Проблема индукции

 

1. Хворому Ш., 56 років, клінічно встановлений діагноз: Рак нижньої губи.

а) Яка морфологічна картина характерна для рака даної локалізації?

б) Які облігатні передракові процеси спостерігаються на червоній облямівці губи?

в) Які морфологічні методи дослідження необхідно провести для верифікації процесу?

 

2. Хворий К., 45 років, за фахом монтажник-висотник, звернувся для лікаря-стоматолога зі скаргою на наявність тріщини нижньої губи, що існує біля 4 місяців. Незважаючи на застосування пом¢ягчуючих кремів, тріщина не загоюється. Складіть план обстеження та лікування хворого.

 

3. Лікар-стоматолог поліклініки виявила у хворого ураження нижньої губи, підозріле на рак.

1. До якої клінічної групи належить хворий?

2. Яка подальша тактика лікаря-стоматолога?

 

4. У хворого плоскоклітинний роговіючий рак нижньої губи Т1N0М0. Складіть оптимальний план лікування хворого.

 

5. Хворому П, 54р., з приводу преканцерозного хейліту Манганноті безуспішно проводилося лікування аплікаціями вітаміну “А”. Де повинен лікуватися хворий і яке лікування потрібно застосовувати? До якої клінічної групи необхідно занести хворого?

 

6. Під час якого профілактичного огляду на підприємстві у хворого Л., 49р., виявлено злоякісне новоутворення нижньої губи ІІІ ст. Які документи слід оформити на виявленого хворого?

 

7. У хворого Ш., 55р., в центрі нижньої губи спостерігається виразка 2 см в діаметрі, з валикоподібними краями, спостерігається інфільтрація тканин, що оточують виразку. Поставте попередній діагноз? В які лімфатичні вузли можливі метастази? Визначте стадію захворювання та план лікування хворого.

 

8. В стоматологічну клініку звернувся хворий Є., 58р., зі скаргами на наявність виразки на нижній губі, яку він виявив тому. Під час огляду встановлено, що виразка на червоній облямівці справа, в межах слизової оболонки та підслизового шару овальної форми, 1,4 на 0,6 см, з валикоподібними краями, малоболісна, підлеглі тканини інфільтровані. В правій під нижньощелепній ділянці визначається безболісний, щільний, рухливий лімфовузол діаметром до 1,5 см. Поставте попередній діагноз. В які лімфатичні вузли можливі метастази? Які допоміжні методи обстеження потрібно провести? Визначте стадію захворювання, клінічну групу та план лікування хворого.

 

9. У хворого Д., 59р., встановлено діагноз: рак нижньої губи, ІІб ст., ІІа кл.гр. Через три тижні після закінчення повного курсу близькофокусної рентгенотерапії на первинне вогнище відмічається повна регресія пухлини з епітелізацією зони опромінення. Який план лікування хворого?

 

10. У хворого Д., 57р., після проведеної близькофокусної рентгенотерапії сумарною вогнищевої дозою 70 Гр з приводу раку нижньої губи (ІІа ст), через 2 місяці після закінчення рентгенотерапії на червоній облямівці нижньої губи спостерігається виразка до 0.5 см з інфільтрованим дном. Поставте попередній діагноз? Визначте тактику обстеження та лікування хворого?

 

Логика и рост научного знания.

Часть 1. ВВЕДЕНИЕ В ЛОГИКУ НАУКИ

ГЛАВА 1. ОБЗОР ОСНОВНЫХ ПРОБЛЕМ

Ученый, как теоретик, так и экспериментатор, формулирует высказывания или системы высказываний и проверяет их шаг за шагом. В области эмпирических наук, в частности, ученый выдвигает гипотезы или системы теорий и проверяет их на опыте при помощи наблюдения и эксперимента.

Я полагаю, что задачей логики научного исследования, или, иначе говоря, логики познания, является логический анализ этой процедуры, то есть анализ метода эмпирических наук.

Что же это такое – “методы эмпирических наук”? И что вообще мы называем “эмпирической наукой”?

Проблема индукции

Согласно широко распространенному взгляду, против которого я выступаю в настоящей книге, для эмпирических наук характерно использование так называемых “индуктивных методов”. Если придерживаться этого взгляда, то логику научного исследования придется отождествить с индуктивной логикой, то есть с логическим анализом индуктивных методов.

Вывод обычно называется “индуктивным”, если он направлен от сингулярных высказываний (иногда называемых также “частными высказываниями”) типа отчетов о результатах наблюдений или экспериментов к универсальным высказываниям типа гипотез или теорий.

С логической точки зрения далеко не очевидиц оправданность наших действий по выведению универсальных высказываний из сингулярных, независимо от числа последних, поскольку любое заключение, выведенное таким образом, всегда может оказаться ложным. Сколько бы примеров появления белых лебедей мы ни наблюдали, все это не оправдывает заключения: “Все лебеди белые”.

Вопрос об оправданности индуктивных выводов, или, иначе говоря, о тех условиях, при которых такие выводы оправданны, известен под названием “проблема индукции”.

Проблему индукции можно также сформулировать в виде вопроса о верности или истинности универсальных высказываний, основывающихся на опыте, – гипотез и теоретических систем в эмпирических науках. Многие люди убеждены, что истинность таких универсальных высказываний “известна из опыта”. Однако ясно, что описание любого опыта – наблюдения или результата эксперимента – может быть выражено только сингулярным высказыванием и ни в коем случае не является универсальным высказыванием. Соответственно когда о некотором универсальном высказывании говорят, что истинность его известна нам из опыта, то при этом обычно подразумевают, что вопрос об истинности этого универсального высказывания можно как-то свести к вопросу об истинности сингулярных высказываний, которые признаются истинными на основании имеющегося опыта. Иначе говоря, утверждается, что универсальные высказывания основываются на индуктивных выводах. Поэтому когда мы спрашиваем, истинны ли известные нам законы природы, то это просто иная формулировка вопроса о логической оправданности индуктивных выводов.

Если мы стремимся найти способы оправдания индуктивных выводов, то прежде всего нам следует установить принцип индукции. Такой принцип должен иметь вид высказывания, с помощью которого мы могли бы представить индуктивные выводы в логически приемлемой форме. В глазах сторонников индуктивной логики для научного метода нет ничего важнее, чем принцип индукции. “...Этот принцип, – заявляет Рейхенбах, - определяет истинность научных теорий. Устранение его из науки означало бы не более и не менее как лишение науки ее способности различать истинность и ложность ее теорий. Без него наука, очевидно, более не имела бы права говорить об отличии своих теорий от причудливых и произвольных созданий поэтического ума” [74, с. 1861].

Вместе с тем принцип индукции не может иметь характер чисто логической истины типа тавтологии или аналитического высказывания. Действительно, если бы существобало нечто вроде чисто логического принципа индукции, то не было бы никакой проблемы индукции, поскольку в этом случае все индуктивные выводы следовало бы рассматривать как чисто логические, тавтологические преобразования, аналогичные выводам дедуктивной логики. Таким образом, принцип индукции должен быть синтетическим высказыванием, то есть высказыванием, отрицание которого не является самопротиворечивым, а напротив, оно логически возможно. В этой связи и возникает вопрос о том, почему мы вообще должны принимать этот принцип и каким образом, исходя из рациональных оснований, можно оправдать это принятие.

Приверженцы индуктивной логики стремятся заявить вместе с Рейхенбахом, что “принцип индукции безоговорочно принимается всей наукой: и что в повседневной жизни никто всерьез не выражает сомнений в этом Принципе” [74, с. 67]. И все же, даже предполагая, что приведенное утверждение верно – хотя, конечно, и “вся наука” может ошибаться, – я заявляю, что принцип индукции совершенно излишен и, кроме того, он неизбежно ведет к логическим противоречиям.

То, что такие противоречия возникают в связи с принципом индукции, совершенно отчетливо показано Юмом. Юм также обнаружил, что устранение этих противоречий, если оно вообще возможно, сталкивается с серьезными трудностями. Действительно, принцип индукции должен быть универсальным высказыванием. Поэтому при любых попытках вывести его истинность из опыта вновь в полном объеме возникнут те же самые проблемы, для решения которых этот принцип был введен. Таким образом, для того чтобы оправдать принцип индукции, нам необходимо применять индуктивные выводы, для оправдания этих последних приходится вводить индуктивный принцип более высокого порядка, и так далее в том же духе. Следовательно, попытка обосновать принцип индукции, исходя из опыта, с необходимостью терпит крушение, поскольку она неизбежно приводит к бесконечному регрессу.

Кант попытался предложить свой способ преодоления этой трудности, утверждая, что принцип индукции (который он сформулировал в виде “принципа универсальной причинности”) является “верным a priori”. Однако его изобретательная попытка построить априорное эправдание синтетических высказываний, как мне кажется, не была успешной.

С моей точки зрения, охарактеризованные трудности, возникающие в индуктивной логике, непреодолимы. То же самое можно сказать и относительно трудностей, встающих в рамках широко распространенной ныне геории, согласно которой индуктивный вывод, хотя он не является “строго достоверным”, тем не менее может приобретать некоторую степень “надежности” или вероятности”. В этой теории индуктивные выводы являются “вероятными выводами” (см. [44; 49; 77]). (Мы описали, – заявляет Рейхенбах, – принцип индукции как средство, с помощью которого наука распознает истину. Точнее, мы должны были бы сказать, что он служит для определения вероятности, ибо науке не дано полностью обрести ни истины, ни ложности... научные высказывания могут только приобретать степени вероятности, недостижимыми верхним и нижним пределами которых служат истина и ложь” [74, с. 186].

На данном этапе моих рассуждений я позволю себе пренебречь тем фактом, что сторонники индуктивной логики пользуются понятием вероятности, которое я позже отвергну ввиду полного его несоответствия их собственным целям. Я могу игнорировать сейчас понятие вероятности в силу того, что упомянутые трудности индуктивной логики никак не связаны с обращением к вероятности. Действительно, если основанным на индуктивном выводе высказываниям следует приписывать некоторую степень вероятности, то это можно оправдать, только введя (конечно, с соответствующими изменениями) новый принцип индукции. Тогда этот новый принцип придется в свою очередь подвергнуть процедуре оправдания и т. д. Более того, мы не сдвинемся с места и в том случае, если будем считать принцип индукции не “истинными, а всего лишь “вероятным”. Короче говоря, логика вероятностного вывода, или “вероятностная логика”, подобно любой другой форме индуктивной логики, приводит либо к дурной бесконечности, либо к доктрине априоризма (см. также ниже, гл. X).

Логическая теория, которая будет развита далее, прямо и непосредственно выступает против всех попыток действовать, исходя из идей индуктивной логики. Она могла бы быть определена как теория дедуктивного метода проверки или как воззрение, согласно которому гипотезу можно проверить только эмпирически и только после того, как она была выдвинута.

Прежде чем приступить к разработке и изложению этой концепции (которую можно было бы в противоположность “индуктивизму” назвать “дедуктивизмом”), я должен сначала разъяснить различие между психологией познания, которая имеет дело с эмпирическими фактами, и логикой познания, которая рассматривает только логические отношения. Заметим, что вера в индуктивную логику обязана своим происхождением по преимуществу смешению психологических и эпистемоло-гических проблем. Полезно также отметить, между прочим, что такое смешение вызывает затруднения не только в логике познания, но и в самой психологии.