Экзистенциальная концепция времени

Первым условием вхождения в истинную временность экзистенции, является снятие расхожей концепции времени, как дискретной последовательности моментов "теперь". Это представление, формировавшееся у западного человека веками, и особенно господствующее в условиях современной техногенной цивилизации, Хайдеггер пытается осмыслить с более равноисходной присутствию позиции. Время не слагается из отдельных "теперь", но наоборот любое отдельно взятое "теперь" возможно только на основе исходной временности человеческой реальности. В исходной временности экзистенции прошлое, настоящее и будущее не разделены, они составляют экстатическое единство. Единящая структура трех временных экстазов эксплицируется в "Бытии и времени" как заступающе-удерживающая актуализация: "Актуализируя удерживать "тогда" значит: говоря-теперь, быть открытым для горизонта раньше, т.е. теперь-уже-не. Актуализируя ожидать "потом" означает: говоря-теперь, быть открытым для горизонта позже, т.е. теперь-еще-не. Являющее себя в такой актуализации есть время".[30] Экзистируя человек заступает в будущее по способу наброска себя по ту сторону бытия и удерживает свое прошлое по способу уже-не-теперь. Три временные экстаза обусловливают и вызывают друг друга, а не находятся между собой в безразличном отношении внешних друг другу структур. Заступая в будущее, экзистенция несет с собой прошлое, но не как ненужную ношу, а как неотъемлемую часть заступания, без которой не состоялось бы никакое будущее, и не было бы самого заступающего. В свою очередь будущее делает возможным прошлое как прошлое, т.е. как "уже не настоящее", назначая ему его место как уже сбывшегося. Возврат к прошлому как репрезентация есть основное условие рефлексии, самосознание в более широком смысле. А самосознание есть основная структура духа. Гегель, который во всей истории западной философии продумал эту черту духа наиболее основательно писал: "Понятие же в своей свободно самостоятельно существующей тождественности с собой, как "я" = "я", есть само по себе абсолютная отрицательность и свобода; время не есть поэтому то, что господствует над ним, и понятие также не есть во времени, не есть нечто временное. Оно, наоборот, есть власть над временем, которое и есть лишь эта отрицательность, определившаяся как внешность. Поэтому лишь предметы природы подчинены времени, поскольку они конечны; напротив, истинное – идея, дух – вечно".[31] Ввиду же хайдеггеровского "поворота" будет уместней говорить так: время впервые делает возможным нечто такое как дух и понимание. По Гегелю дух, осуществляясь, впадает во время, но как может впадать во время то, что само создано временем? Сознание изменения возможно только на основе удерживающего заступания. Понимание реализуется путем держания себя, как заступающего озабочения в будущее с удерживаемым свершившимся, в просвете бытийной истины. Очевидно что дух не есть нечто временное и преходящее, но тогда он есть само время, структура духа есть структура времени.

Какова же роль настоящего в этой структуре? Говоря о Хайдеггере часто вспоминают Гуссерля, однако очень редко при этом вспоминают о Ницше. Между тем есть основания утверждать, что как раз никто иной как Ницше оказал на хайдеггеровское продумывание времени в связи с бытием сильнейшее влияние. В "Так говорил Заратустра" Ницше пишет: "Путь, где мы остановились, лежал через ворота. "Взгляни на эти ворота, карлик! – продолжал я. – У них два лица. Две дороги сходятся тут: по ним никто еще не проходил до конца. Этот длинный путь позади – он тянется целую вечность. А этот длинный путь впереди – другая вечность. Эти пути противоречат один другому, они сталкиваются лбами, – и именно здесь, у этих ворот, они сходятся вместе. Название ворот написано вверху: "Мгновенье" [О призраке и загадке].[32]

Анализируя это место из "Заратустры", Хайдеггер дает такой образ настоящего: "И тем не менее на самом деле происходит столкновение, правда, только для того, кто не остается сторонним наблюдателем, а сам есть мгновение, которое вторгается в будущее и при этом не дает исчезнуть прошедшему, но, скорее, тут же принимает и утверждает его. Находящийся в мгно­вении обращен на две стороны: для него прошедшее и будущее бегут навстречу друг другу. Он делает так, что бегущее навстречу друг другу сталкивается между собой, но при этом не останавливается, и это происходит потому, что он раскрывает и выдерживает противоборство за-данного и со-данного (Aufgegebene und Mitgegebene). Видеть мгновение значит находиться в нем".[33] Человек есть настоящее, бытие-вот в котором "сталкиваются" прошлое и будущее. Время, таким образом, не течет последовательно от одного момента к другому в виде некоторого потока направленного в одну сторону как привыкло думать обыденное сознание, но бурлит и сталкивается в-себе на арене экзистенции.

В одной из поздних работ "Время и бытие" Хайдеггер продумал время как многомерное, т.е. как создающее измерение первичнее пространственного и впервые задающего собственно измерение для пространства. Три временных экстаза теперь это три измерения времени, и они создают в своем единстве четвертое измерение объемлющее их все: "…в его просвете они разведены между собой и тем сведены во взаимной близости, из-за которой три измерения оказываются близки друг другу. Потому первое, начальное, в буквальном смысле за-чинающее протяжение, в котором покоится единство собственного времени, мы называем близящей близостью, "близью" – раннее, еще Кантом употребляемое слово. Но она близит наступающее, осуществившееся, настоящее друг с другом, их от-даляя. В самом деле, она держит осуществившееся открытым, отклоняя его наступление в качестве настоящего. Это ближение близи держит открытым наступание из будущего, отказывая настающему в настоящем. Близящая близь имеет характер отклонения и отказа. Она заранее со-держит способы протяжения осуществившегося, настающего и настоящего в их взаимном единении".[34] В этой же статье Хайдеггер уже говорит не просто о времени, но о времени-пространстве, тем самым всё более и более интегрируя бытие во временность и делая время исходным пунктом раскрытия бытия. Само название этой поздней статьи "Время и бытие" акцентировано меняет приоритеты разыскания, если сопоставлять ее с "Бытием и временем".