Женщина на борту – это к добру

Как наш корреспондент на ночную рыбалку ходила.

Твердо и уверенно взошла я на борт МРС-338. До подхода к мысу Басаргина успела со всеми перезнакомиться, пообщаться и чувствовала себя замечательно. А дальше со мной начало происходить что-то странное. Небо то приближалось, то удалялось. Палуба ходила ходуном, и я хваталась руками за все, что могло бы удержать меня. Кач! Кач! Кач! Капитан Виктор Иванович Кравец и его помощник Василий Федорович Зацерковный меня подбадривают:

– Да вы что! Это разве качка? Чуть-чуть рябь...

А у меня от этой ряби почему-то рябит в желудке. Ругаю себя за то, что ничего не взяла против качки. Еле-еле дохожу до каких-то поручней на палубе. Повар Галя предлагает мне супчик.

– Ты ешь, ешь, море любит когда желудок сыт и полон.

Я не знаю, что любит море, но не прошло и двух часов моего пребывания на сейнере, как мне явно поплохело. Команда сочувственно смотрит, как я маюсь у левого борта.

А ребятам-рыбакам – по барабану! Вернее, по лебедке, потому что они стали ставить трал. Без суеты, рассчитывая каждое движение, что-то закрепляют, перебрасывают какие-то тросы. И пошла! Многометровая сетчатая авоська полетела за борт.

С палубы я не ухожу. Сейнер подбрасывает вверх-вниз, потом качает то в одну, то в другую сторону. А ребятам привычно. Матрос Кирилл разделывает ската, срезает плавники, собирается готовить нечто экзотическое в уксусе.

– Видите, какой огромный, но это самочка, а самец еще крупнее.

Пытаюсь поддержать разговор:

– А как вы половую принадлежность-то определяете?

– Ну, у них вот тут разрез, а у самцов совсем по-другому. Кирилл рассказывает о том, сколько в море непонятного и загадочного, но я все это слышу глухо, отдаленно. Меня вконец укачало.

– Посторонись! – слышу я. Ребята, уже переодетые в прорезиненные оранжевые и зеленые костюмы, занимают место у лебедки. Кирилл и Олег крутят ручку лебедки. Над ними стая чаек шумит, галдит, гортанно кричит: «Га! Га! Га!» Чайки садятся на корму и никого не боятся, пытаются урвать рыбу. Показался конец гигантской авоськи, облепленной морскими звездами. И наконец – сама авоська, набитая рыбой. Рыбы много – камбала, терпуг, кукумария, креветки. Рыба и морепродукты рассыпаются по палубе, и начинается сортировка.

Надеваю перчатки и пытаюсь помогать. Но у меня все получается бестолково, суетливо, чувствую, что я просто мешаю ребятам. А они скользкую, булыжникообразную кукумарию ловко перебирают палками со специальными наконечниками. Раз! Раз! Быстро! Палуба очищается буквально за минуты. И трал во второй раз уходит в море. От первого траления остаются только страшная железяка килограммов на 30, бачок из-под краски и пожарный ящик. Ребята железяку оставляют для бомжей, а остальное «добро» возвращают Нептуну.

Спрашиваю у капитана про сопутствующие дары моря.

– Черт знает, что со дна морского тянем. Без металлического хлама вообще не бывает ни одного траления. К примеру, выйдет судно после ремонта к заводу и все, что лишнее, – бултых за борт! К нам в сети и мины попадали. А однажды новехонькую боеголовку вытянули. В упаковке. Ох как тогда всполошились флотские! Говорят, всех на уши поставили, но хозяев нашли.

Мне нравится капитан Виктор Иванович. В нем какая-то располагающая к себе уверенность, надежность. Он интересно, грамотно, толково говорит. И по делу. В жизни нашей непростой у него были и штормы, и бури. Были и уход с моря и снова возвращение. На МРС-338 – года четыре. Сумел сбить крепкую команду единомышленников, удержать ее на плаву. Ребята здоровые, крепкие, местные и приезжие, с полуслова понимающие его, а он – их.

Капитан продолжал:

– Летом рыбалка нормальная, а вот зимой... Палуба превращается в каток. В море выходим парами, да и то... 31 декабря у нас такое обледенение судна произошло, что нас еле отбуксировали.

Не знаю, как там зимой насчет обледенения палубы, а у меня и летний вариант из-под ног уходит. Старпом отправляет меня в каюту, и я проваливаюсь куда-то. Все! Полный выруб! Прихожу в себя от шума – ребята поднимают третий трал. А на палубе – мать честная! Красотища-то какая! Ночь, палуба освещена мощными лампами, из очередной авоськи сыплется на палубу рыба. Подсвеченная, она какого-то космически-серебристого цвета. То тут, то там так же ярко светятся другие сейнеры. Ночная рыбалка в разгаре. Даже море чуть-чуть присмирело. Капитан рыбалкой доволен, успокаиваюсь и я, ведь в начале рейса у нас была поломка дизеля, и капитан, посмотрев на меня, сказал:

– Ну вот, посторонняя женщина на борту – это к чему?

– Виктор Иванович, к добру, – как можно оптимистичнее продолжила я. – И вообще, у меня биополе хорошее.

Но, слава Богу, механик Валерий дело знает, и минут через 15 все заурчало, загудело. Потом рыбаки снова будут ставить трал, еще и еще. Вовсю будет работать крабоварка – выловленную креветку обрабатывают сразу на борту. И все будет идти своим чередом. Утром мы пришвартуемся на Улиссе, где сейнер будет ждать машина Владивостокского рыбокомбината. Рыбаки под завязку ее затарят и... До 16 часов, до отхода, может быть, поспят. И снова – ночная рыбалка. Трудная, выматывающая. Теперь-то я это знаю. И хочу пожелать рыбакам, чтобы ловилась рыбка большая-пребольшая! И традиционных семи футов под килем!

«Комсомольская правда»

(Дальневосточное представительство)

4 июля 2001 г.