ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ. Премьера 13.04.2012 года. 21 страница

Оценка валидности шкал, измеряющих настроение, несколько более проблематична, поскольку состояния (по определению) длятся только короткий период и чувствительны к средовым вли­яниям; необходимо измерять настроение (или мотивацию) и оце­нивать его по поведенческому критерию почти в одно и то же время. Не будет большого смысла в том, чтобы измерять настрое­ние (один раз) в понедельник, а затем коррелировать эти оценки с данными критерия, полученными в пятницу, поскольку уровень настроения/мотивации будет почти наверняка другим.

Конструктную валидность шкалы настроений можно было бы, разумеется, оценить, коррелируя оценки однократно измеренных настроения и мотивации с показателями по другим критериям,

29 - 989

таким, как сексуальное поведение, тревога (ранжируемая экспер­том) и т.д. Однако с этим подходом связана проблема, поскольку можно спутать настроение (или мотивацию) с личностью. Напри­мер, предположим, что выборка включает индивидуумов, кото­рые всегда тревожны (т.е. имеют высокий уровень выраженности черты тревожности или нейротицизма). Любые значимые корреля­ции между тревогой, определяемой по самооценке (опросники настроений), и тревогой, по оценке эксперта, могут просто дока­зывать, что утверждения опросника измеряют личностную трево­гу. То же самое справедливо и для секса. Некоторые люди всегда склонны проявлять повышенный интерес к сексу, поэтому опрос­ники могут уловить черту вместо состояния.

По этой причине более продуктивным будет провести лонги-тюдное исследование и посмотреть, как настроение и мотиваци-онное состояние варьируют по отношению к собственному базис­ному уровню каждого индивидуума. Например, оценки по опрос­никам состояния и определенные поведенческие критерии (или ранги) можно получить у одного человека во многих ситуациях, по ним вычислить корреляции, чтобы определить, имеет ли чело­век склонность выглядеть более тревожным приблизительно в то же время, когда опросник показывает, что он и чувствует наи­большую тревогу, не слишком обращая внимание на привычный уровень его тревожности как черты.

Можно также установить валидность по содержанию для шкал настроения, поскольку некоторые настроения имеют клиническую окраску — тревога, депрессия и т.д. Например, трудно было бы ут­верждать, что шкала настроения, которая устанавливает симптомы депрессии в DSM-IV, не была бы валидна. Однако подобный подход значительно более труден для мотивационных состояний.

Несколько сложнее установить прогностическую валидность шкал, измеряющих настроение или мотивацию, так как прогноз предполагает оценку будущего поведения, в то время как по своей природе настроение и мотивы преходящи. Оценки индивидуумов по шкалам, которые измеряют мотивацию и настроение, вряд ли будут в состоянии предсказывать стабильные аспекты будущего по­ведения, такие, как профессиональный успех или физическое здоровье. Любые исследования прогностической валидности долж­ны выполняться в течение нескольких минут (или в лучшем случае часов), но не месяцев или лет, и об этом говорится в нескольких публикациях.

При просмотре любых публикаций Института Бьюроса обна­руживается, что было разработано весьма озадачивающее количе­ство разнообразных тестов, особенно для оценки настроения. Не­которые из них предназначены для оценки отдельных настроений (например, Опросник тревожности как черты и состояния и Кон­трольный список прилагательных для оценки депрессии), в то же время такие опросники, как Профиль состояния настроения (POMS) (Lorr, McNair, 1988), Контрольный список прилагатель­ных для оценки настроения (HMACL-4) (Howarth, 1988), Опрос­ник восьми состояний (8SQ) (Curran, Cattell, 1976), Шкала диф­ференциальных эмоций (DES-III) (Izard etal, 1982), Контрольный список прилагательных для оценки настроения, по Новлису (Nowlis, Nowlis, 1956), Контрольный список прилагательных для оценки настроений (UWIST) (Matthews et al, 1990) и Шкала на­строения, по Клайду (Clyde, 1963), претендуют на измерение не-которого числа отдельных состояний настроения. Как обсуждалось в главе 10, существуют надежные доказательства того, что все эти мультишкальные тесты измеряют два обобщенных показателя на­строения, известных как позитивный и негативный аффекты (Zevon, Tellegen, 1982; Watson, Tellegen, 1985; Lorr, Wunderlich, 1988; Watson et al, 1988; McConville, Cooper, 1992). Эти шкалы очень широко используются, особенно POMS, привлекающая к себе всеобщий интерес в области психологии спорта.

Четыре проблемы в измерении настроения

Большинство упоминавшихся выше шкал были сконструиро­ваны путем предъявления наборов прилагательных группам доб­ровольных испытуемых, к которым обращались с просьбой про-ранжировать, насколько точно каждое из них характеризовало их чувства или поведение в данный момент, а не то, как они обычно себя чувствуют или действуют. Сторонники такого под­хода к конструированию шкалы настроения считают, что это до­статочная гарантия того, что шкала измеряет состояние, а не чер­ту личности.

29*

Однако почти с каждой из шкал, упоминавшихся выше, воз­никают проблемы. Во-первых, как правило, совершенно не ясно, как и почему отбирались именно данные прилагательные для вклю­чения в каждую шкалу. Нет гарантий того, что это случайная вы­борка прилагательных, потенциально описывающих настроение, — замечание, сделанное, в частности, Ховартом (Howarth, 1988). Во-вторых, не делается попыток изъять синонимы: многие из этих шкал могут иметь высокую надежность просто потому, что все прилагательные, содержащиеся в них, означают совершенно одни и те же состояния. Если кто-либо утверждает, что чувствует себя «взволнованным», он обязан также сказать, что он чувствует себя «обеспокоенным», поскольку эти два слова означают одно и то же. Вы можете вспомнить, что, когда мы изучали, как факторный анализ используется для обнаружения основных характеристик спо­собностей и личности, ключевым требованием было, чтобы фак­торный анализ выделял, по существу, не ожидаемые корреляции между группами переменных. Например, если мы подвергаем фак­торному анализу ответы на вопросы, касающиеся раннего про­буждения, чувства депрессии, изменения в привычках питания, степени когнитивных нарушений, изменений сексуальной актив­ности и т.д., мы должны обнаружить факторные нагрузки по всем этим переменным, поскольку все они могут быть симптомами деп­рессии («исходная черта»). Однако, с точки зрения логики, они совсем не обязаны группироваться вместе. Например, не суще­ствует физиологической, семантической или психологической при­чины, по которой раннее пробуждение должно быть связано с изменениями в привычках питания. Обнаружение того факта, что группа заданий неожиданно варьирует совместно, это именно то, что позволяет нам предположить присутствие некоторой исход­ной черты. Нам не следует (благоразумно) искать проявления ка­кой-либо исходной черты там, где задания должны формировать фактор просто потому, что они синонимичны, но это не останав­ливает большинство теоретиков от такого рода действий.

В-третьих, этот метод конструирования шкал настроений (фак­торизация корреляций между заданиями на основе однократного предъявления теста большой группе людей) представляет собой совершенно такой же прием, который использовался при нахож­дении личностных черт. Поэтому можем ли мы когда-либо вообще быть уверены в том, что эти шкалы измеряют состояния настрое­ния? Наивное предположение, что измеряется «состояние», толь-

ко потому, что инструкция просит испытуемых описать свои чув­ства «в данный момент», не кажется особенно научным. Во всяком случае имеются лучшие способы конструирования шкал настрое­ний, и они будут обсуждаться в следующем разделе.

Последнее обстоятельство, вызывающее мое беспокойство, связано с условиями, при которых обычно предъявляются опрос­ники, и с влиянием продолжительности тестирования на характер выполнения заданий. Предполагается, что настроение исключи­тельно чувствительно к условиям среды, поэтому условия, в кото­рых испытуемые заполняют опросники, по-видимому, влияют на получаемые оценки, и это в свою очередь будет влиять на число и природу извлекаемых факторов настроения. Поэтому обращение к большой группе студентов с просьбой заполнить опросники на­строений кажется весьма недальновидным — трудно вообразить, что кто-либо мог чувствовать себя испуганным, жизнерадостным, оживленным или возбужденным, например, сидя в учебной ауди­тории, с трудом пробираясь через опросник, содержащий сотни заданий, ради получения зачета по курсу. Следовательно, в том, как отвечают на такие задания испытуемые, будет обнаружено лишь небольшое число индивидуальных различий, поэтому задания не будут формировать факторы. Однако, если тест предъявлялся в бо­лее естественных условиях, вполне возможно, что в ответах на задания такого типа индивидуальные различия будут обнаружены и выявятся факторы. Весьма вероятно, что предъявление опросни­ков в таких условиях не сможет обнаружить некоторые важные настроения, которые должны были выявиться, если бы тот же са­мый опросник заполнялся в случайно выбранных ситуациях по­вседневной жизни людей.

Задание для самопроверки 19-1

Опишите четыре проблемы традиционных шкал настроения.

Обнаружение основных параметров настроения, таким обра­зом, — запутанная проблема, и существует мало надежных дока­зательств, что мы приблизились к ее разрешению. Большинство попыток сделать это оказались безуспешными по любой из четы­рех причин, упоминавшихся выше, и при детальном исследова­нии этих шкал нередко возникают аномалии. Например, Опрос­ник восьми состояний, разработанный Каррэном и Кэттеллом,

предположительно, измеряет восемь совершенно разных настрое­ний, тем не менее корреляции между некоторыми шкалами со­ставляют приблизительно 0,7—0,8, если принимается в расчет их надежность (Matthews, 1983). То же самое справедливо для Шкалы Ховарта (Howa'rth, Young, 1986). Сказанное дает основание пола­гать, что конвергентная валидность некоторых из этих шкал весь­ма сомнительна. Здесь не место исследовать психометрические свой­ства всех этих шкал в деталях, но даже при самом внимательном прочтении тестовых руководств и опубликованной литературы ча­сто не удается обнаружить достаточно много убедительных доказа­тельств их валидности. Тем не менее в следующем разделе мы рас­смотрим метод конструирования шкалы, который гарантирует, что она будет измерять состояние настроения, а не черту, устраняя тем самым одну из главных проблем, очерченных выше.

Ключевая характеристика; которая отделяет настроение от лич­ностных черт, состоит в том, что настроение изменяется во време­ни, тогда как личностные черты остаются более или менее посто­янными. Это основополагающее различие может быть использова­но при конструировании шкал, в отношении которых можно показать, что они измеряют настроение, а не личность. Рассмот­рим, например, опросник, состоящий из пяти утверждений, пред­ставленный в табл. 19.1.

Предположим, что одного человека просят ответить на утвер­ждения, указанные в табл. 19.1, в нескольких ситуациях. Напри­мер, представим себе, что испытуемый заполнял этот опросник из четырех пунктов в одно и то же время суток последовательно в течение 20 дней. Рисуя графики, в значительной степени похожие на те, которые изображены на рис. 19.1, можно показать, как от­веты меняются день ото дня. (Я произвольно решил поместить ежедневные ответы на утверждения (а) и (Ь) на первый график, а ежедневные ответы на утверждения (с), (d) и (е) на второй гра­фик, поскольку нанесение всех пяти вариантов на один и тот же график мешало их восприятию.) Из графиков такого типа можно узнать довольно много о структуре настроений.

Например, ясно, что ответы на утверждения (а) и (Ь) обнару­живают тенденцию изменяться (возрастать и убывать) параллель-

Таблица 19.1 • Пять утверждений из гипотетического опросника

	Полностью согласен	Согла­сен	Нейтральное отношение	Не согласен	Полностью не согласен
			Ч
(а) В данный момент			J
я чувствую себя
достаточно бодрым
(Ь) Мне легко сосре-
доточиться
			•t
(с) Мое сердце силь-			j
но бьется
(d) Я обеспокоен			J
больше чем обычно
(е) Как правило, я
предпочитаю одино-
чество обществу дру-
гих людей

Рис. 19.1. Ежедневные ответы одного испытуемого на утверждения, при­веденные в табл. 19.1.

но: если один из них имеет высокое значение, то и другой — тоже. То же самое справедливо и для пунктов (с) и (d). Утверждение (е) весьма интересно, поскольку ответы на него день ото дня варьи­руют относительно мало, последнее вряд ли удивительно, так как утверждение; по-видимому, измеряет не состояние, а личност­ную черту. (Оно выясняет, как человек чувствует себя обычно, а не то, как он чувствует себя в данный момент.) Таким образом, про­сто глядя на этот график, можно сказать, что пять заданий изме­ряют два различных состояния и одну черту.

Однако построение таких графиков — это занятие, требующее много времени, а интерпретация результатов не особенно «объек­тивна»: нелегко увидеть, что происходит, когда число утвержде­ний становится больше. К счастью, вы уже знаете, как анализиро­вать такие данные.

Предположим, что мы подсчитали корреляции между оценка­ми испытуемого по пяти утверждениям опросника. Это может по­казаться довольно странным, так как раньше мы вычисляли кор­реляции только для большого количества людей, протестирован­ных в одной ситуации, а не для одного человека, протестированного во многих ситуациях. Однако проводить такой анализ совершенно законно. Нужно просто ввести данные, полученные в 30 ситуаци­ях, как если бы они были подучены от 30 индивидуумов, и ис­пользовать тот же статистический пакет как обычно.

Факторный анализ — очевидный инструмент для изучения структуры таких корреляций, и в табл. 19.2 представлена фактор­ная матрица, которая образуется в результате применения метода главных компонент/VARIMAX для анализа корреляционной мат­рицы при вращении двух факторов. Этот анализ может показать нам, сколько групп ответов на задания имеют тенденцию изме­няться параллельно день ото дня у одного испытуемого. Ответы на утверждения, которые не изменяются значительно (или те, кото­рые изменяются, но способом, отличным от ответов на другие утверждения опросника), не будут нагружать ни один из факто­ров, как вы можете увидеть, посмотрев на (е) в табл. 19.2. Таким образом, методика факторного анализа способна отделять черты от состояния, что и требуется при разработке опросника настро­ений.

Такой вариант факторного анализа, в котором корреляции между утверждениями вычисляются после предъяатения опросника одному индивидууму во многих ситуациях, известен как Р-техника,

Таблица 19.2

Факторный анализ ответов одного испытуемого на опросник, состоящий из пяти утверждений, предъявлявшийся в 30 ситуациях

	Факторная матрица
	после вращения
Переменные	Фактор 1	Фактор 2
VI	-0,33391	0,85188
V2	-0,32985	0,87516
V3	0,94627	-0,08151
V4	0,94616	-0,15725
V5	-0,16903	-0,34585

или Р-анализ, в отличие от более обычного метода факторного анализа (который принято называть R-техникой или обычной тех­никой).

Предположим, что 10 испытуемых заполнили опросник настро­ения в 30 ситуациях. Чтобы проанализировать эти данные, может быть использована в значительной степени та же методика. Экспе­риментатор может либо выполнить 10 отдельных вариантов анали­за, используя Р-технику (каждый основывается на 30 ситуациях), либо 10 таблиц данных могут быть объединены в одну путем при­соединения начала каждой последующей к концу предыдущей та­ким образом, что компьютерная программа будет «считать», что она обрабатывает данные одного индивидуума в 300 ситуациях. Иногда этот прием называют цепной Р-техникой или цепным Р-анализом. Он может быть особенно полезен, когда число анали­зируемых заданий особенно велико*. Например, если опросник со­держит 100 утверждений, потребуется просить одного испытуемо­го заполнить его более чем в 100 ситуациях, чтобы выделить оце-

* Хотя это и не упоминается в учебниках, было бы целесообразно стандарти­зовать оценки по шкалам настроения для каждого испытуемого (т.е. преобразовать оценки таким образом, чтобы каждый человек имел среднее значение, равное О, а стандартное отклонение, равное 1, другими словами, получить z-величины), прежде чем проводить «объединение* данных и выполнять Р-анализ. Это предох­ранит от возникновения ошибок, обусловленных вмешательством черт, как вы можете убедиться, используя подготовленные данные.

ниваемые им состояния с помощью Р-техники, так как, по усло­вию ее применения, должно быть больше ситуаций, чем утверж­дений, так же как должно быть больше испытуемых, чем утверж­дений, чтобы можно было применить R-технику. Это условие мо­жет истощить терпение испытуемого до предела. Наиболее приемлемым вариантом будет просить каждого, например, из 20 человек заполнить опросник в 10 ситуациях и затем выполнить цепной Р-анализ.

Можно также предъявить опросники большой группе людей в двух ситуациях, подсчитать различия между оценками индивидуу­мов по каждому из утверждений в двух ситуациях и подвергнуть факторному анализу эти разностные оценки. Этот прием также выявит любые состояния, которые оцениваются опросником, со­вершенно независимо от любых черт, которые присущи опрашива­емым. Этот прием иногда называют dR-техникой («разностное R»), или dR-анализом, так как она базируется на разностных оценках.

Этот абзац никаким образом не касается психологии настрое­ния и мотивации. Однако пока мы обсуждаем тему хитроумных схем применения факторного анализа (таких, как Р-техника), я должен, видимо, упомянуть, что имеется несколько других при­емов факторного анализа, которые могут быть с успехом исполь­зованы для исследования определенного рода данных. Некоторые из них включают подсчет корреляций между людьми по их ответам на утверждения (а не вычисление корреляций между ответами на вопросы на основе того, как люди отвечают на них). Кэттелл (Cattell, 1973, 1978; Cattell, Kline, 1977) обсуждает их достаточно полно. Использовались они недостаточно часто, а могут быть очень полезны.

Задание для самопроверки 19.2

(а) Почему при конструировании шкал настроения используют такие варианты факторного анализа, как Р-техника, цепная Р-техника и dR-техника?

(б) Как можно выявить количество и природу главных показателей настроения, используя Р-анализ?

Этот подход к формированию шкал настроения с использова­нием Р-анализа, цепного Р-анализа или dR-анализа одобрял Кэт­телл, и он был использован для разработки Опросника восьми состояний (Curran, Cattell, 1976). К сожалению, однако, когда корреляции между утверждениями теста подвергают факторному

анализу, они просто оказываются не в состоянии сформировать во­семь шкал, которые предсказывал Кэттелл (например, Barton etal., 1972), — ситуация, напоминающая ситуацию с опросником 16-PF, где в высшей степени изощренная методология по какой-то причи­не оказалась не в состоянии обеспечить технически адекватный тест. Казалось бы, есть множество возможностей для повторения этого исследования с использованием Р-анализа, цепного Р-анализа или dR-анализа, чтобы обнаружить главные факторы настроений, про­сматривающиеся в тщательно отобранном наборе утверждений, из которого удалены синонимы.

Экспериментальные схемы, упоминавшиеся выше, имеют чет­кое приложение к определению валидности шкал настроения. На­пример, в случае dR-анализа ранги поведения (это может быть дрожь, если нас интересует оценка тревожности) можно было бы получить в то же самое время, когда заполняются опросники. Раз­личия между ранжируемым поведением индивидуумов в двух си­туациях можно было бы прокоррелировать с их ответами на зада­ния или с факторами опросника. В случае Р-анализа оценки инди­видуумов по каждому из факторов в каждой ситуации можно коррелировать с их уровнем поведения.

Подводя итоги, отметим, что важно обеспечить, чтобы шка­лы настроения действительно измеряли настроения, а не личнос­тные черты. Чтобы добиться этого, необходимо выделить группы заданий, ответы на которые возрастают и снижаются параллель­но, когда их оценивают в нескольких ситуациях. Три варианта фак­торного анализа, служащие для достижения этого (Р-анализ, цеп­ной Р-анализ и dR-анализ) обсуждались выше.

Измерение мотивации

Измерение мотивации выглядит обманчиво легким. Может ка­заться, что мотивация — это совершенно то же самое, что интен­сивность интереса или сила установок, и для выявления мотива­ции необходимо лишь собрать вместе несколько хорошо отобран­ных тестовых утверждений (например, по шкале от 1 до 5 указать, насколько важны (а) секс, (б) пища, (в) безопасность...), под­вергнуть их анализу заданий и факторному анализу и опублико­вать шкалу мотиваций. Действительно, это именно то, что делает­ся. Было разработано несколько тестов, чтобы измерять специфи-

ческие аспекты мотивации, например, «мотивацию достижений» (McClelland, 1961), которая предположительно объясняет, поче­му некоторые индивидуумы «заставляют себя напряженно тру­диться», в то время как другие относятся к жизни более расслаб­ленно. Однако, когда эту шкалу вместе с личностными шкалами подвергают факторному анализу, обнаруживается, что она явля­ется средством измерения не мотивации, а личности. Последнее в конечном счете вполне очевидно вытекает из природы понятия: не ясно, как мотивация достижений будет возрастать и падать с течением времени (что, как мы уже видели ранее, служит крите­рием мотивационного состояния). То же самое было установлено для тестов, предназначенных измерять «побуждения», постулиро­ванные МакДугаллом (McDougall, 1932) и Мюрреем (Murray, 1938) (для более детального ознакомления см.: Kline, 1993). Про­блема заключается в том, что такие теоретики выясняют у людей, как те обычно относятся к сексу, безопасности, напряженной ра­боте, к тому, чтобы производить хорошее впечатление на окру­жающих и т.д.; перечисленное на самом деле совершенно не выг­лядит как мотивационное состояние.

Основные критические замечания, направленные против опросников настроений, в равной степени приложимы к тем оп­росникам, которые претендуют на измерение мотивации. Как упо­миналось выше, многие (может быть, все) опросники, предполо­жительно оценивающие мотивацию, в действительности обнару­живают весьма существенные корреляции с главными личностными факторами. Это значит, что они вообще не способны измерять со­стояние настроения. Подобно этому не существует гарантии того, что утверждения в этих шкалах отобраны случайно (например, из слов, содержащихся в словаре, которые, возможно, могли бы опи­сывать мотивацию) или что синонимы были удалены. Условия, в которых предъявляются опросники, так же, вероятно, влияют на мотивацию, как они влияют на настроение. Даже если индивидуум испытывает сильные похотливые чувства по отношению к челове­ку, сидящему рядом с ним (высокая степень сексуального влече­ния), кажется вероятным, что час, потраченный на заполнение скучного мотивационного опросника, повлечет за собой ослабле­ние этих чувств.

Существуют также некоторые другие проблемы, в целом свя­занные с теорией мотивации. В начале века в качестве объяснения мотивации широкое распространение получили так называемые

теории инстинкта. Например, предполагалось, что люди агрес­сивны, потому что они наделены инстинктом агрессии. Однако этот подход явно проблема-ричен, поскольку эти теории имеют характер замкнутого круга — понятие агрессии используется для того, чтобы и описывать, и объяснять поведение. Инстинкт агрес­сии привлекается, чтобы объяснять, почему люди обнаруживают агрессивное поведение, но единственное доказательство существо­вания инстинкта агрессии — это само агрессивное поведение. Бо­лее того, потенциально не существует ограничений на число ин­стинктов, которые могут быть идентифицированы. Существует ли инстинкт, заставляющий «огрызаться» на людей, которые тележ­кой переехали вам ногу в супермаркете? Или инстинкт, который заставляет есть фасоль? Число потенциальных инстинктов столь же велико, как число вариантов поведения, которые можно на­блюдать, и такие инстинкты никоим образом не объясняют, по­чему возникают разные виды поведения. Таким образом, требует­ся лучший способ оценки мотивации.

И снова Кэттелл предлагает несколько обоснованных теорети­ческих направлений (например, Cattell, Child, I975; Cattell, Kline, 1977) и утверждает, что необходимо сосредоточиться на двух ос­новных проблемах. Основополагающие допущения таковы.

• Наша заинтересованность в объектах или в каких-то видах деятельности может пролить свет на то, что нас мотивирует. Возможно, что степень нашей заинтересованности в объекте или активности может проявлять себя многими способами (например, слова, срывающиеся с языка, иррациональное поведение, такие ошибки восприятия, как неправильное чтение знаков, когда «видится» название объекта или имя человека, интересующее нас, или ошибочное узнавание, когда незнакомца принимают за кого-то, известного нам) и, следовательно, опросники не могут затронуть все аспек­ты повышенного интереса.

• Каждая из таких сфер интереса может удовлетворять несколь­ко базисных потребностей. Например, игра в футбол может обеспечить индивидууму компанию, возможность вести себя агрессивно (драчливо), а также получать внутреннее (физи­ологическое) удовольствие от тренировок.

Прежде всего необходимо иметь возможность выделить (и из­мерить), что именно мы подразумеваем под «интенсивностью ин-

 

тереса», а затем взглянуть на специфические цели, которые дос­тигаются, и эмоции, которые переживаются, в процессе следова­ния этим интересам. Например, предположим, что исследование демонстрируетt что агрессия — это «побуждение», которое моти­вирует многих людей. В этом случае необходимо исследовать, поче­му именно агрессивное поведение овладевает некоторыми людь­ми, каковы цели их действий и эмоциональные последствия.

Предполагается, что аттитюды и интересы дают ключ к выде­лению основных характеристик мотивации, однако Кэттелл осо­бенно критически относится к узкому взгляду на аттитюды, при­нятому социальными психологами, и, с моей точки зрения, по весомым причинам. Во-первых, имеются эмпирические доказатель­ства (упоминавшиеся выше), которые дают основание считать, что большинство «мотивационных» опросников в действительно­сти касается стабильных личностных черт и поэтому не говорит нам абсолютно ничего о мотивационных состояниях. Очевидный способ проверить это состоял бы в том, чтобы эмпирически опре­делить, используя для этого обсуждавшиеся выше варианты фак­торного анализа -- Р-анализ, цепной Р-анализ или dR-анализ, будут ли ответы на утверждения таких опросников варьировать во времени. К сожалению, лишь немногочисленные попытки такого анализа появляются в литературе, и в этой области имеется мно­жество возможностей для исследования.

Во-вторых, он утверждает, что люди могут просто не осозна­вать природу своих подлинных чувств и поведения, что придает самоотчетам сомнительную ценность. Таким образом, хотя соци­альные психологи и базирующиеся на клинике теоретики личнос­ти — такие, как Келли и Роджерс, выстраивают целостные теории на измерении аттитюдов, Кэттелл призывает к осторожности. Рас­смотрим, например, вопрос: «Насколько вы религиозны?», на который надо ответить по шкале от 1 (совсем нет) до 5 (очень сильно). Одни люди могут утверждать, что они в высшей степени религиозны, потому что, как правило, не они первые в доме вык­лючают религиозные программы, транслируемые по радио или телевидению, или потому, что у них есть сильная скрытая убеж­денность в том, что люди должны быть добры друг к другу, или они верят в какое-либо божество или божества. Другие могут иметь большую коллекцию икон, регулярно принимать участие в орга­низованных религиозных мероприятиях, воздерживаться от пиши, благосостояния и брака ради сохранения духовной чистоты, быть