными материалами. Так, уже в ходе боев для 6-й гвардейской танковой армии 12 августа 1945 г. «отправлено: самолетами: автобензина 35 т, дизтоплива 32 т, масла 10 т; автотранспортом: автобензина 158 т, дизтоплива 102 т, масла 107 т...». Из записей видно, что с 16 августа горюче-смазочные материалы в далеко ушедшие боевые войска доставлялись только по воздуху.

Командование беспокоил вопрос обеспечения скрытности перегруппировки, но сохранить от японцев в полной тайне переброску огромного количества войск и материалов через всю Сибирь по одной железной дороге, пусть даже под видом передвижения демобилизованных воинов и перегруппировки танковой армии без танков, было невозможно. Тем более что в Чите находилось японское консульство, которое наблюдало движение воинских эшелонов и транспортов к границе, а в пограничном советско-маньчжурском районе были установлены мощные подзорные трубы, в которые специальные команды наблюдали за советской стороной. Число таких постов на севере и против Внешней Монголии достигало 40.

Но от противника можно и нужно было сохранить в тайно группировку советских войск и направление главного удара. С этой целью Родион Яковлевич подписал ряд приказов, в результате чего были осуществлены следующие мероприятия: отселено все гражданское монгольское население из приграничной полосы в глубь республики; радиостанции не работали; заранее произведены командирские рекогносцировки; взяты под охрану и оборону фронтовые и армейские коммуникации. В самом начале планирования операции Родион Яковлевич приказал начальнику штаба фронта строго выполнять директиву Ставки ВГК, которая допускала к разработке плана операции в полном объеме только Военный сонет и начальника оперативного управления. Начальники родов войск и служб допускались к разработке специальных разделов плана без ознакомления с общими задачами Фронта. Малиновский ставил задачи командующим армиями лично, без вручения письменных директив. Порядок допуска к разработке планов операций армий устанавливался такой же, как для фронта. Вся документация по планированию за фронт хранилась в сейфе Малиновского, а планы армейских операций — в сейфах командующих армиями. Переписка и переговоры с начальником Генерального штаба по вопросам, связанным с планом операции, велись только через Малиновского.

Принятые меры дали положительные результаты. «Японцам так и не удалось получить ценной информации, достаточной для представления о передвижениях Красной Армии на Дальнем Востоке» — констатировал военнопленный японский генерал Мацумура.

 

Примерно в это время в штабе Квантунской армии было проведено секретное совещание при усиленной охране и патрулировании чанчуньских улиц и вокзалов. В нем принимали участие командующие 3-м фронтом Усироку и 44-й армией Хонго из Мукдена, 4-й отдельной армией Чэмура из Цицикара, 30-й и 2-й воздушной армиями из Чанчуня.

На совещании говорилось, что, по данным генштаба японской армии и японского консульства в Чите, русские накапливают силы под прикрытием передвижения демобилизованных советских воинов. Информируя об этом, командующий Квантунской армией Ямада требовал от имени императора драться до последнего солдата в случае военных действий Советской Армии против Японии. Далее он сообщил о необходимости уточнения оперативного плана, разработанного японской ставкой весной 1945 г. Выступивший на совещании начальник штаба Квантунской армии генерал Хата заявил, что вероятным направлением главного удара советских войск он считал направление со стороны Монгольской Народной Республики — от Тамцак-Булакского выступа, так как оно создавало открытые подступы к Чанчуню. По его мнению, через южные отроги Большого Хингана также возможно главное направление удара, так как они представляли собой невысокие и легко проходимые возвышенности.

Основные силы западного сектора Квантунской армии были сосредоточены в Маньчжурской равнине, что соответствовало новому оперативному плану ставки. А именно: войска 3-го фронта (30-я, 44-я армии и отдельные соединения) занимали районы Чанчуня, Мукдена фронтом на запад и северо-запад, а 4-я отдельная армия — впереди них фронтом па северо-запад.

Задачи: главной группе войск — прикрыть подступы к железной дороге Чанчунь — Дайрен, не допустить выхода Советской Армии в этот район и Корею и находиться в го-товности к нанесению мощного контрудара именно из этих районов; войскам 4-й отдельной армии — остановить противника по линии хребтов Малый и Большой Хинган, а в случае отступления — увеличить плотность войск района основного сопротивления.

Границу предстояло оборонять заслонами 4-й отдельной армии и 10-го военного округа Маньчжурской армии, разместившимися в старых укрепленных районах. Наиболее мощным по силам и средствам обороны являлся Хайларский укрепленный район, снабженный подземными галереями и представлявший собой неприступную крепость. Войскам здесь было приказано стоять насмерть. Командующий 10-м военным округом Маньчжурской армии генерал Гоу Венлин на это совещание не приглашался. Вся опора была на японские войска и их генерала Чэмуру.

Суть. замысла ставки сводилась к тому, чтобы упорным сопротивлением японских частей в приграничных районах задержать советские войска на восточных отрогах Большого Хингана. И только в случае усиления натиска и большого превосходства сил — отступить на линию Тумынь, Чанчунь, Дайрен, охраняя территорию Кореи от проникновения противника, и одновременно готовиться к военным операциям большого масштаба по плану ставки.

Располагать силы западнее было невыгодно, так как не имелось заранее подготовленных оборонительных рубежей. Подготовка маньчжурского театра по новому плану началась весной 1945 г. и к этому времени не закончилась. Предполагалось закончить осенью. Проводилось строительство оборонительного рубежа Сахалян, Бухэду, Учагоу, Ванъемяо, Таонань, Тунляо и Жэхэ. По плану предусматривалось строительство дополнительных укрепленных районов внутри Маньчжурии, но к строительству этой, второй, очереди укреплений японцы еще не приступили. По их мнению, линия Тумынь, Чанчунь, Дайрен в укреплениях не нуждалась, поскольку проходила по горно-лесистой местности.

— Всего этого недостаточно, — заметил Усироку.

— Что Вы можете предложить, господин Усироку? — спросил Ямада.

— Пожалуй, ничего. По-видимому, уже поздно. Тем не менее я считаю, что главный наш конек — Большой Хинган, а мы его оставляем фактически открытым и собираемся дать решающий бой на равнине. Это создает опасность, особенно если русские будут применять тяжелые танки.

— Ставка оценивает силы советских войск на Дальнем Востоке в 30—40 дивизий, преимущественно стрелковых, что не дает перевеса над Квантунской армией15, — сказал Ямада.

Разъехались далеко не удовлетворенными тем, что не получили ясности о противнике и его намерениях. Не совсем понятен был план действий, не хватало уверенности в победе. На словах верило в нее только руководство Квантунской армии. Командующие армиями не высказали своего отношения.

И как далеки они были от реального положения вещей. Советская Армия готовила японским милитаристам удар мощной силы. Дальневосточные фронты вместе с военноморским флотом насчитывали 1 747 465 воинов, 5250 танков и самоходно-артиллерийских установок, 29 835 орудий и минометов, 5171 самолет против 1 млн. человек, 1215 танков, 6640 орудий и минометов, 1907 самолетов противника.

Только Забайкальский фронт приготовил к наступлению 3!) дивизий, 45 бригад и 54 отдельных полка основных родов сухопутных войск, 582 тыс. воинов, 2,4 тыс. танков, 9,0 тыс. орудий и минометов, 1,33 тыс. самолетов.

Против него за сопками и Большим Хинганом имелось 2А дивизии, 407 тыс. солдат, 385 танков, 1,15 тыс. орудий, 130 самолетов противника.

К исходу 3 августа 1945 г. войска 39-й армии И. И. Людникова и 53-й армии И. М. Манагарова совершили выдвижение в намеченные районы сосредоточения, с тем чтобы мороз сутки вместе с остальными войсками Забайкальского фронта быть в 50—60 км от границы и принять команду к началу действий. Для окончательной подготовки войск к наступлению и подвода их к государственной границе требовалось трое — пятеро суток. Докладывая об этом лично И. П. Сталину и А. И. Антонову, маршал А. М. Василевский просил не позднее 5 августа установить дату начала войны, поскольку к тому времени будет обеспечена полная подготовка войск к боевым действиям. Задержка войск на месте будет нежелательной с точки зрения обеспечения внешности. Лучшим сроком начала действий главком предлагал 9—10 августа вместо ранее намеченного 11 августа.

7 августа Забайкальский фронт получил приказ Д. М. Василевского о начале действий против Японии: передовыми отрядами перейти границу 8 августа в 24 часа по забайкальскому времени, или в 18 часов по московскому. Главные силы должны были пересечь границу не позднее 4 часов 30 минут 9 августа по забайкальскому времени

Штаб фронта переместился на главное направление в Матат-Сомон, а накануне боевых действий Родион Яковлевич с оперативной группой расположились еще ближе к границе — в Тамцак-Булаке.

Поздним вечером Малиновский вышел на прогулку. К нему подошел Матвей Васильевич.

— Что по ту сторону? — спросил Родион Яковлевич.

— Никаких движений, как будто бы знают и ждут...

— Вполне возможно. Как насчет светомаскировки?

— Подготовили директиву. Александр Николаевич ее уже подписал, — ответил М. В. Захаров.

Речь шла о генерале А. Н. Тевченкове. Во 2-м Украинском фронте он занимал должность начальника политического управления, с марта 1945 г. стал членом Военного совета фронта. В этой же должности прибыл на восток вместе с Родионом Яковлевичем. Александр Николаевич обладал большим опытом партийно-политической работы, приобретенным в боевых условиях на западе.

Подготовленная директива гласила, что с 12 часов по местному времени 9 августа вводится военное положение на всей территории Читинской области, согласно которому от населения и органов местной власти требуется соблюдать спокойствие, дисциплину, порядок, светомаскировку, оказывать помощь и содействие военному командованию в использовании местных сил и средств для нужд обороны и в обеспечении общественного порядка и безопасности.

Родион Яковлевич подписал директиву и приказал передать текст в 23 часа по забайкальскому времени.

Командующий и начальник штаба уже знали, что через несколько минут Народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов примет японского посла Сато и сделает ему от имени Советского правительства заявление, что с 9 августа Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Миопией

Утром 9 августа весь мир был оповещён по радио о заявлении Советского Союза. Его читали на первых полосах газет и ждали вестей с фронта. А тем временем советские воины уже шли по Маньчжурии, начав свой исторический поход в 00 часов 10 минут по читинскому времени передовыми отрядами и в 4 часа 30 минут — главными силами.

Наступление началось без артиллерийской и авиационной подготовки. Лавина техники и людей смяла японско-маньчжурские заслоны на всех направлениях и устремилась вперед.

Передовые части 6-й гвардейской танковой армии 11— 12 августа преодолели Большой Хинган и заняли город Лубэй у восточного подножия Хинганского хребта. 14 августа передовой отряд левой колонны, несколько отставший при преодолении Большого Хингана, вступил в Таонань, расположенный также на восточной стороне хребта.

Находясь со своим подвижным командно-наблюдательным пунктом в танковой армии, Родион Яковлевич с радостью узнал, что танкисты вышли на противоположные скаты Большого Хингана раньше установленного срока, создав условия для прохождения горной полосы войсками 53-й армии. Первыми он встретил 227-ю и 317-ю стрелковые дивизии под командованием полковников С. 3. Петрова и М. И. Добровольского, которые доложили о состоянии части и их задачах.

Из района Лубэй, Таонань танковая армия двинулась в сторону Чанчуня и Мукдена. Правая колонна в составе 5-го танкового и 9-го механизированного гвардейских корпусов у Кайлу вступила в район, где вследствие прошедших дождей дороги превратились в сплошное болото. Произошла заминка. Дошло до командующего армией, и предприимчивый генерал Кравченко принял решение, которое одобрил Малиновский: танки шли 120 км по полотну железной дороги. От сильной тряски выходили из строя радиостанции, танки разрушали железнодорожное полотно, но другого выхода не было. 19 августа передовые части колонны главных сил находились в 100—120 км от Чанчуня.

39-я армия с исходного положения выступила тремя колоннами. 113-й стрелковый корпус, имея впереди 61-ю танковую дивизию, составил правую колонну и двигался в нескольких десятках километров южнее центральной колонны в обход Солуня и Ванъемяо с юга. 5-й гвардейский стрелковый корпус наступал в центре, в направлении Солунь, Ванъемяо. В левой колонне находился 94-й стрелковый корпус, наступавший на Халун-Аршан и далее на Хайлар. В боях до перевалов через Большой Хинган армия разгромила 107-го японскую пехотную дивизию, затем преодолела хребет и вышла в тыл солуньской группировки вражеских войск. К 19 августа главные силы завершили преодоление полосы гор и вступили на Маньчжурскую равнину. И здесь из-за отсутствия удобных дорог для движения использовалось полотно железной дороги Солунь — Таонань.

Правофланговая группировка советских войск — конно-механизированная группа и 36-я армия на левом крыле фронта успешно продвигались вперед главными силами. На калганском направлении войска вошли в оперативное взаимодействие с Народно-революционной армией Китая, наступавшей в Северном Китае частью сил на Калган и по берегу Ляодунского залива.

Таким образом, за короткое время фронт разгромил калганскую, солуньскую и хайларскую группировки вражеских войск, овладев Чжанбэйским, Учагоуским, Халун-Аршанским, Маньчжурско-Чжалайнорским и Хайларским укрепленными районами, форсировал приграничную пустынно-гористую полосу и, оставив в тылу часть соединений для блокирования и пленения противника в отдельных узлах сопротивления, успешно продвигался главными силами в глубь Маньчжурии.

На второй день наступления советских войск в штаб фронта начали поступать сообщения о решении японского правительства принять условия капитуляции.

Вскоре в войска фронта был передан приказ командующего следующего содержания: «Не обращать внимания на радиосообщение о возможной капитуляции Японии, а продолжать выполнение поставленных задач, не снижая темпов наступления. Получение подтвердить. 10.8.45 г. 24.00».

Верховное командование Квантунской армии не случайно не доверяло командующему маньчжурскими войсками. Он подозревался в стремлении к национальной независимости. Утром 11 августа командующий принял решение расправиться с японскими офицерами, препятствовавшими капитуляции. После этого он послал в части Советской Армии парламентеров и сдался в плен с большой группой солдат и офицеров в 40 км юго-западнее Хайлара, в районе Шинхэна 16.

В этот день фронтовая газета «Суворовский натиск» опубликовала экстренное сообщение ТАСС: «Вчера, 10 августа, у советского посла в Японии Я. А. Малика состоялась встреча с японским министром иностранных дел господином Того». Последний сделал следующее заявление: «Японское правительство готово принять условия Декларации от 26 июля сего года, к которой присоединилось. Советское правительство. Японское правительство понимает, что эта Декларация не содержит требований, ущемляющих прерогативы императора как суверенного правителя Японии. Японское правительство просит определенного уведомления по этому поводу». Господин Того также сообщил, что аналогичное заявление передано правительствам США, Англии и Китая через Швецию.

Английское радио сообщило, что в Японии имеется оппозиция такому решению: военный министр возражает против капитуляции и от имени императора призывает все вооруженные силы Японии продолжать войну17.

Тем временем армии Р. Я. Малиновского стремительно продвигались в глубь Маньчжурии, захватывая много пленных и трофеев, подтягивая и закрепляя тылы, а также уничтожая узлы сопротивления оставленными для этих целей частями.

14 августа правительство США получило через Швецию сообщение из Японии: «...его величество император издал императорский рескрипт о принятии Японией условий Потсдамской декларации... готов санкционировать и обеспечить подписание необходимых условий... готов дать от себя приказы всем военным, военно-морским и авиационным властям Японии и всем находящимся в их подчинении вооруженным силам прекратить боевые действия и сдать оружие, а также дать такие другие приказы, которые может потребовать Верховный Командующий Союзных вооруженных сил в целях осуществления вышеуказанных условий» 18.

На этот раз Родион Яковлевич счел целесообразным, не ослабляя наступления, лично связаться с Генеральным штабом и запросить общеполитическую обстановку. По-видимому, такие же запросы последовали и от других командующих фронтами.

Начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов разъяснил: «Сделанное японским императором от 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией. Приказ о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление. Капитуляцию можно будет считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться. Ввиду изложенного, Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать свои наступательные операции против Японии».

И наступление продолжалось. Тщательно отлаженная военная машина действовала безукоризненно. Нарезались все новые и новые разграничительные линии между армиями. Одно за другим посылались в войска боевые распоряжения, уточнявшие направления и задачи продвижения вперед.

6-я гвардейская танковая армия А. Г. Кравченко подходила к Чанчуню и Мукдену — основным стратегическим центрам врага. Конно-механизированная группа И. А. Плиева и действовавшие юго-восточнее ее части 8-й НРА перерезали сообщения между Маньчжурией и Северным Китаем, изолировав таким образом Квантунскую армию от группировки японских войск в Китае. Квантунская армия разваливалась. В плен сдавались большие партии японских и маньчжурских солдат и офицеров. Стала очевидной гибель некогда грозной армии.

В 18 часов 05 минут 17 августа по радио был перехвачен приказ Ямады о немедленном прекращении боевых действий и сдаче оружия советским войскам. Авиаразведка отмечала движение железнодорожных эшелонов из Центральной Маньчжурии на юг и юго-восток. Японцы пытались спасли имущество и награбленные ценности. Перерезать пути могла только 17-я армия: она ближе всех находилась к морю. Родион Яковлевич принял решение выделить от каждого корпуса армии подвижный отряд. Состав: самоходный артдивизион, истребительно-противотанковый артиллерийский полк, стрелковый батальон на автомашинах. Задача: к утру 20 августа выйти в район Чифына, ближе к морю.

Утром 18 августа началась массовая сдача в плен вражеских войск. Капитулировал гарнизон Хайларского укрепленного района во главе с генералом Номурой. Колебания японского императора были сломлены, сопротивление войск падало.

Во фронт поступил приказ из Москвы. Маршал Р. Я. Малиновский немедленно, то есть в 12 часов, довел его до командиров полков включительно: «Советская Ставка Верховного Главнокомандования требует прекратить боевые действия на тех участках фронта, где японские войска складывают оружие и сдаются в плен...» 19

Одиако Ямада по указанию из Токио не шел на безоговорочную капитуляцию, желая переговорами затянуть время и спасти от полного разгрома основную военную силу Японии.

Курс Советского Верховного Главнокомандования был один — никаких переговоров, только безоговорочная капитуляция. 19 августа в воздух поднялся самолет с десантом па борту и взял курс на Чанчунь. Одновременно генералу Ямаде была послана предупредительная радиограмма следующего содержания: «Сегодня 19 августа в 8 часов парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником Артеменко И. Т., самолетом СИ-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на Вас лично» 20.

Ямада негодовал от злобы и собственного бессилия. В его штабе началась суматоха. Но деваться было некуда, и он согласился обеспечить безопасность парламентеров.

В 12 часов 125 десантников сводного отряда 30-й мех-бригады приземлились в Чанчуне на транспортных самолетах вместе с гру