МОСКВА. АЭРОПОРТ ШЕРЕМЕТЬЕВО-2Эффектная девушка в темных очках и на высоких каблуках пересекла стоянку аэропорта и остановилась у выхода. Она постояла какое-то время, не обращая внимания на парковщиков, пассажиров и проходящих мимо цыганок с детьми. — Красивая, я твою судьбу через сегодняшний день вижу, — сказала одна. Проезжали машины, девушка стояла, слушала, потом дала цыганке денег, и у нее зазвонил телефон. Она достала его из сумочки, послушала и сказала: — Я уже четыре минуты как на месте.
Распахнулась дверь белого микроавтобуса, который стоял прямо за ней, и рядом возник вежливый человек маленького роста. — Добрый день, — сказал он с небольшим кавказским акцентом. — Заходите.
В салоне сидели некрасивая девушка в форме стюардессы и печальная толстая собака. Маленький позвонил, и из соседнего «мерседеса» вышли двое мужчин, что было видно через окно. — Здравствуй, — сказал один, поднявшись в автобус. — Ильяс меня зовут. — Добрый день, — прохладно отозвалась она. — Катя. —... А это родственник мой, муж сестры двоюродной. Он по-русски не говорит совсем, горец... Ильяс был одет теперь в богатый костюм, на руке — дорогие часы и перстень. Родственник выглядел совсем диким, но тоже был похож на гангстера. — Мне тебя хорошие люди порекомендовали, — продолжил Ильяс. — Сказали, девушка серьезная. — Правильно сказали, — в тон ему ответила Катя. Ильяс улыбнулся и кивнул маленькому: — Ну, рассказывай. — До самолета — тридцать минут. Идете вы вдвоем, с этим человеком, — показал он на родственника. — Держитесь все время рядом, друг друга не знаете. Это ясно? — Абсолютно. — Стюардесса рядом будет, пойдет впереди. Если что, увидит оперов, собак, перевесит сумку на другое плечо. Так что вы на нее смотрите. Тогда совсем близко к нему надо быть. Катя кивнула, но на стюардессу и на родственника даже не взглянула. — Собаки если кинутся, не пугайтесь. Это течная сука, у него на штанах ее кровь будет. Собаки по-любому на этот запах среагируют, даже если вы в метре от него будете. Его возьмут, пока будут проверять, вы с товаром уйдете. Вопросы есть у вас? — Есть один. А среди тех собак сук не бывает? — спросила Катя. — Служебные собаки в основном кобели. В девяноста процентах случаев. — Ну, это ничего еще... Я на кобелей везучая. Стюардесса кисло отвернулась, Ильяс улыбнулся. — Дай обувку примерить, — приказал он. Маленький достал из под сиденья коробку с надписью «Гуччи». — Наденьте, тридцать шестой размер, ваш, как просили, — в коробке лежали модные красные сапоги на толстой платформе. — Просили, во-первых, тридцать шесть с половиной, — спокойно ответила Катя, — а во-вторых — синие. — Тридцать шесть с половиной не было, не нашли, — занервничал маленький, — вам в них только два часа пробыть... А уж синие или красные, это значения не имеет... Стюардесса злорадно блеснула глазками. — Это в твоем колхозе значения не имеет, — вдруг ледяным голосом произнесла Катя. — В горах. А здесь имеет. Я под синие сапоги одета. Маленький побагровел, а Ильяс осторожно заметил: — Послушай, сапоги поменять никак не получится, товар уже в эти заложен. Почему в красных не можешь? — Да я хоть с голой задницей могу. Только люди внимание обращать будут... Вы же под свой костюм папаху не носите? Да еще с товаром... Ильяс задумался и почему-то посмотрел на родственника-горца. — Э, у нас по-всякому ходят, — помрачнел он и вдруг резко перешел на даргинский. Маленький начал было оправдываться, но Ильяс начал просто звереть от ярости. Положение надо было как-то спасать. — К этим сапогам сумку хотя бы красную надо, — сказала Катя безразличным тоном и поднялась. Маленький судорожно посмотрел на часы. — Пятнадцать минут осталось... Но Ильяс рявкнул, и тот бросился к двери.
Маленький едва поспевал за длинноногой Катей; около витрины бутика она приостановилась. Снаружи на стенде висели сумки, маленький сдернул красную и бросился к кассе. Катя, не обращая на него внимания, не спеша вошла, стала выбирать. — Вот же, красная, купил уже, — прошипел маленький, весь покрытый потом. — Эту маме своей подари. Тот пошел пятнами и утерся носовым платком. Пришлось отнести эту сумку назад любезному юноше-продавцу и еще подождать. Наконец Катя выбрала подходящую, сунула ему в руки и направилась к выходу. Маленький посмотрел на ценник, но Катя уже выходила из магазина. Обливаясь потом, он вытряхнул продавцу мятую кучу денег из карманов, тот невыносимо долго их расправлял, а потом сказал: — Прошу прощения, еще тысяча шестьсот двадцать рублей. Маленький изменился в лице — денег у него больше не было. — Слушай... Возьми часы, а... «Редженси», швейцарские... Две штуки стоят... Очень надо, сумочка понравилась... Можешь, а? Юноша любезно улыбнулся. — Да, это возможно, — вежливо ответил он. Маленький несся через стоянку аэропорта, как карманник. Сучке задрали хвост, помакали ваткой. Потом втерли кровь в отвороты брюк и в носки мрачному родственнику-гангстеру. Катя надела сапоги, пересыпала содержимое своей сумочки в новую. По знаку Ильяса гангстер взял чемодан и вышел из автобуса. Через стоянку он направился к залу вылетов. Пара беспородных кобелей на остановке маршрутного такси задрали носы и припустили по ветру. Ильяс помог выйти Кате и открыл перед ней дверь «мерседеса». Гангстер-горец с тяжеленным чемоданом почти миновал стоянку, увидел, как остановился перед входом белый микроавтобус и высадил стюардессу. Собаки с воодушевлением неслись через всю площадь, но, к счастью, человек с чемоданом уже заходил в стеклянные двери. Как раз за его спиной выскочила из «мерседеса» девушка и зашла следом.
В комнате свиданий ростовской колонии строгого режима — осужденные женщины. Они говорят в камеру. — Соколова Евгения, 105-я, часть первая, восемь лет... — Кантор Татьяна, 206-я, 101-я, часть третья, шесть лет... — Гудзиева Эльмира... — Вележаева Анастасия... — Коротких Ирина... — Разлогова Светлана, 105-я, часть вторая. Третий год заканчивается, полсрока уже. А вы кино снимать будете? — Да, кино, — отвечает Армен. — Артистку ищу. Вам с этой девушкой встречаться не приходилось?
...Сзади остались серые кирпичные корпуса и вышки, пролетела внизу паханая полоса с колючкой. В степи еще кое-где лежал снег, особенно в оврагах, с высоты взгляд охватывал курганы, шоссе, которое гудело впереди. Воздушный поток поднимал вверх, но уже гудела снизу четырехрядка, разнося высоко в небо запах соляры, асфальта и жженой резины. Со стороны станицы поднимался дым завода и печных труб.
|
