Субъективное и объективное

В истории учений о рефлексии автором поворотной (после Августина) ее трактовки выступил Декарт. К нему восходит прочно утвердившееся в последующей психологии представление о рефлексии как наидостоверном способе постижения фактов и природы сознания. И первые теоретические системы, от которых ведется летопись психологии в качестве самостоятельной науки, строясь на интроспекции, разработали специальные методики ее культивирования с тем, чтобы жестко отграничить собственное содержание сознания (в его чистой культуре) от тех его содержаний, которые включают знание о внешних объектах. Приверженцы подобного варианта психогнозиса претендовали на то, что именно им удастся получить подлинно научные сведения о "материи", из которой соткан уникальный предмет психологии. Однако в противовес их методу, названному субъективным, научно-психологическое знание обогащалось за счет объективного метода. Ведь, по существу, наблюдение извне определяло житейский психогнозис, поскольку вопреки мудрости, гласящей, что "чужая душа – потемки", человек выживает в своей среде только благодаря тому, что способен познать поведение других людей, интерпретируя по внешне наблюдаемому внутренние мотивы и цели этого поведения.

Дискуссии по поводу объективного метода побудили к детальному анализу его своеобразия применительно к психологии. Задачи научного психогнозиса столкнулись с необходимостью отвергнуть точку зрения философии позитивизма, согласно которой объективное – это непосредственно наблюдаемое в виде "чувственных данных", без "примеси" различных теоретических "метафизических" соображений. Ведь объективное противоположно субъективному, а все теоретические конструкции исходят именно от субъекта. Между тем развитие точного знания во всех науках показало, что истины, которые открывают человеческому уму объективную (независимую от него) природу вещей, их закономерный ход и механизмы, добываются не иначе как благодаря работе этого ума. Отправляясь от непосредственно наблюдаемых явлений, он способен проникнуть в их скрытые от поверхностного взгляда существенные связи только косвенным, опосредствованным путем. Как говорил один автор, психологу здесь приходится действовать подобно сыщику, идущему по следам, позволяющим ему раскрыть преступление, которого он не видел. Все дело, однако, в том, что наряду со "следами", оставленными изучаемым субъектом в виде продуктов его деятельности, психолог-исследователь сам организует эти "следы" с помощью специальных научных методов. (Это делает его позицию более выигрышной, чем, например, позиция историка.) Он использует специально созданные методы: наблюдения, эксперимента, опроса, тестирования и др. Они позволяют выстраивать знание, наделенное признаками научности, отличное от житейских понятий о душевных явлениях, хотя, как сказано, и эти понятия имеют своим источником приобретаемое в общении с другими, стало быть, включающее преимущественно то, что почерпнуто в объективном познании реакций и поступков этих других. Поэтому порой хорошими психологами называют людей, которые наделены житейской мудростью. Этот житейский психогнозис не следует смешивать с научным. Последний имеет свои особые признаки, которые и позволяют поставить психологию в разряд научных дисциплин.

Как мы видели в предшествующем изложении, эти признаки "записывались" в свод представлений, адекватных кодексу науки, в результате усилий многих поколений не только философов, но и естествоиспытателей, врачей, других специалистов, прежде чем в конце концов появились профессиональные психологи.