Эксперимент 18. Присвоение проекций

Каждому, кроме совсем маленьких детей, известно, что в кино фигуры и картины не излучаются экраном, а являются отражением света, пропущенного через картину в проекторе. Экран – просто белая поверхность, и то, что может на нем появиться, точно соответствует ленте в аппарате. Когда человек проецирует часть своей личности, то проекция попадает не на белую поверхность экрана, а на другого человека, на объект или ситуацию, которые уже сами до некоторой степени по-своему обладают тем, что на них проецируется. Проекция обычно осуществляется на «подходящий экран», например, на людей, которые обладают особенными чертами или позами, так что оказывается естественным и оправданным, что мы нагружаем их тем, чем обладаем сами.

Абстракции, представления, теории также могут служить экранами для проекций. Примечательный случай этого можно найти в современной психотерапевтической терминологии. Систему мышечных зажимов, посредством которых невротик сдерживает и подавляет свои спонтанные импульсы, В.Райх назвал «панцирем характера». Это придает системе статус «объективного» барьера, который каким-то образом должен быть разрушен или пробит. В действительности же это собственная агрессия человека, обращенная на самого себя. С терапевтической точки зрения этот «панцирь» правильно было бы рассматривать не как мертвый «объект», скорлупу или жесткую кору, которую нужно разбить, а как неверно направленную деятельность самого человека. В таком случае он сможет сказать: «У меня болит спина и жесткий живот, – то есть я напрягаю мышцы спины до боли, и я прерываю неприличные движения таза и подавляю дурные желания». Продолжая, он скажет: «Я ненавижу секс и свои сексуальные желания,» – и тогда можно будет работать с тем, что человек отождествил с социальными запретами, и пытался растворить то, что он интроецировал. Иными словами, в таких случаях мы сначала должны развенчать проекцию («Я страдаю от своего панциря»), затем ретрофлексию («Я подавляю движения таза»), затем интроекцию («Я ненавижу секс»).

Наиболее важный абстрактный экран для проекций – это, разумеется, «совесть» или закон морали. «Совесть» абстрактна в том смысле, что ее диктат вербализируется как «общество требует» или «мораль предполагает, что..»., в то время как в действительности сам человек предполагает или требует во имя общества или морали! Такая «совесть» часто агрессивна в своих проявлениях, потому что, как любой экран, она отражает нам то, что мы на нее проецируем. Рассмотрите в связи с этим следующий очевидный факт: те, кто живет наиболее «чистой» жизнью, люди непреклонной честности, постоянно внимательные к правилам, – едва ли обладают «спокойной совестью». Таких людей их «совесть» постоянно преследует и укоряет.

Требовательная ли совесть заставляет их ограничивать себя и идти по канату «правильности»? Попробуйте вспомнить какую-нибудь эскападу, которая вам удавалась, так что вы хорошо провели время. Наверное, при этом ваша «совесть» мало вас беспокоила; но если проделка не удалась, вас поймали, или вы были разочарованы – вы, может быть, почувствовали себя виноватым, и ваша «совесть» начала говорить вам, что этого не следовало делать. Логически мы должны сказать, что собственный гнев человека, направленный на фрустрирующий объект – гнев, который он, однако, не может не только выразить, но даже осознать как таковой, из-за своего отождествления (интроекции) с социальной нормой – есть то, что проецируется в «совесть». А затем он сам страдает от ее ударов.

Не интроецированные нормы придают «совести» силу. Они лишь составляют ядро – подходящий экран, на который человек может проецировать агрессию. Это доказывается тем фактом, что «совесть» всегда более требовательна, чем различные табу, и часто выдвигает требования, неслыханные в обществе. Сила «совести» – это сила собственного гнева человека, являющегося реакцией на определенную ситуацию.

Перфекционизм (взыскательное стремление к совершенству) – другой экран для проекций. Он основан на так называемом эго-идеале (в отличие от супер-эго или «совести»). Если «совесть» служит, как мы видели, экраном для проецирования агрессии и жестоких требований, которые человек отчуждает от себя, эго-идеал посредством проекции получает отчужденные любовь и восхищение. Такая любовь часто гомосексуальна; с другой стороны, действительный гомосексуализм часто может быть понят в анализе как более ранняя проекция первоначальной любви к себе, которая в свою очередь была ретрофлексией, вызванной наказаниями или пристыживанием.

Чтобы растворить иррациональную «совесть», нужно сделать два шага. Во-первых, переведите фразу типа: «Моя совесть или мораль требует..». в: «Я требую от себя..»., то есть переведите проекцию в ретрофлексию. Во-вторых, обратите последнюю в обоих направлениях, то есть в: «Я требую от кого-то в кто-то (например, общество) требует от меня». Нужно отличать действительные требования и принуждения общества как от своих личных требований, так и от своих интроекций. Посмотрите, как вы ведете себя в своей «совести»: придираетесь? ворчите? угрожаете? шантажируете? бросаете горькие, обиженные взгляды? Если вы сосредоточитесь на этих фантазиях, вы увидите, сколь многое в вашем «моральном долге» является вашим собственным скрытым нападением, что представляет собой частично интроецированные влияния, и какая часть рациональна.

Не опасайтесь, что, растворив «совесть», вы превратитесь в преступника или импульсивного психопата. Дав организмической саморегуляции и своим естественным влечениям соприкоснуться с другими людьми, вы будете поражены тем, что принципы, по которым вы должны жить, проявятся из самой вашей сущности, и будут, очевидно, совершенно непригодны для жизни, в какой бы социальной ситуации вы ни находились.

Преступность – в значительной степени следствие неправильной ориентации и непонимания роли человека в обществе. Как давным-давно сказал Сократ, зло – это просто ошибка. Патологическая преступность часто связана со сверхсуровой «совестью». С «совестью» дело обстоит так же, как с «самоконтролем»: преувеличенный «самоконтроль» ведет к нервным срывам; преувеличенная «совесть» – к моральным срывам. Подчинение «совести» – это отождествление с жесткими принципами, которые не работают, и которым всегда не хватает милосердия. Организмическое функционирование и самосознавание означает оценку и понимание конкретной ситуации. «Совесть» налагает обязанности и выполняет мало работы; сознаваемые функции интересны, и работа выполняется.

Когда вы перейдете ко второму шагу растворения «совести», то есть к обращению своих требований к себе в требования к кому-то, вы испытаете значительное сопротивление и нежелание делать это, потому что принятие своей «совести» как части себя означает признание сильных диктаторских стремлений и требований по отношению к другим людям – желания быть их «совестью». Вы можете, конечно, превратиться в моралиста и попытаться принести нам всем страдания; но будем надеяться, что вы ограничитесь фантазией, и этого будет достаточно для проработки вашего желания быть общим правителем и судьей, пока вы не обретете более цельную ориентацию и контакт с миром. Ваши взгляды на «совесть» изменяется, когда вы увидите, что та же нетерпимость, которая вкладывалась вами в вашу «совесть», теперь проявляется в ваших страстных желаниях.

Проецирующий направляет свои нежелательные чувства вовне, но не избавляется от них. Единственный способ действительно избавиться от «нежелательного чувства» – это принять его, выразить и тем самым разрядить. Проекции так же призваны к человеку, как подавляемый материал находится «в» нем. Проецирующий всемогущество связан с ним ужасом и трепетом; проецирующий агрессию – страхом. Так, предрассудок не избавляет человека от его «животности» просто проецированием ее в презираемую группу; он должен стать антисемитом, антививисекционистом, или чем-то еще, и разрушать свою жизнь подобными идиосинкразиями. Различие между предрассудком и просто глупым представлением состоит в том, что в последнем случае человек слишком ленив и не заинтересован, чтобы выяснять суть дела, и его это мало интересует. Если же вы не можете дать вещам идти своим чередом, если вам представляется надвигающаяся, преследующая вас опасность – это уже предрассудок.

В снах проецирование агрессии превращается в кошмары. Сны с проецируемой дентальной агрессией, в которых вам угрожают крокодилы, собаки, «вагина с зубами» – типичны для интроектов. Пытаясь толковать сновидение, хотя бы для начала попробуйте рассматривать всех «героев» сна и все их черты как проекции – то есть как части вашей личности. В конце концов, вы – создатель этого сновидения, и все, что вы в него помещаете, должно быть в вас, только тогда оно может быть доступно для конструирования вами этого сна.

Так же как и сны, многие «воспоминания» являются проекциями нынешней ситуации. Это часто случается в психоанализе в отношении воспоминаний детства. «Перенесение» (эмоциональное отношение к аналитику) объясняется как оживление событий детства; между тем достаточно простых фактов аналитической ситуации, чтобы объяснить то, что происходит, без обращения к прошлому вообще. Например, пациент, сердитый на аналитика в настоящем, не выражает свой гнев открыто, а воспроизводит воспоминание того времени, когда отец «плохо обращался с ним» таким же образом. Для присвоения таких проекций вовсе не нужно ходить вокруг да около, долго копаясь в прошлом, если имеющие отношения к делу событий происходят у аналитика перед носом. Если пациент с укором говорит: «Вы скучаете» или: «Вы думаете обо мне то-то и то-то», или: «Вы хотите избавиться от меня» – проекция очевидна.

Ваша «реальность», (то, что для вас составляет реальный мир) выполняет одну из двух функций: либо это важное для вас окружение, в котором могут удовлетворяться ваши потребности, и вы воспринимаете его как яркие, интересные фигуры на пустеющем фоне, – либо это экран для ваших проекций. В последнем случае вы будете стараться заставить наблюдения соответствовать проекции – вы всегда будете искать доказательств, делать из мухи слона, или иным образом искажать свою перспективу.

Вместо этого попробуйте сделать следующее: в течение некоторого периода говорите всему: «Тат Твам Аси» – «Это другое есть я». И потому делайте это во всех случаях, когда вы чувствуете острую реакцию – в особенности страх или пассивную беспомощность. Будьте настороже против проецирования инициативы, отрицания, восхищения, агрессии, представьте себя в шкуре агрессора, восхищающего, отвергающего и пр. Обращение чаще будет соответствовать истине, чем не соответствовать.

Вот некоторые реакции на этот эксперимент:

• «Совет представлять себя в шкуре агрессора и пр. и утверждение, что это чаще всего соответствует истине, – прекрасный финал для вас. Это действительно кульминация абсурда!»
• «Я полагаю, что пройдет много времени, прежде чем я смогу принимать ответственность за все мои проекции, потому что я весьма широко разбросал части моей личности. Но я собираюсь продолжать помещать себя в разные «шкуры» – мои «шкуры», – потому что насколько я сейчас могу судить, все эти шкуры мне подходят!»
• «Я попробовал выполнять Тат-твам-аси, и обнаружил, что у меня весьма суровая «совесть». Я надеюсь со временем существенно укротить ее, – но я вижу, что это потребует длительного времени».
• «Так же как принятие ответственности за свое поведение не означает принятие вины, – так же неоправданно принимать похвалу за это. Однако пока я продолжаю мыслить в терминах моралистики, мне кажется ободряющим и облегчающим принимать похвалу за то, что я делаю, и хвалить других за их действия. Я все более и более замечаю, что когда я или кто-то, кого я знаю, переживает поражение, это всегда, по меньшей мере частично, «внутренняя работа»«.
• «Я «растворил» некоторую часть иррациональной «совести», которая была у меня, сколько я себя помню. Я всегда полагал, что должен кончать любое дело, которое начал и, более того, я должен кончать его в определенное время (например, в течение дня). В некоторых особых случаях раньше я утверждал, что моя «совесть» требует, чтобы я кончил это сегодня. Потом я распространил это до: моя совесть требует, чтобы я закончил дело сегодня, хотя похоже у меня будет много времени для этого. Глупость этого стала совершенно ясной, когда я довел это до того, что «общество требует от меня, чтобы я закончил дело сегодня» – потому что очевидно, что общество ничего такого не требует. Без всяких эмоциональных фейерверков это произвело радикальный переворот в моем отношении к работе. Когда я теперь начинаю работать, то не испытываю нужды в мелодраматизме (чувстве, что «кости брошены и нет возврата»). Вместо этого я понимаю, что у меня много времени, и если что-то более важное появится прежде, чем я закончу эту работу, я могу отдать ему преимущество, и мир не погибнет. Когда я оглядываюсь на то, как я действовал, я удивляюсь: «До чего может довести глупость!»«
• «Вы, может быть, диагностируете это, назвав каким-нибудь забавным словом, но я все равно выплесну это вам. В своих попытках создать атмосферу «разрешения» вы слишком перегнули палку. С непреднамеренностью, которая не может быть непреднамеренной, вы учите нас мастурбации, рвоте и расправе с подушками. Вы целиком моралистичны, хотя и необычным образом. Вы стараетесь заставить нас интроецировать ваши взгляды, заменив ими те, которые у нас есть. Ложитесь ли вы спать с удовлетворением, что в эту самую минуту бесчисленное количество людей выворачивает для вас свои внутренности в рвоте?»
• «Сначала я никак не мог понять, что это такое – влезать в шкуру других людей, которые кажутся так непохожими на меня. Я не сознавал проецировать, и изо всего этого ничего не вышло. Тогда я подумал, что, может быть, мне удастся посмотреть проецирование у других. И – вот это да! Что за открытие! Я испытал то, что много раньше вы называли «ага-феноменом». Меня это стукнуло между глаз, когда я был на собрании комитета, отбиравшего кандидатов в клуб, к которому я принадлежу. Когда кого-то называли, и кто-то хотел дать ему отвод, он должен был приводить основания. То, что человек говорил о кандидате, объясняя, почему он его не хочет видеть в клубе, было перечислением его собственных недостатков! Увидев, как это происходит, я без сомнения уловил, что такое – влезть в чужую шкуру и посмотреть, подходит ли она. Грустно сказать – подходит!»